Поцелованная тьмой

В самом центре тронного зала царила пустота. Всё высшее общество благоговейно начало расступаться, когда Асмодей призвал к себе Клариссу. Она шла мимо них, падших и падающих дальше и не было желания смотреть на эти псевдолица полные восторга. Асмодей низко и грохоча распевал заклинание, рисуя рунический круг. Геометрия фигуры позволяла в ней заснуть и, больше не проснуться. Вены больно тянуло, будто по ним потекла ледяная вода. «Я иду на смерть. Добровольно отдаю свою жизнь, за жизнь любимых. Это правильно». Не в силах больше двигаться вперёд, девушка застыла. Её пригвоздил к полу страх одиночества, рядом не оказалось никого кто мог бы поддержать. Кларисса мимолётно обернулась, ища в толпе гостей единственные глаза, готовые ей всегда помочь, но их нигде не было. С более громким напеванием Асмодея, руны засветились неоново-синим пламенем, слишком низким, что бы чем-то ей навредить. - Войди в круг, дитя моё. Войди в этот мир перерождённой. Пришло твоё время Восхождения. Аристократия возбуждённо засуетилась, зашелестев голосами и одеждами. Сотни глаз были устремлены к каждому шагу юной девушки. Каждый стук каблука раздавался эхом под огромным куполом крыши. «Раз. Два. Три. Четыре…», - считала девушка, отмеряя последние секунды своей прежней жизни, пока она не пересечёт черту. Как это поэтично... умереть в Аду. Эвридика, наверное, чувствовала тоже самое, когда растаяла словно сновидение, так и не дотянувшись до света. Длинный шлейф платья "прошёлся" по рунам, было страшно оглядываться, будто оно непременно должно было вспыхнуть. Хотя…, возможно, это было бы освобождением для неё, но не её родных. «Лишь бы не проходить через всё это». Но нет. Пламя лишь отдавало прохладой поздней осени, не тронув будущую княжну. Став в центре круга, она опустила голову, закрыв глаза в страхе и ожидании. От нервозности происходящего начал бить лёгкий озноб. Пламя засверкало ярче, заплясало, обвиваясь друг о друга. - Открой глаза свои, дитя, - голос, будто начинался ото всюду и из неоткуда, сильный, но спокойный и бесполый. Повинуясь, Кларисса открыла глаза ожидая увидеть чудовище, но обнаружила себя в пустыне, той самой, в которую попала пройдя через врата Дивного народца. Кровавая Луна стояла в зените. Ночное небо было соткано из звёзд, в котором видны целые галактики. Немыслимо. Слишком красиво, чтобы быть реальностью. Одинокие бескрайние дюны под светом луны отливали ржавчиной. Единственным сияющим белым пятном в этом месте была она. Всего в нескольких шагах поодаль завихрился песок, поднимаясь всё выше. Вокруг штиль, ни дуновения, а рядом с ней поднимается столб пыли. Очертания стягивались в единое существо с человеческим силуэтом. Тёмная фигура шагнула ей на встречу. Кларисса инстинктивно отпрянула назад выставив руки, предупреждая, что бы это создание больше не приближалось. - Не бойся меня дитя. Я - сердце Эдома. - Почему я здесь одна? Что ты сделаешь со мной, убьёшь?! – она задыхалась в накатившей панике, к горлу подступали слёзы. - Ты пришла ко мне сама, Кларисса Моргенштерн. Ты пришла ко мне, чтобы стать частью меня, а я – тебя. Я взывал к тебе. - Взывал?? - Разве ты не чувствовала боль и кровь свою, каждый раз, как твои мысли были обращены не ко Мне? Ты строила планы мести и побега. И тогда, я взывал к тебе. Зажмурившись от противных ощущений в горле, Клэри вспоминала своё недомогание, кровь из носа, кровавый кашель... Она думала этот мир хочет её убить, но он всего лишь поучал её. -Мне было больно ощущать твоё предательство, ведь мы с Джонатаном едины. Ты возлюбленная нас, его и меня. - Я его ненавижу. - Дитя… Ты так юна и громогласна. Ненависть - ничто иное, как обратная сторона любви. Ты видела лишь одну, когда любовь превращалась в ненависть, но видела ли ты другую? О, поверь, Кларисса…, эта сторона куда более многогранна! - казалось, Мир засиял, голос его стал сладок, - Когда из ненависти рождается всепоглощающая страсть! Именно она горит пожаром в сердце твоего брата. И именно она, зародится и в тебе. - Нет! Невозможно это! Нет в этом мире ничего, что заставило бы меня его простить! - Прощение…, - Мир лишь отозвался эхом, – Прощение нужно душам, которые ждут милосердия от Небес. А я подарил тебе искупление, Кларисса, ты видела его в своём сне. Вязкий сон, где ветвистая диадема из рубиновых роз падает на чёрный камень со звоном. А сама она пускается в бег за рыжеволосой девочкой в поле ядовитых цветов. «Спасти её, её нужно спасти пока не поздно...» в сердце был всепоглощающий страх за дитя. И Джонатан, который подхватив девочку, подбросил её в небо. Со звонким хохотом, она, падая в его объятия, словно птичка прощебетала: «папочка…». - Ребёнок?! Это искупление?! Тогда оно мне не нужно. Лучше умереть! - И позволить умереть своим близким? Ты так не дальновидна. В тебе столько гнева и максимализма. Но ты черна, дитя. Ты - кровь Утренней звезды. И сколько бы не было в тебе крови ангельской… ты, как и Светоносный, несёшь в себе пламя. Ведь ты никогда не задумывалась, почему именно Моргенштерн и Фэйрчайлд? Это сторона одной медали, кровь взывала к крови. За своей добродетелью ты несёшь перевороты, революции и власть. Ты несёшь войну. Таким был твой отец, таков твой брат, такая же и ты. Всё, что ты делала в своей жизни приближало тебя к этому моменту, твоего начала. У всего должен быть исток, Кларисса. И твой, начнётся здесь. Нечем дышать. Лёгкие сковал обруч отчаяния. Клэри осела на песок в бессилии, спрятав в руках лицо. Ей казалось, что вот она – настоящая смерть, когда нет больше выбора. Лишь только теперь она смогла это понять. Она рыдала. И слёзы лились сквозь пальцы. Падая на песок, они превращались в алые розы с неестественно длинными шипами. Она вскинула голову и закричала от боли в душе, от немеющей и распирающей боли в груди, такой силы, что, казалось бы, она должна разорваться на части. Она вырывала колючие цветы с корнем, отбрасывая их в стороны, но они снова прорастали. Сейчас, Она, как никогда была похожа на ангела в невесомом белом платье, сотканном Мойрами из нитей судеб смертных, лишь окровавленные руки выдавали в ней человеческую суть. Мир смотрел беспристрастно. Он ничего не говорил, лишь ждал, когда она ему покорится. Время здесь идёт совсем иначе, вечность лишь продолжение самой себя. Когда боль, выпущенная наружу криком и кровью стала стихать, Клэри подняла глаза. - Чего ты от меня хочешь? - бессильный голос стал пустым. - Твою душу, Кларисса! Я был создан в тот момент, когда нога Асмодея вступила на эту землю. Он кормил меня своими детьми многие тысячелетия. Но ты – ты, драгоценнее всех его детей! Ты подобна ему, как и твой брат. И нет ничего слаще во всех землях Ада, чем ваши души. Питая сердце Эдома вы вознесётесь над бессмертными и власть ваша будет безгранична. - Для этого я должна буду умереть, так ведь? - Должна. - И забрав мою душу, я превращусь в демона? Я стану ненавистным мне злом и буду выжигать миры, как брат? - Нет, дитя. Отдавая мне душу, ты навечно останешься княгиней Эдома и, только ты решишь носить в себе ихор или переродиться, став бо́льшим. Отдав мне душу, ты обретёшь мощь, которая доступна далеко не всем князьям. Вы с братом станете одним целым. Никто не сможет понять вас так, как вы друг друга. Я чувствую сердца других миров… и будь я проклят, если не стану самым сильным среди них, когда ты Возродишься, - Мир действительно сиял произнося это, были видны жаркие всплески внутри него, будто лава светилась под треснувшим плато. «Ты и так проклят». - Так всё дело в власти? -Только власть имеет значение, Кларисса. Именно в правлении постигается истинная любовь и преданность. Джонатан был прав. Он знал их кровь лучше, чем Клэри. Попав в Эдом, кровь взывала к ней, она это чувствовала... За каждым углом замка мерещились тени, которые желали ей служить. И девушке это нравилось. Как и те десятки раз, когда она шла против Конклава и всего света, не считаясь ни с кем, твёрдо веря, что её решение непоколебимо, а главное – единственно верное. Гордыня. «Мы - Моргенштерны. Яркие, утренние звезды. Дети Люцифера, самые красивые из всех Божьих ангелов. Мы намного прекраснее, когда мы падаем». Она считала себя всегда себе верной, что все её решения приводят лишь к добру и правде. Но вот ведь не задача…, именно из-за неё начинались войны, гибли люди. И теперь, когда она была по правую руку от Джонатана, пора прекратить лить из-за неё кровь. Хватит. -Я…, согласна, - голос был сломлен, как и она сама. Обжигающие ветра засвистели по пустыне затмевая Кровавую луну. Образовав вокруг них стену, песок стремился в высь со змеиным шуршанием и чудовищным рёвом. Мир подошёл к ней и подал руку пересыпающуюся песком, в призыве подняться. Девушка повиновалась. Закралась мысль, что он возьмёт её силой, ведь именно похоть была грехом этих земель. И Мир действительно её желал, как засыхающая земля жаждет влаги неба. Песочная рука потянулась к её груди. -Подожди…, ты сказал, я останусь собой… - Новорождённой княгиней Эдома. - …Уцелеют ли мои ангельские дары? Или всё светлое покинет меня? - Это тебе решать, любовь моя. В этот же миг рука его прильнула к груди девушки и погрузилась в глубину тела, ища заветную крупицу света. Душераздирающий крик сорвался с её губ. Казалось, она проваливалась в каждую клеточку своего тела, которые кричат охваченные Адским пламенем. Боль, умноженная на десятки триллионов криков её самой. - Я принимаю твой дар, Царица Эдома, - его слова потонули в ужасающем вопле. А потом, всё прекратилось.