Is your love strong enough?

Just one beat of your heart, And stranger than fantasy. I knew from the start, It had to be the place for me. Someone that I would die for; There's no way I could ever leave.

      Каждый хочет быть любим. Даже самые замкнутые и необщительные люди хотят внимания, быть кому-то нужны. Все становится куда сложнее если человек достаточно открытый, в меру искренний, да и вниманием не обделен. Сложнее разглядеть намерения окружающих, разобраться в своем к ним отношении. Очень важно не обмануться в чувствах, научиться не принимать желаемое за действительное. Но если мечта совпадет с реальностью, то вовремя это осознать и постараться не разрушить все своими собственными руками, в попытках удержать счастье. Ведь помимо любви людям еще необходима свобода. Для выстраивания взаимоотношений нужно уметь балансировать где-то посередине, а иначе не останется ничего, кроме одиночества. Может ли любовь быть достаточно сильной, чтобы без сомнений дать необходимую свободу человеку? Даже если это будет больно? Возможно, именно в этом заключается доверие.

***

      Минхен всегда считал, что отношения - это скучно. Да и в силу профессии нечасто мог об этом серьезно поразмышлять. Хоть в компании не стоял запрет на заведение романов, сам Минхен прекрасно понимал, что именно начнется, если кто-нибудь из них все таки закрутит хоть один. Он считал, что пока еще рано задумываться о чем-то серьезном, а на мимолетное просто не было времени, да и желания тоже. Остальные парни были примерно такого же мнения и все они были куда больше увлечены карьерой, нежели личной жизнью.       Джонхен же считал, что к отношениям нельзя относиться легкомысленно, что это колоссальный труд, который отнимает много душевных сил. Пока что он не был готов отдавать столько другому человеку, и не думал, что это произойдет в ближайшее время. В плане погруженности в карьеру он был солидарен с остальной группой и довольно четко расставлял для себя приоритеты.       Ни для кого не было секретом то, что молодым людям иногда нужно встречаться с девушками для известно каких целей. Если не хочется, чтобы пошатнулось здоровье, то такие встречи все же необходимы время от времени. Кто-то относился к этому как к данности, кто-то мог немного увлечься и получать от подобных встреч максимум. Душевно все реагировали по-разному, в то время как в физическом плане происходило именно то, для чего эти "свидания" и предназначались. Обе стороны получали то, что им было нужно.       Джонхен чувствовал себя после подобных встреч последней сволочью. Терзался чувством вины, хотя разумом понимал, что для этого нет причин, однако, ничего не мог с собой поделать. Минхену же было совершенно все равно. Он не чувствовал ничего. Совсем ничего. Не ощущал вины, не проникался какой-либо эмпатией к этим девушкам. Это все было для Минхена словно белый шум, словно это происходит не с ним.       Парни никогда не обсуждали это между собой, разумно считая, что это будет уже чересчур. Уважать личные границы друг друга они научились еще после первых подростковых конфликтов. А годы жизни бок о бок только укрепили в них взаимное невмешательство в личную жизнь друг друга. Однако всегда была возможность того, что кто-то из группы сам поделится чем-то сокровенным, если сочтет нужным. Тянуть насильно что-то из друг дружки было совсем не в стиле ньюист.

***

      Джонхену нравился скиншип. Потискать Минки - всегда и везде. В шутку побороться с Донхо - почему бы и нет? Побыть младшим братом для Арона, когда тот может проявить себя как хен - разумеется. А вот от скиншипа с Михеном его словно пробирало током. Поначалу, Джонхен пробовал изворачиваться, пытаясь устранить это странное чувство.       Минхен же, следуя своим лисьим повадкам, становился куда навязчивее. Считал такое поведение Джонхена чуть ли не оскорблением. Минхен хотел выяснить, что же с ним не так, раз одногруппник так старательно пытается его прикосновений избежать. Он считал, что совершенно одинаково проявляет свою привязанность к остальным парням, но то, что именно Джонхен реагировал так странно, начало пробуждать в Минхене интерес.       Пиком стало то, что Минхен понял, что испытывает некоторую ревность ко вниманию Джонхена. Что тот трепетно относился к Минки и являлся его почти бессменным соседом по комнате, а иногда они даже друг за друга заканчивали фразы. Что он долго что-то обсуждал с Донхо, когда все вместе работали в студии с очередной песней. Что становился идеальным макнэ для Арона, показывая ему свою игривую щенячью сторону. И лишь сам Минхен не являлся для него кем-то особенным.       Только вот сам Джонхен так не считал. Пытаясь разобраться в себе, он снова и снова ловил себя на том, что каждый раз его мысли возвращались к Минхену. Что он чаще чем нужно кидал на него взгляды. А вместо желания пресечь скиншип, который вызывал в нем столь неоднозначную реакцию, Джонхен сам начал его искать. Электричество превратилось в солнечное тепло, которое разливалось по венам, согревая.       Определенную роль сыграли частые выезды в Японию. Дома, в Корее, постоянно необходимо быть начеку. Не совершать никаких опрометчивых действий, а уж если что-то предпринимаешь - действовать с оглядкой, не принесет ли данный поступок вреда. Оставаться скромным и трудолюбивым. В Японии же появлялась определенная свобода, в первую очередь от корейского уклада жизни. Хоть молодые люди любили свою родную страну, однако порой сбросить гнет ее устоев было приятно. Что-то внутри парней, пусть даже на чуть-чуть, но менялось с каждым выездом зарубеж.

***

      Эра <q is> прошла для Джонхена и Минхена как время, где они пытались разобраться в себе. Выходило паршиво, потому что оба запутывались куда больше. С девицами не то что бы совсем не клеилось, но оставалось какое-то липкое послевкусие, которого раньше не было. Не чувство вины, которое итак обычно терзало Джонхена. Скорее появилось ощущение неправильности. Что-то было не так. Минхен тоже начал это чувствовать, в отличие от его обычной отстраненности, и это сводило его с ума. Существовавшее негласное правило невмешательства сыграло в этом вопросе злую шутку. А если кто-то из них решил бы поделиться своими сомнениями с другими парнями, то это было чревато еще большими копаниями в себе в поисках ответов, которых пока что не было.       Облегчения не приносило и то, что в подготовке следующего альбома Минхен был задействован по полной. И написание лирики, и дуэтная песня с Джонхеном. Минхен не понимал от чего он больше нервничает - от первого или от второго. Дуэт, как явление, не был чем-то новым для Минхена, в прошлом у него уже была дуэтная песня с Донхо, да и акустическую версию их прошлой заглавной песни вместе с Джошуа из группы их младшеньких тоже можно было назвать дуэтом. Волнение в это привносило то, что именно Джонхен стал его напарником. А вот относительно вовлеченности в написание лирики Минхен переживал из-за того, что на фоне своих спутанных чувств у него выйдет какая-то ерунда.       Джонхен был в не меньшем раздрае. Вместо привычного приподнятого и окрыленного настроения в процессе подготовки нового альбома, он чувствовал себя совершенно разбитым и пребывал в некотором творческом кризисе. Джонхен не привык игнорировать проблемы, которые касались не только его, но и окружающих. Если бы он был единственным вовлеченным в эту ситуацию и больше никого это бы не касалось, то он спустил бы все на тормозах. Но при сложившихся обстоятельствах именно он не выдержал первым.       Во время очередных мучений, которые должны были быть мозговым штурмом по поводу написания лирики для дуэтной песни, Джонхен бесцеремонно схватил Минхена за руку и вытащил прочь из комнаты, в которой они сидели в офисе. Уводил коридорами подальше от посторонних глаз и ушей. Минхен в это время чувствовал, как бешено колотится его собственное сердце в предчувствии и просто позволял себя вести. Посчитав достаточно надежным местом пространство около запасной лестницы, Джонхен резко дернул Минхена за руку, разворачивая к себе. - У нас проблемы, - сказал Джонхен. - Нам нужно с ними разобраться.       Минхен молчал, боясь развивать эту тему. Его внутренности скручивало узлом от переживаний, что Джонхен все понял и теперь вот-вот предъявит это ему в виде претензии. Минхен боялся, что именно он послужил причиной сбоя в работе над альбомом и Джонхен, как лидер, вынужден был решать эту проблему. Так и не дождавшись от Минхена никакой видимой реакции, Джонхен вздохнул: - Думаю ты не будешь отрицать, что между нами что-то происходит, - на этих словах сердце Минхена сделало кульбит, но Джонхен продолжал, - Однако, это станет проблемой, если мы что-то не сделаем. - Мы? - робко поинтересовался Минхен. - Да, мы с тобой. - Джонхен выдержал небольшую паузу, переместив свою руку с запястья Минхена к его пальцам, крепко сжав. - И чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше будет для всех, потому что это начало сказываться на работе.       Минхен переваривал услышанное, инстинктивно сжимая руку Джонхена в ответ не менее крепкой хваткой, будто отрезал тому даже призрачные пути к отступлению. Или себе? Черные глаза Джонхена напротив и чуть снизу, сказывалась разница в росте, искрились пламенем, и Минхен был готов поклясться, что видел там чертей. Атмосфера с тревожной и напряженной перетекла в будоражащую, разгоняющую кровь по жилам сладким теплом предвкушения. Руки они не сговариваясь расцепили.       Джонхен медленно облизнул губы, оставляя на них влажный блеск и в голове Минхена стало тяжело и пусто. Настолько пусто, что он не заметил как его оттеснили к стене. Джонхен не стал привставать на цыпочки, чтобы быть вровень для поцелуя, он требовательно притянул Минхена к себе за шею. Было в этим его движении что-то властное, почти хозяйское, что, однако, Минхену понравилось, и он не стал противиться. Поцелуй был горячим, нетерпеливым, жадным, будто их могли прервать и они насыщались друг другом впрок. Ни Джонхен, ни Минхен не чувствовали, что сейчас происходило что-то неправильное, скорее наоборот - многое прояснилось.       Оба потеряли ощущение времени, однако, заслышав где-то неподалеку шум, Джонхен, который в силу привычки был начеку, оторвался от Минхена, выходя из зоны его личного пространства. - Думаю, что мы продолжим этот... - Джонхен усмехнулся, - Этот разговор дома. Нужно вернуться, осталось много работы.       И не оборачиваясь он двинулся по коридорам обратно. Минхен выждал немного времени и пошел следом.

***

      Вернувшись в общежитие парни закрылись в комнате Минхена под предлогом работы над дуэтной песней. То, что произошло сегодня в офисе оставляло послевкусие неполной разрешенности, и нужно было прояснить все неясные моменты. Оба молодых человека ступали на зыбкую и ранее неизведанную для себя почву, что было в одинаковой степени страшно и волнительно.       Минхен был твердо убежден, что Джонхен милый в повседневной жизни, но тот Джонхен, который был тогда в коридоре около лестницы, тот Джонхен, который сейчас оказался заперт вместе с ним в одной комнате, был кем-то новым. - Точно не знаю как насчет тебя, - начал этот самый новый Джонхен, - А я не считаю то, что произошло сегодня чем-то, что можно было допускать из простого любопытства. По крайней мере с моей стороны. Если же так все таки случилось с твоей, то лучше скажи об этом прямо сейчас, чтобы мы раз и навсегда закрыли эту тему.       Минхен немного нахмурился. Неужели он недостаточно ясно дал понять, что это для него не просто развлечение? - Я ревновал тебя, - несколько невпопад с темой сказал Минхен. - Что? - слегка опешил Джонхен, пытаясь понять нить его раздумий. - Я давно заметил, что что-то происходило со мной в твоем присутствии. Просто не понимал, - Минхен сделал небольшую паузу, чтобы посмотреть прямо в черные глаза напротив, - Зато теперь понял. И почему с девушками не очень ладилось.       Джонхена будто окатило холодной водой от этих слов. С одной стороны ему было лестно слышать, что он производил на Минхена такой эффект, однако, он не мог сказать, что то же было справедливо и по отношению к нему. Точнее в той же степени. Девушки привлекали Джонхена. Девушки и Минхен, в котором он, однако, ничего женского не видел.       Дальнейшее обсуждение вдруг перестало казаться важным. Все нужные слова уже были сказаны и теперь остались только взгляды, которые были куда красноречивее и информативнее слов. А еще остались прикосновения. Или впервые появились? Так знакомятся слепые, потому что не могут пользоваться такой роскошью, как зрение. В какой-то степени это было справедливо и для молодых людей, ведь они узнавали друг друга заново.       Джонхен подцепил пальцами шлевки на джинсах Минхена и потянул того на себя. Этот жест отдавал налетом собственничества, как и тогда в коридоре. И как и тогда, это странным образом понравилось Минхену. Ему нравился этот новый Джонхен, нравилось осознание, что никто больше его таким не видел и не увидит. Джонхен поймал губы Минхена своими. На сей раз поцелуй был тягучим, мягким, неторопливым и сладким, как патока. Минхен скользнул своими руками под свободную футболку Джонхена, в которой тот любил ходить дома. По плоскому животу вверх, ощущая жар тела, к подкачанной груди. Минхену всегда хотелось это сделать. Сначала, он завидовал упорству Джонхена в поощрении его одержимости, потом начал считать, что это дико сексуально, когда украдкой наблюдал за ним без футболки, а сейчас пребывал в неописуемом восторге, ведь теперь представилась возможность обладания таким сокровищем.       Незаметными движениями Джонхен подталкивал Минхена к его кровати, пока тот не уперся в ее край. Его руки переместились с пояса джинсов на плечи Минхена, чтобы с ощутимой силой надавить, заставляя на эту самую кровать приземлиться. Поцелуй разорвался и руки выскользнули из под футболки. Уже сидя на кровати и глядя снизу вверх, Минхен попросил охрипшим голосом: - Сними ее.       Джонхен игриво подцепил пальцем край футболки, чуть оттягивая вверх: - Ты про нее?       Минхен нервно облизнулся наблюдая эту картину. Он наслаждался тем, что Джонхен дарил ему новые эмоции, хотя они были давно, но тайно желаемы. Вместо ответа он просто несколько раз кивнул. - Может поможешь? - Джонхен лукаво улыбнулся, но в глазах его искрилось недоброе пламя, с теми же чертями, которые плясали днем в офисе.       Понявший правила игры Минхен подхватил Джонхена под колени, усаживая на себя сверху. Тот лишь улыбался одними губами, пока Минхен стягивал с него футболку. Оба не особо задумывались над тем, к чему все это идет, но тела жаждали дальнейшей развязки. Да и накатывающее волнами возбуждение давало о себе знать. Особенно когда Джонхен подался ближе всем телом, совсем беззастенчиво поерзав на коленях. На такую провокацию тело Минхена отозвалось совершенно определенным образом, так, что его начало немного потряхивать. Джонхен же это все прекрасно ощущал и его улыбка стала открытой и обольстительной. Такую его улыбку Минхен не видел ни на сцене, ни в какой-либо фотосессии. Эта улыбка, вкупе с пламенеющим взглядом черных глаз, дурманили и лишали воли.       Джонхен двумя пальцами поддел Минхена за подбородок, вытягивая его и без того длинную шею, чтобы припасть к ней обжигающими поцелуями, начиная с чувствительного места за ухом. Минхен же обвил его руками в ответ, привлекая еще ближе, так, что почувствовал жар от обнаженного торса Джонхена даже через свою рубашку.       Минхену подумалось, что это нелепо. Как так случилось, что Джонхен успел переодеться в домашнее, а он нет? Сейчас вставший член неприятно сковывало плотной тканью джинсов, а вкупе с ерзающим на коленях Джонхеном становилось практически невыносимо. Сам Джонхен в спортивных штанах явно такого дискомфорта не испытывал, даже наоборот - провоцировал, прекрасно понимая, что именно сейчас испытывает Минхен. Когда его горячие, если не сказать горячечные, поцелуи подошли вплотную к вороту рубашки, то он принялся мучительно медленно, одну за другой, расстегивать пуговицы. Минхен же пытался отогнать муть перед глазами и сфокусировать свой взгляд хоть на чем-то, но получалось паршиво. Когда с последней пуговицей было покончено, то его руки аккуратно отвели, помогая выпутаться из рукавов проклятой рубашки. Пока все это происходило, Минхен уткнулся куда-то в район ключицы Джонхена и просто вдыхал его запах. Джонхен пах пряно, одновременно свежо и тяжело, одуряюще. Едва заметные нотки дорогого парфюма, отдающего чем-то цитрусовым, перекликались с природным мускусным ароматом тела и Минхена вело от каждого вдоха, будто он дышал парами алкоголя.       Пока Минхен пребывал в некоторой прострации, Джонхен лихорадочно обдумывал ситуацию. А не торопились ли они? А если все сейчас придет к логическому завершению, то как это скажется на отношениях между ними, а на отношениях в группе? А хотел ли он этого самого логического завершения? И сам же себе отвечал - хотел. Еще как хотел. До болезненности в кончиках пальцев от накатывающего возбуждения хотел. И ему больше не хотелось ни о чем думать. Хотелось целовать губы напротив, хотелось прикасаться к гладкой коже. И он больше не стал сопротивляться своим желаниям.       У Минхена немного прояснилось в голове от этой короткой паузы и он влился в поцелуй с новыми силами, будто у него открылось второе дыхание. А может так и было. Не отрываясь от губ, он опрокинул Джонхена спиной на кровать, зависнув сверху, опираясь на локти. Тот особо не сопротивлялся, только обжигающе шарил ладонями по плечам, по корпусу, постепенно спускаясь вниз. Минхен проскулил в поцелуй, когда рука Джонхена добралась до его стояка. Пальцы аккуратно поглаживали член через преграду плотной ткани джинсов, а Минхену хотелось, чтобы ее не стало. Джонхен, словно прочитав его мысли, потянулся расстегивать пуговицу, а потом и ширинку. Слегка касаясь кончиками пальцев полоски кожи выше пояса джинсов, чуть щекоча и распаляя Минхена еще больше, он слегка стянул вниз джинсы вместе с бельем, освобождая член. Ладонью Джонхен почти невесомо провел от головки до основания и по телу Минхена прошла крупная дрожь от столь желаемой, но все же такой отдаленной ласки, и он даже немного двинул бедрами в попытке почувствовать больше. - Тише, тише, все хорошо, - ласково шептал Джонхен, вынырнув из поцелуя и поглаживая Минхена по позвоночнику свободной рукой, непонятно кого успокаивая больше - себя или его.       Минхен ничего не ответил, только переводил немного шалый взгляд с лица Джонхена на его руку, которой тот стал двигать более уверенно, даже несколько властно, размазывая смазку большим пальцем и то чуть ослабляя хватку, то сжимая сильнее, ощущая ладонью приливающую кровь.       Чем больше Минхен позволял делать с собой, не проявляя признаков того, что его что-то не устраивало, тем меньше оставалось вменяемых мыслей в голове у Джонхена. Он сам стал словно оголенный провод под напряжением - стоило только замкнуть цепь и прошел бы разряд электричества. Судорожный вдох Минхена, переходящий в едва слышный стон, стал для Джонхена последней каплей и он окончательно сорвался. В несколько быстрых движений он привлек того на себя, перевернул на бок, вжимая своим телом Минхена спиной в стену. Тот оказался заперт между холодящей голую спину поверхностью стены и пылающим от возбуждения Джонхеном. Такой контраст ощущений вызывал волны мурашек. Буквально на мгновение Минхен почувствовал, что Джонхен убрал свою руку, но только лишь затем чтобы немного стянуть свои спортивки, освобождая член, чтобы мгновением позже придвинуться вплотную, словно он старался вплавиться, слиться воедино.       Минхен не пытался отстранить Джонхена или завладеть инициативой. Его все устраивало, ведь происходящее сейчас было в разы лучше любых самых смелых фантазий. И то, что так желаемый им человек сейчас жадно целовал его, при этом обхватив оба их члена и твердо, но рвано водил по ним рукой. И то, что он немного подавался бедрами вперед, ощущая взаимную реакцию. И то, что Минхен чувствовал, как Джонхен едва ощутимо улыбался в поцелуй, когда Минхен в этот же самый поцелуй слегка постанывал. Все это было куда лучше фантазий, которые иногда посещали Минхена, и поэтому было прекрасно. Удовольствие волнами прокатывалось по телу и было непонятно - то ли оно от физических манипуляций, то ли от осознания того, что это все происходило на самом деле. Особенно яркими стали ощущения, когда Джонхен стал сбивчиво дышать и оставив губы Минхена, снова перешел на его шею, перемежая поцелуи с легкими укусами. Если бы у Минхена была возможность откинуть голову, то он бы так и поступил, но он был вплотную притиснут к стене, так что все, что ему оставалось - это поглаживать джонхенову спину и перебирать его серо-пепельные волосы.       Джонхен чувствовал себя пьяным. Он еще никогда так никого не хотел - до одурения, до черной мути перед глазами. Кусая шею Минхена, он молился всем богам, чтобы не переусердствовать и не оставить синяков, хотя ему безумно хотелось понаставить на нем своих меток. Показать всем, что Минхен теперь его. Никому не показывать. Хотелось и того и другого, причем одновременно. Но еще больше хотелось довести его до оргазма своими прикосновениями, своими действиями, собой. Постепенно и сам Джонхен стал чувствовать, что приближается к пику, но Минхен был куда ближе. Он беспорядочно шарил напряженными пальцами по спине, временами пуская в ход ногти, а бедра и живот практически окаменели из-за близости разрядки. Несколько все таких же рваных движений руки Джонхена и Минхена накрыло мягким, но ярким оргазмом, в котором он подался бедрами вперед, преследуя то же самое желание, которое испытывал Джонхен - слиться воедино.       Минхен не понял - стонал он или нет. С одной стороны ему хотелось кричать во все горло, не из-за яркости ощущений, а из-за человека, с которым эти ощущения были получены, но он все же помнил, что помимо них с Джонхеном в общежитии были и остальные. Где-то на задворках сознания Минхен отметил полностью сбитое дыхание Джонхена и почти что судорожные движения рукой. На качелях своего оканчивающегося оргазма, он все же открыл глаза - ему нужно было видеть лицо Джонхена, когда тот будет кончать. Кончать от близости с ним. Эти мысли приводили Минхена в восторг. Долго ждать не пришлось, всего пара все таких же судорожных резких движений и Джонхена накрыло. Он откинул голову, обнажая зубы в беззвучном стоне или крике. Плотно зажмуренные глаза, сведенные брови и морщинки на переносице. Если бы Минхен не знал, что именно послужило причиной такого выражения лица, то подумал бы, что Джонхену больно. А ему и было. Он метался в агонии от того, что удовольствия было слишком много. Нестерпимо мало.       Несколько минут оба приходили в себя. Дыхания постепенно возвращались в норму. Обычно помешанный на чистоте Минхен не торопился разбираться с последствиями всего, что сейчас произошло. Он ощущал тяжелый дух секса, который витал в его комнате, но не спешил избавляться от него. Да и навалилась некоторая лень с усталостью. - Мы теперь вместе? - решил он нарушить молчание через какое-то время. - Не задавай глупых вопросов, - ответил Джонхен, привлекая его на себя, - Я же сказал, что это не то, что я бы стал допускать из простого любопытства, Минхенни.       Минхен ощущал счастье от этих слов, тепло от этих, обнимающих его, рук, спокойствие от этого голоса. Все стало предельно ясным и чистым. А Джонхен чувствовал, что все тревоги и сомнения в присутствии Минхена уходили куда-то на второй план и можно было просто расслабиться, ощутить себя обычным молодым человеком, а не лидером группы, на котором лежит груз ответственности. - Мне нужно в душ, - вдоволь належавшись сообщил Минхен, начав опасаться того, что могла проснуться его аллергия, если он прямо сейчас не отмоется от пота. - Угу, - сонно буркнули в ответ.       Одного взгляда на уютного Джонхена хватило, чтобы не пытаться его трогать, ведь не хотелось нарушать эту идиллию. Минхен невольно залюбовался, а сердце наполнилось пронзительной нежностью - его Джонхен лежал на его кровати. Его Джонхен. ЕГО. С этими мыслями и легкой улыбкой Минхен все же ушел в душ. Он не планировал задерживаться там надолго, однако склонность к чистоте взяла верх и он проплескался там добрых сорок минут. Вернувшись, обнаружилось, что Джонхена в комнате уже не было. А еще не было покрывала на кровати, которое они испачкали во время петтинга. Сил и желания выяснять, что случилось с пропажами не было и Минхен, подумав, что его новообретенный бойфренд ушел спать к себе в комнату, предварительно захватив с собой покрывало, чтобы закинуть его в стирку, решил оставить этот вопрос на утро и лечь спать.       Джонхен действительно унес с собой покрывало, с благими намерениями замести следы их с Минхеном небольшого разврата, но в последнее мгновение передумал и забрал его к себе в комнату. Минки смотрел телевизор в гостиной и Джонхен оказался в комнате один. Ему нестерпимо захотелось окунуться в недавние воспоминания о близости и он упал на свою кровать, вдыхая запах, которым пропиталось покрывало, и принялся валяться, как иногда делают собаки в траве, когда у них игривое настроение. Сам того не заметив, предавшись своим грезам, перепутанным с реальными воспоминаниями, Джонхен, обнимая покрывало, провалился в сон. На следующее утро он, то и дело и озираясь с виноватым видом, словно нашкодивший пес, все же отнес покрывало в стирку.

***

      Время летело, камбэк близился, мемберам меняли облик, чтобы он больше подходил концепту их грядущего альбома. Минки приглянулся розовый парик, а также он принимал далеко не последнее участие в разработке сценических костюмов. Донхо выкрасился в темно-каштановый с красноватым отливом, и был вовлечен в продюссирование песен, как никогда раньше, так что чувствовал нехилое напряжение. Арон-хен слегка освежил прическу, укоротив волосы, очень добросовестно пытаясь исполнять свои "обязанности" старшего брата для всех парней в такой волнительный для всех период. Минхен от выбеленных волос переместился к более золотисто-ржаному оттенку и примерил на себя линзы цвета карамели, а еще старался испытывать радость и предвкушение от результатов работы над альбомом, в том числе и дуэтной песней, но вместо этого чувствовал болезненное волнение, хотя оно не переходило в такое уж сильное напряжение, как в случае с Донхо. Джонхен прошелся по своим пепельно-серым светлым волосам оттеночным бальзамом и они стали голубыми, в тон которым подобрались линзы, и создавалось обманчивое впечатление, что он единственный, кто абстрагировался от волнений относительно камбэка, но на деле же именно он был тем, кто дергался больше всех.       Разум Джонхена был занят, помимо очевидной подготовки альбома к релизу, целым ворохом мыслей. Отношения с Минхеном медленно, но верно развивались, открывая все новые и новые нюансы, и появился страх того, что их раскроют. Не то что бы Джонхен стеснялся того, что происходило между ними, но он также знал, что обычно в их стране происходит с теми, кто был замечен в подобных отношениях. Пока остальные парни не задавали прямых вопросов, но явно замечали, что что-то происходит. Долго выезжать на чувстве такта и молчаливой договоренности о невмешательстве в любом случае не получилось бы, поэтому Джонхен думал над тем, как бы помягче расставить все точки над i в группе, не нанеся при этот непоправимого урона.       Минхен, в отличие от своего парня, такими мыслями не терзался и просто наслаждался происходящим в их личной жизни. Внешне для него ничего не изменилось - прикосновения не несли какого-либо подтекста, вольностей они себе не позволяли и никуда не торопились. Но так было только с вида. За закрытой дверью минхеновой комнаты они медленно, но верно узнавали друг друга. Узнавали друг друга уже не как друзья, а как любовники. Джонхен наедине преображался. Он словно переводил в режим ожидания свой защитный механизм, который отсекал посторонних внешней холодной неприступностью, выпуская на волю внутреннее пламя, к которому стремился Минхен, не боясь сгореть в нем, ведь точно знал, что его любят и оберегают. - Ты ведь встречался с девушками, - констатировал очевидное Джонхен.       Они лежали в обнимку после очередного длинного и трудного рабочего дня. До этого ни Джонхен, ни Минхен не заводили подобных разговоров, предпочитая изучать все опытным путем. Однако, в этот раз что-то побудило Джонхена все же поднять эту тему. Ее нельзя было игнорировать, ведь они медленно продвигались в познании друг друга, как телесном, так и духовном, и рано или поздно это во что-то бы вылилось. - Встречался, - Минхен отвел глаза. - Ты их хотел? - Джонхен приподнялся на локте, чтобы видеть лицо Минхена, видеть его реакцию. - Нет, - после некоторой паузы ответил Минхен. Он решил, что должен быть предельно откровенным и если Джонхен интересуется, значит ему важно услышать искренние ответы. - Но ты ведь встречался с ними, чтобы сбросить напряжение, - снова утвердительно сказал Джонхен, потому что знал, что так и было. - Да. - Тогда как это происходило? - Джонхен очень старался не произвести впечатления, что им овладело больное любопытство.       Минхен некоторое время молчал, обдумывая слова, которыми он должен был поделиться с самым драгоценным для него человеком, донеся до него нужный посыл. Это было не так-то просто, потому что разум Минхена распирали свои вопросы, которые он хотел задать Джонхену, чтобы тот не посчитал их пустой ревностью или заурядной глупостью, а ответил на них предельно серьезно. - Я здоровый молодой парень, - начал Минхен, встретившись взглядом с черными глазами напротив. - При определенных физических манипуляциях становится неважно - хочешь ты человека или нет. А закрыть глаза и представить кого-то другого не составляет труда. - Но разве когда дело доходило до самого главного, то эта иллюзия не рассыпалась? - Джонхен немного хмурил брови, пытаясь разобраться. - Женское и мужское строение все же отличается.       Минхен вновь отвел глаза. Ему почему-то стало нестерпимо стыдно дальше развивать эту тему. Однако, почувствовав теплую ладонь Джонхена на своей щеке, он вернулся взглядом обратно и обнаружил, что на него смотрят с нежностью и в черных глазах не было места осуждению или ревности, только вполне объяснимое любопытство. - Я никогда не пробовал, - Минхен нервно сглотнул и продолжил, - Полноценный секс с девушкой. Мне было не интересно, мне не хотелось. Меня даже не посещали какие-либо фантазии в этом ключе. Так что мне вполне хватало минета с ароматизированными презервативами. Я помню про контрацепцию, но и не совсем же скотина, Джу-я! А что насчет тебя? - А что насчет меня? - слегка растерялся Джонхен. - Как это все происходило у тебя? - Ну, я просто старался абстрагироваться, - Джонхен едва заметно пожал плечами. - Если ненадолго забываешь кто ты и кто эта девушка, то все становится... проще. Ты становишься ведомым желаниями тела, а не доводами разума.       Джонхен вздохнул и до Минхена дошло, что тот мучается чувством вины, на словах говоря про отстраненность и холодность, он не мог обманывать собственную совесть. Но теперь-то все было по-другому - открытость, взаимность, доверие. Минхен понял, что зря они не касались этой темы раньше, ведь волнующими темами нужно делиться и если они бы оказались проблемными, то вместе над этим работать.       Джонхен медленно из настороженно-деликатного режима переходил в игривый, забираясь, уже ставшими огненными, руками под домашнюю футболку Минхена. - Значит закрыть глаза и представить кого-то другого? - промурлыкал он своим хрипловатым и пробирающим низким голосом, - Ты представлял меня уже тогда, скажи, Минхенни?       Джонхен, как змей-искуситель, больше распалял скупостью движений и обещаниями грядущей ласки, чем действительно ласкал лежащее рядом с ним тело. Опалял дыханием ухо и скулу, не торопясь переходить к поцелуям. Минхен в таких вещах терпением не отличался, что прекрасно успел изучить его парень. - Да, - выдохнул Минхен, когда по его животу легонько пробежались кончиками пальцев. - Что "да"? - продолжал свой допрос Джонхен, слегка прикусив его мочку уха. - Я представлял тебя, - Минхен предпринял попытку потрогать Джонхена, но тот откинул его руки, словно показывал, что не Минхен тут сейчас устанавливает правила. - А потом, тоже представлял меня? - в голосе Джонхена звучало плохо скрываемое торжество, когда он задирал футболку по самые ключицы и едва осязаемыми поцелуями медленно поднимался от живота к груди. - Я делал так в твоих фантазиях?       Минхена накрывало волнами возбуждения, в которых терялось восприятие реальности, и он и сам перестал понимать настоящее ли это все или грезы. С Джонхеном всегда было так - реальность предвосхищала любые самые смелые фантазии. В затейливости ему точно было не отказать. - Ты был куда смелее, - бросил пробный камень Минхен, будучи почти полностью уверенным в том, что такая приманка как азарт точно сработает.       Джонхен, добравшись до соска, легко, но все же ощутимо сжал его зубами, что вызвало у Минхена томный вздох, а по его нервным окончаниям начали пробегать небольшие разряды электричества. Однако, Джонхен слишком легко поддался на такую очевидную провокацию, что навевало определенные подозрения. Минхен начал думать, что даже весь этот смущающий разговор был тщательно спланирован. Но в данный момент он не мог полностью предаться размышлениям о глубинах подлости своего бойфренда, потому что тот забрался рукой под пояс спортивных штанов, через белье ладонью лаская возбуждение Минхена. - Чего ты хочешь? - спросил Джонхен, отвлекаясь от своего занятия и замирая в ожидании ответа. - Тебя, - ответил распаленный Минхен и слегка потерся об руку Джонхена в нетерпении от желания прикосновений. - Так не пойдет, Минхенни, - Джонхен снова ожил и принялся широкими движениями языка проходиться по ребрам, что, однако, не мешало ему болтать. - Что ты хочешь, чтобы я делал?       Минхен ощущал своей кожей улыбку Джонхена, когда жмурился от очередной будоражащей ласки. Вроде бы именно Минхен был похож на пустынного лиса, но тем, кто вел себя воистину по-лисьи, был не он. Каждый раз, когда они вот так запирались, изучая привычки интимного плана и реакции друг друга, Джонхен доводил его чуть ли не до исступления. Ему, по всей видимости, как самому настоящему искусителю, доставляло удовольствие то, что Минхен все глубже и глубже погружался в пучину своих тайных и темных желаний. Кто бы мог подумать, глядя на этого очаровательного ангела, который с виду был таким невинным и милым, что тот являлся изощренным, если не сказать извращенным, демоном? Он был слабостью Минхена, которой просто нельзя было противостоять. Радовало только то, что эта слабость была обоюдной. - Джу-я... - позвал Минхен любовника по кличке, которую сам же ему и дал. - М? - отозвался Джонхен, который легонько покусывал шею, все так же не давая полноценных ощущений, продолжая прикасаться к члену через белье. - Поцелуй меня.       Это не было просьбой. Минхен принял правила игры и не собирался в ней уступать. Он, конечно, хотел кончить, но это было второстепенно. Минхену хотелось, чтобы Джонхен не только провоцировал, но и сам поддался искушению, что лишний раз доказало бы, что он обычный человек и не может все спланировать и предусмотреть. Однако, в то же мгновение, когда он принялся выполнять желание Минхена, тот потерял здравость мышления. Джонхен точно знал за какие ниточки нужно потянуть, чтобы его начало плавить. Не то что бы эрогенные зоны Минхена чем-то отличались от остальных людей, просто Джонхен очень тщательно рассчитывал дозу удовольствия - чтобы все не окончилось слишком быстро, но и не было откровенных издевательств над выдержкой. Поцелуем он затянул Минхена в самые глубины, прямиком на дно Марианской впадины, где он остался бы один на один со своими бесами. - Просто сделай это, - чуть не взмолился Минхен, которому пришлось унимать головокружение от выкрутасов своего парня. - Сделать что? - Джонхен задал вопрос своим пробирающим низким голосом прямо на ухо Минхену, от чего у того побежали мурашки. - Минет. Сделай мне минет. Я хочу, чтобы ты это сделал.       Минхен уже не соображал, что говорил, просто следовал велениям своего тела и своей фантазии, ублажением которой стала бы та сцена, что он неоднократно представлял в своей голове, но все никак не собрался попросить выполнить. На него нападала какая-то робость, будто бы он ставил свои низменные желания во главу угла, когда должен был быть правильным пай-мальчиком. Джонхен знал его слишком хорошо. Он не просто видел метания Минхена, когда тот пытался бороться с собой, он чувствовал их. Джонхен не то что бы хотел развратить его, скорее раскрепостить, чтобы Минхен перестал зажиматься, когда они оказывались наедине. Только не перед ним.       После того как Минхен все же высказал вслух свое истинное желание, Джонхен враз стал серьезным и сосредоточенным. Он усиленно вспоминал все "гайды", которые успел прочитать или посмотреть. Что-то из простого любопытства, возможно на будущее, что-то действительно в познавательных целях. Минхен беспокойно и нетерпеливо заерзал по кровати, когда Джонхен наконец-то соизволил приспустить ему штаны с бельем, полноценно прикасаясь к жаждущему ласк члену. Сначала руками, обнажая головку, которая просто сочилась смазкой. От долгожданных прикосновений член дернулся из-за прилившей крови, а Минхен застонал. Его бойфренд взял в привычку закрывать рот Минхена своей ладонью в моменты подобных уединений, аргументируя это тем, что Минхен чересчур громкий, а они вообще-то не одни, хоть и за закрытой дверью. В момент, когда огненные губы и подвижный опаляющий язык добрались до члена, Минхен был готов закричать, и если бы не мешающая этому ладонь, то он бы так и сделал.       На грани реальности Минхен запоздало удивился тому, что не кончил в первые несколько секунд. Если бы он не знал, что Джонхен делал это впервые, то, вероятнее всего, заподозрил бы, что тот где-то на ком-то тренировался. Джонхен же сам был в легкой растерянности. То ли ему благоволила удача новичка, то ли он отлично усвоил теорию, чтобы применить ее на практике, но реакция Минхена предвосхищала все его ожидания.       Минхен запустил пальцы в окрашенные волосы Джонхена, надеясь, что хотя бы этот жест будет удерживать его от падения в бездну. Джонхен иногда посматривал ему прямо в глаза, не отвлекаясь от своего занятия, словно бы проверял не потерял ли Минхен свой рассудок окончательно. А он потерял. Еще в тот момент, когда они впервые поцеловались в коридоре на работе. Остальное было лишь бесконечным полетом вниз.       Удовольствие накатывало теплыми волнами, подводя Минхена к пику. Ему, почему-то именно в эти мгновения, представилась картина, как вот когда-нибудь в будущем он снова попросит Джонхена о том же самом, что он делал сейчас, и тот так же согласится, а во время этого гипотетического будущего минета было бы неплохо ощутить в себе его пальцы. А может и не только пальцы. От греховности своих мыслей и от ощущений, которые он получал, Минхен почувствовал, что вот-вот достигнет оргазма. Памятуя о том, что на нем нет презерватива, и лучше будет дойти до кондиции с помощью рук, Минхен попытался отстранить Джонхена, легко, но все же ощутимо потянув его за волосы. Джонхен этого не позволил и даже стал работать с еще большим усердием. Минхен почувствовал легкий укол вины перед тем как его тело выкрутило ярчайшим оргазмом, в котором он прогнулся в пояснице, следуя за удовольствием, жмурясь до цветных кругов перед глазами, раз уж ему запретили кричать.       Когда он более менее пришел в себя, то увидел, как Джонхен с самым что ни на есть интеллигентным видом вытирал большим пальцем уголок рта. До Минхена внезапно дошло, что он больше никогда не сможет как прежде смотреть на его губы или язык, в моменты, когда тот облизывался. Эта мысль, однако, не вызывала отторжения, наоборот, даже немного будоражила. В отличие от той картины, которую Минхен представлял чуть ранее. Та картина вызывала теперь, на фоне расслабления от разрядки, оторопь и легкое удивление от того, что он начал представлять что-то подобное. - А как же ты? - спросил Минхен, намекая на то, что он единственный, кто получил разрядку. - Будешь должен, - с очаровательной, но лукавой улыбкой ответил ему Джонхен.       Минхену снова вспомнилась та сцена, о которой он думал на грани между грезами и явью, только на сей раз, после слов Джонхена, по телу начало разливаться легкое предвкушение, сопровождаемое вялыми попытками разума прекратить фантазии о таких вещах.

***

      Промоушен проходил быстро и на смену голубым волосам у Джонхена вернулись черные. Если бы только это, то Минхен и вовсе не обратил бы внимания, но он видел, что Джонхена что-то терзает. Тот никогда бы не сказал напрямую, что его гнетет, Минхен знал это. Из-за характера самого Джонхена вызнать подобное становилось трудной задачей. После последнего экстремального уединения, они оба словно сбавили обороты и, если выдавалось время побыть наедине, просто лежали вместе в обнимку, иногда лениво целуясь.       Когда они были не наедине, то химия между ними ничем не отличалась от той, которая была и до того, как они начали встречаться. Парни ни о чем таком не договаривались заранее, просто так выходило само собой. С одной стороны это было хорошо, а с другой порождало в обоих раздумья насчет дальнейшего развития их отношений. Минхен полагал, что это их личное дело и не стоит туда лезть насильно, что когда они оба будут готовы поделиться этой информацией, то тогда это и произойдет. С Джонхеном же было труднее. Он считал, что пока не произошло ничего такого, после чего нельзя было бы повернуть назад и почти что панически боялся, что такое могло прийти его парню в голову. Ему было страшно и от того, что он наконец-то понял, что от симпатии и переплетений непонятных чувств, ведомых в том числе и похотью, он пришел ко влюбленности. Джонхен понимал, что он утягивал Минхена за собой почти что насильно, но не мог ничего с этим поделать. Он оказался в патовой ситуации, с одним лишь отличием - пат заключался не в том, что невозможно что-то сделать, а в том, что делать что-либо было страшно. Если бы Джонхен сейчас признался в своих чувствах и получил бы ответ, что Минхен не зашел еще так далеко, то он своим признанием мог бы все испортить. А в случае взаимности пришлось бы снова какими-то обходными путями направлять Минхена, чтобы тот был морально готов к следующему шагу. Хоть со стороны могло показаться совершенно наоборот, но в их паре именно Минхен был ледышкой, которую надо было растапливать и приучать к рукам.       Минхен и понятия не имел, что именно в нем кроется причина волнений Джонхена, и из-за этого стал предполагать множество вещей. Но он видел явно, что Джонхен словно остановился на нейтральной скорости механической коробки передач, стал максимально усредненным в своих действиях и поведении. После его обычно хитрых и провокационных ходов, в которых Минхен ощущал себя мухой в паутине, теперь он чувствовал, словно начал дышать полной грудью, но с другой стороны, на какой-то границе сознания он понимал, что появилась болезненная тоска по такому нездоровому отношению к себе. Словно он перестал быть для Джонхена особенным. Он улыбался своей самой милой улыбкой, а Минхен скучал по той, которой Джонхен улыбался, когда в его глазах плясали черти. По чертям Минхен тоже начал скучать.       Съемки в клипе на дуэтную песню ситуацию не проясняли. Джонхен развлекался с мыльными пузырями и выглядел безмятежным, а Минхен чувствовал себя потерянным и одиноким. Присутствие на площадке кучи стаффа, а также милой и доброй девушки по имени Минкен, трейни их агентства, совсем не отвлекало его от чувства покинутости. И настроение песни из теплого и нежного превращалось в печальное.       После того как съемки клипа были завершены, Минхен чувствовал себя разбитым. Он хотел забыться в объятиях Джонхена, прорыдаться у него на коленях, позволить ему себя утешить, получить от него внимание... Заняться сексом? От последней мысли Минхен впал в ступор. Он правда настолько отчаялся, что стал задумываться о таком методе привлечения внимания? Или это было вовсе не от отчаянья? Минхен решил, что потом разберется со всем этим, а сейчас ему хотелось к Джонхену. Тот немало удивился, когда в его с Минки комнату ввалился Минхен и, схватив за руку, уволок к себе. - Что случилось, Минхенни? - ласково, но с некой настороженностью спросил Джонхен.       Вместо ответа Минхен сгреб его в объятия. Ничего не понимающий Джонхен, конечно, обнял в ответ, но тревога в нем только росла и росла. Они так и стояли в тишине несколько минут, пока окончательно перепугавшийся Джонхен не решил нарушить тишину: - Что с тобой происходит?       Минхен не знал, что ему ответить. Хотелось поделиться всеми сомнениями и переживаниями, что накопились в нем, но он не знал, как точно оформить их в слова. - Поцелуй меня, - вместо этого попросил он.       Джонхен просьбу выполнил и сполна ощутил на своих губах вкус волнений Минхена. Тот целовался чуть ли не с остервенением, требуя к себе внимания, и Джонхена начало затягивать. Его даже не остановило то, что Минхен, набирая обороты, прокусил ему нижнюю губу до крови, скорее даже распалило. - Давай переспим? - неожиданно вынырнул из поцелуя Минхен. - Что? - Джонхену показалось, что он ослышался. Шум в ушах от накатывающего возбуждения, саднящая боль от прокушенной губы и резко прервавшийся поцелуй не способствовали сейчас его ясному мышлению. - Я хочу тебя. Всего. Целиком. - Минхенни, - Джонхен отстранился и заглянул в глаза, в попытке понять, что происходит, - Поговори со мной. - Что такое? Ты не хочешь? - с намеком обиды в голосе спросил Минхен, при этом старательно пытаясь не смотреть в черные глаза напротив.       Джонхен вздохнул и потянул его за собой, усаживаясь на кровать. Странное поведение Минхена всколыхнуло в нем все страхи, но оттягивать этот разговор еще дольше не имело смысла. - Что с тобой происходит? - повторил он свой вопрос. - Что со мной происходит? - с удивлением, граничащим с истерикой, ответил Минхен вопросом на вопрос, все так же избегая смотреть в глаза. - Это что происходит с тобой? Я что, тебе больше не интересен? Или ты просто наигрался со мной? - Наигрался?       Джонхен не повысил голоса, ничем не выдал накатившую на него ярость, кроме короткого проблеска в глазах, но Минхену, который этот проблеск заметил, стало очень страшно. Он не хотел вести себя словно капризный ребенок, не хотел злить Джонхена, и сейчас очень жалел о своем опрометчивом поступке. Опустив глаза, Минхен ожидал любого исхода - что Джонхен накричит и уйдет, хлопнув дверью, или что выскажет ему все с холодным разочарованием в голосе. Однако, он совсем не ожидал осторожного, но все же нежного прикосновения к своей щеке, что даже поднял глаза, чтобы наконец-таки встретиться взглядом. - Что за глупости приходят тебе в голову, Минхенни? - спросил Джонхен с теплотой, избавившись от столь внезапной вспышки ярости, поглаживая костяшками пальцев прекрасное лицо напротив. - Мне мало тебя. Сначала ты так наседал, вынуждал меня признавать то, что я отказывался признавать, порождал какие-то фантазии, а сейчас внезапно прекратил. Я подумал, что тебе больше не хочется со мной возиться, что тебе стало скучно, - пока Минхен говорил все это, он осознал, как же глупо звучали его слова, но ничего не мог поделать ни с собой, ни со своими чувствами. - Я поэтому и перестал - не хотел давить на тебя еще сильнее. Это было бы нечестно, особенно после того, что я уже успел натворить. Я не хотел лишать тебя выбора. Мне не нужна послушная марионетка, мне нужен ты сам. До меня дошло это слишком поздно.       Минхену захотелось рассмеяться. Выходило, что теперь они с Джонхеном поменялись местами. Раньше Минхена волновала чувственная и доверительная часть их отношений, а Джонхен был больше зациклен на аспекте физической близости. Но теперь, когда Минхен раскрепостился достаточно, чтобы признаться в первую очередь себе, что ему хотелось полноценного секса, Джонхена внезапно стали заботить его чувства. Зато Минхен понял, как можно решить это недопонимание: - Джу-я, я же серьезно. - Что именно? - больше для порядка спросил Джонхен, уже зная ответ и убрал свою руку от лица Минхена. - Предложил переспать.       Джонхен долго молчал, изучая Минхена тяжелым взглядом, перед тем как ответить: - Ты сам понимаешь, что предлагаешь? - Да. - И кто кого будет брать?       Минхен помедлил несколько мгновений, а затем сказал: - Думаю, ты и сам знаешь ответ. - А я думаю, что для нас не будет проблемой меняться. Вопрос в том, кто будет сверху в данный конкретный раз? - Я не буду против, если это будешь ты, - Минхен умолчал, что он даже об этом фантазировал.       Джонхен продолжал смотреть ему в глаза и изредка пробегался языком по нижней губе, которую ему прокусили, словно бы боль напоминала о том, что это все происходит в реальности. - Да. Да, хорошо, - сказал он через какое-то время. - Давай сделаем это сегодня ночью. Все будут спать и нам точно никто не помешает. Да и будет время нам обоим... подготовиться. Ты понимаешь, что именно я имею ввиду?       Минхен угукнул в ответ. Главным было то, что морально он принял факт будущего секса, так что физическая подготовка тела его не беспокоила, да и природная зацикленность на чистоте играла свою роль. Джонхен же был в легкой растерянности. Он-то считал, что отступить было хорошей идеей, что он тем самым давал Минхену необходимое тому пространство, но даже и предположить не мог, что сделал это так невовремя, как раз тогда, когда Минхену захотелось большего. Однако, несмотря на растерянность, Джонхен был чертовски рад и не знал, как сделать так, чтобы несколько часов ожидания ночи пролетели как можно быстрее.       Вернувшись в свою комнату, Джонхен собрал нужные вещи и стал ждать. Он, на фоне волнения, лихорадочно вспоминал последовательность шагов, которую должен будет воплотить в жизнь через несколько часов, отчего не мог найти себе места. Беспокойство смешивалось с нетерпением и на выходе выдавало бурлящий коктейль, который горячими волнами разливался по венам, не давая успокоиться. Как только Минки начал дышать глубоко и размеренно, Джонхен быстро, но максимально тихо, покинул их комнату и направился к Минхену, предварительно бегло, но внимательно осмотрев коридор на предмет света в других комнатах. Минхен тоже пребывал в нетерпении и даже подскочил, когда в его комнату распахнулась дверь. - Парни заснули? - спросил он, как только Джонхен приземлился на его кровать, бросив то, что принес с собой неподалеку. - Да. Минки заснул при мне, а у Арон-хена и Донхо свет не горел и я ничего не слышал, пока крался. - Ты крался ко мне? - тон Минхена был игривым, а сам он придвинулся вплотную. - Нехорошие люди обычно так и поступают, чтобы совершать свои нехорошие поступки, - ответил ему Джонхен горячим шепотом на ухо, а затем принялся целовать шею. - Так может мне заняться твоим перевоспитанием? - Минхен откинул голову, прикрывая глаза и отдаваясь ощущениям, чувствуя теплые волны возбуждения, проносящиеся по телу от действий его парня. - Ты правда хочешь меня перевоспитать? - не отрываясь от своего занятия спросил Джонхен. - Я хочу тебя. Точка.       Эти слова стали для Джонхена спусковым механизмом и он опрокинул Минхена на кровать, впиваясь поцелуем в губы. Тот судорожно выдохнул, когда почувствовал бедром возбуждение Джонхена. Минхену нравилось быть желанным, нравилось, что его бойфренду сносило крышу от его слов, его действий, от него самого. Нравилось чувствовать с каким нетерпением Джонхен его раздевает, с какой страстью целует, с какой сладкой болью оставляет на теле укусы. Минхен посчитал, что не ошибся, когда принял решение отдать своему парню ведущую роль в их первый полноценный раз, потому что сейчас чувствовал, что совсем не в состоянии связно и объективно мыслить.       Джонхен старался сохранить холодную голову, но разве с Минхеном это было возможно? Перед глазами то и дело вспыхивали фейерверки, а его самого значительно потряхивало от любых прикосновений. И когда Минхен стянул с него футболку и подушечками пальцев пробежался по ребрам и спине, лучше определенно не стало. Единственное, что более менее возвращало Джонхена в реальность - боль от прокушенной, и теперь уже чуть припухшей, губы, которую он время от времени сам прихватывал зубами. Он осознавал, что должен сделать все, чтобы Минхену не было больно или неприятно. Исчерпав прелюдию, Джонхен посчитал, что можно переходить к более активным действиям и, потянувшись к тому, что принес с собой, извлек тюбик со смазкой и черную латексную медицинскую перчатку, которую с нечитаемым выражением лица натянул на правую руку. - Ты что, серьезно? Решил в доктора поиграть? - Минхен взирал на это с нескрываемым удивлением. - Ты будешь делать это в перчатке? - Я серьезно. Мне не нужны сюрпризы, а зная тебя и твоих тараканов, вполне может быть и такое, что на середине процесса ты меня остановишь и потребуешь с точностью до минуты назвать последнее время, когда я обрабатывал руки антибактериальным средством. Так что не возмущайся и иди сюда.       Джонхен слегка отполз назад и потянул Минхена за собой. Того начало трясти от волнения, Джонхен ощущал это, когда припадал к горячей коже поцелуями постепенно спускаясь все ниже и ниже. Его нужно было успокоить и расслабить и Джонхен знал один способ.       Минхен простонал, когда губы сомкнулись на его члене, и немного прогнулся в пояснице. На сей раз Джонхен не стал закрывать ладонью ему рот, а пропустил ее под поясом, подтягивая Минхена на себя еще сильнее. Тот не знал, как ему себя вести - то ли этим действием Джонхен позволял ему не сдерживать голос, то ли доверял настолько, что чувствовал уверенность в том, что Минхен сдержится на приемлемом уровне громкости сам. Минет очень сильно мешал связному мышлению, но Минхен больше склонялся ко второму варианту, поэтому остатками здравомыслия пообещал себе сдерживаться, по крайней мере насколько сможет.       Джонхен, посчитав что его бойфренд достаточно расслабился от того, что он делал своим ртом, немного снизил обороты, продолжая доставлять контролируемое удовольствие, но не стремясь доводить до оргазма. Минхен негромко поскуливал, закрыв глаза и отдавшись ощущениям. Джонхен вынул руку из под поясницы и отвернул крышку на тюбике со смазкой. Он помнил, что важно ее не жалеть, особенно в первый раз. Не прерывая своего томительно-пытающего минета, Джонхен аккуратно ввел один палец и почувствовал, даже через преграду латексной перчатки, какой же Минхен пылающий внутри. Один палец достаточно свободно скользил внутри и сам Минхен никак не выказывал признаков того, что ему дискомфортно или больно. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами и отдавался удовольствию. Тогда Джонхен решил, что можно добавить второй. Чтобы погасить возможные неприятные ощущения, он немного усерднее стал работать языком, пока, аккуратно исследуя пальцами внутри, не почувствовал простату. Минхен прерывисто втянул воздух и широко распахнул глаза, когда Джонхен начал ее стимулировать. Он чувствовал, будто соткан из оголенных нервов, и каждое прикосновение отдавалось во всем теле искрящими разрядами электричества. Ощущения были новыми, будоражащими и чертовски приятными. - Поцелуй меня, - попросил он. Минхена не смущало то, что его парень в данный момент этими же самыми губами и языком ласкал его член.       Джонхен минет прекратил, внимательно наблюдая своими черными глазами за Минхеном, а вот стимулировать простату продолжил, пока что не торопясь исполнять просьбу. У него возник план, а в распоряжении была целая ночь, так что он намеревался выжать из Минхена все соки, как в прямом, так и в переносном смысле. - Джу-я, поцелуй меня, - куда требовательнее сказал Минхен.       Это больше походило на приказ, чем на просьбу. Джонхен тоже это почувствовал и решил немного отрезвить своего бойфренда, сжимая внутри пальцы. Как только первые стоны начали слетать с его губ, Джонхен выполнил просьбу, поцелуем ловя остальные. Минхена начало плавить на кровати - он чувствовал свой вкус на губах, ощущал почти лихорадочный жар от тела Джонхена, наслаждался тем, что тот творил своими пальцами внутри него. Когда два пальца стали скользить достаточно свободно, чтобы смазка начала хлюпать, Джонхен добавил третий, загоняя все три по самые костяшки. Минхена выгнуло дугой в разряде удовольствия, которое так же резко прекратилось как и накатило, а потом еще, и еще. До него внезапно дошло, что эти слова он шептал вслух, словно в бреду, давным-давно вырвавшись из поцелуя: - Еще...       Джонхен по-прежнему пытался сохранять холодную голову, но выходило паршиво. Латекс перчатки совершенно не помогал - он чувствовал жар, чувствовал сжимающиеся мышцы, и не мог не представлять, как вместо пальцев там будет его член. Зажмуриваясь до цветных кругов и кусая Минхену шею и ключицы, он пытался отогнать наваждения и собраться. То, что последний метался по постели, совершенно не помогало, хотя определенную радость от этого Джонхен испытывал. Радость, что он имел возможность довести своего парня до анальной разрядки, трахая его пальцами. И он продолжал, наслаждаясь хриплыми протяжными постанываниями, которые выдавал Минхен в ответ на его действия.       Минхен же считал это пыткой. Слишком много удовольствия, слишком мало Джонхена. Хотелось чтобы он прекратил, чтобы он продолжал. Чтобы время текло быстрее, чтобы оно остановилось. Минхен и сам не понимал, чего именно ему сейчас хотелось. Хотелось слиться воедино. Полноценно. Ощутить в себе не пальцы, ощутить самого Джонхена, без всяких преград, кожей к коже, послать к чертям проклятую безопасность! А его все так же продолжало выкручивать волнами удовольствия так, что вся головка члена была в смазке и секрете предстательной железы. - Джу-я, хватит, - проскулил Минхен, следуя телом за очередной судорогой наслаждения. - Чего хватит? - оторвавшись от соска, с которым легонько игрался зубами, поинтересовался Джонхен. - Хватит издеваться. Мне мало пальцев, хочу тебя самого. Без презерватива.       Джонхен замер на какое-то время и Минхену пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть что не так. Смуглую от природы кожу пробивала бледность и до Минхена дошло, что тот держится из последних сил, чтобы не пасть до уровня животного. - Пожалей, - глухим голосом сказал он Минхену, а на лице появилась кривая ухмылка. - Будет еще время для экспериментов. - Хорошо, - легко согласился тот. - Делай то, что считаешь нужным. Только делай уже, а не пытками занимайся.       На миг в глазах Джонхена появилось торжество. Он еще раз погладил где нужно, прежде чем вынуть пальцы. Потянувшись с очередным глубоким поцелуем, Джонхен стянул вконец надоевшую перчатку. Поцелуй все тянулся и тянулся, а пальцы внутри Минхен больше не ощущал, так что он начал ерзать в поиске ласки. Джонхен играючи отстранился и перевернул его на живот. Не успел Минхен расстроиться от того, что в такой позе они не смогут целоваться, да и лица, когда Джонхен будет кончать, он тоже не увидит, как его потянули с кровати. Когда его колени оказались на полу, а животом и грудью он покоился на той же кровати, Джонхен произнес горячим шепотом ему на ухо: - Все, что посчитаю нужным? - Все в пределах разумного, - ответил Минхен и по его телу прошла дрожь, когда Джонхен начал слегка покусывать ухо. - Разумного в чьем понимании? - поинтересовался Джонхен, вскрывая пачку презервативов. - В общепринятом, - ответил Минхен, пытаясь немного вывернуться, чтобы заглянуть в глаза, но его мягко удержали. - Не шевелись, - промурлыкал ласковым голосом Джонхен, а затем вошел одним сильным, но плавным толчком.       Минхен дернулся бы вперед, если бы его не удерживали. Ощущения были новыми, странными, яркими, с легким привкусом боли, которая, однако, добавляла остроты. Минхену подумалось, что Джонхен замер, давая время к себе привыкнуть, пока его слуха не достигло скрипение зубов. Джонхен был на грани и одновременно молился и богохульствовал про себя, чтобы не кончить прямо сейчас. Даже через презерватив он прекрасно чувствовал, как от его вторжения внутри узкого и горячего прохода болезненно сжимались мышцы. Минхен, в каком-то экстатическом порыве наслаждения болью, чуть выгнулся в пояснице, стараясь податься назад еще сильнее. - Не шевелись, - повторил Джонхен полузадушенным голосом, утыкаясь лбом ему в плечо, а второе сжимая до боли пальцами, стараясь не столько удержать, сколько удержаться.       Минхена пробирало ощущением наполненности и тем, что Джонхен был на пределе от одного-единственного движения, просто от того, что находился внутри. Но этого было мало. Нужно было больше. И словно услышав его мысли, Джонхен двинул бедрами. И еще, и еще. Плавные, словно немного ленивые, но при этом глубокие толчки забрали боль, оставив вместо нее тягучее удовольствие, которое переходило в удовольствие дикое, почти животное, когда член входил на всю длину. Даже здесь Джонхен умудрялся издеваться. Эти его ленивые медленные движения больше дразнили, чем приносили полноценное наслаждение, причем обоим. Минхен в который раз задался вопросом - а не садист ли его парень? - Джонхен-а, - начал Минхен, называя имя, а не прозвище, словно говоря, что шутки кончились, - Или ты начнешь трахать меня по-нормальному, или это будет первый и последний раз.       Не успел Минхен насладиться торжеством от того, что он так ловко уел своего бойфренда, как его придавили к кровати тяжелой и властной ладонью, а потом последовал жесткий толчок, от которого он дернулся вперед, охнув от боли. - Ты ставишь мне ультиматумы? - раздался около уха тихий голос Джонхена, от которого у Минхена внутри все похолодело, а от следующего такого же жесткого толчка перехватило дыхание. - Ты хорошо подумал, Минхенни?       Череда рваных движений и вместо ладони теперь были зубы. Ими Джонхен ощутимо проходился по плечам, по загривку, по шее. Двигался резко, размашисто, глубоко, на боли замешивая удовольствие. - Еще, - задушенным голосом попросил Минхен, признавая свою полную капитуляцию.       На сей раз Джонхен выполнил просьбу без каких-либо препон. Это было не похоже на секс с девушками и все заключалось совершенно не в очевидной разнице в анатомии. Мягкость и обволакивающие ощущения, конечно, были хороши, но не шли ни в какое сравнение с узостью, пульсирующими сокращениями мышц, внутренним жаром любимого тела и возможностью не сдерживаться. А уж когда Минхен, увлекаемый им в глубины порока, отвечал на его действия с неугасающим желанием, то Джонхена переклинивало. Хотелось больше, хотелось глубже, хотелось проникнуть под кожу, слиться воедино.       Минхен слегка постанывал, впитывая каждой клеткой тела диковато-болезненную любовь Джонхена. Он и представить себе не мог, что будет жаждать чего-то подобного, что нежность и бережное отношение вскоре начнут его раздражать и захочется совершенно противоположного. Если бы не поза, то он непременно прокусил ему губу еще раз, так, чтобы кровь потекла по подбородку, или оставил бы глубокие царапины на плечах и спине, или подарил бы пару синяков, ведь на нем точно скоро будет несколько. Минхену было совершенно наплевать на то, что эти следы кто-то бы увидел, главное, что их видел бы он сам. Рука, которой Джонхен прогибал ему спину, плавно сместилась на член, и Минхен закричал бы, позабыв про данное самому себе обещание, если бы ему не закрыли рот ладонью второй руки. Он оказался заперт между двумя яркими очагами ощущений, словно на качелях то подаваясь назад, чувствуя, что член Джонхена проходится внутри там где нужно и как нужно, то вперед, толкаясь уже своим членом в его плотно сжатую ладонь. Раз уж не было возможности целоваться, то Минхен, немного повернув голову, взял в рот два пальца, принявшись их облизывать и Джонхен сбился с ритма. - Поганец, - приглушенно раздалось сзади.       Джонхен снова балансировал на грани, а влажные и щекотные прикосновения языка и губ к его пальцам, в добавку к уже испытываемым ощущениям, совершенно не помогали собрать себя в кучу. Минхен тоже находился где-то около оргазма, но принципиально не хотел кончать раньше, однако, удовольствие, которое накатывало на него все более сокрушительными волнами, не хотелось прерывать ни на секунду и он сдался. Прогибаясь в спине, насколько позволяла профессиональная растяжка айдола, Минхен подавался назад все сильнее и сильнее, ощущая, как тугой комок удовольствия скапливался внутри и грозил вот-вот взорваться, разлетаясь на тысячи осколков. Джонхен целиком и полностью почувствовал его оргазм - Минхена выгнуло дугой перед тем как он выплеснулся, пачкая покрывало, пол и руку Джонхена спермой, а внутри мышцы судорожно сжимались и расслаблялись, пульсируя. Он бы удержал Минхена, если бы не закрывал ему рот рукой, но тот в момент своего оргазма больно прикусил ему пальцы зубами, и Джонхена замкнуло на этих ощущениях настолько, что нескольких рваных толчков хватило, чтобы самому кончить. Все было чертовски ярко, насыщенно и всепоглощающе настолько, что перед глазами поплыли цветные круги.       Пришли в себя оба через несколько минут, более-менее восстановив дыхание. - Я тебя никуда и никогда не отпущу, - глухо сказал Джонхен, уткнувшись своему парню лбом в плечо, ласково обнимая со спины. - А я никуда не ухожу и не собираюсь, - ответил ему Минхен с щемящим чувством болезненной нежности в сердце.       Джонхен почувствовал, что что-то изменилось. Неуверенность в том, что Минхен относится к их отношениям серьезно, исчезла, оставив вместо себя теплое чувство взаимного понимания. Ему казалось иронично странным то, что такой простой процесс как секс, так много означает, если к нему подключить эмоциональную сторону. Это стало не просто удовлетворением потребностей организма, но и способом выразить любовь, показать насколько важно ощущать человека рядом, как ментально, так и физически.       Когда они оба уже лежали на кровати отдыхая, Минхен думал о том, что неплохо бы было уметь залезать к Джонхену в голову не только когда тот боится его потерять. А еще у него роились мысли о том, что он недооценивал секс. Для него только сейчас открылся весь спектр перспектив, которые можно бы было воплотить в реальность вместе с Джонхеном, когда тот слегка пошевелился сбоку: - Хочу еще.       Минхен удивленно повернулся к нему - Джонхен, оперевшись на локоть, смотрел на него ясным взглядом черных глаз. Глянув ниже, Минхен убедился, что его парень не врет насчет своего желания. - Ты не устал? - с некоторым беспокойством спросил Минхен, потому что у него самого только-только перестали дрожать колени. - Я все равно сделаю это, Минхенни, - Джонхен не предпринимал никаких поползновений в его сторону, однако Минхен ни секунды не сомневался в его словах, - Можешь считать это насилием, но я не дам тебе уснуть сегодня.       От этих слов у Минхена побежали мурашки и по телу прошелся призрак возбуждения, пока еще слабый, но у них впереди была еще куча времени. И было еще. И еще. Они тянули друг из друга силы, опустошая, но и взаимно подпитывались, сливаясь воедино. Наутро они были ужасно уставшие, в царапинах, синяках, ссадинах - последствиях ночной страсти, но безоговорочно, до неприличия, счастливые.

***

      Если бы несколько недель назад кто-то сказал Минхену, что скоро все пойдет под откос, то он рассмеялся бы этому человеку в лицо. Ситуация с корейской известностью оставляла желать лучшего и было принято решение участвовать в шоу на выживание. Минхену не нравилось это решение - оно переводило статус группы в подвешенное состояние, в неизвестность относительно будущего. Парни тоже были не в восторге. Донхо растерялся и озлобился - попробовав на вкус полноценное продюссирование, сейчас он находился словно в ловушке, не имея возможности делать то, к чему рвалась его душа, словно помахали перед лицом конфетой и тут же ее спрятали, лишь распалив аппетит. Минки просто растерялся - по нему, как по сердцу их группы, эта новость ударила сильнее всего, страх того, что устоявшееся положение вещей в их жизни может разрушиться, пугала его до чертиков. С Ароном было тоже худо - незалеченное колено во время их последней активности отсекало ему доступ на шоу, а отсутствие возможности физически там присутствовать, от бессилия и невозможности повлиять, порождало в нем кучу страхов и комплексов.       Джонхен считал такой ход стратегически верным. Ньюист как группе нужно было чудо, которое обратит на них взоры их же родной страны. И он был уверен в том, что такое чудо они смогут организовать через это шоу на выживание. Немного напрягало то, что он знал, что к ним там будет отношение через призму завышенных ожиданий - пятилетняя айдол-группа, которая не преуспела. Конечно, их будут в этом винить. Его будут винить. Но он был к этому готов. Он просто хотел пережить это "приключение" без потерь.       Ситуация на самом шоу выбила из колеи вообще их всех. То, что существовал негласный сценарий, лежало на самой поверхности, а вот то, что с самого старта на них применят чудеса монтажа оказалось сюрпризом. Пилотный выпуск вызвал у аудитории смешанные чувства. Там была и жалость, и снисхождение, и даже ярость. Но не было интереса, а интерес был нужен. Заведомо подчиненное положение несколько усложняло ситуацию, ведь они пошли туда не как группа, а как стажеры компании, а следовательно их расценивали поодиночке. Правила игры гласили, что каждый сам за себя, но взаимопомощь лежала в основе всего. Было бы трудно, если бы Джонхен не делал подобное раз за разом.       Чем дальше заходила игра, тем больше грязи лилось. Что-то из всего было правдой, давно улаженной, давно забытой, что-то являлось недопониманием, разнесшимся по сети, словно лавина, а основная часть была ложью, подаваемой либо с целью черного пиара, либо с целью загубить дальнейшую судьбу. Донхо не заслужил того, что на него обрушилось. Такого вообще никто не заслужил. Минки заслужил в разы больше экранного времени, ведь он, в конце концов, столько делал для шоу за кадром.       Джонхен не был уверен сразу, но в процессе игры убедился наверняка, что если кто и пройдет из них в финальный состав, то это точно будет не он. Он должен был остаться, он нес ответственность, которую не имел права скидывать на кого-нибудь еще. Если кто из них и проходил, то это был Минхен. Он красив, талантлив, осыпан экранным временем с ног до головы и публика его любила. Джонхена любили не так, или не любили вообще - признавали выдающиеся лидерские качества и скользили своим взглядом дальше, в поиске кого поинтереснее, словно он был декорацией. Это погружало его в отчаянье. После каждой записи, когда они все возвращались в общежитие, Джонхен запирался вместе с Минхеном и выпивал из того все силы.       Минхену не нравилось его отчаянье на вкус. Он предполагал, что разгадка кроется в том, что Джонхен заранее прощался, ведь на фоне его взлетающего рейтинга, это объяснение выглядело весьма логичным. Минхен не пытался заводить разговор на эту тему, боясь услышать ответ, и они просто занимались сексом. Каждый раз будто в последний. Насчет смены ролей в постели Джонхен не врал - они действительно иногда менялись, только это Минхену тоже не особо нравилось. Он ощутил в полной мере насколько тяжело держать все под контролем и поэтому предпочитал предоставлять это дело Джонхену. Ведь это было так легко - знать, что есть кто-то, кто решит за тебя, возьмет на себя это бремя.       Во время спортивного дня на шоу у Минхена появился фетиш. Одного взгляда на накрашенные темно-бордовой помадой губы Джонхена хватило, чтобы этот образ намертво зафиксировался в его голове, и Минхен остаток дня не мог думать ни о чем другом. По завершении съемок он, словно одержимый, полетел в магазин косметики, выискивая похожий оттенок помады. Удовлетворившись результатами поиска, Минхен, все с таким же воодушевлением, полетел в общежитие. В его голове не возникло даже и мысли о том, что Джонхен мог бы ему отказать. Когда в очередной раз они заперлись в комнате Минхена, тот, с горящими глазами достал покупку: - Можно я тебя накрашу?       Джонхен смотрел на него пристальным взглядом, будто прощупывал насквозь в попытке добраться до мыслей, а затем, после продолжительного молчания спросил: - И как мне это потом смывать? Ты же стойкую притащил, судя по надписи. - Вот этим, - Минхен показал средство для снятия макияжа. - Ну так можно? - Тебе понравилось, как я выглядел? - из проницательного взгляд Джонхена перешел в лукавый. - Это было ужасно... - начал Минхен, а его парень скептически выгнул бровь, - Ужасно горячо. Конечно мне понравилось, Джу-я, иначе я бы не принес эту фигню. - А может тебе понравилось наблюдать? - Джонхен приблизился вплотную, понижая голос до мурлыкающего полушепота. - Со стороны. Ты не ощутил ревности? В тебе не всколыхнулось чувство собственничества? - Я просто придумал, как с таким тобой можно будет повеселиться, если сделаю так сам, - ответил Минхен и потянул его к кровати, усаживая. - Молчи.       Джонхен замолчал, но продолжал смотреть пламенеющим взглядом черных глаз, и от этого у Минхена бежали разряды электричества по телу так, что приходилось крепче держать помаду, чтобы не тряслись руки. Пока он наносил цвет, то думал о том, какой же красоты губы у Джонхена. Вид был особенно прекрасен, когда тот дышал ртом, что слегка виднелась белоснежная кромка зубов. В такие мгновения у Минхена внутри скручивался тугой узел, и появлялось страстное желание провести по этим губам своим языком, а затем углубиться, столкнувшись уже своими губами с этой мягкостью и теплом.       Когда Минхен закончил, критически оглядывая свое творение, Джонхен аккуратно поцеловал тыльную сторону его ладони: - Смотри-ка, действительно стойкая, - задумчиво сказал он, не увидев на кисти отпечатка. - Мне нужно зеркало. - Не нужно, - помотал головой Минхен.       Джонхен смерил его упрямым взглядом и, соскочив с кровати, направился к шкафу, в котором было зеркало на внутренней стороне дверцы. Несколько долгих мгновений он рассматривал себя: - Я похож на шлюху, - выдал Джонхен бесстрастным тоном. - Да, - несколько опасливо ответил ему Минхен. - А это и не было вопросом, - Джонхен нашел его отражение в зеркале. - Тебе что, нравится такой вид? - Да, - уже куда веселее ответил Минхен, с задором смотря в глаза Джонхену через зеркало. - И что же ты хочешь, чтобы я сделал в таком виде? - отвернувшись от дверцы шкафа спросил Джонхен, источая ауру опасности, которая безотказно заводила Минхена до черных кругов перед глазами, будто тот совал голову в пасть крокодилу. - Для начала, - Минхен поманил его пальцем, - Мы будем долго и сладко целоваться. В процессе, я засуну руку тебе в штаны и дам кончить. А когда ты оклемаешься, то сделаешь мне минет, как ты умеешь. - Хм, - Джонхен крадучись приблизился к кровати. - Поддерживаю эту ставку и поднимаю до - я тебя еще и пальцами трахну тогда. - Звучит заманчиво, - сказал Минхен, увлекая своего парня на кровать.       Когда они лежали и отдыхали, полностью убитые, но донельзя счастливые, после воплощения всех, названных вслух и пришедших на ум в процессе, хотелок, Минхен обиженно сказал: - Я тебе нужен только для секса.       Джонхен расхохотался: - Это не я тут оргазмы ловил несколько раз к ряду. - Ты удовлетворяешься, когда я кончаю. Это на психологическом уровне. Тебе доставляет удовольствие, что ты у меня такой герой-любовник, раз можешь довести до экстаза. И контролировать все любишь... - Тогда почему я не занимаюсь таким с каждым встречным? - Потому что ты любишь меня, - лучась счастьем, ответил Минхен. - Ну вот и не болтай тогда ерунды. Где там средство для снятия макияжа?       Пока Джонхен оттирал помаду с губ, Минхен вспоминал, что они творили некоторое время назад и по его телу разливалось тепло. Однако, оно довольно быстро сменилось на чувство щемящей тоски от того, что скоро это все может закончиться. - Останься здесь на ночь. Не ходи к себе, - попросил он.       Джонхен довольно долго молчал. Минхен был готов к тому, что тот начнет, как обычно, спорить, но Джонхен лишь лег рядом, свернувшись калачиком: - Спой мне что-нибудь, Минхенни.       У Минхена внутри словно заворочался клубок змей. То, что Джонхен показал ему такую сторону себя - слабую, уставшую, беззащитную, - говорило о многом. Все страхи нахлынули заново, будто дожидались момента в тени, но у него не хватило сил спросить, получив либо их подтверждение, либо опровержение. Вместо этого он просто обнял Джонхена и принялся напевать daybreak.

***

      Финал шоу не вызывал в парнях ничего, кроме головной боли. Просматривая рейтинги, Минхен думал была ли возможность того, что в окончательный состав пройдут двое из них или же это напрасные надежды? Объявление результатов растянули донельзя, не помогали даже вставки из выступлений и записанных заранее видео о подготовке "дебютных" песен. Когда, после нескольких минут затягивания интриги, БоА назвала девятое место, то Минхен просто подумал, что ослышался. На деревянных негнущихся ногах он вышел к пирамиде, что-то говорил, какие-то слова благодарности, все что было положено в таких случаях, и не верил. Смотрел на парней, на чьих лицах читалось облегчение и радость, и не верил. Уже сидя на своем кресле он ждал, что вот-вот назовут Джонхена, но этого все никак не происходило. Он показался только в претендентах на одиннадцатое, последнее, место. Вместе с Донхо. Минхена начало трясти. Снова слишком затянутая интрига и БоА назвала четырнадцатое место, после чего у Минхена в голове стало пусто. Он даже не удивился тринадцатому месту Донхо - у него не осталось сил удивляться и вообще хоть как-то реагировать. Хотя до краешка его сознания добралось то, что помимо облегчения и радости за него, Минхена, на лице его благоверного читалась вина, но думать и анализировать сейчас не хотелось.       После всех положенных расшаркиваний, Минхен пытался уйти как можно дальше от камер, от трейни, которые по виду искренне поздравляли его, а он ощущал лишь то, что ему не хватает воздуха. Ему сейчас были нужны его мемберы. Они были неподалеку, изредка подходили, чтобы не дать ему окончательно утонуть в его боли, и их тут же перехватывал кто-то еще. Слишком много людей вокруг. Даже за кулисами эта клоунада с поздравлениями продолжалась.       Джонхен с опаской посматривал на Минхена, видя, что тот совсем расклеился. Впереди отчетные концерты, переговоры насчет контрактов, просто гора работы, а он находился в таком состоянии. Ситуация не изменилась и когда они вернулись со съемок. Минки пытался его расшевелить, но безуспешно. Донхо, который понял ситуацию со сценарием немного позже Джонхена, искренне удивлялся почему Минхена настолько выбило из колеи оглашение результатов. Удивлялся, пока не наткнулся на виноватое выражение лица Джонхена, которое Минхен заметил на съемках. - Только не говори мне, что он был не в курсе, - стараясь говорить потише произнес Донхо, когда они сидели в гостиной их общежития. - А как ты себе это представляешь? - зло сверкая глазами спросил Джонхен, не повышая голоса. - Я должен был сказать, что его одного из нас туда засунут методом исключения? - Я не знаю, что ты должен был сказать, но это была твоя обязанность, черт побери! - со сдерживаемой яростью ответил Донхо, - Или ты ловишь кайф с того, что он в таком состоянии? У вас такие отношения? - Не твое дело, какие у нас отношения, понял? - почти переходя на крик выдал Джонхен. Его всегда было тяжело вывести из себя, но сейчас хватило половины оборота, чтобы он сорвался. - Стало моим, когда обнаружилось, что ты нихрена не справляешься, - спокойно ответил ему Донхо. - Мне совершенно плевать чем вы там занимаетесь, когда запираетесь в его комнате, но, по всей видимости, это не работает. Если ты хоть что-то к нему испытываешь, помимо похоти, поставь его на ноги и быстро. Это твой косяк, так будь любезен исправить.       Донхо ушел, оставив Джонхена, который от бессильной ярости то сжимал, то разжимал кулаки. Цеплять за интимное Донхо не хотел, но иного пути он не видел, а упрямого, но способного хоть что-то сделать в сложившейся ситуации, Джонхена надо было как-то смотивировать. Никто из них не заметил, что Минхен внимательно слушал, как эти двое разбирались. - И как давно ты знал? - спросил он Джонхена, которого прошибло ознобом от неожиданности. - Насчет чего? - нервно облизнулся Джонхен, не пытаясь приблизиться к своему парню. - Насчет того, что я пройду, а ты нет. - То, что я не пройду я понял сразу, - Джонхен предпочел не врать, чтобы еще больше не усугублять ситуацию. - Я нужен здесь. - А мне ты не нужен? - с ноткой истерики в голосе спросил Минхен. - Не будь эгоистом, Минхенни. Послушай, - Джонхен наконец решил приблизиться к своему бойфренду, аккуратно, с некоторой опаской, беря его ладонь в свою, словно тот мог ее вырвать и уйти, - У тебя будет новый лидер, ты подстроишься, ты сильный. Наши детишки не подстроятся, поэтому я и нужен здесь. Понимаешь? Я никуда не денусь. - Ты же говорил, что никуда меня не отпустишь, а на деле выходит не так. Ты нужен мне, я не справлюсь один. - Я с тобой. Ничего не изменилось и не изменится между нами. Просто мы какое-то время будем работать в разных местах. Ну что, с этим мы сможем справиться?       Вместо ответа Минхен потянулся к нему с поцелуем, оживая. - Господи, вы совсем охамели что ли? - всплеснул руками зашедший в гостиную Арон, наткнувшись на парочку голубков.

***

      Получив на руки расписание своей будущей активности, Минхен ощутил легкую панику. Все упиралось во время. Он задумался о том, что не сможет даже толком высыпаться, чтобы не выглядеть, как зомби. Но мысли о том, что Джонхен с ним, пусть и не 24/7 рядом, поднимали ему настроение. И так было до записи жизни в общежитии проектной группы, пока Джонхен с Минки не пришли к нему в гости. Нетизены отреагировали на это незначительное событие излишне резко - им показалось, что его мемберы, его старые мемберы, пытаются воспользоваться его популярностью. И от компании, которая занималась продвижением проектной группы поступило указание свести к минимуму общение перед камерами, дабы не порождать новые скандалы.       Минхен вызвонил своего парня, пока железный занавес еще не полностью закрылся. У него в голове созрел отчаянный план, но это все было на благо Джонхена и парней. По крайней мере Минхен сам себя убеждал в этом. Когда Джонхен появился, он начал себя вести несколько холодно. - Думаю, что нам нужно взять перерыв, - вместо приветствия заявил он, не сгребая в охапку Джонхена как обычно, а лишь отстраненно, будто делая одолжение, подставив щеку под поцелуй. - Ты о чем? - сузив глаза спросил Джонхен. Зная, что его парень не из глупых, Минхен молился о том, чтобы не допустить ошибку, чтобы Джонхен ни о чем не догадался, потому что чувство вины, которое у него итак обострено, его добьет. - Нам переиграли расписание, - соврал Минхен. - Не думаю, что у меня найдется время на секс. Я не думаю, что у меня найдется время даже на сон. Так что найди кого-нибудь другого для этих целей. - Я не хочу никого искать, - осторожно ответил Джонхен, пытаясь понять, какая муха укусила его бойфренда. - Минхенни, в чем дело? Мне не нужен секс, мне нужен ты. - Разве? Выдержишь полтора года целибата? Я тебя умоляю, - чувствуя как в нем вскипает жгучая неуместная ревность, говорил Минхен. - Перестану давать я и ты уйдешь в загул. Так что перерыв - это самое разумное сейчас. - Я не такой озабоченный, Минхенни, - не веря своим ушам проговорил Джонхен. - Я буду ждать тебя столько сколько будет надо, хоть все полтора года. Ничего же не изменилось, я люблю тебя. - Ты любишь только себя, - ядовито сказал Минхен, поворачиваясь. - Жаль, что я так поздно это понял.       Не смотреть назад, не смотреть - приказывал себе Минхен, удаляясь. Он не хотел видеть разбитого и потерянного Джонхена. Это все для его блага. Чтобы он не пустил под откос свою карьеру, в минутном импульсном порыве, узнав об указании компании и уж тем более, чтобы это не отразилось на парнях. Это все для их блага.

***

      Джонхен разваливался по кусочкам внутри, никак не показывая это внешне. Точнее ему так казалось. Он загонял себя, погружаясь в съемки своих шоу, с головой уходя в работу, чтобы не оставалось времени, чтобы остаться наедине со своими мыслями и чувствами. В редкие моменты, когда он оставался один, то чувствовал себя обманутым, преданным, опустошенным. Ему начало казаться, что тот кусок души, который принадлежал Минхену, из него вырвали, ведь как он полагал, из-за вранья Минхена, он совсем и не знал его.       Первым привести Джонхена в чувство попытался Минки. Теперь, когда в их общежитии комнат хватало на всех, встал вопрос о том, кто из них переедет во временно пустующую комнату Минхена. - Не хочешь ее занять? - спросил как-то Минки. - Не могу, - бесстрастно ответил ему Джонхен. - Почему? - Эта комната многое для меня значит. - Почему? Вы же там просто трахались, - едко сказал Минки, в попытке вывести Джонхена на эмоции. - Если бы, - все так же бесстрастно ответил Джонхен, а Минки почувствовал, что ему придется щипцами тянуть из того диалог. - А что не просто? Волшебно? - продолжал гнуть свою линию макнэ. - Может расскажешь как это было? - Прекрати. - Что такое, Джонхен-а? Кто кого трахал? Ты его, он тебя? - все больше и больше углубляясь, намеренно давя на больное говорил Минки. - Я сказал прекрати. - И как он в постели, хорош? Наверное хорош, раз вы часами там зависали. - Не трогай его, - в голосе Джонхена появился намек на угрозу. - А не то что? Минхен же сейчас в другой группе, с другими людьми. Ты больше его не контролируешь. Ты из-за этого так себя ведешь в последнее время? Из-за того, что потерял свою секс-игрушку? - Минки знал, что дело обстояло совершенно не так, но ему нужно было вывести Джонхена на эмоции, чтобы он ожил, чтобы стал защищаться, а самым простым способом для этого был скандал. - Он не секс-игрушка, - теперь угроза явно слышалась в голосе Джонхена, и Минки стало немного боязно, не перегнул ли он палку. - Разве? А он с тобой согласится? - спросил Минки и понял, что попал. Джонхен словно окаменел. Затем, он сполз по стене на пол и, обняв себя за колени, глухо произнес: - Я не знаю. Я вообще ничего теперь не знаю, Минки-я.       Минки метнулся к нему на пол, успокаивающе обнял. Он, конечно, хотел, чтобы Джонхен проявил хоть какие-то эмоции, но не хотел усугублять ситуацию. Джонхен дрожал и Минки ласково гладил его по волосам, словно родитель: - Что между вами случилось? - Он мне позвонил, позвал на встречу и высказал примерно то же, что и ты сейчас, - далеко не сразу ответил Джонхен. - Быть того не может, - удивился Минки. - У вас же все было хорошо по виду, вы счастливые ходили. - Ты же только что... - поднимая голову начал Джонхен. - Да я же специально, - перебил его Минки. - Чтобы ты разозлился. Не думаю я, что у вас неискренние отношения. - Были. - В смысле? - снова удивился Минки. - Он сказал, что нужно взять перерыв, - снова уронив голову ответил Джонхен. - Я думаю, что у него была какая-то причина, - начиная догадываться что к чему, сказал Минки. - Ну хочешь, я перееду в его комнату? Тебе будет легче, не будешь об этом думать. - Спасибо.       Минки обдумывал ситуацию, продолжая успокаивающе обнимать Джонхена. Сам виноват, что довел его до такого состояния. Минки складывал в уме съемки в шоу про общежитие, на которых он тоже присутствовал, поднявшуюся, после выхода в эфир этого шоу, волну волнений, и такое странное поведение Джонхена, причина которого, как он выяснил, крылась в "разрыве" с Минхеном, и получал на выходе какую-то неизвестную, которая находилась между срачем в интернете между фандомами и собственно "разрывом" этих двоих. На ум ему приходило только одно - Минхен таким образом защищал их всех. Джонхен был упрямым бараном, который до последнего будет бороться за то, во что верит, и ему неважно какими методами и каков будет сопутствующий урон. В теории он мог даже пойти на конфронтацию с компаниями, если бы дело того стоило в его понимании. А дело того стоило, раз касалось Минхена. Поэтому тот, видимо, и "порвал" с Джонхеном. Минки решил потом связаться с Минхеном, чтобы тот либо подтвердил, либо опроверг эту теорию, не ставя Джонхена в известность. Минки был более гибким в плане хранения секретов.       Зато Донхо был прямым, и его тоже не устраивало происходящее. Некоторое время он наблюдал. Сначала за попытками Минки уладить ситуацию, потом за тем, как эта ситуация усугубилась и, наконец, не выдержал. - Ты долго собираешься себя загонять? - хмуря брови показался Донхо в проеме комнаты Джонхена однажды вечером. - Воспитывать меня пришел? - устало спросил Джонхен, не отрываясь от компьютера. - Если придется, - хмыкнул в ответ Донхо. - Завязывай с саморазрушением. Тебя никто не снимал с позиции лидера, если ты не забыл. - Я разберусь. - Я вижу, как ты разбираешься. Сходи уже с Минхеном на свиданку, что ли. Хватит киснуть. - Мы разошлись, если ты не в курсе, - со злостью сказал Джонхен. - Вы не разошлись, просто ты - идиот. - Как я посмотрю все вокруг лучше меня знают подробности моей же личной жизни, - все больше и больше закипая начал Джонхен, готовый сорваться, пока ему перед носом не сунули дисплей телефона с перепиской.       "Что ты с ним сделал?"       "А что случилось?"       "Ходит как в воду опущенный..."       "Слушай, я не могу пока ничего говорить, просто не дай ему наделать глупостей, пока я не вернусь, хорошо?"       "Все в порядке?"       "Он думает, что нет."       "Я ничего не понял, но постараюсь."       "Спасибо! Люблю тебя~"       "Отвали..." - И часто обо мне говорите? - чувствуя, как его начало отпускать внутреннее напряжение, спросил Джонхен. - Хотелось бы реже, но это же Минхен, - Донхо пожал плечами, внимательно смотря за тем, как менялось выражение лица Джонхена, как тот понемногу приходил в себя. - Спасибо. Мне это было правда нужно, - Джонхен порывисто обнял Донхо. - Я вам двоим посредник что ли? Прекратите втягивать меня в треугольник!

***

      Минхен ужасно скучал. Пока они не общались с Джонхеном из-за его, Минхена, вранья, он вообще чуть не сошел с ума. Наконец ощутив на себе полное отсутствие внимания с его стороны, Минхен почувствовал насколько значимой части себя лишился. Пусть даже это было временно, пусть даже это было во имя спокойствия его мемберов. Минхен успокаивался только когда крутил в руках помаду. Для стороннего наблюдателя в этом не было ничего странного, особенно на фоне посыпавшихся на участников временной группы рекламных контрактов. Некоторые из них были с косметическими компаниями. Только Минхен знал, что именно означала эта помада - частица его любимого.       Когда Джонхен написал ему в KakaoTalk, то радости Минхена не было предела. Тот не ругался, не злился, просто был немного расстроен тем, что Минхен прямо не рассказал в чем было дело с самого начала. Минхен умолчал о том, что до сих пор был уверен, что поступил правильно. Он слишком хорошо знал Джонхена, возможно даже лучше него самого. И когда тот, внезапно для многих, решился наконец показать людям свой вокал, то Минхен был просто в восторге. Он давно всячески поощрял пение Джонхена и считал, что такой редкий тембр не должен пропадать в рэпе.       "Запиши мне голосовое с вокалом, Джу-я~"       "Ты смущаешь меня, Минхенни >_<"       "Ну пожалуйста, у тебя же так хорошо получилось на передаче!"       "Ты меня перехваливаешь."       "Вовсе нет. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!"       "Нееет >_<"       Но голосовое сообщение Джонхен все таки записал. Свою версию daybreak. Эта запись стала для Минхена колыбельной, уносящей все его тревоги и напоминающей о том, что его любят.       Когда началась физическая подготовка к показу тела на концертах, Минхен точно начал сходить с ума. Все болело, особенно голова. Сил практически не было, а нужно было репетировать. Он стал раздражительным. Есть не хотелось, хотелось жрать. Хотелось спать. Хотелось к Джонхену.       "Я больше не могу."       "Ты сам этого захотел. Ты справишься, я знаю."       Минхен не стал писать, что если бы это было в его силах, то первым, кто увидел бы результаты его работы стал бы Джонхен, так что фраза про "сам захотел" была слегка неточной. По крайней мере в плане его мотивации. Он чуть не выронил телефон, когда тот зазвонил. - Можешь говорить? - спросил Джонхен.       Минхен, конечно, мог, потому что было почти три ночи, но родной голос произвел на него странный эффект - перехватило дыхание и подкатили слезы. - Минхенни, ты там? - забеспокоился Джонхен, когда затянулось молчание, ввиду того, что Минхен боролся со внезапным приливом эмоций. - Забери меня отсюда, - всхлипнул Минхен в трубку. - Ты чего, Минхенни? А ну-ка прекращай. Ты выдержишь. Ты и с худшим справлялся. - Говори со мной, - попросил он, глубокий голос Джонхена успокаивал. Минхен никогда не замечал раньше, что по телефону у него голос шел немного ниже и вовсе не из-за искажения частот. - Ты мне недавно снился, - после небольшой паузы сказал Джонхен. - Зная тебя предположу, что сон был неприличный. - А вот и не угадал. Интересно? - Конечно, - ответил Минхен, прикрывая глаза. - Мне снилась солнечная поляна. Довольно высокая трава и такой раскидистый дуб посредине. На одной из веток висят самодельные, но добротные качели. На них сидишь ты и говоришь о каких-то глупостях. Я сижу рядом, привалившись спиной к дереву и слушаю твою трескотню. Потом на поляну налетает внезапный порыв ветра, который глушит все звуки. Я встаю посмотреть, не собираются ли тучи, отхожу от дуба. И до меня внезапно доходит, что ветра больше нет, а я по-прежнему ничего не слышу. Ты замолчал. Обернувшись, вижу, что зеленая трава пожухла, дуб высох, а качели будто истлели. И тебя нет. Я испугался и тут же проснулся. - Я не исчезну, - кусая губы и чувствуя вину произнес Минхен в трубку. - Ты уже однажды меня обманул, - с укором заметил Джонхен. - Не делай так больше. Второй раз я не выдержу. - Господи, как же я хочу тебя сейчас поцеловать, - через некоторую паузу сказал Минхен, в противоречие себе же тщетно пытаясь прогнать эту картину из своего воображения. - Прекрати, Минхенни, - со стоном попросил Джонхен, переворачиваясь на живот на кровати, тоже невольно представив это. - Джу-я, - нервно облизнув губы и оглядевшись по сторонам начал Минхен, - Ты один сейчас? - Это очень... плохая идея, - вкрадчиво ответил ему Джонхен. С ним всегда было так. Его слова говорили "нет", а его тон говорил "о да, черт возьми!" - Я скучаю, - просто сказал Минхен, тем самым обезоружив своего парня. - И ты еще меня обвинял в озабоченности, - ворчливо заявили по ту сторону телефона. - Это ты меня испортил, Джу-я. - У самого-то нет никого поблизости? - Я тут прячусь. Меня не видно и не слышно. - Это прекрасно, - протянул Джонхен в трубку шумно втянув воздух. - Ты там дорожку наркоты занюхнул что ли? - с подозрением поинтересовался Минхен. - Я стащил твою подушку, - послышался интригующий голос, - Ни разу ее не стирал после тебя, и с тех пор сплю с ней. И живи вот теперь с этой информацией. - Омерзительно, - ответил Минхен, ощущая при этом отнюдь не омерзение. Его до черноты перед глазами заводила мысль о том, что его любимый не расстается с его запахом по ночам. - Что ты хочешь, чтобы я сделал, Минхенни? - произнес Джонхен ту магическую фразу, с которой у них обычно начиналось нисхождение в ад. - Выдай мне какой-нибудь сценарий, который бы подошел для секса по телефону, - ответил Минхен и услышал, как на той стороне фыркнули. - Тебе продумали номер с твоим оголением? - Еще не совсем, - осторожно произнес Минхен. - Что там пока что есть? - Грустная музыка, белые одежды и лента на глаза. - Будешь представлять меня, когда будешь на сцене?       Минхен уже его представлял. Каждый раз, когда он репетировал, то предпочитал думать, что за ним наблюдает Джонхен, что он рядом, что смотрит на него с вожделением. Минхен завыл в трубку в приступе бессилия: - Хочу, чтобы ты со мной был там, на этой сцене. Чтобы танцевал со мной, как умеешь. Чтобы я видел тебя счастливым, прежде чем завяжу эту ленту. А потом я хотел бы тебя чувствовать. Ощущать кожей возмущения воздуха от твоих движений. Слышать, как ты дышишь, немного сбито из-за танца. Чувствовать тепло из-за того, что ты близко. И я бы танцевал с тобой. А когда бы платформа поехала вниз, я бы просто завалил тебя прямо там. Мне было бы плевать сколько людей это увидели бы, я клянусь тебе, Джу-я. Пусть бы смотрели. Пусть бы видели, что я тебя люблю. - Готов признать, что я действительно тебя испортил, - пробормотал Джонхен, живо представляя все, что описал Минхен и начиная поддаваться искушению.       Они говорили еще несколько часов, изредка перемежая слова со стонами и грязными признаниями, и Минхен думал, что давно не чувствовал себя таким живым. Повесив трубку, он, обессиленный, но до безумия довольный, ощутил, что больше не болела голова. А еще он не чувствовал голода. А ведь люди говорят, что любовью сыт не будешь.

***

      У популярности есть свои преимущества, но и недостатков полно. Быть готовым к тому, что твою личную жизнь будут рассматривать под лупой, и встретиться с этим в реальности - две огромные разницы. Некоторые отношения не выдерживают проверку известностью. И именно здесь кроется ключевой момент: даст ли вторая половина необходимую свободу? Будет ли относиться к любви так же трепетно, чтобы не душить ей, но знать, что всегда будет место, куда можно вернуться? Сильна ли любовь, если человек готов пожертвовать своими желаниями, амбициями, чтобы вторая половина была счастлива? Непоколебима ли она, чтобы не поддаться обстоятельствам? Уметь делить одну жизнь на двоих, при этом сохраняя необходимую дистанцию, чтобы не сломать хрупкую свободу каждого - это ли не показатель того, насколько сильна любовь?