* * *
Чистая мелодия заполняет собой комнату. Отражается от мраморных стен и взлетает к потолку. Тонкие пальцы перебирают струны с трепетом, а рука, обнимающая гриф вины, словно стан любимой женщины, уверенно зажимает нужные аккорды. Мелодия струится из самого сердца играющего и с каждой нотой она набирает темп, заставляя в ответ трепетать от восторга и восхищения сердца слушателей. Запах сандала кружит голову, расслабляет тело и каждый в зале чувствует себя так, будто оказался на пиру не в Хастинапуре, а в самом небесном царстве Индры. Когда Арджуна заканчивает играть, а опустившаяся тишина разбивается вдребезги от гулких аплодисментов, вперед выходит Карна. Его лицо искривлено насмешкой, а взглядом он то и дело ищет своего покровителя, что так сильно ненавидит Арджуну и его братьев. Карна ищет у него одобрения. И просто не может молчать. — Что, Арджуна, играешь на вине, уподобившись слугам? А дальше что, в танцоры подашься? Подобное оскорбительно для кшатриев! И кто бы мог тогда подумать, что его слова окажутся пророческими.* * *
— ...Поэтому мне нужно, чтобы ты, под прикрытием, проник во дворец, вывел оттуда Рукмини и как можно скорее привел ее в храм Парвати, где я, к тому времени, уже буду вас ждать.- говорит Кришна и в его глазах горят озорные огни, а привычная улыбка сейчас кажется еще шире и ярче, чем обычно. Арджуна хочет провалиться сквозь землю. Ему настолько страшно стыдно и неловко, что он едва сдерживается, чтобы не вознести молитву о шальной стреле, что ранила бы его и прекратила эти мучения. Сдерживается он ибо понимает, что рядом с Кришной ни о какой шальной стреле и речи быть не может. Арджуна мнется за городскими воротами, куда они с Кришной должны войти, нервно одергивает сари одной рукой, другой же прикрывает лицо тканью, которой покрыта голова. — Г-говинда...— нервно говорит Арджуна, отводя взгляд, — Зачем же вы дали мне именно такую маскировку? Я мог бы одеться пастухом, как вы...Для чего все это? Улыбка расползается по его лицу еще шире, а взгляд на секунду говорит о том, что Кришна знает намного больше, чем позволяет себе рассказать Он лишь подмигивает Арджуне и едва сдерживает смех. Кладет руку на плечо и говорит лишь одно: — Пригодится, Партха. Пригодится.* * *
Проходит уже много времени с того момента, как Арджуна гостит в небесном царстве своего отца Индры. Он ожидал здесь серьезные тренировки, суровые аскезы, медитации с целью очистить тело и ум, даже представлялось в свое время сражение с отцом за право владеть его оружием. Ради этого он совершил столь много аскез и покаяний, но в реальности... В реальности Арджуну принимают со всеми почестями и чествуют, как самого небожителя. А Индра...В его взгляде сквозит гордость. Что же касается тренировок, то Арджуна не понимает для чего за ним ходят апсары. Не понимает даже тогда, когда эти дивные божественные девушки учат его танцевать. Это кажется столь диким и невероятным, что похоже на безумный сон. Но апсары не отходят от него. Сначала по расписанию урок танцев, потом пения, потом игры на других музыкальных инструментах. А сражения...сражения остаются на потом. И Арджуна вновь чувствует себя не в своей тарелке. Страшно потерянный и озадаченный. Но молчит. Ибо такова воля отца. Смирение и послушание — это основные законы, которые нужно соблюдать перед старшими. — Отец, для чего вы учите меня танцам? Зачем все это? — однажды спрашивает Арджуна. — Пригодится, Арджуна...Пригодится... — отвечает Индра до боли знакомой фразой и перед глазами вновь стоит улыбающиеся лицо Кришны и его задорный голос. Арджуна же глушит внутри внутренний стон и пытается взять под контроль чувства. — Что? — говорит он, пытаясь выровнять дыхание и свыкнуться с мыслью, что он уже давно ничего не понимает и, видимо, поймет еще не скоро. — Ну, тебе же нужно хорошее прикрытие на тот год, который вы должны провести не узнанными! — восклицает Индра. — Все это послужит для тебя идеальным прикрытием. Учись. И цени то, что я тебе даю. Арджуне хочется провалиться сквозь эту божественную землю и оказаться на земле бренной. Но он душит в себе этот порыв чувств и послушно бредет за очередной апсарой.* * *
И ведь действительно пригодилось. Никто бы и подумать не мог, что такой человек, как Арджуна, выберет на тот год именно такой образ. Даже братья не могли допустить такой мысли. Жить в царском гареме, петь, обучать танцам... Кто бы подумать... Арджуна до сих пор помнит все это так, будто это было вчера. Помнит, как от того, насколько хорошо он сыграет свою роль, будет зависеть его жизнь и жизнь дорогих братьев и жены. Помнит каждый полученный ранее урок. Изящные плавные движение, словно танец даже в повседневной жизни. Голос выше, мягче и взгляд теплый, не колючий. Дивная музыка струится под его пальцами столь легко и непринужденно, будто это его главное призвание в жизни. Обычно под пальцами Арджуны поет свою песню лишь тетива Гандивы, но сейчас...Сейчас под его пальцами вина поет песню нежности. Он учит танцам и сам растворяется в этом деле, словно забывая кто он. Арджуна в такие минуты напоминает тем, кто видит его, самого Господа Шиву в своем танце созидания. В шелковом сари, вплетенными в длинные волосы цветами и золотыми украшениями на тонких запястьях он напоминает обучавших его божественных апсар. И в образ этот Арджуна столь гармонично вписывается, что даже его жена Драупади не знает, что сказать. Просто во все глаза наблюдает и считает, что вот у кого, а у Арджуны меньше всего шансов раскрыть себя перед врагами. — Панчали, осторожно! — говорит как-то один из братьев. — А то он присвоит себе всю твою одежду! — Нашу Панчали в красоте никто не превзойдет...И все же посмотри на Арджуну! Тут действительно достойная конкуренция! Они оглушительно смеются, а Арджуна лишь тихо вздыхает, качая головой. Он привык уже к этому образу после всех полученных уроков. И сари уже не кажется таким неудобным и сковывающим, и волосы уже не мешают. Он смирился с неизбежным еще у Индры. А братья на самом деле понимают, что прикрытие Арджуны на порядок лучше, чем у них самих. К «Бриханнале» тяжело подкопаться и еще тяжелее вообразить, что это Арджуна.... ...и все же Карна, когда видит его, прожигает спину Арджуны цепким взглядом. И думает, что это спина ему до боли знакома... * * * — Однако? — переспрашивает Мастер, склонив голову, и вырывает Арджуну из воспоминаний. — Да, мне приходилось носить женское сари, однако, Астольфо, это не значит, что меня по-настоящему интересуют подобные вещи. И не значит, что мне нравится так одеваться! Я далек от...этого вашего с шевалье увлечения. Поэтому очень прошу. Не впутывайте меня в подобное. — Как жаль... — чуть обиженно тянет Астольфо, пнув ближайший камень, — А я вам уже подарок купил...Вот ведь... Арджуна закрывает рукой лицо, давя в себе усталый стон, а Мастер едва сдерживается, чтобы не замесятся в голос. И краем глаза девушка замечает, что даже губы Карны трогает улыбка.