Дотлевающий фитиль.

       Сигарета медленно тлеет в длинных пальцах с черным лаком, вместе с ней прогорает сужающаяся реальность между двумя Сильфами. Блондинка накручивает край кофты на палец, ей тяжело собраться с мыслями. Она впивается ногтями в руку своей спутницу, слегка морщась. – Мы так тупо закончим все это? Отстойно, не думаешь? – Алекса грубо теребит в руках пальцы Кейли и нервно хмыкает, когда струйка дыма попадает ей в нос. Кейли с минуту поиграла в гляделки, то и дело нервно затягиваюсь тонкой сигаретой с мерзкий сладким привкусом фильтра. Девушка рядом рвано выдыхала, нарочно подергивая чужую руку, чтобы обратить на себя внимание и попытаться разрядить обстановку. Получалось откровенно херово. Та, скорее всего, показывала внешнюю комфортабельность и никак не мучилась тем, что донимало её спутницу. В чёрном с головы до ног, неровно подстриженными волосами, с подведёнными чёрным и оттого ещё более безукоризненно выразительными глазами, она выглядела как обычно - безупречно. На ней идеально сидел костюм Сильфа Времени, словно она была рождена для того, чтобы сдохнуть в окружении сухой травы, шумной речки, мелкого дождя и огромной летящей светилой на небе. Времени оставалось все меньше, а Сильфа, уже Крови, это изрядно подбешивало. Она рывком вырвала чужую сигарету и втоптала носком ботинка в землю. – Серьезно? Блять, мы сдохнем сейчас, а ты ведешь себя так, словно все нормально? – Её голос мельком срывался на истеричные нотки, была грань начала спектакля "истерика из-за беспечного эгоистичного мейтсприта." Брюнетка сжала чужую ладонь, прекращая чужие попытки оторвать один из пальцев в порыве бешенства. Она медленно повела пальцами по гладкой поверхности руки, перевела её на чужую щеку и мягко очертила. В чужих глазах засела агрессия от невозможности что-то исправить. – Не думаешь, что такие драматичные паузы, что ни на есть тупые и совсем неподходящие? У нас меньше часа, чтобы... – Чтобы что? – Кейли садится на сухую траву вслед за своей девушкой, скрещивая ноги под удобным углом и доставая мятую пачку из инвентеки. – О, неужели ты удосужилась ответить? – Алекса сводит взгляд на скрещенные руки, но так и не убирает свою, оттягивая момент телесного контакта. – Я уж думала, что недостойна твоего внимания. Время летит быстро, с каждой секундой Алекса все больше напрягается, а дым оседает в легких. – Чтобы... попрощаться? Я не ебу, что делают перед смертью, я впервые умираю не на кровати и все такое. Ты понимаешь. – Я понимаю, конечно. – Алекса с раздражением наблюдает, как кончик сигареты вновь начинает дымить. – Мне тоже сложно принимать смерть сейчас. – Да?! Я заметила, как ты волнуешься и переживаешь. Прям вся такая изливаешься от невозможности оставаться живой и продолжать прожигать свои легкие. Глаза у Кейли были стеклянными, полностью пустыми. В них ни горечи, ни восхищения, ни страха. Алекса резко замолкла, поджав свои колени под подбородок и задумчиво сопела, наблюдая, как её возлюбленная оглаживает чужие пальцы, соскребает засохшую землю с ладоней и выдыхает дым в черное небо с одним бесящим фактором белого метеора. – Ты боишься умереть? Или тебя держит тут что-то другое? – Голос у Хьюз звучит тихо, приглушенный дымом и душащим комком в горле. Росс подняла голову и посмотрела прямо в чужие глаза, с трудом выдерживая давящий взгляд с застывшими слезами. Вопрос скорее был риторическим, Кейли не хотела слышать о страхе смерти, скорее самоутвердиться в чужих чувствах и внести в это долю романтики. – Ну... да, наверное. Или просто боюсь потерять все, что успела приобрести. Тебя, например, этих тупых троллей из сессии и все такое. Кейли улыбается грустно, потрескавшимися губами, оттягивает момент приближения к ней и опускает голову: – Я тоже. Только вот не сессию, а этот шаткий квадрант. – Она прижимается головой к чужой, соприкасается лбами и глубоко затягивается, тонкой струйкой выдыхая дым в землю. – Я никогда не обещала тебе этого, а сейчас пообещаю, что никогда не оставлю. Не сейчас, а потом, у нас вся жизнь впереди. Без птиц, крестов и молитв. – Девушка выдерживает паузу и утирает рукой с сигаретой чужие слезы с щеки. – Да, Мисс Эгоистичность? Алекса шмыгает носом, кивает и приближается ещё ближе, подавляя в себе кашель от дыма. Надежда у неё ещё жива, она помогает сейчас продолжать дышать и заражаться чужим спокойствием. Кейли подразумевала, что это испытание - цена за нее, сидящую рядом в ночной тишине, пальцами перебиравшую чужие темные волосы, морщуюся от сигаретного запаха, небезразлично смотрящую, с резкими вспыхиваниями эмоций. Такую живую, постоянную, настоящую. Кейли целует её в щеку, когда температура вокруг стремительно повышается. – Увидимся позже? Сильф Крови улыбается, почти трясущимися руками смешивает грязь с пальцев со слезами и шепчет: – Увидимся. Алекса зашлась в истерическом приступе, сквозь стену наблюдая за сдерживанием Кейли, сжимала ладонь на своей груди, будто пыталась вырвать из себя это сожаление, тоску и скорбь по скоро случившемуся. Она плакала беззвучно, пыталась что-то исправить ранее, но ничего не выходило, награждая её рыданиями и поцелуями от Кейли в лоб, щеки, шею. Кейли прижимала её к себе, смахивая испарину от метеора со лба, поджимала губы и пыталась не плакать, нагнетая девушку ещё больше. Губы Алексы оказались неимоверно мягкими, податливыми, солеными от слез, правильными и ложились сразу ровно, отточено. Хьюз захлебывалась ей полностью, целуя все глубже и, в который раз сожалея о том, что ничего не может сделать для неё. Она больно кусает нижнюю губу, и Кейли улыбается в поцелуе, давит нервный смех. Во взгляде видит слабое счастье и улыбку, сквозь давление слез. Оба сильфа уже не видят ничего вокруг, оттого как все становится непомерно ярким. Им обеим жарко друг от друга, от воздуха, от близкого метеора. Они становились мученицами своих страхов и сожалений, влюбленными девочками с поломанными мечтами и надеждами. Короткие секунды они смотрят друг на друга, сохраняя молчание, которое неуместно было бы назвать неуютным. Нельзя потому, что любые слова бы сейчас были лишними, бесполезными и пустыми, они совсем не помогают сейчас. Обе захлебываются в губах друг друга, даже когда камень сталкивается с землей, оставляя на ней воспоминание об этом. Они запоминают поцелуй последним, что могло произойти в этом поле – под мелким дождем и согреванием замерзшего общего солнца.