Look into my eyes

Что может привлечь человека? Что может заставить его чувствовать себя всесильным, всемогущим? Доминирование.

***

Словно удав кролика, темнота поглотила улицу, мрачная царица распахнула свои объятия, окутывая подолами черного наряда весь мир. Крупные капли выстукивали по крышам домов только им известную мелодию. По дорогам в сторону канализационных люков бежали потоки грязной от пыли и опавших листьев воды. Ветер свирепствовал, сгибая могучие ветви старых деревьев. Листва шелестела, будто молила разъяренную погоду смилостивиться над ней. Ганнибал Лектер, стоя за кухонным столом, готовил ужин. Рукава идеально выглаженной белой рубашки были засучены до уровня локтевого сгиба. Легкими, но четкими движениями известный психиатр разрезал свиную корейку. — Что вы готовите? — в просторную кухню вошла Эбигейл, она быстрыми шагами прошла расстояние от дверного проема до кухонного стола. Лектер поднял голову и из-под выбившихся из аккуратной прически прядей ответил: — Корейку свиную с айвой. — Должно быть вкусно, — наблюдая за движениями рук доктора, произнесла Эбигейл. — Свинина — один из благородных видов мяса. Она очень похожа на мышечную массу человека, а потому нашему организму не требуется много энергии для того, чтобы переработать ее, но это правило срабатывает, только если ее правильно приготовить. Подай мне бутылку белого вина. Она стоит в верхнем шкафчике позади меня. Девушка открыла дверцу и увидела несколько бутылок из темного стекла. — Их так много… — протянув руку к той, что стояла рядом со стенкой, она принялась зачитывать вслух названия на этикетках, — «Шато О-Брион Премьер Гран…» — Она, — прервал ее Ганнибал, укладывая мясо в форму для выпекания. Установив таймер, он развязал фартук, сложил его и положил на рабочую мраморную поверхность стола. Погода за окном становилась все злее и беспощаднее. Капли дождя разбивались о стекло, крыши, стены. Небо на долю секунды окрасилось в светло-голубой цвет. Следом за вспышкой раздался оглушающий гром. Эбигейл подбежала к мужчине, обхватила руками его шею и прижалась к нему, ища спасение. — Тише, тише, — обнимая ее и гладя по черным длинным волосам, произнес Ганнибал. — Ты в безопасности, милая, — прошептал он, прижимаясь щекой к ее макушке. Мужчина чувствовал, как содрогается тело юной девушки при каждом раскате грома. — Давай-ка я тебе чаю заварю, он успокоит тебя, — улыбаясь и гладя большим пальцем щеку Эбигейл, предложил Лектер. — Да, спасибо, — ответила она, выпуская из миниатюрных рук белую ткань дорогой рубашки. — Присаживайся, — доктор движением руки предложил девушке присесть на стул, что стоял возле небольшого буфета. Вода закипела, и Лектер, сняв чайник с плиты, уверенным движением залил заварку в фарфоровом чайничке. На кухне тут же запахло цитрусовыми. Ганнибал вытирал руки кухонным полотенцем, когда в приемной раздался звонок. Как шум бьющегося дождя в дом, так и завывания осеннего ветра не смогли скрыть того, что какой-то незваный гость стремился прервать скромный вечер доктора. Услышав неожиданный звук, Эбигейл вздрогнула, отчего из миниатюрной фарфоровой чашечки несколько капель пролились, попав ей на колено. — Сиди здесь, я скоро вернусь, — заботливо произнес Ганнибал, покидая кухню. Открыв дверь, в которую минуту назад позвонили, Лектер увидел знакомого ему человека. Уилл Грэм. Насквозь промокший, взъерошенный, с больным видом профайлер стоял на пороге его дома. Печальные голубые глаза были покрыты пеленой боли и отчаяния, смуглая кожа приобрела сероватый оттенок, круги под глазами стали больше, чем обычно. Его трясло не только от холода, но и от внутренних страхов. — Проходи, — спокойно произнес Ганнибал, отходя в сторону и пропуская гостя в свою обитель. — Спасибо, — тихо отозвался Уилл, снимая с себя мокрую куртку, с которой на пол падали капли. — Ванная наверху, третья дверь слева, я принесу тебе полотенце и что-нибудь из одежды, — произнес Лектер, скрываясь за антикварной дверью, ведущей на кухню. Грэм повесил куртку на вешалку, снял ботинки и направился наверх. Ступени деревянной лестницы под тяжестью его тела не издавали ни единого звука. Лакированные перила сохраняли на своей поверхности капли дождевой воды в тех местах, где он хватался за них, в попытке устоять на ватных ногах. Ванная комната была сравнительно небольшой, нежные пастельные тона плитки успокаивали глаза. Подойдя к умывальнику, Грэм схватился обеими руками за край белоснежной раковины. Сжав руки на гладкой поверхности, мужчина тяжело выдохнул. С волос капала вода, она стекала по лицу, попадая то в глаза, то в рот. Уилл поднял голову и посмотрел на свое отражение в зеркале. Из стеклянной глади на него смотрел уставший мужчина. Мешки под глазами, взъерошенные мокрые волосы, щетина недельной давности и отсутствующий взгляд. Уилл включил душ, в комнате тут же закружили клубы пара, поднимающиеся со дна ванны. Он, стянув с себя мокрую футболку, небрежно кинул ее куда-то на пол, замерев, прислушался к биению собственного сердца. Медленно, предательски медленно. Из собственных мыслей профайлера вырвал стук в дверь. — Уилл, здесь пара полотенец и халат, зубную щетку можешь взять на верхней полке, там есть запасная, — открыв дверь в ванную, спокойно произнес Ганнибал. — А, да… Спасибо, — замешкавшись, поблагодарил мужчина. На его лице проступил румянец, который не остался незамеченным психиатром. Мотнув головой из стороны в сторону, Грэм отогнал лишние мысли прочь, придавая своему лицу будничное выражение. — Как закончишь, спускайся вниз, я буду ждать тебя. Уилл вздрогнул и напрягся, заметив взгляд доктора, которым тот его наградил перед тем, как выйти. Грэм никогда не видел такого. Что было в карих глазах? Забота, похоть, ненависть, жалость? Или все вместе? Ганнибал Лектер — странный человек, непохожий на других. Загадочный и холодный в плане проявления каких-либо чувств, а потому взгляд, которым он оглядел профайлера, вызывал череду не связанных друг с другом мыслей. Дверь закрылась, и мужчина остался один на один со своими мыслями. Теплая вода приятно пощипывала кожу, расслабляла мышцы и нервы. Голова моментально перестала гудеть. — Кто там пришел? — Увидев зашедшего на кухню Ганнибала, спросила Эбигейл, делая очередной глоток ароматного чая. — Уилл, — проверяя мясо в духовке, ответил психиатр. — Он скоро спустится. — А… он… — девушка начала растерянно смотреть по сторонам. — Что-то не так, Эбигейл? — поинтересовался Лектер, заметив резкую перемену в настроении Хоббс. — Нет, все в порядке. Просто… Грэм же знает о том случае, — смутившись, пролепетала она. — Не волнуйся на этот счет. Мы с Уиллом защитим тебя, мы все — части одной семьи, — произнес мужчина, подходя к стулу, на котором сидела Эбигейл, и целуя ее в макушку. — Я скоро. Кухня встретила Уилла Грэма аппетитным ароматом, витающим в воздухе. Он быстро осмотрелся в просторной комнате, пробегая по предметам мебели быстрым взглядом. — Здравствуй, — поприветствовал он Эбигейл, молча сидевшую на стуле с аккуратной фарфоровой чашечкой в руках. — Добрый вечер. Доктор Лектер сейчас подойдет, — она отвела взгляд в сторону. — Хорошо. Улица окончательно погрузилась во мрак, свинцовые тучи заволокли все небо, лишь изредка молнии окрашивали его в серо-голубой оттенок. — Вам идет этот цвет. — Что, прости? — Халат. Темно-синий цвет вам идет, — пояснила свою мысль Эбигейл, на ее кукольном личике проступил румянец. — Спасибо. — Грэм поднял руку и посмотрел на рукав. Осознание того, что на нем халат Ганнибала, вызвало в голове бурю эмоций и посторонних мыслей. Невольно пред глазами возникла картина того, как Лектер надевает его вечером после принятого душа. — Уилл, Эбигейл, садитесь за стол, я сейчас подам ужин, — голос доктора, внезапно оказавшегося на кухне, заставил Грэма вздрогнуть. По окончании ужина Лектер убрал использованную посуду и навел порядок на кухне. Его педантичность многих выводила из себя, но Уилл был заворожен ею. В первый раз, когда он увидел доктора, его мысли спутались в огромный клубок, а внутренний голос замолчал. Теперь же при каждом возможном случае Грэм не отказывал себе в удовольствии наблюдать за психиатром. То, как тот одевался, говорил, вел себя, … все это было чуждым для него самого, а потому притягательным. — Уилл, прошу прощения, что не уделил тебе должного внимания сразу. Но я не хотел говорить при Эбигейл, я надеюсь, ты поддерживаешь мою точку зрения? — поинтересовался Лектер. — Да. — Хорошо, тогда я сейчас приготовлю ей комнату, после чего я буду полностью в твоем распоряжении. — Губы улыбались, но глаза оставались холодными и непроницаемыми. Расстилая простынь на кровати, Ганнибал обратился к девушке, что стояла позади него: — Ты не должна обходить его стороной. Он переживает за тебя. — Я знаю, но это… тяжело, — ее голос был тихим. — Я понимаю тебя, но все же. Мы теперь семья. Мы — все, что у нас есть, а потому доверие — это залог успеха в сохранении наших уз. — Спокойно говорил Лектер, заправляя свежую постель девушке. — Я давно хотела спросить вас… могу ли я называть вас папой? Доктор оглянулся назад и посмотрел на спасенную им девушку. Ее глаза были широко раскрыты, пухлые губы приоткрыты, она стояла, заламывая руки от волнения. — Конечно, и в таком случае переходи на «ты», — мужчина улыбнулся и подозвал ее к себе. Эбигейл подошла и уткнулась носом ему в грудь. — Спасибо, — прошептала она, обнимая его за шею, — ты говорил с Уиллом? — Нет пока. — Ганнибал гладил суррогатную дочь по голове, перебирая пальцами длинные темные пряди. — Я боюсь того, что он не сможет смириться с тем, что я убила человека, а ты помог мне. — Не беспокойся. Ты же знаешь, что убийство Николаса Бойла было отнюдь не грешным делом. А те девушки были заслугой твоего отца, но не твоей. Придет время, и, может быть, я обучу тебя всему, что знаю сам в кулинарии. Думаю, тебе понравится. А с учетом твоих навыков и умением обращаться с ножом, обучение пойдет в радость и тебе, и мне. Эбигейл подняла голову и посмотрела в карие глаза с ободком красного оттенка. — Поскорее бы настало это время. Ее губы растянулись в улыбке. Она поняла, о чем говорил Ганнибал. Лектер смотрел в счастливое лицо ребенка и думал о том, что, из всех возможных приобретений за его жизнь, Эбигейл — самое лучшее. Не по годам умная и смышленая, с криминальным прошлым и с несколькими трупами за своей спиной. Милый падший ангел. — Спокойной ночи, Эбигейл. — Спокойной ночи, папа. Уилл ждал Ганнибала в приемной, сидя в привычном для себя кресле. — Прошу прощения за опоздание, Эбигейл чересчур любопытная особа, — доктор сел в кресло напротив. — Кхм, да. Ганнибал, я все не могу выбросить из головы тот факт, что она убила Николаса. Ты понимаешь, что если об этом узнают, то нас всех посадят? Кроуфорд уже подозревает, что мы что-то скрываем от ФБР. Мне становится невыносимо, когда он подходит ко мне в Академии и начинает излагать все свои догадки! А я тебе скажу, что это не просто догадки… — Пока он не знает, где правда, а где ложь, все его высказывания — сплошные гипотезы. Уилл, мы с тобой не раз говорили, но все же я повторюсь. В тот момент, когда ты выпустил всю обойму в Гаррета Джейкоба Хоббса, а я пережал рану на шее Эбигейл — мы стали ее отцами. Теми, кто взял ответственность за ее жизнь. Мы должны быть лучшими отцами для нее, чем Хоббс, ради ее настоящего и будущего. Разве тебе неприятно смотреть на ее улыбку? — психиатр, сплетя пальцы рук в замок и слегка прищурившись, изучал мужчину, сидящего напротив. Подол темно-синего халата немного задрался, оголяя обнаженную коленку. — Приятно. Когда она смотрит на меня своими большими глазами, я думаю, что она похожа на олененка… — Уилл посмотрел на статуэтку черного оленя. Кругом олени. Рога, кровь, трупы, птицы… Грэма вновь унес поток мыслей куда-то в невиданную даль, из которой его вывел знакомый спокойный, ничего не выражающий голос доктора. — Ты прав. Я никогда не проводил такой ассоциации по отношению к ней. — Я буду молчать. — Спасибо. — Психиатр положил ногу на ногу и облокотился о спинку дорогого антикварного кресла. — Так что тебя привело ко мне поздним вечером в такую ужасную погоду? — Страх. Мне страшно, Ганнибал, — Уилл резко повернул голову в сторону мужчины. — Мое сознание играет со мной, причем не самым добрым и невинным образом. Раньше я кое-как, но мог абстрагироваться от того, что вижу, чувствую, представляю. А сейчас же… я постоянно вижу то, чего нет. — Даже сейчас? — Да, — голос профайлера звучал одновременно серьезно и печально. — Что ты видишь, Уилл? — Лектер прищурился, всматриваясь в его лицо. — Кровь. Твои руки в густом слое этой паршивой жидкости. Я чувствую ее запах, и от него у меня чертовски першит в горле. А звук падающих на пол капель эхом отдается в голове. Несколько брызг даже есть у тебя на лице, — Грэм нервно засмеялся, его тихий неестественный смех вмиг разлетелся по всей приемной. Ганнибал внимательно слушал мужчину, а после того, как тот закончил, встал и в два шага подошел к нему. Опустившись на одно колено перед ним, он посмотрел ему в глаза и взял его руку в свою. — Уилл, чувствуешь? На моих руках нет крови, — Лектер говорил медленно, успокаивая, усыпляя. Свободной рукой он гладил нежную кожу запястья мужчины. — Все хорошо. Грэм посмотрел в глаза доктора, потом опустил голову, изучая их переплетенные пальцы. Поджав губы, он попытался улыбнуться. Ситуация, в которой он сейчас находился, кардинально отличалась от всех тех, которые с ним случались за всю его жизнь. Прикосновения Ганнибала были нежными, в них чувствовалась забота и что-то еще. — Нет. У меня уже никогда не будет хорошо, — улыбка сошла с его лица. — Почему ты так считаешь? — У такого человека, как я… Я не заслужил этого. — Почему? — голос Лектера был глубоким с хрипотцой, заставляющей рвано дышать. — Я — чудовище. Мои психические данные давно это подтвердили. А с убийством Хоббса все усугубилось. Ганнибал, я на своей шкуре испытал каково это. Каково убивать. Я испытал возбуждение, лишив человека жизни. С каждой пулей, выпущенной в этого подонка, мой внутренний голос ликовал, а тело пронимала сладостная дрожь, — в конце речи Грэм перешел на шепот, глаза лихорадочно заблестели. — Уилл, ты — не чудовище, — психиатр положил ладонь на его щеку. — Твои чувства были естественными, а естественное не может быть плохим. — Ты так спокойно говоришь об этом. — Просто доверься мне, — большим пальцем Ганнибал погладил скулу мужчины, — ты уникален, Уилл, и это сводит многих с ума. Грэм ничего не ответил, новый поток мыслей вновь оглушил его. Голос, прикосновения и тепло Лектера смущали и одновременно вызывали панический страх. Никто не мог предугадать намерения доктора, и в этом плане Уилл не был исключением из правил. — Ты устал, пойдем, — психиатр поднялся и, не отпуская руки Уилла, потянул его за собой. Мужчина встал и, не скоординировав своих движений, начал падать, но Лектер быстро среагировал, поймав его и прижимая к себе. Уилл сжал ткань пиджака Лектера, уткнувшись тому в плечо. Горячее дыхание обожгло кожу шеи психиатра. Поднимаясь по лестнице, Ганнибал произнес: — Гостиную заняла Эбигейл, так что я постелю тебе в своей спальне. — А где ты будешь спать? — Не волнуйся обо мне. В приемной есть диван. Уилл вновь ничего не ответил. К букету чувств, что он испытал за этот вечер, присоединилась вина. Спальня Ганнибала оказалась уютной и небольшой. Тяжелые темно-коричневые занавески плотно закрывали вид из окна, изолируя помещение от окружающего мира. Антикварный письменный стол стоял в углу, недалеко от большого высокого шкафа купе, выполненного в стиле ранней эпохи Ренессанса. Комната полностью олицетворяла ее хозяина. Ничего лишнего, но при этом все выражало помпезность и дороговизну. Кровать была широкой с деревянным каркасом. Спинка, украшенная невероятно сложной резьбой, граничила с миниатюрной тумбой, на поверхности которой лежала небольшая книга, посвященная кулинарии. Грэм присел на стул, пока Лектер заправлял ему кровать бежевым бельем. — Я думал, ты спишь на черных шелковых простынях. — Вслух произнес свои мысли Грэм. — Прошу прощения, что не оправдал твоих ожиданий. Закончив с приготовлением кровати, Лектер снял с себя пиджак и повесил его на спинку стула, на котором сидел Уилл. — Можешь ложиться. Я буду внизу, — Ганнибал уже открыл дверь и сделал один шаг в коридор, как его остановили, схватив за плечо. — Останься. Не уходи, пожалуйста. Сделав паузу и заглянув в большие голубые глаза, Лектер произнес: — Хорошо. Сняв с себя халат и оставшись в одном нижнем белье, Грэм лег под одеяло. Бежевая ткань приятно холодила кожу, усыпляя и расслабляя. Ганнибал оглядел лежащего в его постели мужчину и принялся снимать с себя одежду. Уилл наблюдал за ним, каждый раз отводя взгляд в сторону, как только встречался с карими глазами, в которых время от времени появлялись красные блики. Грэм никогда не испытывал симпатии к представителям своего пола, но Ганнибал был другим. Профайлер не мог охарактеризовать свои чувства по отношению к нему, это не было ни симпатией, ни дружбой, ни сугубо профессиональными отношениями. Порой ему казалось, что между ним и психиатром наладилась особая связь, связывающая только их. При каждой встрече они попадали в особый мир. Мир для них двоих. Лектер лег рядом с Уиллом, отчего по телу профайлера прошла крупная дрожь, а волосы на загривке встали дыбом. Сердце увеличило скорость своих сокращений, заставляя кровь биться о стенки сосудов с большей силой и скоростью. Тишину в комнате разбил раскат грома, который был громче и сильнее предыдущих. Вслед за ним с новыми силами забарабанил дождь по крышам и козырькам. Спальня была погружена во мрак, и лишь две тоненькие полоски приглушенного света проникали в нее. Одна исходила от окна, сквозь небольшое пространство между занавесками, а вторая — из-под щели между дверью и полом. Ганнибал лежал на спине, смотря на идеально ровный потолок, на котором появлялись и перемещались различные тени. От Уилла исходил невероятный жар, что был способен окутать доктора с ног до головы, пробраться внутрь, пронзить насквозь внутренности. Грэм на ощупь нашел руку Лектера, переплел свои пальцы с его в замок и шепотом произнес: — Спасибо, Ганнибал. Это была последняя капля. Лектер мог похвастаться своей выдержкой, и никто бы не упрекнул его в самонадеянности или самообмане, но всему рано или поздно приходит конец. Уилл Грэм. Чертов Уилл — человек, который не выходил из головы психиатра все время, начиная с первого дня их знакомства. Что-то было в этом грустном и нервозном мужчине, совершенно не похожем на специального дознавателя ФБР. Ганнибал чувствовал, что за вполне невинной внешностью прячется черная, неподвластная сущность. Нужно только было найти точку опоры и приложить небольшое усилие для того, чтобы эта неизвестная сторона Грэма пала, словно крепость. Хотелось узнать Уилла, почувствовать его истинную суть, его вкус. Ганнибал давно запомнил запах профайлера, ощутил мягкость кучерявых волос и нежность кожи. Но хотелось большего… Лектер резким движением откинул, успевшее нагреться одеяло, перехватил руки мужчины за запястья и, заведя их тому за голову, оседлал его бедра, лишая возможности сбежать. От неожиданных действий психиатра глаза Уилла расширились, а взгляд забегал по сторонам, в поисках того, что могло помочь ему освободиться или же прояснить ситуацию. Грудь в рваном ритме то вздымалась, то опускалась, все тело напряглось и вытянулось, наподобие струны. — Что ты делаешь?! — срывающимся голосом воскликнул Уилл, когда Лектер, освободив одну руку, потянулся к прикроватной тумбе, на которой стоял небольшой ночник. Мужчина, ухватившись за провод, выдернул его из розетки, а после жесткими и уверенными движениями связал руки Грэма, привязав их к спинке кровати. Черный провод моментально впился в нежную кожу запястья, обвив и стянув руки, словно удав свою добычу. — Тише, Уилл, ты же не хочешь разбудить Эбигейл? Лектер склонился к шее Грэма и медленно вдохнул, ощущая знакомый и манящий запах. Запах Уилла был уникальным: ментол и легкая нотка цитрусовых приятно щекотали нутро, лишь резкий запах лосьона после бритья, которым пользовался мужчина, заставлял морщиться. Ганнибал прикоснулся сухими губами к выступающей на шее жилке, сквозь тонкую кожу он чувствовал, скорость пульсирующей крови в сонной артерии Грэма, того трясло. Панический страх овладел каждым мускулом, лишая возможности пошевелиться, тупая боль расходилась вниз по рукам, беря свое начало на перетянутых электрическим шнуром запястьях. Лектер положил ладони на грудь Грэма, легкими круговыми движениями спустился вниз, достигая живота. От прикосновений чужих рук Уилл извивался, стараясь уйти от нежелательного контакта, но сидящий на бедрах психиатр и связанные руки сводили все его попытки на нет. — Не сопротивляйся, Уилл, иначе на руках образуются кровоподтеки, а в худшем случае ты просто повредишь суставы, — психиатр говорил спокойно, медленно водя руками по тренированному телу профайлера, изучая его, запоминая. Он нежно целовал шею мужчины, изредка прикусывая смуглую кожу. Уилл прекратил вырываться из сковывающих его пут. Внутренний голос кричал ему, что все то, что творится — неправильно, что ему нужно что-то предпринять, иначе только одному богу известно, чем все это закончится. Но некое существо, которое пряталось в самом дальнем углу его сознания скрипучим и ломающимся голосом твердило, что Уиллу следует отключиться, снять ограничители и отдаться во власть человека, нависшего над ним. Доктор Лектер, не слезая с бедер мужчины, дотянулся до непримечательного включателя настольной лампы, что украшала его рабочий стол. Основным светильником, укрепленным на потолке, он не любил пользоваться, а потому в его спальне было три миниатюрных источника света. Щелчок и комната озарилась успокаивающим бежевым светом, отдаленно напоминающим золотую охру. — Прошу, Ганнибал, остановись, — прошептал Уилл, втягивая живот, когда тот провел языком дорожку возле пупка. Лектер пропустил слова Грэма мимо ушей, продолжая целовать подрагивающий торс. Бежали секунды, проходили минуты, и Уилл с каждым мгновением абстрагировался от реальности, его глаза заволокла мутная пелена, а в ушах что-то противно загудело. Профайлер перестал ощущать вес Ганнибала на себе, впрочем, как и его прикосновения. Лишь легкий дискомфорт от перетянутых рук, ощущался на задворках сознания. На краю сознания Уилл услышал шепот, а после его тело пронзила резкая боль. — Ммм, — закусив нижнюю губу и дернувшись всем телом, простонал он. — Тише, Уильям, тише, — Ганнибал улыбался уголками губ. Из глаз выступили слезы, несколько крупных капель собрались воедино и стекли небольшой струйкой по лицу. Грэм тряхнул головой и посмотрел на Лектера. В руке тот держал хирургический скальпель, идеально гладкая поверхность лезвия была украшена кровью. Профайлер опустил глаза и посмотрел на свою грудь. На коже в свете зажженной настольной лампы виднелась кровь, она выступала крупными алыми каплями из тонкой ранки. — Прошу, не двигайся, — тихо проговорил Лектер, делая очередной надрез на смуглой коже. Сталь моментально разрезала кожу, плоть разошлась в стороны, и из ее недр наружу устремилась вязкая жидкость. Доктор убрал скальпель, склонился ниже и аккуратно собрал капли крови кончиком языка. Уилл зажмурился и сжал руки в кулаки от боли, что раскидывала свои сети по всему его телу. Надо держаться, не сдаваться. Рано или поздно всему приходит конец, и данный кошмар — не исключение. — Вот так вот, молодец, — Ганнибал четкими движениями резал тело Уилла, надавливая на скальпель то сильнее, то слабее, регулируя глубину ран. Податливая плоть расходилась под острием, обнажая свою внутреннюю сторону, которая была скрыта ото всех окружающих. Но теперь Лектер видел ее, видел Уилла настоящего. Хотелось большего, но это желание убило бы мужчину, привязанного к кровати. Психиатр слизывал выступающую влагу, целовал свежие порезы, гладил подушечками пальцев нетронутую кожу. Простыня некогда бежевого цвета приобрела розово-красный оттенок от попадающей на нее крови, которая, несмотря на небольшую глубину порезов, сочилась наружу. Когда Лектер дотронулся скальпелем до живота с левой стороны чуть выше выступающей подвздошной кости, Уилл дернулся, и порез вышел не таким, каким его изначально задумал мужчина. Лезвие скальпеля вошло слишком глубоко в желанное тело и прочертило кривую в сторону грудины, огибая линию ребер. — Ааа! — простонал в голос Грэм, выгибаясь дугой, отчего из раны тут же стали видны разрезанные мышцы, а бордовая кровь крупной струей стекла по боку. — Я же просил не двигаться, ты только хуже все делаешь, — голос Лектера оставался спокойным и ничего не выражающим. Осмотрев рану и убедившись, что она не является смертельной, Ганнибал склонился к лицу Уилла и, заглянув тому в блестящие глаза, поцеловал в уголок губ. Грэм тут же отвернулся, что-то шипя. Минутная пауза, изучающий взгляд, и психиатр резким движением схватил Грэма за подбородок, повернул к себе и жестко поцеловал. Профайлер сжал губы в тонкую линию, не позволяя Ганнибалу проникнуть языком внутрь. Не сумев заполучить желаемого, Лектер отстранился от мужчины, замахнулся и наотмашь ударил того по лицу. От сильного удара голова метнулась в противоположную сторону, щека моментально покраснела, а в глазах все помутнело. Лектер вновь сомкнул пальцы на подбородке Уилла и приник своими губами к его. На этот раз пред ним не было преграды в виде сомкнутых губ, а потому он легко принялся изучать языком ровные ряды зубов профайлера, для которого реальность превратилась в страшный сон. — По правде говоря, я всегда хотел поцеловать тебя… — Ганнибал склонился к уху Уилла и шепотом закончил фразу, — и не только. — Отпусти меня, — резко и одновременно умоляюще отозвался Грэм. — Отпущу, но позже. Лектер погладил выступающие ключицы, провел вниз до пупка, задевая саднящие раны, а после ухватившись за резинку черных трусов, потянул ткань вниз. — Остановись, Ганнибал! — Крикнул Грэм, изворачиваясь как уж. Осознание реальности быстро встряхнуло его разум. Доктор отпустил ткань, посмотрел ему в глаза, улыбнулся и указательным пальцем сильно надавил на самую глубокую рану, покоящуюся под левыми ребрами. Рана поддалась под давлением и раскрыла свою алую пасть, пропуская палец внутрь. Уилл прогнулся в пояснице, чуть ли не вставая на мостик, крик застрял в горле, не успев вырваться на свободу. — Не вынуждай меня причинять тебе истинную боль, — на сей раз в голосе психиатра слышались стальные нотки. Лектер вынул из верхнего ящика прикроватной тумбы платок, и свернув его несколько раз, превратил в кляп. — Зажми в зубах, — произнес доктор, вставляя кляп в рот профайлеру. Уилл начал мотать головой из стороны в сторону, но очередной удар тыльной стороной ладони по щеке урезонил его. Сняв нижнее белье с Грэма, Лектер раздвинул его ноги и устроился между ними. Рукой, испачканной его кровью, Ганнибал погладил внутреннюю сторону бедер, на коже остались красные разводы. — Знаешь, Уилл, на войне в Афганистане солдаты во время допросов пленных были вооружены только листком бумаги. Острым краем они резали одно из самых нежных и чувствительных частей тела — внутреннюю сторону бедра, вот здесь, — он провел пальцем по коже. — Не беспокойся, это просто одна из тактик искусства ведения допроса. Лектер проделал цепочку поцелуев от колена до паха. Руками он сжимал бока Грэма, лишая того возможности двигаться. Психиатр отстранился от него и сел, выпрямив спину. Немного склонив голову набок, он посмотрел на лежащего под ним человека. — Ты когда-нибудь спал с мужчиной, Уилл? В комнате повисла тишина, но ей не было суждено продлиться больше минуты. Фраза, брошенная Ганнибалом в бесконечность, моментально отрезвила затуманенное сознание Грэма, а потому тот резко дернулся в сторону двери. Его попытка освободиться была остановлена крепким прикосновением руки к шее, ногти психиатра впились в кожу, когда тот сжал пальцы. Воздуха стало катастрофически не хватать, вены на лбу Уилла вздулись, кожа покраснела, а глаза начали принимать стеклянный вид. — Полагаю, что нет, — скучающим голосом произнес Лектер. — Все когда-то случается в первый раз. Я согласен, что это довольно избитая фраза, но она характеризует истинную сущность жизни. Доктор поцеловал живот профайлера, прикоснулся к ране и аккуратно слизал свежую кровь, когда он отстранился и выпрямился, Грэм увидел на губах психиатра капли собственной крови. Густая и вязкая жидкость в полумраке казалась застывшей, лишь блики на ее поверхности давали понять, что она была свежей. От вида беззащитного, практически сдавшегося мужчины сердце Лектера начало биться быстрее. Он уже познал Грэма с другой неизвестной стороны, но желание овладеть им полностью не отпускало, оно, наоборот, с каждой секундой становилось больше, окутывая разум в темную пелену. Медленным движением Ганнибал снял с себя давно мешавшее нижнее белье. Уилл отвернулся в сторону занавешенного окна, за которым неистовствовала природа. Он не хотел воспринимать реальность. Грэму практически удалось полностью абстрагироваться от кошмара наяву, но из сладостного забвения его резко выдернули в паршивую реальность. Его телом овладела новая волна острой, разрывающей боли. Он выгнулся дугой, крик заглушил кляп, а потому в комнате раздался протяжный, утробный стон. На глазах моментально выступили слезы, что стекали вниз по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. — Расслабься, Уилл, — со сбившимся дыханием произнес Ганнибал на ухо Грэму. Психиатр удерживал мужчину за талию, пока входил медленно и на всю длину. При каждом толчке Уилл издавал звук, отдаленно похожий то ли на стон, то ли на всхлип. Несколько прядей волос, выбившихся из аккуратной прически психиатра, лезли ему в глаза, но он не обращал на это внимания. Лектер постепенно наращивал темп, сжимая податливое тело пальцами и вбиваясь в него с большей силой. Ганнибал, войдя в неподготовленное тело, порвал Грэма. Кровь выступила из свежих ранок и теперь выполняла роль смазки, которой изначально было катастрофически мало. Уилл ощущал острую боль, пронизывающую все его тело, эпицентр которой находился ниже поясницы. Эта боль сковывала движения, затуманивала разум. Единственная мысль, что крутилась у него в голове, была о том, что сейчас, когда он лежит под Ганнибалом, берущим его, неплохо было бы отключиться. Но боль не давала ему отправиться в бесконечные лабиринты забвения. Она лишь притупила осознание реальности, но не более. Психиатр провел широкой ладонью по коже Грэма от подрагивающего живота до шеи, аккуратно вырисовывая подушечками пальцев на смуглой коже вензеля. — Посмотри мне в глаза, — прошептал Лектер на ухо Уиллу. Грэм посмотрел на мужчину отстраненным взглядом. Ганнибал погладил адамово яблоко у того на шее, а после сжал горло. Уилл дернулся и издал кряхтящий звук. Ганнибал наблюдал за тем, как расширяются ноздри мужчины, как вздуваются вены на его лбу и шее выше места перехвата. Лектер входил медленно и глубоко, одновременно сжимая руку на шее профайлера. Возможность держать чью-то жизнь в собственных руках опьяняла, манила и возбуждала доктора. Сделав пару сильных толчков, Ганнибал убрал руку от шеи и вышел из обмякшего тела. Он подхватил ноги Уилла и водрузил их себе на плечи. Подавшись вперед, Лектер вновь медленным, но на этот раз плавным движением вошел на всю длину. Профайлер застонал и сжал руки в кулаки так, что костяшки побелели. С каждым толчком доктор наращивал темп. Он всматривался в лицо Грэма, наблюдал, как тот сдается. Психиатр поцеловал ключицу Уилла, красный след на шее от собственной руки, сжал бедра и, что-то прошипев сквозь стиснутые зубы, кончил. Спустя минуту Лектер вышел из тела мужчины, в комнате раздался отвратительный, грязный хлюпающий звук. Психиатр взял с тумбы салфетки и вытер ими свой член, а после и руки. Грэм, не двигаясь, словно брошенная тряпичная кукла, лежал на кровати. В уголках его прикрытых глаз блестели слезы, грудь до тошноты медленном ритме то вздымалась, то опускалась. Ганнибал вынул кляп из его рта, тот сразу же глубоко вздохнул и закашлялся. Из горла профайлера доносились скрипящие звуки. Лектер хотел посмотреть ему в глаза, но тот отводил взгляд. Облизав сухие губы, Уилл что-то беззвучно проговорил, ни единого звука не вырвалось из него, лишь слегка дернулись губы. Лектер, не обращая на это внимание, лег рядом с ним. Мягкая ткань смятой простыни приятно холодила кожу спины. Закрыв глаза, он мысленно принялся считать от десяти до нуля. Открыв глаза, он почувствовал руку Грэма в своей. Уилл переплел свои пальцы с его в замок. — Спасибо, Ганнибал, — он смущенно улыбался, смотря на орлиный профиль психиатра. Лектер повернул голову и посмотрел в знакомые голубые глаза. — Спи спокойно, Уилл, — доктор слегка сжал руку и улыбнулся в ответ. За окном дождь умерил свой пыл и теперь барабанил по крышам домов без лишней ярости и агрессии. Небо иногда окрашивалось в мертвенно бледный цвет от вспышек молний, гром пронизывал воздух. Может быть, Ганнибал Лектер когда-нибудь и воплотит свое глубинное желание в реальность, насладившись полной и безоговорочной властью над человеком, что лежит рядом с ним, но не в этот раз.