Игрушка.

Раннее утро, ещё солнце не встало и не подало свой сигнал, начиная светить в глаза сквозь относительно плотные шторы комнаты, как Саске уже почувствовал надвигающуюся бурю. Он всегда ощущал течку Чараске, когда она только-только ещё начиналась, наполняя комнату приятным манящим ароматом, унося его разумом дальше нужного. Он стаскивал одеяло с едва проснувшегося омеги, медленно нависал сверху, заглядывая в глаза. Красивые, как всегда и бывали, сонные, читалось в них и лёгкое возбуждение. Близнец и сам чувствовал этот прилив, но ещё не изнывал от жажды трахаться, хоть и прекрасно знал, как пройдёт очередная течка. Саске его выебет. Они оба это знали. Брюнет аккуратно стаскивал с чужой, роняющей первые капли смазки, задницы тёмно-синие трусы, кажущиеся в темноте помещения черными, словно сама ночь, убирал ненужную тряпку на пол и наклонялся ниже. Вдыхал его там, где пахло сильнее всего, разводя большими пальцами упругие ягодицы. Не считал зазорным поцеловать, касаясь губами так близко к заветному, трогал его, проводя сильными руками по стройным ногам. Омега не сопротивлялся, не говорил ничего ни за, ни против, опуская длинные черные ресницы и позволял делать с собой всё, чего альфа хотел. Пара пальцев вошла в растянутое колечко мышц легко, но Учиха всегда нежно трахал брата сначала только ими, лаская его аккуратный член второй рукой. Желал, чтобы тот расслабился, чтобы ему было хорошо. Брюнет прекрасно помнил, с чего однажды всё началось - с такого же желания сделать любимому приятно. Чараске тогда наконец-то сформировался, и начал испускать такой запах, от которого не удержался бы никто. Он страдал, вертелся на постели, всё как обычно, и альфа решился помочь. Нежный массаж ануса закончился приставленной к нему головкой. Саске думал лишь потереться, доставить обоим мнимое удовольствие, думал, что сможет остановиться вовремя. Думал он также и когда багровая плоть скрылась внутри ласково принимающей попки, и когда его член вошел полностью. Парень думал, что сможет выйти, но чувствовал сжимающие мягкие стеночки, видел возбужденное лицо близнеца, ощущал, как сам хочет прочувствовать его полностью, как всегда мечтал быть с ним. Он двигался, вбиваясь в омегу так сладко и глубоко, слышал стоны, и просто сходил с ума. Только брюнет знал, что Чараске он не нужен, и тот рад сексу с ним только во время течки, потому и признаваться в чувствах не собирался. "Я лишь игрушка для тебя," — думалось ему. Но как же он невыносимо любил, и прямо сейчас, входя в него снова и видя реакцию, ощущал себя самым счастливым. С губ омеги сорвался тихий стон. То, что он ощущал сейчас, можно было сравнить с восторгом от неожиданного приятного сюрприза, только ещё ощутимее, глубже... Половой орган брата доставлял ему истинное, неподдельное удовольствие, но дело никогда не было только в течке и безграничном желании трахаться. Чар любил его сильнее всего на свете, на его душе томилось столько разнообразных чувств, но и такой невероятный покой. Сильные руки брата обняли его за талию, придвигая к себе ближе, сам Саске опустился сверху, слушая сладкие звуки из чужого ротика, чувствуя лёгкие объятия, превращающиеся в сильную хватку на шее, не желающую отпускать. Толчки стали глубже, омега ощущал набухающий узел и был готов кончить, расслабиться, после чего продолжить их марафон.

***

Никакого тебе доброго утра. Чараске проснулся в своей одинокой постели, прошел на кухню. Он всё ещё был слаб после трёхдневной беспрерывной ебли, но ужасно хотелось есть. Брюнет уже знал, что случится при встрече: "Прости, я не смог удержаться," - снова скажет близнец. Отведёт взгляд и уйдет на работу оставляя брата одного, со своими мыслями, с желанием реветь, от осознания, что не нужен ему. Что он лишь игрушка, которую можно трахать, которая всегда даст. Саске и тогда, после первого их раза, когда Чар уже думал, что после такого не страшно признаться в чувствах, что теперь они будут вместе, услышал только "Это было ошибкой. Прости меня." Больно падать, когда взлетаешь так высоко. Чувствовать треск собственных костей практически невыносимо. Учиха тогда еле сдержался, чтобы не дать волю эмоциям прямо при нём, он просто остался один в комнате со сломанной душой и разбитым сердцем, но сейчас лишь привычно пил кофе, беззвучно роняя слезы. Глупые эмоции слабого пола. Чар не станет поганить близнецу жизнь и никогда не признается в своих чувствах. Но он не мог перестать подпускать брата так непозволительно близко во время течек. Пусть хотя бы так, но они будут вместе. Даже если будет просто игрушкой для него. Даже если это просто секс.