Синьмо

1.

У Создателя Синьмо ласковые руки и мягкий, игривый нрав. Он благородный небожитель, верный своему долгу, ясноглазый мальчишка, чей смех подобен звуку сотен колокольчиков и чья гениальность на поле боя снискала ему славу намного больше него самого. Он – карающая длань Небесного Императора, тот, кто ведет его войска против демонических тварей, и он не смеет колебаться в исполнении своего долга. И так оно и есть – десятки лет, пока Синьмо не замирает в фэне от хрупкой девичьей шеи, в то время как чужой меч змеёй проскальзывает в сочленение доспехов, чтобы замереть, так и не добравшись до плоти. У Создателя Синьмо дрожащие руки и голова, полная сомнений. Он ищет ответы на вопросы, которые не смеет задать никто другой, и не замечает, как гордости и любви в глазах его старших становится всё меньше, а опаски и подозрений – всё больше. Он тайком пробирается к Ней, слушает, затаив дыхание, eё теплый, ласковый голос, раскрывающий ужасающие истины – с той, другой стороны. Он слушает, видит за словами поля сражений, залитые кровью города, истощённый бесконечной бойней небожителей и демонов мир, и клянется, хватая эти маленькие, но огрубевшие от меча ладони, что сделает мир лучше. У Создателя Синьмо скованные руки и вся суть, напитанная яростью, от которой дрожат Небеса. Каждая его попытка воззвать к разуму, одуматься, прекратить бессмысленную войну была встречена только непониманием и даже гневом: мир? С демонами, с этими кровожадными тварями?! Он в отчаянии взывает к общему собранию, но даже там его слушают лишь единицы – те, кто стоит с ним плечом к плечу на полях сражений, у кого украшеньем – кровь, железо и грязь, а не золото, шелка и нефрит. И именно они поддерживают его отчаянный, безумный план, идя против воли самого Небесного Императора. У Создателя Синьмо окровавленные им же руки и злое, волнующее счастье в груди. Создатель Синьмо рисует им Границы в эфире, как кистью скользят по холсту, и тем самым создаёт Новое Царство для своей невесты и её людей в подвиге, о котором в будущем позабудут все.

***

Связь Создателя с Синьмо – это прочное переплетение связей-канатов, что сплели их воедино так, что сложно сказать, где заканчивается один и начинается другой. У Синьмо нет органов чувств как таковых, чтобы воспринимать мир иначе, чем через ощущение энергий ци; нет тела, кроме острой грани клинка и строгих ножен, чтобы взаимодействовать с миром. Но всё это есть у Создателя, и он не отказывает своему любимому созданию, когда Синьмо – только-только осознающий себя, ведомый неизвестным ему ранее любопытством – подталкивает их Связь. И в ужасе отшатывается обратно, когда на него обрушивается поток мыслей-чувств-ощущений, о существовании которых он даже не подозревал. Создатель смеётся в ответ и отрезает поток до тонкой паучьей нити. “Ещё рано!” Но после становится слишком поздно.

2.

Где раньше была Связь – игривый поток постоянных, но приглушённых мыслей-чувств-ощущений Создателя, – теперь только сокрушительная тишина и пустота, образующие зияющую Дыру в столетней системе взаимосвязей двух живых существ. Где раньше было тёплое, постоянное течение энергий, усиливающих друг друга с каждым поворотом – обрывки связей, что стремятся к своей половине и не находят ничего, кроме ужасающего мрака и холода. Синьмо это… не нравится. Синьмо не понимает, что произошло. Синьмо… испуган?

***

Это странно, когда эмоции и мысли – только твои. Ещё более странно самому разбираться во всех этих чувствах, полагаясь только на обрывки воспоминаний Создателя, что задерживаются вокруг сознания Синьмо подобно слабому, постоянно угасающему эху. Синьмо ищет Создателя. Зовёт его, не понимает, почему Он не отвечает, почему сияющего Огня и исходящего от него Тепла больше нет – почему он чувствует Голод, что тянет его к той страшной Дыре с силой, которой трудно сопротивляться.

***

Когда рядом появляется другой Огонь – не Огонь даже, мелкая Искра, – Синьмо тянется к нему только из-за отчаяния. Но Искра гаснет под его касанием, едва Тепло на мгновение отодвигает его подальше от Дыры. А потом приходит другая. И ещё одна, и ещё, но они гаснут прежде, чем Синьмо хотя бы попробует образовать Связь. Мимолётное Тепло этих Искр утоляет вечный Голод, но Синьмо этого мало. Синьмо нужен Создатель, без него всё просто не так.

***

Поток Искр прекращается на втором десятке. Кто-то гаснет при его касании, кто-то успевает отшатнуться прочь. И тогда за рукоять – дрожащими руками, но отчего эта дрожь? – берется Холодный. Холодный, как Создатель, тоже Огонь, но Тепло его скрыто за густой, отвратительной на вкус Тьмой. Синьмо, отчаявшись найти кого-то, кто наконец-то может объяснить, тянется – и к нему тянутся в ответ. В этот раз отшатывается Синьмо – с яростным визгом отрицания, обрывая Связь прежде, чем она сможет окончательно сформироваться. В сознании Холодного – пылающее холодом торжество и липкая, удушливая жадность. В сознании Холодного – Создатель, которого Синьмо впервые видит чужими глазами, целиком, а не мимолетным видением в отражениях угасающих воспоминаний. Поражённый, испуганный Создатель, застывший в полуобороте с улыбкой на устах и алым росчерком на шее, кто падает, падает и падает в этом застывшем во времени воспоминании вечно. Вместе с ним, кажется, падает и Синьмо.

***

Холодный пытается воссоздать Связь снова. Снова-снова-и-снова, уговаривая, угрожая, умоляя, подталкивая кусочки Тепла – воняющие, покрытые Тьмой – как угощение строптивому одомашенному зверю. Синьмо сворачивается вокруг себя – своей души, сознания – и игнорирует его, даже когда Голод подтягивает его совсем близко к Дыре. Тогда он чувствует рядом знакомый Огонь – Создатель! Вскидывается, как оголодавший пёс, но одергивает себя раньше, чем смеет потянуться к этому Огню. Огонь… неправильный. Он меньше, приглушённей, словно ему ещё предстоит созреть, и это не может быть Создатель, потому что Создатель... ушёл. Но Синьмо всё ещё не верит, всё ещё отрицает саму возможность того, что Создателя больше нет, а потому всё же пытается – и вздымается в ярости, как растревоженная змея, когда чувствует в этом Огне присутствие Тьмы Холодного. Холодный должен быть в отчаянии, чтобы прибегнуть к таким низким трюкам, думает Синьмо. Ооо, он так желает Связи? Будет ему Связь. Синьмо цепляется за Тьму, как за путеводную нить, отталкивает в сторону лживый Огонь – не лживый, просто молодой, дитя-Создателя-кукла-приманка – и тянет к себе Холодного, всю Тьму, Тепло и Огонь. И начинает его поглощать – медленно, кусок за куском, вцепляясь только глубже, когда Холодный начинает вырываться. Трепыхаться тот перестаёт не раньше, чем Синьмо утоляет свой Голод.

3.

Синьмо переваривает Холодного долго: медленно, нить за нитью разбирая воспоминания, каталогизируя эмоции и ощущения. Синьмо дрожит, довольный, когда визг этого труса наконец-то замолкает в его сознании навсегда. Достойная участь для Предателя. После Предателя никто не пытается установить Связь, однако Синьмо весьма обижен, когда его используют, как какой-то дешевый меч. И поэтому он “ест” и этих невежд тоже. Он ест и переваривает, ест и переваривает, и этот цикл продолжается так долго: Дыра в душе рассасывается, и Голод теперь может утолить даже жалкий клочок Тьмы. Синьмо чувствует себя очень уставшим от этого бесконечного порочного круга, но уснуть сейчас – не суметь найти Создателя в новом воплощении. Нет, пока спать нельзя. Быть может, если он снова найдёт Дитя Создателя… В попытках подтолкнуть своих “владельцев” к поиску Синьмо с досадой понимает, как трудно пытаться управлять, а не просто пожирать чужое сознание, но несколько провальных попыток окупаются, когда ножен почтительно, даже отчасти нерешительно касается кто-то, несущий в себе тонкий оттенок души Создателя. Но не Дитя. Его потомок? Да, так оно и есть, понимает Синьмо, когда к нему осторожно, почтительно, не пытаясь навязать Связь, протягивают кусочек даже не Тьмы – Огня-Души, с бессвязным комом объяснений и запутанных чувств. Синьмо мурлычет, довольный, когда его приносят в место, где очень много Потомков Создателя. Их Души на периферии сознания уютно-тёплые, и Синьмо наконец-то позволяет себе заснуть, ожидая.

***

Синьмо дремлет – Голод, утоляемый потомками Создателя, не доставляет ему проблем, Огни-Души вокруг сменяют друг друга, когда неожиданно рядом вспыхивает наконец-то очень знакомая Душа – даже через столько лет Синьмо не способен позабыть эти ощущения. Когда рукояти в первый раз за долгое время касаются чьи-то пальцы – маленькие, совсем ещё детские, – Синьмо впервые после Предателя тянется с намерением сформировать полноценную Связь. И чувствует только удовлетворение, когда Душа Создателя скользит на место заживших оборванных связей, будто никогда и не пропадала.

***

У Создателя новое имя – как и в прошлый раз, нелепо-длинное, что-то связанное со звездами и титулами. Синьмо просто сокращает его до Генерала. Подумав, добавляет “Маленький”, и только довольно смеётся, когда ему в ответ посылают новое неизвестное чувство – это обида, но в ней нет злости и только прячется знакомая игривость. Ах, это называется “дуться”?.. Сознание у Создателя теперь тоже новое – молодое, ещё толком не сформированное, никакого знакомого строгого порядка мыслей и хаоса эмоций. Но Синьмо теперь знает больше, может больше – он сумеет научить, направить, как когда-то хотел сам Создатель с ним, но не успел. Теперь у них будет много времени вместе – Синьмо об этом позаботится.

***

Маленькому Генералу не позволяют носить Синьмо с собой – даже перекинутые через спину, ножны тащатся по земле, поэтому Синьмо довольствуется тем, что поддерживает Связь постоянно открытой к явному восторгу Маленького Генерала, делясь накопленными за столетия знаниями. А тот с детской непосредственностью приглашает в собственное сознание в ответ, делится своими чувствами, уча, что это такое – видеть, слышать, чувствовать. Это тяжело для обоих поначалу, потому что ни один из них не знает, как это делать правильно, но они учатся – ошибаются, маются мигренью, доводят ближайших родственников Маленького Генерала пару раз до отклонения ци, но учатся. Когда Маленький Генерал становится достаточно большим – и сражаться тоже.

***

Война – это грязное дело, Синьмо помнит это ещё по первой жизни Создателя. Генерал – теперь не Маленький, как он утверждает, теперь он даже выше своего Старшего Брата – никоим образом не наивен, образован и в искусстве боя уступает лишь горстке других демонов, но на поле битвы его не пускают. На все мольбы и уговоры – хватит мне за столом стратега просиживать, брат! – Повелитель демонов только смотрит с плохо скрываемым страхом и хватает за плечи почти отчаянно, качая головой в отрицании. “Мы уже потеряли Отца, – говорят его глаза, – не дай мне потерять ещё и тебя!” И Генерал вместе с Синьмо уступают, даже когда знают по докладам, что демоны проигрывают – при всей своей мощи они оказались смехотворно не готовы к борьбе против этих новых выскочек под покровительством небожителей – за-кли-на-те-лей, – кто повёлся на обещания секретов бессмертия и силы, не зная толком даже, за что они воюют. Но война – грязное дело, и касается это не только полей сражений, как доказывает Повелитель Запада, спрашивая на одном из военных собраний, почему владелец такого легендарного клинка, как Синьмо, не участвует в сражениях. Уж не специально ли нынешний Повелитель демонов подставляет под удары другие кланы, чтобы… Разрастись этой гнилой речи до безобразной свары не позволяет сам Генерал, который под одобрительный ропот присутствующих соглашается, что засиделся в задних рядах, и если Брат дозволяет... У Генерала сердце в груди бьет набатом при виде отчаяния Брата, явно с силой сдерживающего рвущееся с языка отрицание, и Синьмо тихо, утешающе гудит, обещая, что они вернутся обратно живыми – и с победой.

***

И они действительно сдерживают свое обещание – возвращаются с поля боя вновь и вновь, покрытые грязью, копотью, своей и чужой кровью, но всё ещё дышащие и непобежденные. Пока однажды они не сталкиваются на хребте Цанцюн с двенадцатью заклинателями, угодив в засаду. Из этого сражения им живыми выбраться не удаётся.

***

Синьмо чувствует со всё нарастающим ужасом, как по капле, с каждым новым толчком крови из пробившей легкое раны вытекает жизнь из Маленького Генерала. Синьмо никогда не исцелял: он орудие войны, ему не было нужды уметь исцелять, когда все его владельцы обладали регенерацией, вполне способной с нужными ресурсами тела даже отсечённые конечности отрастить. И об этом неумении Синьмо ужасно сожалеет сейчас, когда, блокируя привычный цикл энергий между ними, в отчаянии черпает из собственных запасов, пытаясь подтолкнуть демонскую регенерацию к действию, грубыми заплатами сырой силы пытаясь остановить утекающие жизненные силы Генерала, но это бесполезно. Бесполезно пытаться заставить измученное битвой и падением на острые камни тело действовать быстрее, когда оно уже латает переломанные кости и изувеченные органы, когда пышущая ранее жизнью плоть иссыхает на глазах, стремясь найти компоненты для построения новых тканей и пополнения крови, которой, судя по бледности острого лица, в жилах, кажется, уже и вовсе не осталось. Бесполезно пытаться спасти того, кто уже одной ногой в могиле, и держит его здесь только упрямство Синьмо и его собственные, всё убывающие силы. Имей Синьмо тело, он бы сейчас рыдал, не стремясь сдержать слез – его вина, его!.. Успокаивающее и усталое прикосновение сознания Генерала отзывается в Синьмо, как удар плети. Это смешно – умирающий пытается успокоить собственный истерящий меч, береги силы, дурак, мы сможем, только... Прикосновение становится настойчивей, Генерал тянет его к себе, как будто он тут – малое дитя, будто он нуждается в утешении, когда это его вина, что они здесь, на дне Бесконечной Бездны, в этом удушающем смраде Тьмы, где к каждому толчку сердца его Создателя жадно прислушиваются оголодавшие твари, прячущиеся в тенях и боящиеся подойти к желанной добыче только из-за угрожающей ауры, испускаемой Синьмо… Отрицание бьет по Связи, заставляя Синьмо съёжиться от боли, когда следующий за этим поток мыслей и чувств обрушивается безо всякого знакомого порядка, одним неумелым комком взаимосвязей. Нет, не его вина, сам попросил, когда начал проигрывать, кто знал, что удар по земле пробьется сквозь Границы, открывая путь обитателям Бездны, тварям разницы нет, кого жрать, демона или заклинателя, сам по глупости подставился, нелепая случайность, что сорвался, не удержавшись после удара, кто знал, кто мог предугадать тако… Мысль резко обрывается прямо посредине, когда с губ Генерала срывается новый поток крови. Синьмо пытается подтолкнуть ещё энергии – ещё немного, только потерпи... И натыкается на барьер – впервые за десятилетия заблокированная со стороны Генерала Связь отзывается только оглушающей тишиной, когда Синьмо тянется, подталкивает его в панике – ведь ещё не мёртв, не мёртв!.. Синьмо видит глазами Генерала себя – воткнутый в землю в нескольких цунях от плеча демона, покрытый застывшими ихором и кровью, потемневший от горя, кажется, даже на вид. Видит тянущуюся к нему руку, в то время как медленно, нить за нитью, распускается Связь. Он цепляется за неё отчаянно – не пущу, не в этот раз! – пытаясь дотянуться если не мысленно, то физически, наклоняясь к протянутой руке. Но Связь ускользает из его хватки в тот момент, когда рука Генерала падает, так и не сумев коснуться поверхности клинка.

4.

Синьмо не знает, сколько времени он проводит, охраняя тело Маленького Генерала. Его глаза закрылись вместе с Ним, как и остальные чувства, и окружающее он ощущает только по уже позабытому мельтешению душ на периферии хищного сознания. Он отгоняет зверей волной ци – раз, второй, благо в воздухе её много, этой тёмной ци, и тварям вокруг хватает и двух раз, чтобы понять, что этот участок в пару ли для них запрещен. Его не мучает Голод, даже если его собственные запасы почти пусты после бесполезных попыток исцеления, но причина этому скорее онемение, охватившее его, нежели избыток тёмной ци вокруг. Даже при всей осторожности, что пытался проявить Генерал при разрыве Связи, Дыра появляется снова – и кажется, что она ещё больше, чем в первый раз. На этот раз Синьмо не сопротивляется её зову и позволяет себе упасть, надеясь, что она приведет его к Маленькому Генералу раньше, чем через столетия ожидания.

***

Следующее пробуждение по ощущениям смутно напоминает ему тот глупый прыжок Маленького Генерала в Ледяное Озеро Северного Королевства за каким-то особым кристаллом, что он думал подарить племяннице. Нырок с высоты в подземное озеро вышиб из демона дух от леденящего холода, что проникал в плоть подобно ядовитым жалам, вымораживал даже огненную кровь Повелителей Юга, а кости, казалось, делал такими хрупкими, что тронь – рассыплются. Вот и сейчас Синьмо пробуждается и чувствует вокруг только леденящую ярость, которая будто пытается пожрать сам мир вокруг себя. Она пытается пожрать и Синьмо – затопить его собой, погрести под волнами удушливого отчаянья и разочарования, звериного инстинкта неразумной твари, ведомой только желанием выжить. Но руки, сжимающие его рукоять, вполне человеческие. Кровь, капающая на клинок, демоническая, и даже очень знакомая, с отвратительным привкусом крови заклинателей. Ци этого отчаянного существа явно принадлежит Повелителям Юга, но вся демонская натура кажется приглушённой, искривлённой чем-то и пропитанной насквозь смрадом окружающей их Бездны. Только из-за знакомой крови Синьмо отвешивает этому недоразумению природы мысленную оплеуху, а не пытается сожрать в ответ на столь вопиющее неуважение.

***

Недоразумение оказывается демоном-полукровкой с расшатанной печатью на своей демонской сущности и в довесок с пиявкой в виде Демона Снов, который, почуяв Синьмо, прячется в сознании мальчишки так глубоко, насколько может, не повредив этому глупцу. У Мальчика подходящее его ледяной натуре имя, но Синьмо не утруждает себя его запоминанием – Мальчик в его состоянии не протянет в Бездне и пары дней. То, что он до сих пор жив, можно назвать только нелепой удачей. Когда Мальчик снова пытается взять в руки Синьмо, тот отшвыривает его от себя, не дав даже попытаться образовать Связь. Вот ещё – будет он помогать этой ошибке природы.

***

Мальчик оказывается чрезвычайно настойчивым. Синьмо зол, что его вытащили из желаемого небытия, взбешен тем, что какой-то полукровка сумел вопреки его ожиданиям не только выжить в Бездне, но и процветать в этой ядовитой среде – почему он, а не Генерал?! Сколько ни отшвыривает его Синьмо, – убить и пожрать, как других наглецов, не хватает духу, всё же кровь Маленького Генерала, – он продолжает возвращаться с настойчивостью Кровавой Ищейки, почуявшей свою цель. Когда при очередной попытке даже просто прикоснуться Мальчишка пытается ещё и образовать Связь – Синьмо наконец огрызается. И оказывается очень удивлён, когда на его “прикус” огрызаются в ответ, оттяпав приличный кусок накопленных сил. Может быть, в помощи крови Генерала есть какой-то… резон.

***

Печать под давлением Синьмо и благодаря внутренним усилиям самого Мальчишки трескается и рассыпается, будто хрупкая скорлупка, а не заклинательский выверт магии, способный сдерживать силу самого могущественного рода Царства демонов, пусть и значительно умалённую заклинательской кровью. Когда Мальчик снова тянется мысленно – не пробуя снова Связь, учится – с искренней благодарностью, Синьмо только ворчит в ответ и позволяет очистить себя от грязи.

***

Разобравшись со своей основной проблемой, Мальчик не уходит, как этого ожидал и даже советовал Синьмо – исключительно с целью избавиться от его назойливого общества. Он остается и продолжает самым настырным образом пытаться… поговорить. Вот уж палец дай – откусит руку: когда при последней попытке мысленной связи Синьмо не отшвырнул его немедленно, как это было раньше, Мальчишка поначалу попытался разговорить самого Синьмо. Спрашивал его имя, кто и как его создал, что он здесь делает – и сотня других вопросов, которые Синьмо удостоил только раздражённым шипением в ответ. Поняв, что попытки разговорить собеседника бесполезны – он очень осторожно обходил тему тела, рядом с которым нашел Синьмо, – Мальчишка решил поговорить о себе. И, кажется, с тех пор просто не замолкает. Синьмо пропускает весь его бессвязный мысленный лепет мимо себя до тех пор, пока не улавливает знакомое название. Хребет Цанцюн. Теперь не просто знаменитые пики, но заклиантельский орден. Эти твари. Посмевшие ударить в спину. Буквально построили себе дом на костях его Генерала. Укротив бушующий в душе пожар, теперь Синьмо слушает очень внимательно.

***

Эта Связь, в отличие от прошлых, не выкована из родства Душ или с целью поглощения – здесь только голый расчет с обеих сторон. Мальчик мечтает отомстить, буквально грезит доказать миру, как тот ошибался в нём всё это время. Синьмо же соглашается помочь хотя бы ради того, чтобы видеть, как горят те, кто погубил его Создателя.

***

Эта Связь не похожа ни на одну из тех, что были у Синьмо прежде – по силе она лишь немного уступает его Связи с Генералом, но нет той… открытости, что была у него с воплощениями Создателя. Синьмо знает, конечно, что глупо сравнивать – с Создателем не может сравниться никто, – но всё же оказывается странно разочарован, когда Мальчик держит его подальше от собственного сознания, лишь изредка “балуя” взглядом на окружающий мир, даже если в большинстве случаев это не доставляет Синьмо никакого удовольствия, как то было раньше.

***

Мальчик не спешит со своей местью. О, он никогда не перестает гореть желанием отомстить, но там, где другой на его месте просто сметал бы препятствия на своём пути подобно тайфуну, со всей бесцеремонной наглостью крови бывших Повелителей демонов, этот подобен воде – находит щели, чтобы проникнуть даже в самые охраняемые тайны, прокладывает себе новые пути, когда другие оказываются заблокированы, сшибает то, что оказывается непреодолимым иным образом. Синьмо находит весьма ироничным, что при всей своей ненависти к своему Учителю Мальчик не перестает использовать его методы.

***

Первый раз, когда Мальчику требуется больше силы, нежели обычно, случается, конечно же, в бою. Он в отчаянном положении, загнан в угол и обращается к Синьмо с просьбой, наплевав на осторожные намеки о цене от своего советника-пиявки. Синьмо дает ему силу, как тот и просит, и старается не вспоминать, чем закончилось подобное в последний раз. В конце боя, едва держась на шатких ногах после неожиданного оттока жизненных сил, Мальчик оказывается напуган – наверное, впервые после своего падения в Бесконечную Бездну. Он блокирует Связь даже крепче, чем раньше, что очень смешит Синьмо – будто тот собирается пожрать его сейчас, когда он всё ещё является удобным инструментом для мести. Но веселье гаснет быстро, когда Мальчик находит удобный для себя выход – истощать жизненные силы других вместо своих. Синьмо претит подобное – всё в нем рычит на подобный обман, тем более что силы Мальчик тянет даже не со своих врагов, а с собственных жён, – но ради будущей мести терпит. Только дергает за Связь сильнее, настойчивей, мягко, но с намеком, касаясь чужой души – не забывай, Мальчик, на что ты соглашался. Но даже с подобным стимулом Мальчик не торопится с исполнением своих планов. Он завоёвывает своё потерянное право на Королевство Юга, покоряет Север Царства демонов, обманом присоединяет Восток и сладкими речами подчиняет Запад. Он первый за несколько столетий, кто снова держит под своей рукой всё Царство демонов, но ему плевать, ведь всё это – лишь подготовка к следующему шагу, когда его жадный взор устремляется на Царство людей.

***

Синьмо, наверное, никогда не поймёт этого Мальчика. Имея всё демоническое Царство за своей спиной, тот приходит в мир людей не с кровью и железом, но с учтивой улыбкой и слоями скрывающих его силу заклинаний. Он лжёт всем вокруг, плетёт паутину лжи, которой позавидует любой демон-паук, сгибается в поклоне там, где и головы бы не склонил в ином случае – и всё только с целью поймать одну-единственную добычу. И тем более странно его абсолютное разочарование, что следует за мимолетной радостью успеха, когда его драгоценный Учитель оказывается в его руках. И именно разочарование сопровождает его в дальнейшем завоевании Царства людей.

***

Когда под пятой Мальчишки оказываются все три Царства, но пики Цанцюн – побитые, бесполезные, но всё ещё существующие – до сих стоят, Синьмо снова напоминает об обещании. И впервые за долгое время чувствует чужой восторг так близко, когда Мальчик соблазнительным тоном объясняет свой план. Границы, уже надломанные однажды, легко сломить вновь. Хребет Цанцюн оказывается поглощен Бесконечной Бездной, в то время как разрыв распространяется и на остальной мир, объединяя вновь некогда разорванные Царства.

5.

Синьмо думал, что после свершившейся мести почувствует что-то. Что-то больше мимолетного триумфа и чувства довольства за отмщенного Генерала. Но кроме вернувшегося онемения, в котором он пробыл до того, как упал в глубокий сон после смерти Генерала, нет ни-че-го. Проходят годы, Мальчик правит со своего грандиозного трона тяжелой рукой, и ему всё меньше нужны силы Синьмо. Связь между ними истончается, и вернуться ко сну – окончательному, как теперь надеется Синьмо – ему мешает только несбыточное, мимолётное желание, что всплывает каждый раз, когда Синьмо чувствует рядом с собой рождение нового ребенка Мальчика. Его Маленький Генерал ведь уже возвращался к нему однажды. Быть может?..

***

Но с каждым новым ребенком Синьмо чувствует лишь нарастающее разочарование и усталость. Его очень удивляет, когда по истончившейся Связи доносится эхо похожих чувств.

***

С каждым прошедшим годом Синьмо кажется, что он угасает всё больше, как и его надежды вновь воссоединиться со своим Создателем. Он всё больше времени проводит в дремоте, не потревоженный ничем, кроме редких отголосков ярких эмоций по Связи, поэтому прилив невиданной ранее по силе ярости и разочарования оказывается подобен раскату грома в предвестии грозы. Синьмо успевает только уловить обрывки происходящего – предатели-собственная-кровь!.. – когда Связь между ними глушится под влиянием извне, а он сам оказывается похищен прямо из рук своего бывшего владельца и “заботливо” завернут в десятки заклинаний по сдерживанию сущностей и демонский шелк, способный и разъяренного дракона удержать, не то что ослабленный, уже безразличный к своей судьбе меч-душегубец. Вор – один из детей Мальчика – полон вины, сожалений, но и ярой уверенности в том, что поступает правильно. Когда эта ярая праведность оборачивается расцветающим ужасом от происходящего, когда Связь окончательно рвётся со смертью Мальчика, Вор дёргается, словно стремится туда, к умолкающей битве, замирает в какой-то момент в нерешительности, но в конце концов поворачивается и бежит.

***

Синьмо проводит почти всё свое время с Вором, всё так же спеленутый заклинаниями, которые Вор заботливо поправляет каждый раз, когда Синьмо прорывается через большую их часть. Он не стремится к Связи, не пытается его использовать, не требует силы – Вор не делает абсолютно ничего, только бежит, бежит и бежит с Синьмо, привязанным за спиной, к одной только ему известной цели.

***

Синьмо в конце концов не узнаёт даже имени Вора. С насильно навязанной извне Связью, он вынужден сожрать его в тот момент, когда оказывается похороненным в его груди, но не успевает распробовать и мысли, когда их насильно тащат в заклинательскую печать, уже напитанную энергией смертей сотни заклинателей. Как только к ним присоединяются Синьмо с Вором, печать схлопывается, запуская идущее следом заклинание, в котором Синьмо признает искажённую, но действенную копию того, что когда-то использовал Создатель, чтобы создать Царство демонов. Последнее, что знает Синьмо – это удивление Вора, когда Синьмо посылает ему отдающую горечью насмешку – стоило только попросить, малыш, хватило бы и одного тебя. После, когда растут вновь Границы меж Царств, есть только долгожданное забвение.

+1

Когда Синьмо пробуждается вновь – тяжело, через силу, повинуясь только хлесткому приказу, – рядом Создатель. Связь странная, уже сформированная, но ломкая и обрывочная, как разорванная и вновь связанная веревка, но это его Создатель, его Маленький Генерал, с душой, пылающей Огнём даже сквозь океан визжащей Тьмы, несущей в себе незабываемый оттенок Бесконечной Бездны. Создатель приветствует его рассеянно, мимолётно, в его мыслях тот задумчивый, изучающий гул, с которым Генерал сидел над планами сражений, а Создатель возился с заинтересовавшей его загадкой. Пальцы, скользящие по проржавевшему металлу, ласковые, но само прикосновение оценивающее, и Синьмо вдруг становится очень стыдно за свой неподобающий вид. Бесполезен как меч, с аурой, подобной старому прохудившемуся ведру, и сознанием, сшитым нитью из кусочков чужого. Создатель только напевает задумчиво, утешительно, помогая привести себя в порядок: выравнивает “швы”, заворачивает в собственную силу и дает новый облик, более подходящий для служения сейчас. И опаляет знакомым восторгом битвы и предвкушения – пусть и по-другому, отнимая жизни ненавистных заклинателей чужими мертвыми руками, но никогда не поздно учиться новому, м?

***

Вокруг снова кипит битва и ревут мертвецы. Снова один против толпы, снова вокруг миазмы Бесконечной Бездны – приглушённые, затертые временем, но они есть, он это чувствует – и ужасающее осознание схожести ситуации с той, в которой погиб Создатель в последний раз, разжигает в Синьмо новую решимость – не в этот раз! Синьмо собирается с силами, когда знакомое уже усталое сознание касается легко, извиняюще, словно снова прощаясь. Синьмо дёргается, сбитый с толку, когда сокрушительный удар приходит из самого неожиданного источника – от самого Создателя.

***

Одна из половинок Стигийской Тигриной Печати рассыпается осколками в руках Старейшины Илина, когда остатки духа меча-душегубца Синьмо оказываются уничтожены собственным Создателем.