Будь моим Мастером

Он и сам точно не знал, зачем каждый раз тащит мальчишку с собой. Нахуя, если проблем больше, чем пользы? Каждое второе их приключение заканчивалось полнейшим провалом из-за того, что это мелкое недоразумение путало тормоз с газом или умудрялось споткнуться на ровном месте, что уж говорить про его феерические косяки типа притащить домой дракона-эротомана или связаться с грёбаным Кристаллом Смерти! Нахуя, если маскировка мозговых волн перестала быть нужна после уничтожения Галактической Федерации?.. Неужели он так привязан к этому комочку неуверенности в себе, что готов таскать с собой? Ха-ха, блять. Если бы он действительно шёл на поводу у привязанности, он бы и близко не подпустил к себе мальчишку, оберегая его психику и личную неприкосновенность от всего говна, в которое они влезают каждый божий день. Может быть, его болезненную зависимость от присутствия Морти в его жизни можно было объяснить желанием порисоваться перед юным отпрыском, показав ему замечательный пример супергероя... Но Рик Санчез был алкашом и говнарём гораздо больше, чем супергероем, и прекрасно знал это, а ещё прекрасно видел, какие эмоции вызывает его поведение — и восхищение его гениальным умом и боевыми навыками точно стояло в списке этих эмоций чуть выше, чем в самом низу. Намного ближе к концу списка, чем отвращение, обида и страх. Отвращение к его образу жизни, обида на вечные подколы и подставы, страх — за собственную жизнь, каждый день висевшую на волоске из-за безумного деда. Но Рику было похуй. Больше того — он забавлялся. Забавлялся диким испугом, плещущимся в вытаращенных глазах мальчишки, в очередной раз столкнувшегося со смертью лицом к лицу, и ненавистью, когда Рик, который был во всём виноват, посмеиваясь и обкладывая матом, вытаскивал внука из её когтей. Иногда он задумывался, какого хуя парень терпит всё это вместо того, чтобы послать его к чертям собачьим, но тут же пренебрежительно фыркал — ну конечно, ведь у него такая скучная жизнь, и только его гениальный, безумный, охуенный дед постоянно скрашивает её своими космическими перестрелками или бродяжничеством по переполненным монстрами измерениям. Малыш Морти любит адреналинчик, как и его дедушка, и тут уж ничего не поделаешь — от этой зависимости никуда не деться, погони и перестрелки пугают, но ничто не сравнится с ними по количеству выброшенного в кровь гормона, прыжки с парашютом нервно курят, а у Рика полным-полно гораздо более качественных источников — уж в этом-то он знаток, и, как любящий дедушка, всегда готов помочь, поделиться кайфом. Другой вопрос, зачем это ему самому? Нет развлечений посерьёзнее, чем Doom-4 риалити эдишн, да ещё в компании малолетнего ссыкла? Чужой страх заводит посильнее собственного? Или в подвиге нет смысла, если его никто не видит?.. А может, он просто плохой человек, которому доставляет удовольствие мучать самое близкое существо?.. Может, его заводит не просто чужой страх, а именно тот, который был вызван им лично? Но Рик успешно запивал эти вопросы водкой, отмахивался, как от назойливой мухи. В том, что он плохой, Рик не сомневался. То, что его новый партнёр, стонущий от боли, извиваясь под плетью в его умелых руках, никогда не просит прекратить, после сессии целует ему пальцы на ногах, а потом сам приползает на коленях за добавкой, — нисколько не оправдывает его. Садист-доминант не может быть хорошим человеком. По крайней мере, так считал его отец, посадивший за решётку несколько десятков таких «исчадий зла». Может быть, именно благодаря ему Рику так нравилось мучать тех, кто был заинтересован в его компании, но в его фляге всегда было достаточно жидкости, чтобы забыть об этом. Может быть, хороший психоаналитик вылечил бы его, но Рик бы и срать рядом не сел ни с одним из этих озабоченных последователей озабоченного старика из прошлого. Если он болен — то это просто охуенная болезнь, как и всё, чем он страдает. Но, конечно, он никогда не позволял себе всерьёз приобщить своего внука — как и любого члена своей придурковатой семьи — к своей системе извращённых удовольствий. Попугать мальца, поиздеваться над его тупоголовым папашей, подколоть его сучку-сестрицу — с большим удовольствием, но не более. Да, он плохой, но у любого злодея есть свои берега, иначе он уже не злодей, а просто жалкий психопат, недостойный уважения. Он ни за что не стал бы мучать кого-то из семейства Смитов по-настоящему. И ему бы и в голову не пришло, что у кого-то из них может быть что-то общее с его порочным мировоззрением... Пока не увидел голые плечи своего внука, прошмыгнувшего из ванной в комнату — ему показалось, или следы порезов красовались на бледной, как у подземного жителя, коже юного мистера Смита?.. Догнав мальчишку, Рик припёр его к стенке. — А ну, быстро отвечай и не смей врать, М-морти! Ты, ты настолько непопулярен в школе, что тебя избивают после уроков? — требовательно спросил Рик, прижимая Морти к стене за плечо, и тот вспыхнул, отводя взгляд. — Кто эти ублюдки, назови фамилии, Морти, и я их уничтожу, — прорычал Рик, способный ржать, как три осла, над своим внуком, позорно упавшим из-за него с лестницы, но бесившийся до белого каления, стоило кому-то другому хоть звуком, хоть взглядом выказать намерение причинить Морти вред. Поморщившись, Морти нехотя сказал: — Да никто меня не бил, Рик, успокойся... — А это тогда что? — шикнул Рик на попытавшегося вывернуться парня и провёл пальцем по одной из свежих царапин на том месте, которое обычно прикрывали рукава футболки. Морти дёрнулся и бросил на деда колючий взгляд исподлобья. — Не твоё дело, — прошипел мальчик. — Я же не лезу в твою личную жизнь и не спрашиваю, зачем ты держишь в шкафу с бухлом плётку и самотык. Потеряв дар речи — больше от наглости вдруг осмелевшего парня, чем оттого, что кто-то нашёл его грязный секретик — Рик вытаращил глаза и ослабил хватку. Фыркнув, Морти подтянул полотенце и был таков. Проводив его взглядом, Рик вскинул бровь. А его внук не так-то прост, как ему казалось. Мелкое ссыкло, роняющее оружие себе под ноги чаще, чем пердит его бухой в три какашки дед, повёрнуто на селфхарме? У самого отбитого из Риков — самый отбитый Морти, который тащится от боли?.. Покачав головой, Рик поспешил в свой гараж, к заветной бутылке. Эти предположения будили в его больной седой башке те самые мысли, которых там не должно было быть. Никогда. Ни за что. Не в отношении мелкого засранца-сына его дочери. И, залив мозги бухлом, Рик благополучно забыл о том, что видел... А может, не забыл, но, во всяком случае, схоронил на самом дне души, в тот самый ящик с самыми низменными чувствами, ключ от которого держал как можно дальше от самого себя. А потом мелкий засранец вляпался в идиотский межвременной конфликт с планетой змей, и под конец Рик уже сам не знал, как им удалось разгрести всё это дерьмо. Мальчишка, конечно, всё осознал и раскаялся, но Рик, утомленный так ненавидимыми им путешествиями по времени, всё-таки не выдержал — сперва наорал, не скупясь на крепкие выражения, а потом и вовсе хорошенько приложил ему кулаком в нос. Первый раз за всё пребывание в доме Смитов Рик позволил себе распустить руки — и это шокировало его самого. Не стоило отправляться в космос вдвоем с пиздюком сразу после сессии, даже не успев отойти, упрекнул он себя, уже готовый к потоку слёз и обид в ответ на хоть и заслуженную, но совершенно нелегитимную экзекуцию. А Морти... Морти и не думал дуть губы и плакать. Морти повёл себя так, как Рик совершенно не ожидал, ну прямо вот вообще. Морти вперился в своего дедушку каким-то по-ебанутому лучащимся взглядом, будто перед ним был не его дед-абьюзер, а Мадонна в неглиже, и плюхнулся перед ним на коленки. Из его разбитого носа потекла кровь, но вместо того, чтобы паниковать по этому поводу и обвинять Рика в недопустимом поведении, мальчик смиренно утёрся об рукав своей футболки и, глядя на оторопевшего дедушку снизу вверх, произнёс: — Прости меня, пожалуйста. Я вёл себя плохо... накажи меня, Рик. — Чт... что?.. — заикаясь, переспросил Рик и сделал шаг назад. Его глючит? Он выпил слишком много?.. Что, блять, тут такое происходит? — Накажи меня... пожалуйста, — кротко повторил Морти, стоя на коленях перед Риком, будто раб перед своим хозяином. — Ударь меня... Ударь меня ещё раз, ведь я так плохо вёл себя сегодня. — Что ты несёшь, Морти, — бледнея, спросил Рик и рывком поднял внука с пола. — Я... я не хотел тебя ударить... то есть, конечно, хотел, блядь... но я осознаю, что поступил как мудак, и ты, блядь, должен сейчас канючить и возмущённо таращиться на меня, какого хуя ты не таращишься, Морти?.. и какого хуя ты несёшь, маленький кусочек говняшки? — Я, я просто... — Морти покраснел и опустил глаза, но затем снова вскинул их на деда. — Я хотел попросить... пожалуйста, Рик... будь моим Мастером! — Что, блядь, — беспомощно спросил Рик, всё ещё не веря своим глазам и ушам, растерянно глядя на стоящего перед ним маленького, низенького подростка, только что им побитого, но, кажется, не чувствовавшего по этому поводу никакого дискомфорта. — Я видел фотки на твоём телефоне, — сказал Морти, робко улыбаясь, и сердце Рика тяжко толкнулось в рёбра. — Фотки с той вечеринки у Юнити. Они очень... очень понравились мне, и я, я хотел бы, чтобы ты сделал со мной те вещи... Его лицо горело краской смущения, а голос дрожал, но, несмотря на это, Рик видел — он абсолютно уверен в том, что говорит. Похоже, все их безумные приключения, всё это говно, которым была наполнена жизнь мелкого по милости ебанутого дедушки, отразилось всё-таки на его психике. — Тебе, тебе надо поспать, Морти, — сказал Рик неуверенно, отходя от внука ещё на пару шагов. — Или... Блядь, не знаю, отдохнуть от приключений... Это всё плохо на тебя повлияло. Неделька-другая каникул тебе не повредит, Морти, а я... я возьму с собой андроида-Морти. Повернувшись, он хотел было слинять от поехавшего крышей внука, искренне собираясь оставить его в покое на ближайшую пару недель... Но Морти вцепился в его халат. Обернувшись, Рик увидел, что мальчишка снова плюхнулся на колени и глядит на него умоляюще, как кот на хозяина. — Нет, Рик, — жалобно протянул Морти, не отпуская край белого халата. — Я, я серьёзно... Я давно уже, давно уже разобрался с этим в себе... Пожалуйста, не отталкивай меня! Я буду послушным, я всё, что хочешь, для тебя сделаю... Пожалуйста!.. Всё было очень плохо и гораздо хуже, чем Рик даже мог предположить. Вот же, блядь, заноза в заднице — устроил Рику такую проблему, с которой хуй знает, как вообще разобраться! — Ну, окей, я всё понял, ты маленькая извращённая сучка, Морти, — сказал Рик, нависая над внуком и начиная снова сердиться. — Но почему, почему, блядь, ты выбрал именно меня?.. найди себе... эээ... партнёра по интересам в закрытом клубе, и пускай, блядь, он тебя лупит, при чем тут я-то?.. Лихорадочно блестя глазами, Морти подполз к нему ближе, обхватил его колени руками. — Рик, мне всего шестнадцать... Меня не пустят на закрытую вечеринку в клуб... — сбиваясь и задыхаясь, принялся рассказывать мальчик. — Я могу только найти кого-нибудь на тематическом сайте... Но я боюсь, понимаешь? В клубе охрана и все свои, а на сайте может быть кто угодно, я же хочу, чтобы меня выпороли, а не убили, понимаешь?.. Рик молчал, пытаясь осознать, что ему предлагают. Воодушевлённый тем, что с ним не спорят, Морти продолжил: — А ты... Ты всегда был таким крутым. Мне так хотелось, чтобы ты ударил меня по лицу... Или отхлестал, приковав наручниками... Но я боялся, что ты просто пошлёшь меня... Я пытался, пытался сам, но это хрень какая-то, эти царапины! А вчера... вчера я нашел эти фотки... и понял, что ты идеальный, Рик. Пожалуйста... Пожалуйста, Рик!.. Я не верю никому, кроме тебя. Мальчишка так жалобно смотрел и так искренне умолял, что у Рика в груди что-то сдвинулось и загорелось. Шальная мысль промелькнула в его больной голове — но здравый смысл мгновенно уничтожил её. «Не смей, — ясно сказал Рику его внутренний голос. — Не смей даже думать о том, чтобы прикоснуться к собственному внуку, старый больной мудак». — Это твои проблемы, Морти, — сказал Рик сквозь зубы, и лицо мальчика немедленно вытянулось от обиды, губы задрожали от подступающих слёз. — Тебе стоит посетить психолога... Или психотерапевта, я, бля, не секу... Короче, какого-нибудь выёбистого гондона, который поможет тебе разобраться с дерьмом в твоей голове. Как ты вообще посмел прийти ко мне с этим, идиот?.. — Нарочито-брезгливым жестом Рик вырвал край своего халата из трясущихся лапок внука и сделал, наконец, то, о чём мечтал последние несколько минут — свалил, не оборачиваясь. Попытка залить мозги водкой на этот раз не помогла, и Рик, твёрдо вознамерившийся устроить внуку перерыв в приключениях, устремился в нежно любимый им тематический бордель на окраине Млечного Пути. Там он в течение нескольких дней освобождал яйца и голову от напряжения, устроенного несносным мальчишкой, ещё буквально вчера не интересовавшимся ничем, кроме просвечивающих сквозь прозрачную ткань блузки сисек одноклассницы. Сквозь алкогольный дурман в седую голову учёного пролезало некоторое беспокойство, но он упрямо гнал его прочь, принимая его за умело маскирующуюся порочную заинтересованность. «Я не верю никому, кроме тебя», — звучало в его голове, и он с остервенением хлестал доверчиво распростёршиеся перед ним инопланетные туловища, пытаясь выколотить эти слова из своей памяти. Спустя неделю Рика попёрли из борделя, в котором не осталось ни одной шлюхи с нерасполосованной спиной. «Опять из-за тебя товар обновлять», — проворчал хозяин заведения, принимая от своего давнего приятеля внушительную пачку в качестве компенсации. И Рик полетел домой, в свой гараж, надеясь, что идиотские мысли покинули наивную головёнку его внука, пока он был в отъезде. Рика тянуло в комнату пиздюка изо всех сил, и вовсе не из-за голосов в голове и каких-то преступных желаний. Он просто соскучился. Он так привык, что справа от него сидит и бубнит это криворукое недоразумение, что чувствовал себя неполноценным. Ему безумно хотелось схватить мальчишку за шкирдон и уволочь играть в автоматы или жрать мороженое... Но он боялся. А вдруг малолетний извращенец снова вцепится в него и начнет втирать какую-то хренотень про то, какой он охуенный, и как малышу Морти хочется, чтобы дедушка Рик его отхлестал?.. Чтобы отвлечься, Рик приступил к давно задуманному эксперименту по выделению ДНК пустынной ящерицы и скрещиванию его с одним очень интересным инопланетным образцом. Но ни один самый интересный эксперимент не мог занимать его внимание вечно. Да и просто ради вежливости спустя неделю отсутствия хотя бы поздороваться было необходимо. Оставив будущих трицератопсов ровным рядком греться под лампой инкубатора, Рик вздохнул и отправился к Морти. Комната пиздюка была пуста. Раздражённо хмыкнув, Рик посетил столовую и гостиную, но нигде не было и следа малолетнего дрочилы. Куда же он делся? Записался на какой-нибудь паршивый вечерний факультатив?.. В ущерб их охуенным безбашенным приключениям?! Ну, уж нет. Потыкав в экран одного из нескольких украшающих его руку хронометров, Рик установил местоположение внука, вернее, вмонтированного в него датчика, и, не теряя времени, телепортировался к нему. Увиденное повергло его в шок. Маленький кусок говняшки, по неведомым заскокам судьбы родившийся его внуком, раздетый до пояса, сидел на полу замызганной комнатушки в каком-то дешёвом отеле, вжимаясь в угол и безуспешно прикрываясь от ударов сразу трёх устрашающего вида плёток, которыми его награждали по очереди три амбала. — Это ещё что за нахуй? — прорычал Рик, и, когда все трое обернулись на него в изумлении, его рука совершенно автоматически, чисто на рефлексах достала из кармана плазменную пушку. Бах, бах, бах — по одному выстрелу на каждого, и вот уже мерзавцы валяются истекающей кровью кучей дерьма вокруг его внука, всё ещё трясущегося от страха и боли в своём углу. Подскочив к Морти, оставив вопросы на потом, Рик дёрнул его с пола, мельком осмотрел. Глубокие царапины на спине и груди, и даже одна через лицо... Отсутствующий взгляд — явно в шоке после такого «приключения». — Пиздец, блядь, — проворчал Рик, открывая портал и затаскивая в него послушно, будто безвольная кукла, идущего за ним внука. Усадил его на свой стол, слегка встряхнул, обеспокоенно вглядываясь в лицо. — Ты в порядке? Не поднимая на него глаз, Морти молча кивнул. — Чё это, блядь, было, не потрудишься объяснить? Убедившись, что внук в сознании и не ёбнется со стола, Рик отошёл к стеллажу за аптечкой. — Это, блядь, парни с тематического сайта, куда ты мне посоветовал залезть, — слабо усмехнувшись, ответил Морти и зашипел, когда Рик, намного грубее, чем собирался, прижал салфетку с антисептиком к его лицу. — Я договорился... с одним типом... И сперва всё было даже неплохо... Но потом пришли его друзья, нанюхали его чем-то, и понеслась... Морти поморщился — Рик снова прикоснулся к порезу, на этот раз на груди. Пиздец, подумал Рик, что там у него было «неплохо» — раны от плетей гораздо сильнее напоминали последствия жестокого избиения, чем его самые оторванные сессии. — Охота пуще неволи, да, Морти? — язвительно фыркнул Рик, обрабатывая раны на плечах и спине, и Морти дёрнулся, а затем повернул голову к возящемуся сзади, сердито пыхтящему деду и сказал: — Ты же отказался мне помочь, Рик. Что мне оставалось делать? — Блядь, — выругался Рик, роняя на пол стерильный бинт, и тот покатился, разматываясь, к дальней стене. — Послушай, пёс, если хочешь, чтобы я подлатал твою смазливую рожу до более-менее приличного состояния, сиди молча и не неси хуйню под руку, лады?.. если, конечно, ты надеешься когда-нибудь встретить нормального... партнёра, а не любителя ебли с уродцами! Морти отвернулся, и больше в тот день они не сказали друг другу ни слова. А на следующий день, поднимаясь к себе после ужина, Рик напоролся на мальчишку — явно еле впихнувшего свой тощий зад в неимоверно узкие штаны, напялившего какую-то совершенно блядскую розовую футболку с оборванными рукавами и в довершение всего намазавшего вокруг глазёнок спизженной у сестры косметикой. — И куда в таком виде? — преграждая Морти путь рукой, упёртой в стену, поинтересовался Рик. Мальчишка криво усмехнулся ему... Всё было ясно, как день, и Рика перемкнуло. Не парясь, что кто-то из домочадцев мог стать свидетелем, он запихнул мальчишку обратно в его комнату и трясущейся рукой запер дверь. — Тебе, блядь, одной чудесной истории не хватило, что ли? — яростно зашипел он, наступая на внука, а тот, зараза, не думая пугаться, лишь улыбался, отходя шаг за шагом к кровати. Провоцирует же, гадёныш, промелькнула мысль в затуманенной гневом седой башке... И исчезла, уступив место гораздо более сильному сопернику — желанию наказать распоясавшегося подростка, показать ему, что он зарвался, и выбить из него всю дурь... Опомнился Рик уже спустя десяток ударов, которые едва залеченная спина получила от его ремня, одним движением выдернутого из штанов. И, хоть его движения, отточенные до миллиметра, не могли причинить мальчишке такой вред, как удары тех трёх мерзавцев, он всё равно испугался. Бросил ремень на пол и развернул к себе парня, которого до этого в гневе швырнул лицом к стене, сорвав с него его кошмарную футболку. Из глаз Морти текли слёзы, он всхлипывал — ещё бы, поверх старых ударов, да ещё такой глубины, даже лёгкие шлепки будут ощущаться по-настоящему. Но, встретившись глазами с Риком, он улыбнулся ему. — Это лучший день в моей жизни... — сказал Морти непослушными губами и, смаргивая слёзы, опустился на колени. Потянулся к молнии на брюках Рика. Потянул замочек вниз... Рик, наблюдающий за ним из какого-то странного оцепенения, вышел из ступора и рывком поднял его на ноги. — Не смей, — еле держась, чтобы не разораться, прошипел Рик, хватая мальчика за шиворот и подтаскивая к себе так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Не смей даже думать об этом. Я согласен... — Рик зажмурился и помотал головой, будто сам не верил, что ему всё-таки пришлось это сказать. — Я согласен на всё, кроме... кроме секса, Морти. Я делаю это только потому, что не хочу регулярно отскребать твою тупую задницу с немытого пола очередного притона. Я готов устроить тебе твой личный маленький мазохистический рай... Но никаких обнимашек, поцелуев, отсосов и всего такого, усёк? Можешь подрочить свою подростковую письку... где-нибудь подальше от меня, я не против. Но если ещё раз прикоснешься ко мне, я придушу тебя и возьму нового Морти в Цитадели, тебе ясно, извращенец малолетний?.. Морти кивнул, продолжая таращить на него глаза, а потом, спохватившись, сказал: — Да, Мастер. Я сделаю всё, что ты скажешь. Спасибо. Покачав головой, Рик повернулся, чтобы уйти. Но на пороге приостановился и бросил через плечо: — Свободен, пёс. И с этой минуты — никаких намёков, никакого сленга, ни в этом доме, ни наедине, до начала следующей сессии. И не попадайся на глаза, пока не позову. Иначе накажу. — Х-хорошо, Рик... Рик ушел, унося с собой преданный, исполненный собачьего обожания взгляд и непреодолимое желание покончить с собой... Но ограничился лишь тем, что уделался вусмерть прямо в гараже и там же и уснул, не в силах доползти до кровати. Очнулся он глубокой ночью, укрытый пледом, с подушкой под головой и чашкой остывшего кофе неподалёку. — Вот же... пиздёныш упёртый, — проворчал Рик, с трудом поднимаясь с пола. Вылил половину чашки в цветочный горшок с гигантской росянкой, долил до краёв из фляги и выпил. Еле переставляя ноги, дошёл до верстака, бухнулся на стул, задумавшись. Чашка кофе и плед, заботливо положенная под его башку подушка... Мальчишка желает служить своему Мастеру даже вне садо-мазо сессий? Раз так, то он этим воспользуется. Хочет помогать — пускай вот прямо сейчас вытащит свою задницу из кровати и отправится с ним на сделку по продаже практически созревших яиц птеродактиля! Три дня Рик мучал внука ночными побудками, заставлял таскать тяжёлые коробки с оружием, не жалел ни его организм, ни тонкую душевную организацию, принуждая выполнять самые сложные и неприятные поручения. В глубине души Рик надеялся — и боялся, если положить руку на сердце — что мальчишка не выдержит и пошлёт его нахуй. Но Морти по-прежнему улыбался ему каждое утро, засыпая над тарелкой с омлетом, и безропотно шёл выполнять любой приказ. На четвёртый день Морти, одетый всё в ту же отвратительно-розовую футболку, спустился на завтрак и, с независимым видом поздоровавшись, уселся на своё место. Не надо было быть Риком, чтобы понять, что это самый настоящий вызов. Сверкнув на парня глазами, Рик мрачно усмехнулся и, не доев, встал из-за стола. — Срочно нужна твоя помощь, пёс, — приказал он Морти, и тот опустил голову, скрывая радостную усмешку. — Эй, что происходит? Морти нужно в школу! — встрял Джерри, родитель в котором включался лишь в тот момент, когда на его отпрыска покушался его тесть. — Разумеется, Джерри, — преувеличенно серьёзно сказал Рик, поднимая руки в примирительном жесте. — Никакого принуждения... Всё по собственному желанию, когда малыш Морти освободится. Подмигнув зардевшемуся мальчишке, он удалился. Ну надо же, впервые они с Морти заодно — благодаря их, как оказалось, общей тайной, извращённой страстишке. Стараясь взять себя в руки, Рик хорошенько приложился к фляге. Чему быть, того не миновать — раз эта зараза так отчаянно желает быть выпоротой, кто он такой, чтобы отказать?.. Не прошло и минуты, как Морти, взволнованный и раскрасневшийся, появился у него в гараже. — Что, аппетит пропал? — усмехнулся Рик, поворачиваясь к нему. Морти стоял на пороге, робко ожидая приказаний, такой маленький и беззащитный, целиком, без всякого страха готовый позволить ему делать с собой всё, что угодно... Рику расхотелось шутить, и он потянулся за пушкой. — Идём, — приказал Рик, открывая портал, и Морти послушно шагнул в неизведанное. — Тут есть всё, что нужно, — хрипло сказал Рик, глядя, как Морти восхищённо осматривается. И в этом укромном местечке на задворках Галактики действительно было на что посмотреть. Помимо огромной кровати на мощных деревянных столбах и с решётчатой спинкой, в комнате имелся и косой крест, на который Морти залип минут на пять, и качели на цепях, и столы с разложенными на них плагами и прочими секс-игрушками, и, конечно, множество плетей, хлыстов и всевозможных приспособлений для фиксации, развешанных по стенам. Выбирай — не хочу. С усмешкой Рик наблюдал, как его внук осматривает девайсы — с таким вниманием и истинным восхищением, с каким другой, обычный ребёнок разглядывал бы павильон с новинками игровой индустрии. Потрогав всё, что можно было, мальчик остановился перед столом с секс-игрушками и, осмотрев и взяв одну, обернулся на деда. Старик тяжко сглотнул — тонкие пальчики его внука сжимали не что иное, как элегантный, блестящий, украшенный колечком с какими-то камешками стимулятор уретры. Рику и в голову не могло прийти, что его малыш настолько искушён. Будь на его месте кто угодно, Рик ни секунды не медлил бы, чтобы тут же перейти к апробации данного девайса... Но, чёрт побери, это же Морти. — Нет, Морти, — мягко, но настойчиво сказал Рик и подошёл ближе, отобрал игрушку и положил на место. — Мы же договорились с тобой, помнишь?.. — Да, сэр, — послушно сказал Морти и отвернулся от стола, на котором лежало ещё столько интересных штуковин... Рик прекрасно видел, как его внук старается скрыть разочарование, и в который раз с тех пор, как позволил себе пойти на поводу у этого развратного мальчишки, мысленно приказал своему члену оставаться в штанах. Пройдясь вдоль стены, он выбрал для начала небольшой стек. Морти смотрел на него во все глаза, и он подошёл к нему, заглянул в лицо. — Ты уверен, Морти? — Да, Мастер, — без всякой запинки ответил мальчик. Его глаза сияли, он слегка дрожал, но смотрел уверенно, будто точно знал, на что идёт. — Хорошо. Тогда сними эту... гадость и повернись спиной, — приказал Рик. Морти исполнил приказ, небрежно скинув на пол розовую тряпку. Рик осторожно провёл стеком по бледной коже, вдоль позвоночника, по выступающим лопаткам. Чуть ли не до этого самого момента он не был уверен в том, что мальчишка не соскочит, но вот он, Морти, стоит перед ним с голой спиной, безропотный и покорный, в ожидании, готовый ко всему. — Разденься, — приказал Рик, и мальчик послушался. Увидев маленькие, молочно-белые ягодицы и стройные мальчишечьи ноги, Рик понял, как ему будет трудно, и что, пожалуй, ему придется страдать сильнее, чем самому Морти. Слегка размахнувшись, он шлёпнул стеком сначала по правой ягодице, затем по левой... и тут же понял, что похож на скучную старую деву, купившую впервые в жизни вагинальный вибратор. Мальчишка же заскучает такими темпами, подумал Рик, и эта мысль оказалась неожиданно неприятной. Морти назвал его крутым и идеальным, а он шлёпает его по жопе сраным стеком, будто девчонку на третьем свидании?.. Хрипло откашлявшись, Рик отшвырнул стек, отошёл к стене и вернулся с небольшой многохвостой плёткой. Он видел, как Морти остановился возле увесистого витого хлыста, как смотрел на кляпы и наручники... Но перейти сразу к самому тяжёлому он не решался. Надо сперва узнать, какой у мальчишки предел, и есть ли он вообще. — Можешь держаться за спинку кровати, — великодушно разрешил Рик, и Морти кивнул, но продолжал стоять, вытянув руки вдоль туловища. Ладно, детка, посмотрим, насколько спокойным ты будешь через пару минут, подумал Рик и ударил первый раз — не очень сильно, а затем сразу ещё раз — почти нежно, чтобы подразнить разбуженные нервы. Мальчик слегка дёрнулся, но не издал ни звука, и Рик продолжил. Второй удар был сильней, третий, который он опять чередовал с нежным почти-поглаживанием, был практически безжалостным. Кончики плётки оставили на бледной коже красивый розовый след, а Морти чуть слышно простонал сквозь зубы. — Хватит? Или ещё? — спросил Рик, останавливаясь, уже чувствуя пьянящий адреналин и такое любимое им чувство власти, мурашками бегущее по коже, покалывающее кончики пальцев. — Ещё... пожалуйста, — сказал Морти, и Рик снова размахнулся. Удар был так хорош, что Морти простонал уже намного громче и схватился рукой за решётку кроватной спинки. — Стоп-слово, Морти, — сказал Рик, снова останавливаясь. — Помнишь, что ты должен сказать? — Да, Мастер, я помню, — отозвался Морти дрожащим голосом. Подождав секунду, Рик продолжил, уже не скупясь, чередуя лёгкие, гладящие удары с настоящими, и уже через десяток ударов Морти скулил, вцепившись в угловой кроватный столб, чтобы не сползти на пол на дрожащих ногах. Восхищённый его выдержкой, Рик понял, что стоп-слова не дождётся, и отложил плётку. — Молодец, пёс, — сказал он и снова отошёл к стене. Вернувшись с новым, на этот раз пушистым и совершенно безобидным стеком, ласково провёл им по красной от плётки спине. Морти ахнул, выгибаясь, от неожиданной ласки... И Рика бросило в пот — его внук был настоящим сокровищем, терпеливым, но таким отзывчивым, прямо-таки мечтой любителя садо-мазо практик. Будь на его месте бойкая девчонка, получающая здесь зарплату, следующим приказом Рика было бы встать на колени и взять у него в рот... Будь это кто-то такой же борзый, но постарше и поопытнее (здесь-то всем насрать, сколько лет мальчишке и кем он ему приходится, но Рик-то помнит о том, что Морти шестнадцать, и он всего лишь глупый ребёнок!) — он бы прикрутил его к кресту и отправил в саб-спейс на свидание со звёздами, Господом нашим и ангелами, поющими в небесах... Но это был Морти. Его чёртов блядский внук, маленький извращенец Морти. — Хороший... хорошая сучка, — сказал Рик, поглаживая пучком пёрышек узкую, чуть дрожащую спину. — Я увидел, на что ты способен... И я догадываюсь, чего ты хочешь. И я дам тебе это, но чуть позже, когда ты будешь готов, а сейчас ты должен идти домой и отдохнуть, хорошо? — Да, конечно... как скажешь, — тихо сказал Морти и потянулся за своей футболкой. Неловко одевшись, кинул смущённый взгляд на Рика. — Спасибо, Мастер. Их стоп-слово было «Кроненберг», и ни на одной из последующих нескольких встреч Рик не услышал его от Морти. Он привязывал его к кресту и охаживал плётками, затыкал его рот кляпом и надевал на него кожаный намордник, надевал ошейник и водил за собой на поводке, попробовал несколько видов бондажа... Морти сладко стонал под его ударами, и Рик предпочитал оставаться у него за спиной — и сам никогда не раздевался, ведь его стояк тотчас выдал бы его отношение к происходящему. Точно так же, как он сам, по словам Морти, был идеальным доминантом, мальчишка был идеальным сабом — извиваясь под ударами, так жалобно умолял простить его, обещал быть хорошей сучкой и сделать всё, что захочет его Мастер, что Рик не сомневался — попроси пацан в награду за хорошее поведение позволить отдрочить своему Мастеру, он уступит, невзирая на им же установленное правило. Соблюдая которое, Морти ни разу не сорвался — но кто знает, как бы он повёл себя, если бы увидел, насколько Рик заинтересован... А сам он точно был заинтересован, в чём Рик каждый раз, лицезрея стояк собственного внука, прикованного к кресту, воочию убеждался. Кроненберг, Кроненберг, твердил он сам себе, распалённо выстёгивая замысловатый узор на спине жалобно пищащего, дрожащего под его плёткой мальчишки. И нёсся дрочить, лишь оставшись один, отправив Морти домой, а сам оставшись под предлогом уплаты за номер, в котором проходило большинство их свиданий — просто потому, что там действительно было всё, что могло понадобиться. И можно было стонать, стараясь быть тише, потому что так приказал Мастер, а не потому, что мог услышать кто-то из родственников. Вне сессий Морти трогательно заботился о нём, стирал его халаты и уносил грязную посуду из гаража... И никогда не косячил специально, чтобы нарваться на лишний — и более жестокий — удар в наказание. Что не могло не радовать — Рик боялся, что его внук — просто безбашенный, отбитый мазохист, видящий кайф исключительно в боли и не секущий фишку искусства истинного повиновения. Но Морти был прекрасен, чем дальше, тем больше Рик убеждался, что послушней и отзывчивей сабмиссива у него не было, а ведь за свою жизнь он имел дело не только с проститутками, готовыми подставить спину под кнут, лишь бы хорошо заплатили. И чем дальше, тем труднее ему было остановиться — не потому, что он привык заканчивать сессию сексом, а потому, что за все его старания Морти заслуживал большего, нежели поглаживания пушистым стеком или кусочек льда, уложенный на горячую от ударов спину. Но кое-что он всё же мог ему дать. В этот раз он даже не стал приказывать Морти снять джинсы, велев обнажить только верх. Привязав его, как обычно, выбрал тонкий, но достаточно жёсткий хлыст, и шепнул мальчику на ухо: — Ты хорошо себя вёл, малыш... Достаточно хорошо, чтобы наконец узнать, за что так любят боль — кроме того, какая она сама по себе. С первых же ударов Морти заскулил — хлыст в руках Рика довольно точно сообщил мальчишке о том, какова боль «сама по себе». — Ты можешь использовать стоп-слово прямо сейчас, а можешь немножко потерпеть, и очень скоро всё изменится, — сказал Рик, и мальчик глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. — Можешь кричать, если хочешь, я не накажу тебя за это. Но если почувствуешь себя плохо — сразу же останавливай меня, всё понял? — Да, Рик, — сказал Морти дрожащим голосом. — Я не буду причинять себе вреда, обещаю тебе. Рик позволил себе провести рукой по его волосам — и тут же продолжил. Он достаточно изучил болевой порог Морти, чтобы знать его максимум, и сейчас он использовал этот максимум. Сперва Морти терпел, стиснув зубы, а затем всё-таки закричал. Старый садист у Рика в нутре на мгновение уступил место обеспокоенному дедушке... Но тут же снова овладел ситуацией. Удары ложились на вздрагивающую спину ритмично и монотонно, и вскоре болезненные крики утихли — чувствительность притупилась, и Морти начал вздыхать после каждого удара, чувствуя приближение эйфории. Рик не позволял себе забыться, не позволял своей руке хоть немного усилить удар, помня о том, как легко зайти дальше, чем нужно, пока саба размазывают эндорфины боли. — Всё хорошо, Морти? — Да... — не сразу выдохнул мальчик, повисая на прикованных к кресту руках. От каждого удара его передергивало будто током, и Рик знал, что это значит — что у него всё получилось. Счастье и эйфория партнёра передались и ему — он был счастлив, что сумел показать доверившемуся ему мальчику смысл и цель всех приходящих в Тему. Но ему нельзя было расслабляться — отсутствие чувства боли не значит, что телу не причиняется вред, а, стало быть, совсем скоро им придётся заканчивать. Внезапно мальчик что-то сказал, и Рик немедленно склонился к нему, попросил повторить. «Кроненберг», — услышал Рик и тут же отбросил в сторону хлыст, расстегнул наручники и подхватил ослабевшее тело. — Тебе... тебе нехорошо, Морти? — обеспокоенно спросил Рик, пытаясь поймать расфокусированный, блуждающий взгляд мальчика, опасаясь, что всё-таки сделал что-то не так. — Нет... нет, всё хорошо... — прошептал Морти и с трудом улыбнулся ему. — Так хорошо, что даже... больно. Не так, как от ударов, а... хрен знает, как объяснить, Рик, я такой тупой... наверное, я просто не привык быть таким счастливым... Еле удержавшись от того, чтобы прижаться губами к бледной нежной коже, Рик отнёс мальчика на кровать, осторожно уложил. Морти смотрел на него из-под полуприкрытых век и по-прежнему слегка улыбался. Ему действительно было просто слишком хорошо, и Рик облегчённо вздохнул, убедившись, что врача звать не нужно. — Пожалуйста, ты не мог бы... полежать рядом со мной, — прошептал мальчик, и Рик, поколебавшись секунду, выполнил просьбу. Морти взял его за руку и, улыбнувшись, закрыл глаза. Его голова уткнулась Рику в подмышку, и почти против воли он погладил слегка промокшие от пота кудряшки. — Я люблю тебя, Рик, — услышал старик тихое, и тонкие пальчики слабо сжали его руку. Они зашли так далеко, и он ничего не мог поделать, он был последним человеком на свете, который должен был услышать такое от мальчишки, и понимал это, но не мог уйти — и не только потому, что это было бы недопустимым по отношению к своему валяющемуся в отходах от саб-спейса нижнему. Морти тихонько сопел у него под боком, а он гладил его волосы, ненавидя судьбу, нежданно и негаданно, со всем присущим ей сволочизмом пославшую ему этого мальчишку — невероятно порочного и столь же невероятно отзывчивого, прервавшего сессию потому, что почувствовал себя излишне счастливым. Такого юного для всего этого дерьма — и так охуенно вписавшегося, будто с рождения вместо школы ходил на БДСМ-сессии... ...Рику заказали какой-то очень сложный прибор — его коллега-учёный с туманности Андромеды наблюдал за эфирными формами жизни и готов был отвалить кучу бабок за вакуумный замедлитель времени. Рик не любил связываться со штуками, изменяющими время... Но сумма была такова, что он согласился. И на несколько дней Морти превратился в робота-помощника, бесконечно приносившего отвёртки, еду из кухни и даже бухло из соседних измерений. У Рика постоянно что-то взрывалось, что-то падало на пол и разбивалось, он постоянно орал на мальчишку, обвиняя во всех неудачах его косорукость и тупоумие. И Морти безропотно соглашался, каждый раз покорно сметая осколки, обыскивая пол в поисках укатившейся детали или проводя дипломатические переговоры с Бет и Джерри, обеспокоенными происходящим в гараже, куда Рик не пускал никого, кроме Морти. Спустя несколько ушедших на орбитальную помойку неудачных образцов многострадальный прибор наконец был готов... Рик получил свою награду и тут же пробухал часть её, не забыв и про своего верного помощника, у которого даже горло заболело от того количества мороженого, которое он сожрал. — Отлично поработали, пёс, — сказал Рик, допивая остатки водки из бутылки, пока они летели домой на Землю. — Думаю... думаю, ты заслужил награду. Как смотришь на это? — О... оу, — протянул Морти потрясённо и поспешно слизнул мороженое, в котором были испачканы его губы. — Как скажешь, Рик... Конечно... конечно, я не против. А как... как бы ты хотел меня наградить?.. — А что бы ты хотел? — опрометчиво сказал Рик, отводя взгляд от неприлично блестевших, после того, как их облизали, губ пацана. Впереди показалась Солнечная система, и он перевёл рычаги скорости в нижнее положение, готовясь выйти на орбиту. Отвлёкшись на управление, он вздрогнул, почувствовав прикосновение к своей щеке, повернув голову, уставился в глаза Морти, лихорадочно блестящие прямо напротив его лица. — Я же сказал — не сметь прикасаться ко мне, Морти, — медленно и раздельно произнёс Рик, вытирая щёку, наверняка теперь испачканную в мороженом, рукавом халата. — Я... я просто хочу быть твоим... целиком, — прошептал мальчишка, весь дрожа, видать, в шоке от собственной смелости. Больше всего на свете Рику хотелось выкинуть его за борт тарелки и забыть навсегда... Но он сдержался и, сцепив зубы, припарковал тарелку, а затем, обойдя её снаружи, открыл дверь со стороны Морти и вытащил оцепеневшего засранца за шиворот. Протащил его через гараж в свой подвал, швырнул на холодный пол, ушёл на пару минут и вернулся с ошейником, прикованным к довольно короткой, но явно очень прочной цепи. Не говоря ни слова, застегнул ошейник на шее Морти и, подтащив его к стене, нацепил верхнее звено цепи на торчащий из стены крючок. Ошейник впился мальчику в горло, и, чтобы облегчить дискомфорт, он был вынужден встать на колени — и это было единственное положение, в котором он мог стоять, чтобы цепь не натягивала ошейник. Огромные карие глаза смотрели снизу вверх на Рика, но их хозяин и не думал протестовать — и лишь поэтому Рик удержался от хорошей оплеухи, которую заслуживал нарушивший приказ сабмиссив. — Через час я приду за тобой, — сказал Рик, с мрачным видом нависая над Морти, и тот кивнул. — И не смей пищать тут... услышу хоть звук — оставлю ещё на час, понял, щенок? — Д-да, сэр, — пролепетал Морти и покорно опустил голову. Хмыкнув, Рик ушёл и запер люк подвала. Он был уверен, что мальчишка не посмеет расстегнуть ошейник или снять цепь с крюка, но всё-таки включил на своём ноутбуке трансляцию с камеры, установленной под потолком подвала — чтобы следить за проводящимися там порой особо опасными экспериментами. Конечно, мальчишка стоял смирно, как подобает, позволив себе лишь опереться об стену, чтобы хоть слегка снять напряжение с ног. Всего месяц назад Рик и представить не мог, что этот маленький, вечно ноющий кусочек говняшки окажется способным вынести хотя бы один удар его плётки. А он выносил и не такое — да ещё и благодарил его. Мелкий засранец, заставлявший Рика забывать обо всём на свете одним лишь своим протяжным стоном. Ошейник стягивал его горло, колени начинали заметно дрожать на каменном полу — но паршивец терпел своё наказание. Рик прекрасно понимал его — сложно заниматься БДСМ-практикой, не вступая в половой контакт. Но он ничего не мог поделать. Ему и самому было трудно... Его внук внезапно оказался самым привлекательным существом на Земле... а то и во Вселенной, Рик с ума сходил, любуясь его напряжённым, будто натянутая струна, телом во время их сессий, с ума сходил от осознания того, какая сила таилась за этой внешней хрупкостью тонких косточек, под бледной, подёрнутой лёгким пушком, кожей. С ума сходил от невозможности пойти до конца и проникнуть в это послушное тело, сделать его полностью своим. Но возбуждала не только внешность. Возбуждала сама готовность отбитого мальчишки делать всё, что только придёт в голову его безумному извращенцу-деду — висеть распятым на кресте без возможности шевельнуться, принимая спиной и обнажённой задницей удары, качаться на подвешенных к потолку цепях с руками и ногами, плотно обмотанными шёлковой верёвкой, больно врезающейся в тело. Стоять на коленях на бетонном полу, отбывая наказание, повинуясь не цепи или ошейнику, которые он мог свободно отстегнуть и освободиться, отдохнуть хоть пару минут, а исключительно воле своего Хозяина. Готовность исполнять его волю — то, чего днём с огнём не сыщешь, то, что уже убелённые сединами доминанты всё ещё надеются найти на закате своей жизни, заглядывая в тематические клубы. Рик уже давно махнул на это рукой — идеальных партнёров не бывает, а уж ему-то, с его жестокими правилами, и вовсе не суждено найти такого. И вот оказывается, что такой, если не идеальный, то очень похожий на идеального партнёр сидит у него под боком. Чёртово маленькое сокровище, навязчиво предлагающее себя, будто не понимая, что взять его нельзя. Чёртов Морти с его чёртовыми поцелуями... Простонав от безысходности, Рик расстегнул брюки и освободил член. Морти на экране совсем уже устал, переминался на коленках, но не позволял себе даже вцепиться руками в ошейник, чтобы облегчить свою участь. Откинув голову, он прислонился затылком к стене и прикрыл глаза, пытаясь расслабиться. Будь он кем угодно, Рик бы уже послал к едрёной фене кодекс доминанта и спустился бы за ним, освободил бы и позволил прикоснуться к себе, а сам бы трогал, где только можно... Зажмурившись, Рик быстро работал рукой, не желая смотреть на внука во время дрочки, но его сознание издевалось над ним, подкидывая картинки одну другой горячее: как Морти лежит лицом вниз, совершенно обнажённый, лишь только с анальным плагом между ягодиц; как он подходит и вытягивает стимулятор, и юное тело выгибается, а стон слетает с крепко сжатых губ. Как он связывает ему руки, лишая свободы движений, ставит его на колени так, чтобы оттопырилась эта чудесная маленькая задница, как засовывает в неё сперва пальцы, а затем язык, как Морти стонет и мычит, не в силах сделать ни единого движения, не получая вожделенной разрядки... Как он задевает его простату пальцами, как Морти старается нанизаться поглубже, но не может и поэтому тихо, обиженно скулит... Как в наказание за скулёж он лишает его своих пальцев внутри и наносит ему несколько ударов плёткой... А затем, с удовлетворением увидев, как дрожит мальчик, как напряжён каждый мускул в его теле, входит в него и начинает ритмично двигаться внутри... С глухим стоном Рик обкончал свои брюки и халат... Презирая себя за очередную слабость, отправился наверх переодеваться. До конца часа оставалось время, и он провёл его, заливая глотку бухлом. Спустившись в подвал, он расстегнул ошейник, и бледный, смертельно уставший мальчишка на подкосившихся ногах просто рухнул на пол. — Ты понял, почему я посадил тебя сюда на целый час? — спросил Рик, и мальчик поднял на него глаза. — Да, Мастер. — И почему же? — Потому... потому, что я расстроил тебя. Потому что я не послушался и сделал то, что ты мне уже не первый раз запретил делать. — И как? Понравилось тебе стоять на коленях на этом твёрдом, холодном полу и не шевелиться целый час? — Нет, сэр, — тихо сказал Морти, вновь опуская голову. — И что ты можешь мне сказать теперь, после того, как твоё наказание закончилось? — Хочу... попросить прощения... и сказать, что это больше не повторится, — голос Морти стал совсем тихим, почти превратившись в шёпот. — Хорошо. Надеюсь, ты больше не соврёшь мне, — сказал Рик и ушёл, оставив мальчика закрывать подвал. Новое изобретение Рика не прошло ему даром — охваченный паникой, заикаясь от ужаса, клиент позвонил ему и рассказал, что за ним охотится временной патруль. Вздохнув, Рик отправился на помощь, хотел было взять мальчишку, но подумал, что после часа, проведённого на коленях в подвале, вряд ли из Морти выйдет хороший помощник. И улетел один. Разборки с патрулем времени заняли несколько дней и хорошенько попортили нервы... Вернувшись, первым делом Рик укрепил нервы с помощью парочки литров слегка разбавленного дистиллированной водой спирта. И лишь затем поднялся к Морти. Чуть не подохнув от зубов слизнепушки, принадлежащей патрулю, Рик неожиданно осознал, что боится потерять пацана... Они постоянно влипают во что-то более или менее смертельное, и неизвестно, который раз будет последним. Может быть, Морти не так уж и неправ — думал Рик, нерешительно топчась перед дверью внука — что пытается взять по максимуму от своего партнёра? Может быть, после того, через что они уже прошли, этот последний шаг не сделает их ещё большими аморальными ублюдками, как кажется Рику?.. Морти приветствовал его смущённой улыбкой и используя принятое обращение. И если он и был обижен долгим отсутствием Рика, то виду не показал. А Рик... увидев своего мальчика, по которому успел соскучиться, он вдруг понял, что больше всего на свете хочет к нему прикоснуться — и ощутить его руки на своём теле. Отложив ноутбук в сторону, Морти встал перед ним, ожидая приказаний. И они не заставили себя ждать. — Поможешь мне помыться, Морти?.. Недоверие, отразившееся на лице Морти, спустя мгновение сменилось радостью... и робкой надеждой, чего Рик не мог не заметить. Он открыл портал в один из отелей, дававших приют их небезвинным утехам, тот из них, в котором была самая большая и удобная ванная. Пропустил Морти вперёд себя, а когда шагнул следом, Морти обернулся к нему, и звёзды сияли в его глазах. Несмело протянув руки, он осторожно потянул с плеч Рика его замызганный, разорванный в драке халат. Рик поощрил его кивком, и Морти продолжил раздевать его, то и дело вспыхивая улыбкой и робко заглядывая ему в глаза. Всё случится здесь и сейчас, понял Рик и, смирившись, отдался нежности движений, которыми мальчишка раздевал его. Ванна с подогревом поджидала их, но сперва стоило посетить душ, куда Морти повёл своего Мастера, ухватив его за руку дрожащими пальцами, всё время оглядываясь. — Сними одежду, Морти, — усмехнулся Рик, когда мальчик в нерешительности остановился возле душевой, и тот со смущённой улыбкой выполнил приказ. А затем залез в душевую, сверкнув своими мелкими ягодицами, открыл воду и протянул руку деду, приглашая к себе. Намылил губку и, преданно взглядывая, принялся смывать с его тела грязь и копоть — Рик буквально побывал в аду в этот раз. Морти тёр его кожу мягко и осторожно, приподнимаясь на цыпочки, чтобы промыть его волосы, и Рик чувствовал, как распаляется под этими ласковыми прикосновениями. Собственный член мальчишки стоял уже с первой секунды и порой задевал ногу Рика, когда Морти двигался, это очень смущало мальчика, а Рик наслаждался его милым румянцем и тем, как он стыдливо опускает глаза. Ополоснув их обоих целиком, Морти остановился в нерешительности. По тому, как блестели его глаза, и как он прикусывал нижнюю губу, Рику ясно было видно, что мальчишка не прочь перейти к развитию их отношений, не выходя из душевой... Но ему не хотелось торопиться. Ему хотелось сделать всё, как положено — чтобы мальчишка хорошо запомнил этот вечер, раз уж ему суждено состояться. Рик вышел из душевой, Морти, последовав его примеру, осторожно обтёр его, а затем себя большим полотенцем. — Идём, — приказал Рик, кивком указывая в сторону игровой комнаты, и Морти послушно отправился туда. Они остановились возле кровати, и Рик стянул с мальчика полотенце, сам освободился от своего. — Хороший мальчик, — сказал Рик тихо, проводя пальцем вдоль щеки Морти, и тот прикрыл глаза, одновременно раскрывая губы. — Я был весь в этом инопланетном дерьме, а ты так хорошо позаботился обо мне. Что бы ты хотел за это? Можешь отвечать честно, не бойся, я не рассержусь. Секунду-другую мальчик молчал, отдаваясь ласке, затем, не открывая глаз, прошептал: — Поцелуй меня... пожалуйста... Хотя бы разок. Никогда раньше они не находились так близко друг к другу. Тысячу раз Рик представлял себе этот момент — и тысячу раз прогонял прочь эти мысли, делающие его самым мерзким, грязным стариком на свете, ещё хуже, чем он был на самом деле. А на тысячу первый раз перестал — его маленькое сокровище само плыло к нему в руки, тянулось навстречу, всем своим видом показывая, как нуждается в нём, и он сдался. Усмехнувшись, Рик отстранился — он не собирался делать всё на скорую руку. Широко распахнувшиеся глаза следили за тем, как он, остановившись перед развешанными на стене ремешками, выбирает то, что считает нужным. Вернувшись с обычным флоггером и парой кожаных браслетов, Рик отвёл Морти к кресту, лёгким толчком заставил прислониться к нему спиной и высоко зафиксировал руки. Он редко поворачивал Морти к себе лицом во время сессий, разве что во время связывания... Но сейчас ему нужно было смотреть на него, видеть его глаза, нужно было уловить абсолютно все эмоции, которые должен был испытать мальчишка. — Можешь кричать и произносить грязные слова, но не смей закрывать глаза, — приказал Рик, и Морти кивнул, глядя на него темнеющим взглядом. Ему по вкусу это, понял Рик и чуть не выкинул флоггер в порыве обнять мальчишку и, развязав, немедленно утащить в кровать. Ему по вкусу всё, что с ним делает его дед, он готов с энтузиазмом разделить любую его идею, и жёсткий разогрев перед сексом не был тем, против чего он запротестовал бы. Счастье моё, подумал Рик, перевернув флоггер, обвёл его рукояткой мгновенно затвердевшие маленькие соски. Морти слегка простонал и закинул голову выше, глядя на Рика из-за полуопущенных ресниц. Взяв флоггер, как положено, Рик несильно хлестнул мальчика поперек груди. Тот закусил губу, не сводя с него взгляда, и Рик снова усомнился, что доведёт сессию до конца, не набросившись на парня — так тот был горяч. Внезапно внимание Рика привлекло синеватое пятно на шее внука, открывшееся его взгляду, когда мальчик задрал подбородок. Нахмурившись, Рик подошёл вплотную, ухватил Морти за подбородок и с силой поднял его выше. Пятно, хоть и бледное, было очень похоже на синяк. — Что это? — Н-не знаю, — шепнул мальчишка и покрылся таким густым румянцем, что кто угодно усомнился бы в его правдивости... Не то, что Рик. — Отвечай, Морти, и не смей врать. Это, мать его, грёбаный засос? Или тебя душили? Или ты сам себя душил, пока дедушки не было, маленькая развратная тварь?.. Рик прижал голову Морти к стене за шею и сверлил его взглядом. Мальчик переглотнул... и признался, бледнея: — Второй вариант... Р-рик... Отпустив его шею, Рик с размаху отвесил парню пощечину, от которой его голова мотнулась вбок. — Разве ты не знаешь, Морти, что, назвав кого-то своим Мастером, ты не должен давать себя трогать кому-то другому?... Мальчик всхлипнул, и Рик снова ударил его. Жгучая злость поднималась в его груди, готовая перерасти в огромную грозную волну ненависти, сметающую на своём пути все остатки цивилизованности, оставляя лишь дикую, первобытную сущность, гневающуюся на то, что посягнули на её собственность. — Прости меня... пожалуйста, Рик, прости меня! — вскрикнул Морти, когда, не получив ответа, Рик ударил его снова. — Но ты, ты ушёл на целую неделю, и ты велел не прикасаться к тебе, а мне... Мне хотелось секса, Рик, мне, блядь, шестнадцать, и я заебался дрочить на идиотские пятьдесят оттенков детского садика, пока мой Мастер, давший мне от ворот поворот, где-то шляется!.. Рик замер на секунду, пока его разумная часть пыталась остановить просыпающегося монстра и убедить его не трогать мальчишку, который, хоть и накосячил совершенно тупо, как маленький, тупой, озабоченный подросток, вообще-то не заслуживал столь сильного гнева — ведь его партнёр сам установил рамки их отношений. Но куда было разумному Рику до охваченного огнём бешенства, обиженного, рассерженного, отодвинутого на задний план доминирующего Рика?.. Отшвырнув дурацкий флоггер, Рик метнулся к стене... и вернулся с длинным, жёстким хлыстом, похожим на тот, что привлёк внимание Морти во время их самой первой сессии. — Рик, прости меня, я люблю тебя!.. — успел взмолиться Морти, прежде чем первый тяжёлый удар пришёлся ему на плечо. От следующего удара — по рёбрам — он закричал. И кричал на каждый из последующих ударов, пока вырвавшаяся из Рика первобытная тварь избивала его кнутом. — Ах ты, грязная шлюха... Маленькая вонючая блядь... Мерзкая развратная тварь! — приговаривал Рик, снова и снова занося руку для удара. Обида застилала ему глаза. Ни о каком наказании тут и речи не было — ослеплённый гневом, он не пытался контролировать силу ударов. Слёзы, текущие по лицу Морти, и его крики лишь сильнее распаляли его. Узнай Рик об этой интрижке блудливого внука в другой обстановке — дома, в гараже или за ужином — и он бы справился с эмоциями, смог отреагировать адекватно — ведь он сам отказал Морти в близости и по-честному не мог требовать от него верности. За чужое прикосновение он мог бы наказать его часом одиночества или чем-либо подобным — чисто для соблюдения ритуала... Но сейчас Морти висел перед ним на кресте абсолютно беззащитный, Морти, не рассказавший Мастеру о том, что его трогал кто-то посторонний, Морти, попытавшийся соврать Мастеру в ответ на его вопрос, Морти, собиравшийся переспать с кем-то другим, а может, и сделавший это... В его руке был хлыст, и у Морти просто не было шансов. Это не было наказанием — это было срывом, выходом из роли, вымещением обиды на беспомощном нижнем — и как бы ни была велика эта обида, оправданий этому не было никаких. И лишь когда кожа на рёбрах и плечах Морти повисла окровавленными лохмотьями, обида в груди Рика потихоньку начала успокаиваться... уступая место ужасу от содеянного. Пелена спала с глаз, и Рик осознал, что Морти больше не кричит, а его голова безжизненно свисает на грудь. Выронив хлыст, будто тот обжёг ему ладонь, Рик бросился к мальчику, приподнял его голову — глаза его были закрыты, дыхание едва чувствовалось. — Господи Иисусе, — в ужасе произнёс Рик, поспешно отстёгивая мальчишку и переволакивая его на кровать. Сорвался. Первый раз в жизни он сорвался на том, кто был ему по-настоящему дорог. На том, кто мог бы стать для него всем — а теперь, если всё обойдётся, вряд ли хоть слово ему скажет. Молниеносно одевшись, Рик натянул на мальчика штаны, дрожащими руками открыл портал. Прижимая к себе безжизненное тельце, перенес бледного, как смерть, Морти на свой верстак. Проверил пульс и давление, осмотрел мальчика и облегчённо выдохнул — многолетний опыт не дал ему нанести слишком сильные удары даже в состоянии исступления, и хотя бы повреждений внутренних органов у его мальчика, слава небесам, не было. Но вот болевой шок пацану он точно обеспечил. Проклиная себя, Рик обколол Морти обезболивающими и успокоительными, надеясь, что произошедшее не оставит след на его нервной системе. Взял его за руку, вгляделся в лицо... И почувствовал, как огромная тяжёлая скала падает с его души, когда его малыш наконец открыл глаза. — А я предупреждал, что вся эта херня добром не кончится, Морти, — сказал Рик так грубо, как только мог — хотя гораздо больше ему хотелось прижать мальчишку к себе и скулить, уткнувшись в него носом. Морти слабо улыбнулся ему. Ещё раз измерив пульс и давление, хорошенько обработав глубокие ссадины, оставшиеся после хлыста, Рик, более-менее успокоенный, перенёс мальчика в его комнату и уложил в кровать. Потоптавшись рядом, провёл рукой по волосам и пошёл к двери. — Прости меня, Мастер. Мне... мне так стыдно перед тобой, — послышался тихий голос, и Рик замер на пороге, потом оглянулся. Мальчик лежал, закрыв глаза, слабый ночник освещал его изнурённое личико, полоску пластыря через всю щёку — задело кончиком хлыста. — Да какой я, нахуй, Мастер, — горько усмехнулся Рик. — Тебе нужно поспать, малыш. Потом поговорим. Никогда ещё ему не было так паршиво. Не то, чтобы в его отношении к Морти было полным-полно доброты и заботы, но одно дело — приключения, в которых у Морти всегда с собой бластер, и совсем другое — то, что он сделал с ним. Требовал от мальчика исключительного подчинения и соблюдения правил — а сам нарушил одно из самых важных... Вернувшись в гараж, Рик влил в себя несколько литров алкоголя. И понял, что должен уехать. Собрать вещи, проследить, что Морти поправился, возможно, помочь ему найти нового Мастера... И свалить на все четыре стороны, чтобы не причинить больше зла тому, кто ему доверился, кто вдруг стал ему так дорог. Если мальчишке суждено когда-нибудь сдохнуть из-за своей любви к побоям, то Рик не хотел быть тем, кто покажет ему путь к архангелам. Наутро Морти изо всех сил ловил его взгляд за завтраком и, когда ему это удалось, улыбнулся так робко и нежно, что у Рика защемило в груди. Он думал, что мальчик даже не сядет с ним рядом, но тот и не думал держать на него обиды. Полоска пластыря, напоминающая Рику о его проёбе, осталась незамеченной для привыкших ко всему домочадцев, а ему жгла глаза, и, с трудом доев оладьи, он ушёл к себе, решив закончить кое-какие незавершённые эксперименты. Всё валилось из рук, и в результате он больше бухал, чем работал. И даже не обернулся на скрип открывшейся двери. — Помочь тебе, Рик? — спросил Морти, тихонько подойдя и остановившись у него за спиной. Взгляд его упал на пару коробок, которые бухой Рик стащил со стеллажей этой ночью и набил инструментами, всерьёз думая об отъезде. — Рик, ты что, хочешь уехать? — испуганно спросил Морти. — Это... это из-за меня?.. Пожалуйста, скажи, что ты не бросишь меня!.. Прости... прости за то, что я сделал. Я... я не думал, что ты так сильно рассердишься! Морти подошёл к его стулу и встал перед ним на коленки, уткнувшись носом куда-то между его башмаков. Рик вздохнул и, взяв мальчика за плечо, потянул наверх. Морти встал перед ним — расстроенный, чуть не плачущий, будто это не его жестоко побили минувшей ночью. — Морти... Я больше не могу быть твоим Мастером, — сказал Рик, и у Морти мгновенно задрожали губы. — Я сорвался, Морти, я чуть не убил тебя. Это недопустимо. Я нарушил правило... И это я должен просить у тебя прощения, а не наоборот. Тебе нужен другой человек, который сможет... о тебе позаботиться. Хотя ты тоже хорош. Почему ты не сказал стоп-слово, Морти? — Я не хотел... не хотел, чтобы ты останавливался, — еле сдерживая слёзы, ответил этот невозможный мальчишка. — Сперва, конечно, я испугался, потому что было больнее, чем обычно... но потом снова стало круто, как в тот раз... а потом, потом меня просто вырубило... Но даже если бы этого не случилось, я бы не сказал стоп-слово, потому что... потому что это твоя суть — срываться и быть таким... неудержимым, — Морти явно понесло, его глаза разгорелись, и он искренне верил в то, что говорил. — Мне нравится... нравится, когда ты срываешься. Когда ты бьёшь меня со всего размаху, и я счастлив, потому что это именно ты, и ты делаешь это со мной. Ты лучший, Рик, и я не хочу никого, кроме тебя. Он стоял напротив своего деда, весь перекленный пластырями под своей футболкой, и Рик покачал головой. Ему бы бежать прочь, подальше от деда, пока ещё цел, пока его не подчинили себе и не сделали своей игрушкой, пока первобытная сущность Рика не почувствовала свободу и не забрала себе всё. А он стоит напротив и плачет оттого, что его собираются бросить. Маленький наивный мотылёк, прилетевший на свет и сжигающий свои тонкие крылышки о раскалённую лампу. — Морти... Я едва не зашиб тебя до смерти, и я не могу обещать, что это не повторится. Особенно... особенно если ты будешь врать мне, мелкий кусок озабоченного дерьма, — проворчал Рик, и Морти вспыхнул. — Я... я больше не буду, честно!.. Ес-если ты об этом синяке... — Рик недобро прищурился, и мальчишка заторопился, заикаясь и глотая слова. — Рик, у нас почти ничего не было!.. мы, мы пососались, я сказал, что люблю пожёстче, и он оставил этот синяк... и мы просто подрочили друг другу... — Морти покраснел от стыда, но храбро не отводил взгляд. — Я... я просто хотел, чтобы ты приревновал меня. Я... я подумал, что ты заревнуешь и трахнешь меня... А ты взбесился и... — Что?.. Рик не поверил своим ушам. Вот же маленький лисёнок! Спутался с левым парнем, чтобы его приревновали! Мелкий паршивец посмел играть с ним в свои идиотские подростковые игры... — Ах ты... маленький засранец... Вздумал играть со мной? Решил, что это просто так сойдёт тебе с рук?.. Рик вскочил со стула и навис над мальчишкой, схватил его за шиворот и грозно уставился на него, снова входя в роль — вернее, в естественное для себя состояние. Промелькнувший в распахнутых карих глазах страх заставил его ухмыльнуться. — Гадкий... дрянной мальчишка... И как же, как я должен поступить с тобой теперь? Как мне выбить из тебя твоё идиотское подростковое дерьмо?.. Морти смотрел на него, не мигая, и Рик легонько встряхнул его. — Мне снова придётся надрать тебе зад, сука? Ты... ты напрашиваешься, я прав? — Нет, нет, Рик, я не напрашиваюсь, честно! — Морти замотал головой, пытаясь шагнуть от него назад, но его крепко держали, разглядывали лицо в поисках ответов на все вопросы, и теперь-то Морти точно боялся — дрожал, как осиновый листок. — Так что мне делать с тобой, паршивец? — повторил Рик, проводя пальцем вдоль одной из заклеенных пластырем ссадин, и Морти дёрнулся от боли. — Запереть в подвале на неделю? Посадить на цепь?.. Морить голодом? Не давать дрочить? Заставить стирать мою одежду целый месяц?.. Скажи мне, как мне наказать тебя за твою тупость и распущенность, маленькая сука?.. — Как хочешь, — еле слышно сказал Морти, облизывая губы. — Делай со мной всё, что угодно... Только, пожалуйста, не оставляй меня!.. — Ладно, — сказал Рик, изучая его лицо. — Я накажу тебя, и тебе никогда больше не захочется, чтобы к тебе прикоснулся кто-нибудь другой... пошли. По ту сторону портала, открытого Риком, их ждало место, куда он ещё ни разу не приводил Морти. Это было что-то вроде его укромного уголка, этакого тайного холостяцкого убежища... Настолько тайного, что о нём не знал даже Морти. Судя по офигевающему выражению лица мальчишки, тут действительно было круто, намного круче, чем всё, что он видел до этого. Не зря старался, подумал Рик, пока Морти осматривался. Хотя в последнюю очередь, обустраивая это место, он думал о том, что тут когда-нибудь появится его внук... — Ты водишь сюда... — Морти повернулся к нему с вопросом на языке, но не закончил его. Рик фыркнул: — Последний раз здесь был кто-то, помимо меня, ещё когда тебя на свете не было, Морти... Может быть, он и притаскивал сюда какую-нибудь шлюху по пьяни... Просто забывшись, просто потому, что не хотелось делить отельную кровать с тараканами. Но изначально он планировал это место для времяпровождения с той, которая тогда казалась ему одной-единственной. И потом, когда её не стало, приходил сюда скорее побухать в одиночестве и поностальгировать, когда унылая тоска и безысходность рвали душу особенно сильно. Позалипав на украшавшую одну из стен огромную фотографию своего молодого обнажённого дедушки, обнимающегося с какой-то, также обнажённой, блондинкой, Морти повернулся и подошёл, кокетливо взглядывая и теребя край футболки. — Здесь очень красиво, Рик, — сказал Морти. И покосился на кровать — с решёткой в виде языков пламени, на которой болтались две пары настоящих и очень прочных с виду наручников, украшенных шипами, и такой же ошейник. Проследив за его взглядом, Рик хмыкнул. — Раздевайся. Под его пристальным взглядом Морти стащил с себя всю одежду, слегка оступаясь и выглядя смущённым, как будто Рик не видел его до этого голым. — Теперь на колени. Послушно Морти встал перед ним на колени, прямо на пол из широких отшлифованных досок, убрал руки за спину и посмотрел на него снизу. Он был так послушен и выглядел сейчас так изумительно, облепленный пластырями, напоминающими Рику о том, что он сделал с ним, и кусающий губы в ожидании, готовый беспрекословно выполнить волю того, кто оставил эти шрамы, немедленно — или ждать ещё сотню лет, никак не выдавая своего нетерпения, разве что этой неприкрытой, с ума сводящей похотью в глазах... Завороженный зрелищем, Рик с трудом оторвал глаза от своего чересчур горячего внука и стащил халат, а за ним и свитер, но штаны оставил, чтобы подчеркнуть своё перед ним превосходство. Прошёлся вдоль длинного, в целую стену, стола, выбрал, что необходимо, и завязал глаза Морти плотной чёрной лентой. Затем, взмахнув рукой, щёлкнул в воздухе кончиком хлыста и удовлетворённо улыбнулся, когда Морти вздрогнул, услышав звук. — Ты готов терпеть, маленькая сука? Готов к тому, что твой Мастер тебя накажет? — Я... готов, — еле слышно сказал Морти, хотя Рик прекрасно видел, как его затрясло — вспомнил их прошлую «сессию», не иначе. — Не бойся, на твоей спине ещё достаточно места для новых шрамов, — сказал Рик, заходя за спину Морти и останавливаясь на нужном расстоянии. Нагнулся и прошептал ему на ухо, почти физически ощущая страх, исходящий от мальчика: — Если выдержишь и не закричишь — получишь поощрение. Один удар равен одному поцелую, Морти. Ты понял меня? — Да, сэр, — прошептал мальчик, и Рик стегнул его. Тело дёрнулось от удара, и он услышал стон сквозь сжатые зубы. Рик ударил снова, и вновь услышал стон, более громкий, но всё же недостаточно, чтобы назвать его криком. Ударив в третий раз, Рик не сомневался, что мальчишка запросит пощады, но тот держался. Четвёртый удар заставил его поднять руку в защищающемся жесте, но уже через мгновение он снова принял позу покорности. Его тщедушное тельце тряслось от боли и напряжения, и Рик в который раз удивился стойкости маленького поганца. И откуда только столько внутренней силы в этом недотёпе?.. Сам для себя Рик сразу решил, что не пойдёт дальше пяти ударов — даже если мальчишка не попросит остановиться. Но пятый удар пришёлся на место одного из предыдущих, и Морти не сдержался — прокричал жалобное «Хватит!...». Отложив свое оружие, Рик нагнулся, чтобы взглянуть в лицо Морти, не торопясь снимать повязку. Мальчик весь дрожал, его губы тряслись, он тяжело дышал... Но в целом был в порядке. Рик выпрямился и потянул его наверх, осмотрел с ног до головы. Член маленького паршивца стоял в полной боевой готовности, но Рик намеренно игнорировал его. Впервые в жизни после того, как его жена бросила его с маленьким ребёнком, уйдя в мир иной, Рик не торопился. Первый раз ему хотелось не просто выебать в адреналиновом угаре разгорячённое сессией, покорное ему тело. Хотелось подарить ему всю гамму чувств, на которую только способно человеческое существо. Показать ему ад и рай, и как на самом деле близко они находятся друг от друга. — Маленькая сучка готова на всё ради того, чтобы дедушка её чмокнул, да, Морти? — спросил Рик ехидно, но у мальчика даже не было сил ответить, и он просто кивнул. Рик усмехнулся. Он был уверен, что малыш и двух ударов не выдержит... Видимо, хороша награда. Усевшись на кровать, чтобы сократить разницу в росте, Рик привлёк к себе дрожащее, трепещущее тело и прижался губами к нежной коже на животе. Морти всхлипнул и зажал рот рукой, даже слегка покачнувшись. Рик поддержал его, крепко схватив за бёдра, а потом заставил повернуться. И поцеловал одну из ямочек на пояснице, чуть дольше, чем в первый раз, задержав прикосновение к бархатистой, покрытой еле заметным пушком коже. Морти глубоко вздохнул, и его снова затрясло. Рик взял его за руку, развернул её ладошкой вверх и поцеловал в самый центр. Морти так разволновался, что уже не мог контролировать себя — его губы прыгали, подбородок дрожал, а зубы слегка постукивали друг об друга. Дёрнув бровью, Рик поднялся с кровати, отвёл волосы с шеи мальчика и поцеловал под ухом, слегка присасываясь. Морти откинул голову, выгибаясь под его ласками, и Рик задержался на этом месте, оставляя засос. Оторвавшись, посмотрел внуку в лицо. Из-под чёрной ленты выкатилась слезинка, побежала вниз по щеке, остановилась над верхней губой... Рик слизал капельку, провёл языком вверх по щеке до самой ленты, а затем, не обращая внимания, как хмурятся брови, а губы раскрываются в отчаянной жажде, поцеловал Морти в уголок рта. — Маленький мой, — шепнул он неслышно, одними губами, гладя мальчика по волосам. Затем снял повязку, и, встретившись с ним широко распахнутыми, наполненными слезами глазами, Морти снова всхлипнул, явно прилагая все усилия к тому, чтобы не разрыдаться. — Плакса, — сказал Рик ласково и кивнул на кровать. — Ложись. Сперва займёмся твоей спиной, а затем... Морти посмотрел на кровать, потом снова на него и спросил, рискуя схлопотать ещё одно наказание: — А затем — что, Мастер? — А затем — посмотрим, — ответил Рик, доставая из шкафчика антисептик и пластыри. — Посмотрим, как твоей паскудной, непослушной, вертлявой заднице придётся по вкусу страпон. Потому что для того, чтобы заработать мой хуй, одной маленькой сучке придется ещё хорошо постараться. Очень, очень хорошо постараться, Морти...