В десяти сантиметрах от кончика его носа

В груди зарождается тёплое, прежде неизвестное Сюэ Яну чувство каждый раз, когда он смотрит на приоткрытые красные губы, на замершие во сне веки, ресницы, на кожу, по которой бегали солнечные лучи из не закрытого с вечера окна. Он смотрит на Цзян Чэна, и внутри всё сжимается, тяжелеет, а потом взрывается множеством искр, единым потоком растекается по телу. Рука, на которую Чэнмэй упирается, задрожала, и, оценив перспективу подъёма, мужчина решает лечь обратно в постель, на бок. Теперь главная тема его утренних мыслей и причина бардака на душе находится всего в десяти сантиметрах от него. Своим внимательным взглядом Сюэ Ян заново изучает каждую деталь в чужом лице. И эти волосы, разметавшиеся, чёлку с отливом сливы, щекочущую нос. Он приблизился, закрыл глаза, вдохнул: они все ещё пахнут свежестью шампуня, такие душистые, а ещё невероятно мягкие. Рука осторожно убирает прядь назад, чтобы не мешала. Цзян Чэн для Сюэ Яна подобен произведению искусства. Мужчина, который идеален во всем и безмерно прекрасен. И он, Сюэ Чэнмэй, лишь один из множества ценителей этой красоты. Он мог бы даже ревновать своего мужчину каждый раз, когда руки того касается чужая, неважно, женская или мужская, но подобного чувства никогда не возникает. Сюэ Ян просто знает, что любим так же сильно, а ещё то, что Цзян Чэн не стал бы подло проявлять внимание к другим. Сказал бы прямо. Сказал бы… этими губами… Сюэ Ян приблизился ещё, почти коснувшись чужого носа своим. Он чувствует дыхание, чувствует тепло, и плавится. Снова то необычное чувство внутри, оно сковывает, сжимается, мужчина прикусывает губу, и лбы соприкасаются. Чэнмэй шепчет: — Цзян Чэн, вставай. Вставай, уже поздно. Хватит спать. Очевидно, тот не проснулся, потому что Сюэ Ян говорил слишком тихо, чтобы действительно разбудить. Он потянулся ещё немного и не сумел удержаться от того, чтобы смять соблазнительные губы. Сюэ Ян целовал, целовал и ощущал всё ещё ярче, чем до этого: глухие удары сердца, собственное неровное дыхание, те самые «бабочки в животе». Поджимал пальцы на ногах. Он был уверен, что похож на влюблённого школьника. На того самого парня, который влюбился без памяти, совершенно потеряв голову. Вдруг Сюэ Ян почувствовал, как чужая ладонь ложится на его талию, затем опускается чуть ниже, уходит на поясницу. Он открывает глаза и тут же улыбается: — Неужели ты все же проснулся? Его целуют ещё раз, совсем не так, как бывало ночью, но с чувством, с утренней леностью. И отстраняются. — Который сейчас час? — Понятия не имею, — честно отвечает Сюэ Ян. — Что будем делать с завтраком? Этот вопрос Ваньинь задавал почти каждое утро, не отрывая глаз от возлюбленного. Черты лица Цзян Чэна были мягкими. Его рука, будто вне ведома хозяина, бродила поглаживающими движениями по телу Чэнмэя, то в одну сторону, то в другую. Ноги так же не могли лежать неподвижно: Сюэ Ян любил касаться ступнями чужих икр, заигрывать с пальцами. Так невинно. — Заглянем в кофейню рядом? Двое лежали очень близко. Снова их разделяли какие-то десять сантиметров — как это много. — Надо сходить в магазин, и купить что-нибудь домой потом. — Да, я хочу отбивные на ужин, сделаешь? — Сделаю. — А ещё фрукты. — Они заканчиваются быстрее, чем я успеваю заметить их наличие. — Они полезные, ну, витамины, знаешь. Тебе тоже советую ввести их в свой рацион, — послышался лёгкий смешок. Цзян Чэн никогда не обращал внимания на то, что ест, вернее, у него просто зачастую не было времени делать это. Раньше учёба, сейчас работа, и не остаётся минуты, которую мужчина хотел бы тратить на что-то подобное, пренебрегая отдыхом или сладкими фантазиями, воплощающимися в реальность. — Да, кстати, надо не забыть купить моющее средство. Ему ответили негромким «угу», больше напоминающим мурчание. Делить быт с любимым человеком, на самом деле, довольно приятно. Сюэ Ян и Цзян Чэн уже больше двух лет жили вместе, и все равно выдавались дни, хотя далеко не каждый, когда разговоры о том, что купить, где убрать, оставляли отпечаток нежности. Между ними всегда существовала какая-то идиллия, неосязаемая связь, благодаря которой они понимали друг друга и избегали или же быстро выходили из конфликтов. Уголок губ Чэнмэя дернулся, превращаясь в ухмылку. Мужчина резко подался вперёд, руша царившую атмосферу умиротворения, и оседлал Цзян Чэна и тут же опустился ради поцелуя, теперь уже настоящего. Длинные узловатые пальцы коснулись ушей, щёк, пока язык сплетался с чужим. Руки Ваньиня как-то привычно легли на бедра, лишь иногда поднимаясь выше. Они снова тонули в любви друг к другу. Не только Сюэ Ян терял голову, Цзян Чэн был совсем не лучше.