Блестки

Чимину пять и он живет в пригороде у моря. Каждые выходные они с мамой выходят на улицу, где он прыгает по горячему асфальту в своих желтых кедах вслед за мамой. В такие дни они ездят в город на электричке. Чимин всегда забирается с ногами на сиденье, мама ругает сына, говорит, что он может испачкать его своими ботинками, но Чимин не слушает. Он смотрит в окно, за которым мелькают дома, люди, машины, деревья и облака. Он смотрит, впитывает, пытается запечатлеть в памяти каждую деталь, каждую секунду солнечного неба. В городе шумно и много людей. Чимин боится потеряться, поэтому крепко держит маму за палец. Она покупает ему игрушки и сладости, иногда они заходят в салон, где она стрижёт волосы, пока нуны играют с Чимином. А по вечерам они гуляют среди огней. Чимин смотрит на огромные красивые аттракционы, но на них ему пока нельзя, он еще маленький. Когда они едут обратно, Чимину очень хочется спать, но он держит глаза открытыми, чтобы рассмотреть как привычный пейзаж, укрытый тьмою, мигает вслед поезду разноцветными огоньками. Перед сном мама читает сказки, а Чимин улыбается. Чимину шестнадцать, и он все еще топчет нагретый солнцем асфальт кедами желтого цвета и ездит в город на поезде. Но уже с друзьями. Они ходят играть в автоматы или смотрят кино. Иногда балуются, смеются без остановки и спешат на последнюю электричку. Этот день как и любой другой выходной. Они идут к станции, когда в воздухе пахнет теплым июлем и мороженым. Чимин замирает и смотрит. На другой стороне улицы, прислонившись к стене в небольшом закоулке, стоит мужчина, оперевшись о стену и курит. Мимо мелькают машины, Чимин отстает от друзей. На нем строгий костюм с синим галстуком; в бледных руках зажата сигарета, а взгляд медленно блуждает по прохожим. Чимин смотрит на него, их глаза встречаются, дышать становится сложно. Но его зовут друзья, дёргают за футболку и тянут к станции. Чимин стоит в вагоне у двери, с одним воткнутым наушником, и смотрит, впитывает и пытается запомнить. Когда они едут туда в следующий раз, Чимин непроизвольно смотрит на то самое место, но мужчины нет. Нет его и на следующей неделе. Когда наступает осень, Чимин неохотно натягивает поверх футболки большую растянутую ветровку и едет в город. Они покупают все к школе, пьют газировку и жуют жвачки. Уже на перроне Чимин не может найти в кармане свой билет. Он спихивает рюкзак и пакеты ребятам и рыщет по карманам. Находит билет, когда все входят в вагон, а он замирает у дверей. На платформе приятный белый свет пляшет по полу и стенам поезда, Чимин поднимает взгляд на часы, на которых цифры горят красными точечками, а за ними конец платформы и фиолетовое небо с мягкими облаками. — Ты садишься? — Чимин смотрит на друзей, слышит «аккуратно, двери закрываются» и не двигается с места. Рельсы гудят под составом, когда тот уносится в пригород, к морю, а Чимин стоит на платформе с билетом в руках, без вещей и телефона. — Когда следующий поезд ? — спрашивает он в кассе, и ему отвечают — завтра. Чимин идет по знакомым улицам, в непривычной темноте. Он с любопытством рассматривает цветные вывески и людей, вдыхает запах из фургонов с едой и мороженым, щурится от легкого теплого ветерка и улыбается. Он идет по переходу, пока мигает светофор, смешивается с толпой людей и чувствует свободу. Его кеды уже пыльные, а ветровка не спасет от ночных морозов, но Чимину не страшно. Чимин сжимает билет в руке и улыбается. Прямо перед ним стоит он и курит, все в том же костюме, поверх которого накинуто черное пальто. — Угостите? — Чимин опирается о противоположную стену и принимает сигарету, закуривает неумело от предложенной зажигалки, затягивается и кашляет. Он смотрит хмуро, поворачивает голову на бок и затягивается своей. — Я не курю, — объясняет Чимин, смотря на красный краешек, который съедает бумагу и пускает дым. — А зачем попросил? — Я пропустил последний поезд, — говорит Чимин и рассказывает все, что случилось вечером. Он курит, слушает, смотря куда-то в сторону. Докуривает свою, выкуривает Чиминову и выкидывает бычки в небольшую стеклянную банку, спрятанную на карнизе. — Что будешь делать? — Буду гулять, а утром уеду на первой электричке. — Пошли, — говорит мужчина, беря его за руку и быстрым шагом направляясь вдоль улицы. — Куда? — не понимает Чимин. — Гулять. У него холодные жилистые руки, они идут вглубь города, где улицы не спят. Чимин улыбается, рассматривает, ест забавные закуски с палочек, смотрит на танцующие водопады, впитывает, пробует соджу, заедает клубникой, пытается запомнить, катается на тех самых аттракционах. Немного теряется во всех цветных буквах и ларьках, в запахах и вкусах, боится забыть хоть секунду. А потом они сидят на крыше, постелив под себя пальто, и пьют пиво из банок. Внизу светится огнями магистраль и домики, по темному небу скользят пятнами облака, расплываясь акварелью. Чимин не верит, ему кажется, что все это сон, мультик, аниме на экране старого телевизора. Но он трогает бетонный пол крыши, и он холодный, чуть влажный (вчера наверняка был дождь), а потом пальто － оно мягкое и гладкое. Явно новое и дорогое. А он смотрит куда-то далеко, думает о чем-то своем. Может, как Чимин, не верит в реальность этой ночи. Может, незнакомец пытается вспомнить, отправил ли отчет начальнику. А потом он смотрит на Чимина. У Чимина красный нос, то ли от холода, то ли от пива, ветровка цвета пыльных лютиков и большие розовые губы, осветленные, но не покрашенные волосы, что отдают желтизной, но все еще мягкие и шелковистые. Много проколов и мелких серёжек, старая футболка с пятном от вишневого сока, который он пролил, когда катался на карусели, и порванные джинсы. На нем все тот же костюм, безупречно белая рубашка, очки в черной оправе и одна серьга в левом ухе. Он смотрит странно, улыбается одним уголком губ. И они целуются. Долго, влажно и тепло, как асфальт у Чимина в пригороде. Ночные улицы пустые и тихие, слышно как где-то далеко ездят машины, хлопают окна, и кто-то ругается. Чимин чувствует себя пьяным, но не от пива. Он вприпрыжку идет прямо по проезжей части, пытается наступать только на белые полоски разделительной и громко смеется, наверняка будя чьих-то детей. А мужчина идет следом, засунув руки в карманы, и улыбается. — Я думал это отель, — говорит Чимин, развязывая шнурки и скидывая кеды. — Нет, моя квартира, — он вешает пальто и снимает, наверное, ужасно неудобные лакированные туфли. — Ты хочешь переспать со мной, — хихикает. — Это не обязательно, — смотрит в глаза. — Кто сказал? — Чимин стягивает куртку, роняет ее на пол, а следом и футболку. У него загорелое тело, с явными мышцами и запахом песка и моря. Чимин сидит на чужих коленях, когда холодные руки трогают сначала ребра и грудь, шею и бедра, Чимин старается запомнить каждое прикосновение, каждый поцелуй. — Я еще не... — Чимин краснеет, когда тяжело дышит в чужих объятиях, а бледные руки возятся с его ширинкой. — А хочешь? — Хочу. Чимин совсем обнаженный, а он одет, только пиджак валяется где-то на полу. Чимину хочется стонать и плакать от того, как приятно чужие губы считают ребра. Он мельком смотрит в окно и пытается впитать, запечатлеть, запомнить каждую деталь. Запомнить малиновый рассвет над высотными домами, бледную грудь и зажмуренные тонкие глаза, капельку пота на его лбу и приоткрытые губы, когда Чимину перестает быть больно и он принимает полностью. Но потом все смазывается в кашу из кремовых поцелуев, сладких ощущений и терпкого желания, которое растет с каждой секундой. Чимин жмурится и перед его глазами теплый песок, маленькие желтые цветы, названия которых он не знает, брызги волн и горячий асфальт. Он прижимается ближе, жмурясь, и видит вспыхивающие блёстки, сжимается, выгибается, мечется и не чувствует кровати и времени, только чужие руки и губы, и уже сложно отличить что есть что. — Как тебя зовут? — спрашивает он, двигаясь быстро и рвано. — Чимин, — шепчет и хныкает. — Чимин, — хрипит на ухо. И все обрывается. Громкий звон колотит по ушам, Чимин глохнет и вздрагивает, теплый океан омывает его тело, пока блестки покалывают ступни и низ живота, бедра дрожат, как рельсы под тяжёлым составом, а губы распахиваются в немом жемчужном стоне. Чимин пачкает их и даже свое лицо. Он открывает глаза и смотрит на белый потолок, слышит два сбитых сердца и сонно моргает. — Мне через час на работу вставать, — за окном белое молоко на небе, тихий шум редких машин, а где-то далеко звенит железная дорога. — А мне в школу через два, － смеется. — В школу? — он садится и испуганно смотрит. — Сколько тебе лет? — Тебя не посадят, — уверяет Чимин и тянет к себе, — поспи лучше. — Я теперь педофил, — он вздыхает и пахнет лавандой и мелом. — Я похож на ребенка? — Не очень. — Так что нет, не педофил. Спи. Чимин очень хочет запомнить эти стены и тюль на окне, вид на домики и небо, но он проваливается в чужие объятия и утопает в одеяле. — Я отвезу тебя на станцию, — Чимин распахивает глаза, он стоит уже одетый, даже в пальто. — Твоя машина не у работы? — Чимин натягивает джинсы и жмурится. — Я хожу пешком, она в гараже, — смотрит на часы и протягивает футболку. Они подходят к двери, Чимин надевает ботинки, он － туфли, пихает какие-то бумаги в дипломат и тянется к ручке. — Стой, — Чимин смотрит серьезно, — последний раз. Он целует его. И чем дольше он это делает, тем больнее становится Чимину. Больнее, чем должно быть. На перроне пусто, в вагоне тоже: видимо, никто не едет в такую глушь в такую рань. Чимин сжимает помятый билет, надеясь не встретить кондуктора, и смотрит в окно. Лучи сонного солнца гладят крыши домов, Чимин счастлив и хочет плакать. Он смотрит на пятно на футболке и улыбается. Это все было. По-настоящему. Мама кормит его, особо не ругая, даже не спрашивая, что случилось, видимо, друзья объяснили ей. Чимин тоже молчит, улыбается, наслаждатся рисом и мясом, запивает зеленым чаем и смотрит на цветки роз, что стояли в горшке на подоконнике. — Я влюбился, мама, — Чимин улыбается и смотрит в окно. — Это же хорошо. — Тебе не понравится. — Почему? — Он уже взрослый, у него есть работа, квартира, машина и костюм с галстуком. — Он обидел тебя? — Нет, — Чимин улыбается, вспоминая теплые губы и сведенные брови, — он подарил мне все блестки мира. — Как его зовут? — она улыбается и смотрит по-доброму, — когда приедет знакомиться? — Я не знаю. Никогда?.. — Ты не спросил его имя? Почему? — Я был счастлив, — смеется Чимин. — Не забудь спросить в следующий раз. — Если он будет. Чимин прогуливает школу, не рассказывает ничего друзьям, смотрит в окно на уроках и не стирает футболку. Через три дня едет в город, бежит к старому офису, стоит час у стены, но никого нет. Он приезжает пару раз, все время витает в мыслях, вспоминая все-все, но в голову лезут зажмуренные глаза и сведенные брови, капелька пота и раскрытые губы. Ему было хорошо с Чимином. Чимин заставил его утонуть в удовольствии и дрожать всем телом. — Они переехали, скоро тут откроют прачечную, — говорит ему рабочий, когда Чимин опять спрашивает у всех, пытаясь найти его. У Чимина выпуск через месяц, экзамены, упавшие оценки и стопка билетов на электричку, пятно на футболке и чужое дыхание в голове. Он впервые в жизни решает забыть что-то, чтобы не раниться. Но каждый закат, каждый рассвет, каждый шорох, оттенок, ветерок, вкус газировки и шум рельс напоминает о нем. Чимину двадцать пять. Теперь у него тоже есть работа, дурацкий костюм и бумажки. Машины и квартиры еще нет, но это временно. Он ездит каждый день в город, трясется в поезде и смотрит на дома, машины, людей и солнце. Он все еще пытается запомнить, забыть и не потерять ни одной секунды этого драгоценного мира. Он иногда думает о нем. Иногда, как сегодня, выбегает из вагона и бежит по перрону за кем-то в синем костюме или пальто, а потом ждет следующий поезд. Иногда проходит мимо прачечной и смотрит, ждет, но не находит. Он едет на последнем, слушает музыку и закрывает глаза. По щекам катятся слезы. Чимин уже не знает была ли та ночь, но у него все еще есть футболка с пятном от сока и память о чужих простынях. — Держи, — парень с рыжими волосами протягивает ему газировку и улыбается. Они заходят выпить. Потом поесть. Болтают, смеются, а потом Чимин в чужой квартире сам ластится и жмётся, но, когда теплые пальцы пытаются снять штаны и белье, он просыпается и понимает, что не может. И не хочет. — Прости, я сам полез, а теперь… Боже, я не должен так поступать. — Все хорошо, — говорит Хосок, натягивая на него боксеры и опуская футболку, — будем дружить, хорошо? Чимину двадцать шесть, и он впервые покупает сигареты, он стоит на перроне, ждет поздний поезд и смотрит на пачку. Но не курит. В конце лета душно и пыльно, у Чимина болят глаза от света неоновых вывесок, а уши от шума толпы, он идет к станции и давится дымом. Злится, бежит к поезду, еле запихивается в вагон. Его мутит, и он выходит на следующей остановке. Провожает взглядом поезд. Садится на лавочку и выдыхает. Толпа с платформы рассеивается, где-то в траве стрекочут кузнечики. Чимин достает пачку, прикуривает и смотрит на красный огонек. — Угостите? — он поднимает глаза и видит белоснежную улыбку, — привет, Чимин. Они садятся на последний поезд, и он смотрит в окно, потому что Чимин говорит, что сейчас будет мост, и можно будет полюбоваться речкой. Поезд мчится над гладкой водой, Чимин сжимает в своей руке чужую, а потом они выходят на теплый асфальт. Идут по тихому пригороду. Заходят к Чимину, где их встречает мама, от чего-то сама знающая, кто такой мужчина. Чимин снимает костюм. Надевает джинсы, футболку, желтые кеды, и они идут гулять. Закат погасает, загораются звезды, Чимин хочет запомнить каждую. Они молчат, смеются, рассказывают, качаются на качелях, пьют холодную воду из старой колонки. Когда солнце просыпается над морем, они оставляют туфли и кеды и ступают босыми ногами на песок, который еще слегка теплый с вечера. У воды он холодный, но Чимина это не пугает, он бегает по белой пене, забирается в воду, мочит джинсы. А потом он целует Чимина. Солнце встает, медленно, не торопясь. Юнги расстегивает рубашку, потому что на пляже жарко, а Чимин на нем виснет. Он замечает что-то на ключице, оттягивает и видит цифры, выбитые на бледной коже. «913» — Что это? — Номер последней электрички до пригорода. Чимин его целует и смеется. — Как тебя зовут? — спрашивает он, когда они стоят на пустом перроне и ждут электричку. — Юнги. Мин Юнги. Сколько тебе лет? — Двадцать шесть. — Боже! Тебе было всего шестнадцать? Когда поезд отправляется, Юнги улыбается, сжимает в руках клочок бумажки, которую сунул ему Чимин. Опускает взгляд и видит телефонный номер и шкодливую запись. «Еще через десять лет я буду уже слишком старый и некрасивый, так что позвони мне». Юнги встает у двери, чтобы посмотреть в окно на дома, людей, машины, деревья и облака. Он смотрит, впитывает, пытается запечатлеть в памяти каждую деталь, каждую секунду солнечного неба и понять, о чем мечтал Чимин, когда смотрел на этот вид еще тогда, в детстве. Смотрит и понимает. В его ушах шумит морской прибой, шуршит теплый песок, пахнет мелом асфальт и горит лучами чужая улыбка. Он подарит ему все блестки мира.