Каменное сердце

      Его взгляд прожигал до дрожи. Даже сейчас, когда они сидели друг на против друга в полутьме его летнего дома, легкого, словно сделанного из белой бумаги. Тусклый свет фонаря растекался по фальшивой стене, придавая ее белизне какую-то серость. На фоне этой серой стены Пи Тор в своей черной рубашке казался ярким темным пятном, не сдвигаемой скалой в этом море боли. Такой родной, любимый, но словно совсем другой. Минта не могла оторвать взгляд. Она знала все его горячие точки, все тайны, но сейчас была словно в тумане. Горящие глаза в полутьме, черные демонические зрачки Вельзевула. Обаятельный дьявол с легким флером шарма вместо парфюма. Ты вдыхаешь этот запах и теряешь голову. Минта теперь понимала, почему ее сестра сходила по нему с ума, так хотела заполучить этого дикого жеребца. Тор источал феромоны, покрывающие его фигуру магической аурой.       И сейчас она сидела в его комнате, куда изначально пришла, чтобы поговорить. Ей просто необходимо было переубедить Тора уйти с дороги мести. Это неправильно, неправильно.       Ее пресловутое сострадание, вбитое в голову целой жизненной философией, где не было места серому цвету. Для Мингты мир черно-белый — только добро и зло — и нет других оттенков. Родственники — это святыня, которой она будет приносить щедрые дары и молиться до синяков в коленях, получая в ответ презрение и боль, обмазываясь этой грязью словно божественным помазанием. Кому нужно твое большое сердце, разве что отцу?       Гони эти мысли прочь, маленькая девочка. Ты выросла, но осталась прежней пленницей своих страхов и боли. Не тебе учить куна Силу милосердию и всепрощению. Жалкая и слабая для матери и сестры, половая тряпка, о которую вытирают ноги. Мингта слышала скрежет тьмы внутри себя. Это оставляло царапины на костях ребер, стараясь выдрать с мясом. Иногда ей так хотелось дать волю. Хранить такую мразь внутри просто опасно. Она не контролируема и неуправляема.  — Пришла переубедить меня?       Голос Пи Тора во тьме прозвучал оглушительно, разрезая тишину резкими движениями. В нем чувствовалась еле сдерживаемое недовольство. Мингта глубоко вздохнула, чувствуя, как закололо под сердцем.  — Да, — она сглотнула, глядя в демонические глаза, словно пыталась проникнуть в душу и выжечь всю его боль. — Я не отступлюсь. Знаю, что мой Пи Тор…  — …мертв, и ты его не воскресишь, — тембр выше. — Он утонул. Здесь только кун Сила.  — Месть — это не способ удовлетворения. — кажется, она сама не верит в то, что говорит. — Твои раны по-прежнему будут кровоточить.       Фигура шевельнулась в тьме в ее сторону опасным ночным хищником. Кровать ощутимо прогнулась, однако теперь Мингта не отступит. Она не двигалась, завороженно наблюдая, как Пи Тор скользнул к ней почти вплотную, и его рука мягко вцепилась в женский подбородок. Теплые пальцы приподняли его, заставляя оторвать взгляд от стены. Сейчас не смотреть в его глаза — означает дать ему руководить и признать собственное поражение.  — Что ты можешь знать о мести? — Их взгляды столкнулись — карий и почти черный. — Каково это чувствовать себя слабаком, ничтожеством, которое никому не нужно?       Пи Тор схватил ее за плечи, цепляясь как хищная птица. Мингта хотела возразить, но от его пристального и убийственного взгляда ее обдало жаром.  — Разве ты никогда не чувствовала себя таковой? — Пи Тор продолжил. — Тебя не любит даже собственная родня.       Зуд между ребер, где-то возле сердца пробудил в Мингте слабый протест.  — Мой отец, он любит меня и всегда на моей стороне.  — Это смелое предположение. Думаешь, если бы он по-настоящему любил тебя, то поселил в доме своей жены и дочери? — Пи Тор заметно усмехнулся.       Эти слова подействовали не хуже удара под дых. Мингта так отчаянно пыталась не верить в правоту его, словно боялась разрушить хрустальный замок любви и надежд. В ее жизни всегда было много несправедливостей. Но сейчас она пришла сюда уговорить Пи Тора прекратить мстить. Мингта знала, что в глубине души кун Силы есть ее друг и первая любовь. И эти чувства она хранила много лет, как свет маленького солнца, обогревавшего маленькую вселенную внутри.       Руки дрожали от волнения, когда девушка мягко скользнула вверх по его плечам, чтобы задеть ногтями чувствительную зону на шее, отчего по телу Пи Тора прошлась едва ощутимая дрожь.  — Ты меня дразнишь, женщина, — ком в горле не дал договорить.       Глупо было отрицать желание в теле и сердце. Внезапно все поменялось местами — теперь соблазняли его, а не он. Видимо любовь Мингты была сильнее стеснения, потому что внезапный поцелуй ошеломил Силу не хуже удара током от шокера, очень приятного удара. Волна жара прокатилась по телу сосредотачиваясь в области живота, отчего оба жадно глотали воздух между мелкими искорками безумия.       Сейчас Мингта вся была сосредоточением порока. Животная страсть нашла точку соприкосновения с любовью, и теперь они вместе танцевали вальс гормонов, ловко балансируя на краю сознания, рискуя свалиться в бездну. Она отстранилась от Силы после очередного поцелуя, чтобы рвануть его рубашку и прикоснуться к коже на груди. Мягкие пальцы любовно обвели небольшой шрам на груди возле самого сердца, словно пытаясь избавиться от него. Будто бы одно прикосновение может излечить годы страданий.       Сила перехватил ее руку и поднес к губам, целуя нежно, вкладывая всю свою любовь. Этот поцелуй был настолько чувственным, насколько откровенным. Теперь перед Мингтой был ее Пи Тор.       Они предавались любви до рассвета, шепча имена любимых. Каждый был обнажен этой ночью, и в священном ритуале под звездным небом две чистые души слились в одну. Только этой ночью мы забудем кем являемся и станем кем-то другим. Забудем обиды и жестокость. У нас всего одна ночь.