***
Два часа спустя Тони лежит на кушетке в медблоке квинджета ЩИТа, поправляет капельницу, терзающую его правую руку, и пытается понять, что вообще только что произошло. Они живы, а Танос мёртв, значит — они победили, но как именно, Тони не помнит, хоть убейте. Всё, что осталось в памяти, — это пронзительный взгляд Стива, отвлёкшего Таноса на себя, сила его объятий, когда всё закончилось, близость его лица и тепло губ, отчаянно прижимавшихся к его собственным губам. — Да на кой чёрт мне это сраное обезболивающее? — раздражённо цедит Тони, в очередной раз неприязненно косясь на торчащую в вене иглу. — Я в порядке. — Ни хрена ты не в порядке, Старк, — тем же тоном отвечает Фьюри. А Стив — господи, Стив, и как теперь смотреть ему в глаза? — тихо добавляет: — Тебе сильно досталось. Танос проткнул тебя едва ли не насквозь, это не шутки. — Ты успел вовремя, так что не досталось. — Последнюю фразу Тони напрочь игнорирует. — Если бы Роджерс не успел, — огрызается Фьюри, — ты был бы мёртв. По сравнению с тем, чтобы героически помереть, ты и вправду легко отделался. Но это не значит, что медицинская помощь тебе не нужна, так что уймись уже и лежи спокойно. Роджерс, проследи. — Да, директор. Фьюри разворачивается и исчезает, бормоча на ходу что-то о бумагах и СМИ. Вот же… Лучше бы он остался. Тони готов сейчас терпеть даже старого одноглазого мудака, лишь бы не оставаться со Стивом наедине, потому что невозможно не думать о том, как Стив целовал его, нимало не смущаясь привкуса крови во рту, о собственной горящей от его прикосновений коже, о сказанном по телефону перед битвой с Таносом признании... Он не лгал Стиву. Не солгал ни единым словом: думал ведь, что смерть уже дышит в спину, а при таких обстоятельствах разве до лжи? Но, если бы он и вправду погиб, Стив бы… знал. Просто знал — и всё. И не был бы вынужден справляться с последствиями. Он простил Стива. Давно уже. И именно поэтому хочет его уберечь — от себя же самого. Стив молчит, но в этом молчании почему-то нет неловкости. Сев на край кушетки, он придвигается ближе; невесомо, чтобы не потревожить капельницу, касается ладони Тони — и у Тони вновь по сердцу трещины ползут. — Спи, Тони, — шепчет Стив и гладит его пальцы. — Всё хорошо. Я рядом. Спи. Прямо как годы назад — когда Тони вламывался к нему по ночам и забирался под одеяло, убеждая его (и себя заодно), что просто сбегает от кошмаров. Уставшее тело слушается и отключает мечущийся разум.***
Когда Тони просыпается, он первым делом проверяет, насколько сильно пострадал бок. Тот отзывается на движение острой болью, и Тони шипит сквозь зубы, однако признаёт, что ожидал худшего. Стива рядом нет, и это печалит и радует одновременно. За годы молчанки Тони соскучился по Стиву — просто пиздец как. Молчанка наконец прекратилась (и для этого им обоим потребовалось оказаться на краю гибели, просто, блядь, восхитительно), но похеренные отношения от этого не починились. Даже более того — Тони уверен, что теперь всё разъёбано куда сильнее, чем раньше. Потому что раньше Тони понимал, что, несмотря на сильную обиду, этот гештальт ещё не закрыт, что однажды настанет момент, когда они со Стивом вновь столкнутся лицом к лицу. Само собой, он оказался прав, и обстоятельства, при которых он валяется, как овощ, в долбаном медблоке, это подтверждают. Но сейчас Тони, ей-богу, предпочёл бы молчанку, а не разговоры о чувствах. «Прости, Кэп, я просто был уверен, что скоро сдохну, и поэтому наговорил тебе кучу херни, но я не сдох, так что забудь по-братски», — и как в это притянутое за уши оправдание можно поверить? Да и забыть-то как можно? Сам Тони точно бы не забыл. Дверь осторожно открывается, и в медотсек заходит доктор Чо — кажется, так её зовут. А за её спиной маячит, разумеется, Стив. Вот же ёбаный боже. — Вам и правда повезло, мистер Старк, — выносит вердикт Чо после осмотра. — Всё могло быть намного хуже. — Доктор Старк, вообще-то, — зачем-то огрызается Тони. — Не медицинский, конечно, в отличие от вас, но степень я получил, причём отнюдь не за красивые глаза. — Однако, взглянув на Чо, явно огорчённую грубым ответом и не заслуживающую, чтобы он из-за своих сердечных драм на ней срывался, он миролюбиво добавляет: — Но для тебя — просто Тони. — Тогда и я — просто Хелен. — Она примирительно улыбается. — Мы почти прилетели. Наниты, которыми ты подлатал рану, позволят тебе нормально перенести транспортировку сегодня, но имей в виду, что откат скоро наступит, самое позднее — через двенадцать часов. Я бы, конечно, настояла на больнице, но… — Но ты уже кое-что обо мне слышала, так что знаешь, что от больницы я откажусь, — спешно вклинивается Тони. — Обещаю, что буду паинькой и всё такое, а мой искин в Башне создаст все нужные для лечения условия. — Тони даже не врёт ей. Ну, почти. — А я за этим прослежу, — подаёт голос Стив. Тони, услышав это, едва не давится воздухом. — Спасибо, Хелен. Если что-то пойдёт не так, мы обязательно с тобой свяжемся. Обещание Стива проследить за ходом лечения — а также местоимение «мы» — потрясают Тони настолько, что он поначалу даже не замечает, как Хелен уходит, оставляя их наедине. А когда замечает — Стив садится на стул рядом с кушеткой, и после его первых слов неловкость отступает сама собой. — В Башне? — спрашивает он. — Нат говорила, ты собирался её продать. — Если бы продал, об этом бы трубили во всех СМИ. Так что нет, я свалил к херам в Малибу, но Башню не продал. Хотя собирался, ага. Тони тяжело вздыхает. Пожалуй, лучше дать Стиву понять, что тот ничем ему не обязан, прямо сейчас: к чему продлевать агонию? — Слушай, я… — начинает было он, однако Стив заговаривает одновременно с ним: — Тони, знаешь… Переглянувшись, они оба на пару секунд замолкают. Стив продолжает смотреть ему в лицо. — Думаю, нам обоим есть что сказать друг другу. — Стив прочищает горло. — Ты не против, если всё же я начну? — Не против. — Тони даже чувствует облегчение. Как бы то ни было, врать Стиву, что он признавался ему в чувствах не от всего сердца, а тупо на адреналине, он сейчас не готов, но вот после того, как Стив его пошлёт, — будет. Уж что-что, а чувство гордости у Тони Старка апгрейднуто на все сто. — Тогда… Тогда вот. Я не готовил речь, поэтому мне сложно найти нужные слова, пойми меня, пожалуйста, если не смогу выразиться нормально с первого раза, но я должен. Именно сейчас. — Стив снова прочищает горло, а затем собирается с духом и начинает: — Во-первых, я искренне прошу прощения за то, что не сказал тебе тогда правду о Зимнем Солдате и твоих родителях. Честное слово, клянусь, я не хотел, чтобы… — Кэп, господи боже. — Тони страдальчески морщится. — Старая пластинка уже. Хорош. — Но ты ведь меня так и не… — Да в том и дело, что простил. Давным-давно, если совсем уж честно, а уж когда я на пороге смерти сейчас побывал, то так и вовсе… Тони обрывает себя на полуфразе и прикусывает язык. Да уж, теперь солгать про пыл момента и про «да какие там чувства, Кэп, меня просто адреналином ёбнуло, вот и кукуха слегка съехала, забей» точно не получится. Теперь проговорился с концами — молодец, блядь, Старк, отличная работа… Услышав тихий всхлип, Тони вскидывает голову; морщится от боли, потому что даже такое движение тревожит раненый бок, но тут же перестаёт обращать на это внимание, когда замечает в глазах у Стива слёзы. — Кэп? — встревоженно спрашивает он. — Ты чего? Стив снова всхлипывает, трёт глаза, не позволяя слезам пролиться, и придвигает стул ещё ближе. — В том-то и дело, что «на пороге смерти», Тони, — сдавленно проговаривает он. — Я… я так боялся, что потерял тебя. Я так боялся не успеть. Причём не только спасти тебе жизнь, хотя важнее этого нет ничего, но и… что я так и не успел за все эти годы сказать тебе… — Стив переводит дыхание, касается руки Тони, переплетает их пальцы. — Но всё же я успел. Слава богу. И спасти, и сказать. Вернее, не сказать, а сделать, но суть, думаю, ты уловил. — Сделать? Суть? Что сделать, какую суть? Тони кажется, что он не понимает ничего. Точнее, понимает, но… так боится, что ошибается. — Я поцеловал тебя, — произносит Стив. — Не так я представлял наш первый поцелуй, конечно — я думал, что это будет в Башне перед телевизором или типа того, — но, знаешь, другого мне теперь и не надо. Я был так счастлив в тот момент. И сейчас счастлив. Был бы ещё счастливее, не будь ты ранен, но… — То есть… — решается наконец Тони. — То есть ты поцеловал меня не потому, что радовался победе над Таносом и накинулся под адреналином на первого встречного, и не потому, что пожалел меня, дурачка влюблённого, а… — Потому что я люблю тебя. — Стиву явно смущается своих слов, но всё же, будто вопреки самому себе, расправляет плечи. — Я понимаю, что сильно тебе задолжал, так что не имею права даже надеяться, если ты согласишься… на что-то со мной… но… — Ты… хочешь со мной отношений? — хрипит Тони. — После того, как теперь у меня есть ребёнок от Пеппер, пусть мы с ней и не вместе? После стольких лет, что я, как полный идиот, игнорировал тебя? После… — Да, Тони. После стольких лет. После всего что угодно. Всегда. Только что они выиграли битву — пусть и самую страшную, — но не войну. Тони, не будучи дураком, понимает: Красный Череп рано или поздно вернётся. Возможно, кто-то из них со Стивом в этой грядущей войне погибнет; возможно, они погибнут оба. Но теперь Тони понимает и другое: нельзя упускать время, пока и он, и Стив ещё живы. Ведь для любви (во взаимности которой теперь сомневаться не приходится — и чем только он такое счастье заслужил?) иных преград быть не должно. — В таком случае, — он улыбается краем губ, — поцелуи в Башне перед телевизором я тебе обеспечу. И не только их. В этом можешь не сомневаться. Только сначала подлечусь немного, а то шевелиться больно. — Я помогу тебе подлечиться. — Стив тоже улыбается и сжимает его ладонь обеими руками. И Тони кажется, что никакого кардиостимулятора в груди у него нет. Что до этого он толком не дышал полной грудью, а теперь — наконец-то — может. Что это не просто новое начало — это новая жизнь (недаром ведь чистым чудом только что смерти избежал), новый шанс, новая история… А впрочем, нет. История-то — любовная — старая.