Я стоял там, под стенами

- Я стоял там, под стенами, уже после битвы. Было темно и холодно...повсюду дым. И на поле было пусто, ни одного солдата. Ни их, ни нашего, одни горы трупов. Невероятно тихо, только ветер шумит, доносит дым, пахнущий падалью. Ветер, выбивающий из глаз слёзы. Я никогда не плакал. Я привык к сражениям, привык видеть мёртвые тела, потерянные знамёна, разбитые доспехи. Ужас в застекленелых глазах юнцов, которым не повезло. Но её глаза... Ты даже не представляешь, как тяжело было видеть этот же самый ужас в её глазах. Она ведь далеко не новобранец, я знаю, я... Сам ставил ей удар, следил за тем, как она двигается, защищается, с каким рвением бросается в бой. И когда я увидел её глаза, там, среди десятков других, что-то больно ударило в груди. Так остро, где-то в глубине. А затем наступила пустота, как будто из меня вырвали кусок. Я не мог пошевелиться. Я должен был бежать, проверить что с ней, унести с поля боя... А я стоял и плакал, впервые в жизни. Уже поднималось солнце. Я видел опавшие со стягов лилии, горящие в его лучах своим серебряным светом. И её глаза горели так же, тем же серебром! Не были стеклянными. Я помнил их прозрачную голубизну, блеск... Я не знаю, что со мной произошло, да только я рванулся туда, как безумный. Не чувствуя ни боли, ни холода, ни хруста чужих сухожилий под ногами, ни звона чужих доспехов. Место в груди, где было так пусто и больно вдруг заполнилось каким-то тёплом, нет, жаром, яростью, любовью! Наши лилии всегда меня спасали, никогда не давали усомниться, ни разу не подводили. И её спасли. Она была жива. Грязный ветер слегка трепал её соломенные, почти серые от всего этого дыма волосы. Её губы были слегка приоткрыты, я слышал как она дышала. Конечно, она не могла сама идти, но всё-таки была жива. И несмотря на то, что война кончилась, я никогда не испытывал большей радости, большего облегчения чем в ту минуту. Я никогда ей этого не говорил, она ничего не вспоминала про то утро, как будто и так всё понимала. И дела теперь опять по старому, но... только не совсем. Я никогда не смогу больше быть с ней так же строг, так же отстранён как раньше, я чувствую. Я просто больше не смогу спокойно смотреть ей в глаза, не чувствуя той боли и того жара, которые поразили меня тогда. Злюсь на себя порой но, что поделать. Только и ты ей этого не говори, ладно?