«Сирил шагнул ко мне, положил руку ко мне на плечо. Я посмотрела на него – я никогда его не любила. Он казался мне славным, привлекательным, я любила наслаждение, которое он мне дарил, но он мне не нужен»
(из книги "Здравствуй, грусть" Франсуазы Саган)
Россия под аккомпанемент звонкого смеха ввалился в сомнительный клуб. В подобных местах ребята пропадали чуть ли не сутками, откровенно забывая обо всех принципах морали: Германия вечно устраивал разборки с незнакомыми людьми, а вместе с ним Япония добавляла масла в огонь своими колкими комментариями. Больше всех в стороне оставался Канада, который слишком тесно знакомился со спиртным. США и РСФСР были самыми главными заводилами. Они делали всё вышеперечисленное, а вдобавок вечно приставали друг к другу, даже сейчас. Штаты зажимал славянина в туалете и страстно изучал его рот: их языки сплетались, оглаживали неба и зубы друг друга, а их губы понемногу начинали кровоточить от кисломолочных укусов. Полностью выводила из строя громко-безвкусная музыка, а последние отголоски сознания смогли уловить склизкую фразу американца: — Ты просто отлично сосешься, куколка, знаешь об этом? – в ответ Республика попытался промычать что-то вразумительное, но, почувствовав извивающиеся тёплые руки на голом теле, окончательно поддался соблазну.* * * *
У одних утро начинается с кофе, у других с зарядки, а у России утро начинается с тихого "блять", ведь очнулся он на полу, при этом его лицо явно всю ночь лежало на крышке унитаза, и от этого становилось до ужаса мерзко. Росс немного приподнялся и провёл рукой по щеке, пытаясь прийти в себя, после чего в глазах начала проясняться окружающая его картина. Оказался сын социалиста в туалете клуба, где было ужасно грязно, липко и пахло чёрт знает чем. Оставаться в этом месте русский больше не намеревался, правда при попытке встать спина ужасно заболела, из-за чего из горла вырвался крик боли. РСФСР поморщился от своего же громкого звука и лёг обратно головой на уже знакомый унитаз. Воспоминания о ночи всё никак не хотели возвращаться в дурную голову, которая почему-то посчитала очень хорошей идеей поддаться слабостям и пойти на очередную вечеринку. И лежал бы Россия так и дальше, думая обо всей этой ситуации, да только телефон рядом начал громко оповещать русского о том, что кто-то звонит. Взяв гаджет в руку, Республика стал напрягать глаза, чтобы различить хоть что-то. На дисплее был чётко виден номер и надпись "отец". В этот момент РСФСР стало не до шуток, ведь вчера он тайком ушёл из дома на целую ночь, а сейчас мало того, что 10 часов утра, так ещё и понедельник. А ведь скоро выпускные экзамены, и "хорошие" оценки России вместе с его успеваемостью в комментариях не нуждаются. РСФСР понимал, что брать трубку в таком отвратительном состоянии, когда ты даже одного слова связать не можешь, а на том конце разъярённый отец — подобно самоубийству, поэтому Республика снова кладёт телефон на пол и пытается встать, о чём сразу же жалеет. Поясница болит, голова разрывается на части, шея по всей видимости занимается тем же, скорее всего из-за неудобной позы для сна. Думать, почему всё это с ним происходит, не хочется. С трудом поднявшись, русский замечает, что его торс совершенно голый, как и ноги. Вся одежда валяется рядом — измятая и какая-то мокрая. Надевать подобное было бы очень противно каждому, но у старшего сына СССР сейчас просто нет выбора. Кое-как нацепив на себя футболку и джинсы, морщась от отвращения, Федерация стал искать джинсовку, но её нигде не оказалось. Выйдя из кабинки, дверь которой была не заперта, РСФСР стал смотреть на себя в зеркало и... Боже, что с его шеей? Она была вся в засосах. Это же до какого состояния русский вчера напился? Он, конечно, пьёт часто и много, но до такого обычно не доходит, правда, видимо, в этот раз меры он не знал.* * * *
Выйдя из туалета, Росс огляделся: в клубе было уже не так много народу, музыка не кричала из всего чего только можно, люди устало лежали на полу и на столах, пытаясь прийти в себя. Не найдя никого из своих друзей, РСФСР вышел из клуба и направился домой. По пути Россия, хоть и не хотел ни о чем думать, но мысли сами лезли в голову. РСФСР в очередной раз переосмыслял свои действия. Хоть он и понимал, что с точки зрения норм морали поступал неправильно, он не мог отказаться от всех случайных связей из-за нехватки внимания отца. Ведь каждый раз, с кем бы он не спал: с Японией, Германией, Канадой, или США, он видел лишь СССР. Даже трубку русский не взял лишь для того, чтобы побеседовать с отцом лично. К сожалению, только во время ругани со стороны папы можно было с ним спокойно поговорить без надоедливой кучи братьев и сестёр. Россия грустно вздыхает, а потом старается переключить свои мысли хотя бы на то, что очень хотелось поехать на автобусе, чтобы окончательно не замёрзнуть, ведь в одной футболке и джинсах, тем более мокрых, было очень холодно, но есть проблема: деньги были в джинсовке, которая после бурной ночи пропала без следа.* * * *
Дорога до дома заняла целых сорок минут, правда, по мимо этой беды была ещё одна, ведь пошарившись в кармане джинс, Росс не обнаружил ключи, которые положил туда прошлым вечером. Пожалуй, это был первый раз, когда Республика молился, чтобы дома оказался хотя бы кто-то из родных. Набрав номер своей квартиры на домофоне, он стал ждать ответа. — Да? — из устройства послышался детский девичий голос, это была сестрёнка Белорусская ССР. Россия уже и забыл, что она болеет и сейчас целыми днями сидит дома. – Это я, — рявкнул русский, после чего дверь открылась, и наш герой поднялся в квартиру. — Батя дома? — говорит РСФСР очень тихо и хрипло, попутно снимая свои кеды. После чего он получил быстрый ответ, а заодно внимательный взгляд на свою шею. — Нет, он ушёл на работу, но сказал тебе передать, что как только вернётся, тебе сильно достанется, – после своих слов девочка постаралась как можно быстрее уйти, чтобы в случае чего не конфликтовать с обычно агрессивным старшим братом. Русский же только ухмыльнулся. Вот такая она – доля мазохиста. Естественно РСФСР не пошёл в школу, а принял душ, закинул одежду в стирку, при этом успев переодеться в чистое нижнее бельё и футболку. Весь оставшийся день, вплоть до вечера, Россия отдыхал, уже догадываясь о том, что ему предстоит испытать, когда вернётся отец.* * * *
Вечером домой пришли все братья и сёстры, из-за чего в доме как всегда стоял шум. Россия приподнялся на кровати и прислушался. Было не понятно дома ли отец, поэтому оставалось лишь подняться с постели, нацепить домашние шорты и выйти в коридор, чтобы узнать точный ответ. — О, ты проснулся, — послышался недовольный голос Литвы. — А что у тебя с шеей? Отец убьёт тебя, когда заметит, — сестра скрестила руки на груди и злорадно ухмыльнулась. — А он дома? — небрежно спросил Республика, не особо интересуясь в ответе и собираясь самостоятельно идти на поиски, дабы не затягивать этот неприятный разговор. — Нет, но зато к тебе пришел США, пока ты спал, — заявление сестры немного озадачило Россию, обычно американец не переступал порог их дома. — Он на кухне, пьёт чай с Эстонией, — Литовская ССР махнула рукой и пошла прямиком в душ, посчитав, что больше с братом говорить не о чем. Усталый РСФСР не горел желанием говорить с Америкой, но первому было интересно узнать судьбу пропавших вещей, да и плюсом не каждый день застанешь второго у себя в гостях. — США? — лениво проговорил Россия и подошёл ближе. — Наша спящая красавица наконец-то проснулась, — Штаты улыбнулся во все тридцать два зуба и поднялся. — Спасибо за чай, — с таким же довольным лицом говорил американец. Получив в ответ кивок от Эстонской ССР, он прошёл мимо России. — Куда это ты? — русский развернулся и проследовал следом за США, не до конца понимая причины его визита, а так же такого наглого поведения, хотя стоит признать, что это было в стиле его друга-любовника.* * * *
Как оказалось, Америка направился в комнату к РСФСР, чтобы отдать ему его джинсовку, которую якобы случайно захватил после случившегося в клубе. Конечно же это всё был только предлог с целью встретиться. Кошелёк, к слову, был на месте. Росс даже не поблагодарил Америку, грубо вырывая свою вещь из чужих рук, после чего повисло неловкое молчание. США снял очки, вздохнул и стал подходить к России, который стоял у окна. — Я думаю, что тебе уже пора, ты так не считаешь? Вроде бы все вопросы мы решили, — старший сын социалиста смотрел на гостя суровым взглядом, которым при большом желании можно было бы заменить топор. Голос РСФСР был точно так же жесток. Но не смотря на всё выше перечисленное, Америку ничего не остановило и он всё же подошёл к другу вплотную. — Тебе ведь понравилось? Ты так громко стонал... — США и дальше бы водил руками по ляшкам России, продолжая шептать свои пошлые речи тому на ухо, но РСФСР явно не устраивал такой исход событий. — У тебя проблемы с головой или что? Слов обычных не понимаешь? — русский неприятно поморщился и прищурился, сразу же напрягая мышцы всего тела. Американец недовольно хмыкнул на подобное поведение, но всё же отстранился, понимая, что если он не остановится, то его скорее всего побьют. — Ладно-ладно, хорошо, как скажешь. Только объясни тогда, какого чёрта было в клубе? — РСФСР в ответ лишь устало выдохнул. Было видно, что он не хотел продолжать этот диалог, но и Америка настаивал на каком-никаком оправдании. Славянин подошёл к столу, взял в руки пачку дешёвых сигарет, открыл окно и быстро закурил, начиная разглядывать улицу и людей, которые в это позднее зимнее время торопились домой. — Так и будем в молчанку играть, Россия? — подал голос Штаты спустя длительную паузу. — Я думал, нужно ли рассказывать тебе всю эту историю или нет, — РСФСР сделал очередную затяжку, которая сопровождалась недолгой тишиной. — На самом деле мне просто нужно было привлечь внимание одной страны, ничего более. Если ты не знал, то я переспал со всеми в нашей компании, — некоторое время США находился в подобии оцепенения, но услышав ответ, и понимая, что всё равно больше ничего не узнает, тот развернулся и пошёл к выходу. Дверь поспешно закрылась. В коридоре послышались голоса братьев и сестёр, которые провожали Америку. Чувствовал ли Россия вину за свои поступки? Нет. Когда весь этот гениальный план пришёл на ум, парень сразу понимал все последствия. Сейчас Республика просто хотел дождаться отца, прижаться к нему всем телом, услышать его строгий голос с нотками стали, почувствовать такой знакомый и родной запах.* * * *
Спустя час в родную обитель вернулся отец, и все братья и сестры побежали его встречать. Россия медленно поднялся с кровати и босиком вышел в коридор, почти сразу же столкнувшись с родителем. СССР полностью прошёлся по сыну взглядом, буквально сканируя. — Надеюсь, у тебя есть хорошее оправдание твоему поведению, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Жду тебя в своём кабинете после ужина, — Союз сказал всё, что хотел и, не дождавшись ответа, ушёл вместе с некоторыми детьми на кухню.* * * *
Русский извёлся в ожидании долгожданной встречи. Было очень душно и воздух казался до ужаса раскалённым, будто бы сейчас не холодный январь, а самый разгар лета. В голову лезло множество мыслей: что говорить, что делать, как себя вести. Живот болезненно скрутило от сильных переживаний. Росс только на словах был готов, на самом деле он нервничал чрезвычайно сильно. Ужин, к сожалению, или к счастью, прошёл слишком быстро, почти незаметно, хотя скорее всего так показалось только русскому, потому что всё это время он продолжал думать о том, что его сейчас ждёт. За столом же не чувствовалось никакой напряжённой атмосферы, все выглядели спокойно, ели, иногда разговаривая, на что СССР говорил: "Когда я ем, я глух и нем". Всё как обычно, но только не для РСФСР.* * * *
И вот Россия стоит в кабинете отца, прямо у выхода, но воспользоваться им и сбежать уже нельзя, остаётся лишь постараться выстоять. – Подойди. Я не хочу кричать на весь дом, – строго проговорил социалист. Республика не стал ничего отвечать, он просто подошёл к отцу, как тот и велел, а затем опустился перед ним на колени. После чего старший сын опустил свою голову на отцовские бёдра. РСФСР блаженно прикрыл глаза и продолжил: – Я переспал сегодня с Америкой, а ещё потерял свои ключи, — социалист закатил глаза и продолжил вместо сына. — А ещё ты пил, как не в себя и не пошёл в школу, — после этих слов Росс поднял голову на отца, а тот, в свою очередь, положил руку ему на волосы и стал медленно перебирать пряди, — и всё ради чего? — скорее риторический вопрос задал Союз. — Ради того, чтобы я наказал тебя, своего провинившегося отпрыска, — в честь своего чистосердечного признания Республика лишь кивнул. Папа же расстегнул молнию на своих штанах и вынул ещё вялый член из боксеров. — В таком случае, мой провинившийся, придётся тебе зарабатывать себе прощение. Упорной работой, как и в первый раз, — СССР провёл членом по губам России, а тот сразу же взял головку в рот и стал посасывать, стараясь максимально громко стонать, дабы показать, как нравится ему играться с достоинством своего отца. Социалист старается не показывать, как сильно ему приятны действия сына. Союз уже давно понял, что чем он спокойнее, тем сильнее сын старается вывести его хотя бы на стон, а это не могло не заводить ещё больше. Россия продолжал активно водить языком, но отцу явно хотелось большего. — Хватит этих прелюдий, — СССР надавил на голову, в ответ на это сын застонал и действительно взял глубже. РСФСР изредка поглядывал на отца, встречаясь с полностью туманным взглядом. Когда же член полностью встал, Россия вынул его изо рта. — Я смотрю, ты уже готов, папочка, — шептал Республика и водил рукой по половому органу отца, а так же потирался щекой о вставший член. Социалист ничего не ответил, смотря на эту возбуждающую картину, и лишь схватив Россию волосы, заставил подняться и лечь на стол. Запрокинув голову сына назад, Союз стал целовать его шею. Оторвавшись ненадолго, он посмотрел на своего Росса и прошептал: — Этот подонок оставил на тебе столько "меток". Я убью его, — Россия не мог не улыбнуться той мысли, как сильно отец только в такие моменты дорожит им. — Сначала возьми меня, а потом уже делай, что хочешь, — говорит Россия и тут же целует доминанта в губы, кусая их и пытаясь углубить поцелуй. Когда СССР отстранился, то проговорил, — Сейчас тебе придётся очень несладко, мой мальчик. Союз снимает с сына штаны и стягивает футболку, продолжая покрывать тело поцелуями, иногда кусая нежную кожу своего ребёнка. Эта же кожа затем получает сильные шлепки по бёдрам, по ягодицам, благодаря чему Россия стонет, откровенно и пошло. Союз ухмыляется такой картине, приближается к уху сына, облизывая его. — Ты такой испорченный, стонешь даже от боли, — СССР после своих слов проводит руками по телу своего чада и когда доходит до сосков, скручивает их, а Росс стонет только сильнее. — Папочка, войди в меня, прошу, — кричит Республика и извивается в руках отца. — отец тянется к тумбочкам в столе, чтобы найти там презервативы, которые заготовлены специально для таких случаев, но РСФСР перехватывает руки отца и шепчет, — сделай это прямо так. Кончи в меня. — Если ты хочешь, я сделаю это грубо, — Союз резко входит в своего сына, не снимая своих штанов и боксеров. Эти двое часто занимались подобным, поэтому Россия уже не нуждался в растяжке, но несмотря на это, в нем всё равно было туго и член социалиста очень сильно сдавливало. Так же была и вероятность порвать своего сыночка, но какая разница, если этому нахалу боль только в радость? СССР почти сразу стал двигаться с бешеной скоростью, держа ребёнка такой хваткой, что после неё точно останутся синяки. И всё было бы хорошо, но глупо надеяться, что при полном доме народу, кто-то не придёт в кабинет, к отцу. РСФСР стонал, как в последний раз, и услышав это, к комнате СССР подошёл один из детей — Украинская ССР. Постучавшись пару раз, мальчик тихо спросил: — Папа, у тебя всё в порядке? — Союз услышав такое, резко зажал рот России, что сейчас достаточно громко стонал. — Будь тише, ты же не хочешь, чтобы все узнали, какой ты грязный и испорченный, — быстро шикнул социалист, а позже закричал, — не переживай, Украина, всё хорошо, — Россия испытывал сильный кайф от такой ситуации. Его брат стоит за дверью, а в самом России гуляет член отца туда-сюда, туда-сюда. Украина, не услышав больше стонов и получив ответ от родителя, послушно скрылся где-то в глубинах квартиры, хотя какое-то беспокойное чувство не покидало парня. СССР, уладив все проблемы, всё же вернулся к быстрому темпу и поцеловал РСФСР, тот не мог молчать и начал стонать в поцелуй. — Папочка, папочка, — шептал он, закатывая глаза. Социалист тихо рычал и пытался быть как можно ближе к сыну, максимально прижимаясь, часто целуя, хватая его почти везде. В какой-то момент Союзу наскучили простые движения и тот стал бить Республику по разным частям тела: по щекам, животу, бёдрам, рукам. Это были простые шлепки, но Росс был уже готов кончить. Правда, заметив это, папа зажал член своему ребёнку и что-то неразборчиво прошептал. Через несколько минут, Союз первым кончил в сына и отпустил его член. Россия, когда почувствовал семя отца внутри себя, взял своего "дружка" в руку и стал мастурбировать, дабы кончить, что у него в скором времени получилось. Социалист насладился этой картиной и прошептал на ухо своему отпрыску: — Ты даже дрочишь мило, знаешь, я бы хотел чаще видеть тебя за подобным занятием...* * * *
Уже наступила ночь, а Россия так и лежал в кабинете отца с одновременно счастливой и отчаянной улыбкой. Они сидели под светом луны и уличных фонарей. Росс достал сигарету и предложил папе, но тот предпочитал более тяжёлые и дорогие, чем курил его ребёнок. Союз уже давно знал о пагубной привычке сына, но понимал, что любые уговоры бросить не сработают. Всё же, этот придурок уже не маленький. — Сколько времени мы с тобой занимаемся подобным? — через какое-то время спросил отец, вальяжно лёжа на кожаном диване, соблюдая дистанцию. — Не знаю, но я помню, что в первый раз, ты наказал меня за то, что я тоже потерял ключи, — Россия затушил сигарету, прижался к СССР и стал смотреть на его губы. Говорил Росс тихо, но в напряжении. — Ты сделал это специально. Ты идиот. Не понимаю, на что ты рассчитываешь, живя в такой большой семье. Я понимаю, что ты просто хочешь внимания, но у меня есть и другие дети, а плюсом и куча обязанностей, в виде собраний, документации, работы по дому, — сказал Союз, тоже затушив сигарету, при этом оттолкнув Республику и, поднявшись, подошёл к окну, задернул шторы, позже включил свет на столе и принялся за собственные дела, показывая тем самым, что разговор окончен, и РСФСР может уходить. Россия же с горечью в глазах начал новую сигарету, при этом оставаясь неподвижным. Пока он курил, то прикрывал лишь одну, простую до боли в костях цель — посмотреть на отца подольше. В скором времени Республика молча оказался в своей комнате, хромая от боли. Подойдя к окну, он стал наблюдать за зимним пейзажем, что хоть как-то успокаивал его душу, пока пытка от чувств в груди разрезало сердце. Несмотря на более чем удачный план, счастливее Росс не стал. Любовь ли всё это? Нет, определённо нет. Это просто игра, в которой есть только похоть и грязь, а так же в ней никогда не будет проигравших ровно до тех пор, пока один из них не влюбится в другого. Правда РСФСР уже проиграл.