Комната без окон

На этот раз Лорда Огня в порту Республики из друзей приветствовал только Сокка. Аанг был занят делами неподалёку от Омашу: в последнюю их с Зуко встречу, он предупредил, что задержится там в лучшем случае на пару недель, в худшем — на месяц. Тоф временно перебралась с семьёй в Ба Синг Се из-за проблем со здоровьем отца. Катара просто редко появлялась в Республике, и сейчас Зуко был этому несказанно рад. Она последний человек, которого ему хотелось увидеть в ближайшее десятилетие. Сокка занимал предпоследнюю строчку. — Лорд Огня, добро пожаловать, — холодно проговорил он, пожав ладонь до хруста костей. Бегать от неприязни, сквозящей в каждом движении, было бессмысленно, так что Зуко выдержал и пристальный взгляд, и намек на вздернутую верхнюю губу. И лишь когда Сокка повернулся к нему спиной, позволил себе незаметно перевести дыхание. В прошлый визит в столицу Огня задумчивость Аанга особенно бросалась в глаза. Зуко чувствовал, что её причина не обрадует его тоже, но все равно оказался не готов. — Катара узнала, — одним мирным вечером в библиотеке признался Аанг и отвернулся от лампы, так что Зуко не смог разглядеть его лицо, только слышал тяжелый вздох. — Рано или поздно это должно было случиться, — он постарался, чтобы голос звучал ровно, хотя все в груди сжалось. Зуко не был трусом, но отчетливо боялся этой новости с того самого момента, когда Аанг впервые поцеловал его. — Как это произошло? Слухи? — Я сам сказал ей, — Аанг повернулся, и его губы были упрямо поджаты, а брови сведены к переносице. — Знаю, ты не хотел, но она имела право знать. Тем более, она уже начала догадываться. Тишину, повисшую в библиотеке, можно было потрогать руками. — Сомнительным же правом ты наградил свою жену, — наконец колко проговорил Зуко. Внутри быстро вспыхнуло и погасло раздражение — разве Аанг не понимал, что никому ненужная честность может стать началом конца отношений либо с Катарой, либо с самим Зуко. Катара не будет терпеть второго рядом с Аангом. Это Зуко смог смириться, потому что вообще не имел права обладать им, но Катара… На её месте Зуко сделал бы все, чтобы Аанг навсегда забыл о ком-то другом, и если для этого потребовалось бы убить, что же… Он бы провернул дело тихо и тайно, и ни одна живая душа не смогла бы связать его с той смертью. К счастью, Катара обладала меньшими связями и вряд ли была в силах подстроить покушение, однако её власть над Аангом покрывала это упущение. Какой бы глухой болью не отзывались подобные мысли, но Аанг любил её и не раз говорил, что никогда не оставит. А значит, если Катара выставит условия, Зуко придется отпустить его. — Что она сказала? — тихо спросил он, в момент растеряв желание доказывать, насколько Аанг неправ. Теперь ничего не зависело от Зуко. Это было легко и сложно одновременно — потерять контроль над ситуацией, которая настолько важна. Будто он щепка, брошенная в центр водоворота, не способная сопротивляться бушующей стихии, не владеющая ни одним путём к спасению. Нельзя просить Аанга остаться, потому что это неправильно, как и их отношения в целом. Но и невозможно разжать руки и смириться, если все закончится. Иногда Зуко нестерпимо жалел, что происходящее с ним вообще когда-то началось, но даже имей тысячу возможностей поступить иначе, он не воспользовался бы ни одной. Наверное, он просто рождён терзаться, и если не любовь к Аангу, обязательно нашлась бы другая причина. Если так, то выбор пал на лучшую, из возможных. Аанг вырвал его из размышлений, сжав ладонь, бессильно лежащую на мягком подлокотнике. — Мы решили этот вопрос, — серьезно сказал он. — Катаре тяжело, но она поняла, что я не могу отказаться от тебя. Зуко слабо верилось, что она поняла; что когда-либо по-настоящему поймет. Он и сам не мог до конца осознать, что для Аанга они — он и Катара — абсолютно равнозначны. Что он чувствует к ним одно и то же в равной степени, и что Катара услышала то же, что слышал Зуко — «я не могу выбирать». — Она знает, что я люблю тебя, — выдохнул Аанг, и от этих слов внутри будто лед смешался с огнем. Хотелось закрыть Аангу рот, чтобы он молчал и не заставлял Зуко чувствовать себя так плохо. Любовь Аанга. Зуко представлял, какая она, но не мог принять и приложить к своей системе координат. Он хотел верить в нее и даже верил, но никак не мог уложить в голове… Как можно испытывать все, что чувствовал он сам, сразу к двоим? Весь этот поглощающий пожар страсти, жажду обладания, трепет и нежность до перехватывающего горла. Если бы с Зуко случилось, что он любит двоих, его бы, наверное, разорвало пополам от количества чувств. Но Аанг жил так. У Зуко ушло много нервов и времени, чтобы принять это — люди разные, и то, что не выходит у одних, прекрасно получается у других. Аанг мог любить и его, и Катару. Это была любовь в непривычном для Зуко понимании, но естественная для Аанга, и если она заставляла его раз за разом возвращаться, тогда её стоило принять. — И все же, что она сказала? — повторил вопрос Зуко, перевернув ладонь и переплетя пальцы с пальцами Аанга. Аанг промолчал — тишина библиотеки окутала их легкой, тусклой дымкой. Пожалуй, он выбрал правильное место для откровений. Здесь, в окружении стеллажей и древних свитков, перевидавших десятки поколений и их ушедшие в небытие проблемы, Зуко всегда ощущал себя частью одной непрерывной истории, которая шла вперед и тянула за собой каждого присутствующего без исключения. Ничего не могло быть хуже, чем если бы Аанг покинул его, но тот не собирался этого делать, в противном случае, зачем бы он стал говорить это все. А раз так, то Зуко переживет даже если Катара подстроит покушение, и даже если придёт за его жизнью сама. — Это был тяжелый разговор с множеством упреков и слез, — наконец выдохнул Аанг, затем соскользнул со своего кресла и опустился у ног Зуко, по-детски уткнувшись лицом в его колени, от чего голос стал глухим и тихим. — Я не хотел, чтобы ей было больно, но ей в любом случае было бы больно, и чем дальше, тем хуже. Лучше сейчас, чем потом, понимаешь? Все еще чувствую себя ужасно… В последний раз Аанг выглядел настолько разбитым, когда узнал, что Буми не сможет покорять воздух. У Зуко защемило в сердце от осознания, что в таком состоянии он снова доверился именно ему. — Понимаю, — медленно кивнул он. Ему было искренне жаль Катару. Не сложно представить, что она — женщина из племени воды, где семья ценится, как самое важное — испытала, когда услышала, сказанное Аангом. Зуко не желал ей такого, хотя и позиция Аанга ему была ясна. Он понимал, что так правильно, но малодушно боялся отложенной реакции Катары. Упреки и слезы — меньшее, на что она способна. Зуко знал, какими женщины бывают в ярости после предательства. И вряд ли Катаре хватит хладнокровия, чтобы среди объяснений и собственной обиды разглядеть, что Аанг не предавал её. По крайне мере не в соответствии с его картиной мира. Что Зуко уяснил более чем хорошо — для Аанга, как и для всех других, чужие ценности трудны для восприятия. Аанг знал, что Катара придёт в ужас от его измены, знал, что Зуко против собственной воли изводится от ревности, но не понимал — почему. Почему любя одного, нельзя так же любить и другого. — Ей нужно время, чтобы подумать над всем, — пробормотал Аанг, и Зуко погладил его по гладкому затылку. — Она злится на меня, на тебя и даже на себя, за то что не догадалась сразу. Но больше всего ей больно. Зуко облизал пересохшие губы прежде чем заговорить. — Ты уверен, что она не захочет расстаться с тобой? Аанг помотал головой, услышав в словах именно то, что в них вкладывалось — беспокойство. — Нет, этого не произойдёт, — печально, но твердо сказал он, и Зуко не решился спрашивать, откуда такая уверенность. Несмотря на мысли, что он убил бы, чтобы Аанг полностью и без остатка принадлежал ему, в этих размышлениях были свои огрехи. В любой опасной ситуации Зуко бы защищал Катару до последней капли крови, потому что её потеря разобьёт Аангу сердце. И если Зуко правильно понял, это работало в его сторону тоже. Если Катара не сможет примириться с таким положением вещей, всем троим придется еще хуже, чем есть сейчас. Про себя Зуко знал лишь одно — он ни за что не откажется от Аанга. Никакая Катара не заставит его это сделать, никакое чувство вины, только если попросит сам Аанг… Тогда останется утешить себя мыслью, что все это время Зуко был прав и по-настоящему любить двоих невозможно. Истина проступит из тени, когда придется сделать выбор. В груди противно потянуло, и он решительно оборвал цепочку размышлений. Сейчас лучше подумать, как ему дальше жить с Катарой, которая знает. Как смотреть ей в глаза, стоять рядом на официальных приемах. Говорить. В том, что Сокка тоже в курсе не оставалось никаких сомнений. Зуко полагал, что Катара обо всем расскажет брату, или, в крайнем случае, тот сам догадается по её поведению что что-то случилось. Затем сопоставит факты. Прошло два месяца и это достаточный срок, чтобы Сокка разобрался; при желании он мог быть очень дотошным. Весь путь в карете до здания правительства они провели в гнетущем молчании. Зуко смотрел в окно на ночные улицы, отвлекаясь на вновь построенные дома и горожан, которые стали опрятнее и довольнее на вид. Новому городу всегда требовалось много времени, чтобы обрести лоск, но в Республике все шло к этому. Зуко сглотнул подступивший к горлу комок и через силу выдохнул застрявший в груди воздух. Его переполняла гордость — их с Аангом детище росло и развивалось, и пускай были неизбежные сложности, люди могли жить здесь в гармонии друг с другом. Для Зуко это было главное. Карета повернула на знакомом перекрёстке и остановилась возле мощеного камнем крыльца правительства. Едва цокот копыт затих, Сокка выскочил из узкой дверцы, и Зуко почувствовал, что единственное, что удержало его от презрительного взгляда через плечо — несколько чиновников снаружи. Он выбрался следом и терпеливо пожал руку каждому, коротко, но вежливо благодаря за встречу. Первое официальное мероприятие было запланировано только на завтра, все время до того Зуко намеревался отдыхать и медитировать в спокойной обстановке. Как бы ситуация с Соккой ни нервировала, Лорд Огня не мог позволить себе идти на поводу у эмоций решая государственные вопросы. Его обязательство быть выше этого. — Я провожу Лорда Огня до его комнат, — ровным голосом вызвался Сокка, когда с любезностями было покончено. Даже Зуко не удивился его желанию, что уж говорить про понимающе переглянувшихся чиновников. Сокка и Зуко дружили больше десяти лет — никто не сомневался, что им есть что обсудить после длительной разлуки. Зуко мысленно скривился от мрачной иронии ситуации и, распрощавшись со всеми, пропустил Сокку вперед, позволяя вести себя через главный вход, в лабиринт освещённых коридоров. Смотря на его напряженную спину, облаченную в синий, Зуко поджал губы. Он догадывался, что Сокка знает, но глубоко в душе тешил надежду, что все обойдётся и не придется объясняться с ним, неизбежно портя отношения. Затянувшееся с пристани молчание выматывало. Мягкая корабельная качка ощущалась под ногами вместо твёрдой земли, как всегда бывает после морских путешествий, и это неустойчивое чувство отлично отражало мысли Зуко насчёт всего происходящего. Он чертовски устал ждать обвинений. Спокойствие Сокки — словно затишье перед бурей. Зуко знал, что его ждет кулак в челюсть, либо километровый список причин, почему он скотина, и только затем кулак. Сокка был хорошим человеком. Он любил сестру, уважал друзей. И жил по дикой смеси племенных, собственных и общемировых убеждений, которые позволяли ему выворачиваться ужом в сложных обстоятельствах, и почти всегда поступать по совести. Он мог бы понять Зуко, по крайней мере попробовать, но не в случае, когда дело касалось его семьи. Они продолжали хранить молчание поднимаясь по широким лестницам, застеленным помпезными красными коврами, идя мимо залов заседаний в крыло апартаментов для дипломатов. Пружина сжималась с каждым шагом, но Сокка упрямо шел вперед, не оборачиваясь, словно намеревался взвинтить обоих до максимума. Или давал шанс первым начать разговор. Пользуясь тем, что его не видно, Зуко скривился. Может Сокка рассчитывал, что он бросится доказывать, что все случившееся между ним и Аангом досадная случайность? Так получилось, но ему очень жаль. Зуко хорошо обо всем подумал и понял, что это — чем бы оно ни было — надо прекратить. Он и Аанг не могут быть любовниками. Если дело обстояло так, то у Зуко лишь плохие новости: он не собирался оправдываться, ровно как и не собирался преуменьшать то, что происходило между ним и Аангом. Если Сокка говорил с Катарой, и та не стала утаивать правду, тогда он должен знать. Аанг любит их обоих. Это было так сложно представить, так сложно осознать, что начинала болеть голова. Какова вообще вероятность, что Катара поверила словам Аанга, а не сочла его помешанным? До нужных комнат оставался всего один поворот и Зуко невольно стиснул заведённые за спину руки. Он не раз останавливался здесь и прекрасно знал дорогу — если Сокка вызвался его проводить, значит хотел что-то высказать. Или сделать. Если за время, пока они шли, он передумал, Зуко бы только обрадовался, но надеяться на это не стоило. Затормозив у двери, Сокка развернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Зуко вопросительно вскинул бровь, показывая, что не намерен начинать первым, и если у Сокки что-то есть, он может приступать прямо сейчас. — Ты, — уловив намек прорычал Сокка, сжал кулаки и побагровел. Было видно, что он сдерживается из последних сил, но Зуко слишком устал, чтобы помогать ему разобраться, собирается он врезать или нет. — Если это все, тогда спокойной ночи, — ровно проговорил он и взялся за витую ручку. Дальше только инстинкты помогли уклониться от первого удара в лицо, затем отпрыгнуть от второго, но чтобы не позволить Сокке схватить край одеяния, было слишком мало места. Зуко вжался лопатками в массивную дверь и открыл её, не успев отскочить от налетевшего всей массой Сокки. Они споткнулись друг об друга и ввалились внутрь комнаты запутавшись в руках, одежде и обоюдных блоках. Падение на пол было малоприятным, чужое плечо обрушилось на грудь, выбило из легких весь воздух. Зуко сжал зубы, сбросил с себя Сокку и перевернулся на бок, откатившись от локтя под дых. Оба выругались и в следующую секунду вскочили, заняв стойки. После ярко освещенного коридора темнота казалась зыбкой. Зуко быстро моргнул, стараясь поскорее привыкнуть к ней, но это обернулось ошибкой — Сокка, словно почуяв момент, ринулся вперед с проворством бешеной карликовой пумы. Главное беречь лицо — вспыхнула мысль, когда кулак в очередной раз просвистел в миллиметре от скулы. Если на следующий день после прибытия Лорд Огня заявится на заседание международно совета с кровоподтеком, появятся ненужные вопросы, требующие достойных ответов. Но Сокку не волновали такие мелочи. За последние пять лет он здорово продвинулся в рукопашных боях, и хотя его тело было хрупче, чем тело любого покорителя, он мог доставить проблем. Зуко знал свои слабые места: левая сторона, меньшая подвижность из-за неудобной одежды и непривычные приёмы, нисколько не похожие на приёмы покорителей. Все огненные ката так или иначе брали истоки в боевых искусствах, но на Южном полюсе — там, где Сокка впитывал основы, — отродясь не было привычных Зуко стилей. К тому же Сокка не мог покорять, а потому не имел на подкорке правил, как двигаться нельзя. Он менял траекторию движений не боясь, что стихия выскользнет из-под контроля и ранит его, не беспокоился о дополнительных радиусах и последствиях атаки, у него были только его руки и ноги. И, видимо, со времен их с Зуко последнего спарринга годичной давности, он много думал о том, как победить ими покорителя. А еще на его стороне обосновался гнев, заставляющий двигаться стремительнее и отчаяннее. Сделав глубокий обманный выпад, Сокка вцепился в широкий рукав Зуко, дернул его к себе, кулаком второй руки целясь прямо в голову. От такого увернуться было не сложно, чего не скажешь о следующих ударах в корпус. Хоть и без замаха, но Сокка бил чертовски быстро и сильно. Зуко блокировал несколько атак, поднырнул под чужой рукой, не позволяя оттеснить себя вглубь комнаты к зоне приема гостей, и выдрал рукав. Раздался треск ткани. Замечательно. — Сукин сын, — процедил Сокка, блики света из приоткрытой двери выхватили его озлобленное лицо и горящие глаза. Зуко отвел одну ногу назад, сместил вес на нее, принимая защитную позицию. Он должен был позволить Сокке выплеснуть хотя бы часть кипящей ненависти — это меньшее, чем он мог отплатить за принесенную его сестре боль. Зуко любил Аанга и не собирался от него отказываться, но у него хватало мозгов и здравого смысла чтобы понимать, насколько происходящее между ними неправильно. И что сам Зуко не просто потворствует Аангу, а вполне реально влияет на ситуацию. Сокка едва слышно зарычал, уловив перемену в его позе и снова бросился вперед, теперь атакуя снизу. В длинном одеянии было сложно отражать удары ногами, но Зуко уворачивался, четко выверяя каждое движение. Сокке нужно выдохнуться, ему — ни в коем случае. Разум Зуко оставался ясным, даже когда Сокка сделал удачную подсечку и повалил его на невысокий столик. Тонкая столешница поддалась, на пол вместе с Зуко полетели деревянные обломки, осколки вазы с цветами и прочие безделушки. Судя по ударившему в нос терпкому кисловатому запаху, там же стояла бутылка приветственного вина. Ругнувшись сквозь зубы, Зуко еле избежал пинка по рёбрам, но вовремя ухватил лодыжку Сокки, двинул его под колено второй ноги, заставляя рухнуть рядом. Дыхание сперло — Сокка опять приземлился локтем на солнечное сплетение. Зуко отплатил прицельным ударом в бок, и зеркально получил такой же. Под ноющей от встреч твёрдыми поверхностями спиной опасно хрустнула стеклянная крошка, когда Сокка навалился сверху, пытаясь передавить горло предплечьем. Пора было заканчивать поддаваться! — Хватит! — велел Зуко, остановив кулак своей ладонью и нагрев ее внутренним пламенем. Использовать настоящий огонь было не честно, но если придется, он так и поступит. — Пошел ты, — брызжа слюной выпалил Сокка, замахнулся второй рукой, но Зуко поймал и её. Рванувшись в сторону, он перевернул обоих, и прижал Сокку к полу. В поясницу ощутимо прилетело коленом, Зуко зарычал сквозь зубы, теряя терпение и сместил пальцы на запястье, безошибочно выполнив болевой захват. От неожиданности Сокка взвыл, на секунду растерявшись, — этого хватило, чтобы резко дёрнуть его за плечо и уложить на живот. — Не дергайся, — прошипел Зуко, но как и ожидалось, Сокка попытался вырываться. Пришлось заломить ему обе руки, и для верности надавить локтем в центр спины. — Я сказал, не дергайся! — Ты, сволочь! Я начищу твою рожу, чего бы мне не стоило… — поток брани никак не прекращался и Зуко, разозлившись, выкрутил суставы до максимума, пока не почувствовал, что еще миллиметр и кости хрустнут. Сокка заткнулся, вытянулся всем телом и почти перестал дышать, пытаясь хоть немного сгладить боль. — Закончил? — рявкнул Зуко, восстанавливая дыхание. Сокка злобно сипел, уперевшись лбом в пол, и Зуко понадеялся что под ним не оказалось осколков. Его раненое лицо тоже вызовет разговоры. — Ну? — когда собственное сердцебиение немного успокоилось, требовательно повторил он. — Поверить не могу, что ты такой мудак, — через некоторое время отозвался Сокка, судя по голосу и интонации уже смирившись, с долей проигравшего. Зуко немного ослабил давление на руки. — Серьезно, ты даже ничего не хочешь сказать? — Тебе? — невесело поинтересовался Зуко. — С какой стати? — О, так может ты хочешь сказать Катаре? — ядовито прошипел Сокка, но Зуко не позволил насмешке отравить себя. — Насколько мне известно, Аанг ей все сказал. И даже если мне действительно есть, что сказать, это не твое дело. — Не мое?! — Сокка снова забился и повернул голову насколько мог, скосив широко распахнутые глаза. — Ты спятил?! Ты спишь с мужем моей сестры! Да это — мое дело больше, чем чьё-либо еще! Я еще не говорил с Аангом, но, видят духи, будь он хоть трижды Аватаром, я размажу его по стенке! В другой ситуации угроза от человека, который только что пытался кого-то размазать, но теперь лежал распластанный и уткнутый носом в пол, могла выглядеть комично. Но то, как Сокка хищно поднял верхнюю губу, обнажив зубы и с яростью выплевывал каждое слово отбивало желание смеяться. — Он поступил с Катарой омерзительно. Хуже предательства! Годами врал, что зовут обязанности, а на деле сбегал кувыркаться с тобой. С тобой, мать твою, Зуко! — Сокка захлебнулся возмущением. — Ты даже не случайная девка, которая соблазнила!.. Зуко без предупреждения дернул его руки вверх и удовлетворенно услышал вскрик. — Ты зол, но все же советую выбирать выражения, — склонившись к уху прочеканил он. — Пошел ты, — Сокка со свистом втянул воздух. — Я думал, мы друзья. Я, Катара, ты и Аанг, но вы все испортили чёртову кучу лет назад! Ладно Аанг — я даже не удивлён, что хвалёные монашеские принципы, завели его на эту дорожку, но ты! Ты должен понимать, так нельзя! Катара и Аанг женаты, у них ребенок! Зуко сглотнул неприятный осадок от того, что Сокка сказал по поводу Аанга. Выходит, он всегда подозревал, что Аанга может соблазнить, к примеру, какая-то… Впрочем, Сокке было виднее, как работают измены, и кто на них способен, а кто нет. — Все началось до рождения Буми, — холодно сказал Зуко, принудив себя ослабить хватку. Может и был смысл скрывать, что эти отношения длились настолько долго, но после того, как Сокка сравнил их со случайной интрижкой, Зуко чувствовал себя уязвлённым и хотел уязвить в ответ. Если у Сокки хватит милосердия, он не станет делиться новым знанием с Катарой. Впрочем, они оба должны быть в курсе. — До?! — Сокка задергался с удвоенной силой. — Ты сказал до?! Или нет… — Я сказал, что это не твое дело! — вспылил Зуко, но Сокка будто не слышал. — И вы, скоты, не посчитали, что рождение ребенка повод остановиться?! Да как Аанг может поступать так не только с Катарой, но и с Буми! Как ты можешь?!.. Теперь Зуко немного понимал, от чего Аанг злился, когда люди говорили, что какие-то независящие вещи должны друг на друга влиять. Можно подумать, с появлением Буми, Зуко приобрёл способность по щелчку пальцев выключать свои чувства. — Кончай орать! — резко перебил он и для порядка вдавил локоть между лопаток, затем покосился на приоткрытую дверь. Снаружи было тихо, но может это гул в ушах от криков перекрывал посторонние звуки. — Надеюсь, ты не хочешь сделать тему нашей беседы достоянием общественности?! Сокка ощутимо передернулся всем телом. — Моя сестра не заслуживает такого позора, — мрачно прорычал он. — Ты хоть понимаешь, что вообще сделал с ней?.. Или погоди-ка, это какой-то особенный вид мести народа Огня? — Что ты несёшь? У меня нет причин ей мстить. Даже будь они, я бы не стал. Это была правда. Что бы ни сделала Катара, Зуко не мог её винить или ненавидеть, потому что понимал, что она чувствует. Ему было жаль, что причина её страданий в нем, но он не мог ничего изменить. Катаре потребуется много времени, чтобы принять его извинения, и еще больше, чтобы смириться с тем, что за сожалением не стоит желание что-либо исправлять. — А что, звучит логично, — саркастично продолжил Сокка. — Дождаться, пока появятся дети, сделать ход… — Я был против, чтобы кто-то знал. К тому же, тебе известно, что Буми не ждали, — начал закипать Зуко и только потом понял, что зря вовремя не прикусил язык. Сокка мог и не знать того, в чем с горькой неохотой признался Аанг. Нужно срочно сменить тему. — Даже если у нас с Аангом на двоих будет десять детей, это ничего не изменит. На мгновение воцарилась тишина. — То есть, ты планируешь жениться и продолжать? — поперхнулся Сокка, практически свернув шею, чтобы посмотреть на Зуко. Зуко смерил его нечитаемым взглядом, не веря, что нужно растолковывать очевидные вещи. — Я не имею права оставить род без наследника, — сказал он, опустив деталь, что свадьба с Мэй лишь дело времени. — С этим ничего не поделаешь. — О нет, еще как поделаешь, — нервно хохотнул Сокка. — Чтобы не морочить голову еще одной женщине, ты можешь порвать с Аангом! — Нет, — отрезал Зуко и посмотрел ему прямо в глаза. — Этого не произойдёт. Возможно, Сокка что-то уловил в его выражении или тоне голоса, поэтому не посмел ответить, вместо этого прикусил губы, скривился и застыл. — Просто ответь мне на один вопрос, — очень тихо и напряженно проговорил он, когда молчание стало слишком долгим. — Зачем тебе это? Неужели не нашел кого-то другого, чтобы коротать ночи? Ты же Лорд Огня, к тебе выстроится целая очередь! Зуко нечего было сказать на такое заявление. Он вздернул бровь, показывая, что не собирается объясняться с Соккой. Можно было попытаться, но у Зуко не хватило бы моральных сил. Он устал, ушибы противно ныли, а в его дипломатических апартаментах царил полнейший бардак, который придется каким-то образом объяснять слугам и Суюки, руководящей сопровождением. Её непременно заинтересует, что произошло между ним и Соккой. И она точно поймет почему это случилось. Зуко почти готов был взять Сокку за шкирку и выкинуть за дверь. По-хорошему, так следовало поступить сразу после драки, а не тратить время и нервы на бессмысленную ругань. Разве Зуко не в курсе, что поступает отвратительно с Катарой? С Буми? К чему он выслушивал это от кого-то другого? К сожалению, он знал, почему: на то было две неприглядные причины. Первая — когда они с Соккой поднимутся на ноги, придется посмотреть друг на друга. Зуко уже видел его презрение, но тогда оно не значило конец их многолетней дружбы. Если с потерей Катары, он смирился давно, то Сокка… Больно осознавать, что теперь их будет связывать раздражение взамен искренней теплоты. И вторая — как бы Зуко не был уверен, что станет противен Сокке, никак не получалось избавиться от крошечной надежды, что тот поймет его. Сокка сам совершал ошибки, в которых потом раскаивался, но это не мешало ему повторять их вновь и вновь. Просто потому что он не мог иначе. Его окончательный разрыв с Суюки случился годы назад. Зуко знал — они оба сожалеют о вынужденном решении, но не станут его менять, потому что оно правильнее и честнее, чем быть вместе. Сейчас так странно было вспоминать горькие слезы Суюки, пролитые у него на плече и короткий, но исчерпывающий пересказ Аанга о целой ночи, проведённой в компании Сокки и нескольких бутылок крепкой выпивки. — Сокка не может гарантировать свою верность, а Суюки не собирается с этим мириться, — печально подытожил тогда Аанг, лежа рядом с Зуко в смятой постели, на пропитавшейся потом простыне. Он смотрел в потолок задумчиво и хмуро, а Зуко пытался заставить себя по-настоящему скорбеть над сложившейся ситуацией. Его не радовало горе друзей, но становилось отчетливо легче от осознания, что он — они с Аангом, и с Катарой, не единственные, чьи чувства так перепутаны. Сокка хороший парень, он добр и честен, на него можно положиться, — думал тогда Зуко, прикрыв глаза. Боль, которую он причинил Суюки не меняла этого, хотя и вызывала злость, унять которую было непросто, учитывая близость Зуко и Суюки. Понимание, что у него все равно нет прав вмешиваться, немного отрезвляло. Зуко понимал, что брошенные в лицо обвинения ничего не дадут — нельзя криками и кулаками заставить человека поменять свою природу. Нельзя спасти от самого себя. Сокка как-будто тоже знал это, а потому и не пытался притворяться. В течении всех тех тяжелых месяцев, Зуко находил в случившемся постыдное утешение из которого и дала корни тщетная надежда. Крайне глупо было ждать, что Сокка поймет, если узнает. Что сможет простить Зуко за непозволительную слабость перед собственным чувством. За вину, которая перекрывалась любовью, за все сожаления, которые Зуко принимал, но которых не боялся… Крайне глупо. Но он так и не смог до конца отделаться от этой мысли, запрятав её в самый дальний уголок сознания, туда, где уже скрывалось желание вывалить на кого-нибудь всю правду. Иногда Зуко хотелось стать Соккой, напивающимся в компании Аанга, или Суюки, обтирающей белую раскраску воина Киоши о жесткие наплечники Лорда Огня. Но он не мог. Чувства к Аангу принадлежали лишь ему, и сколь бы тяжелыми они ни были, Зуко не мог поделиться ими. Этот пожар горел слишком глубоко внутри, чтобы вытаскивать его на поверхность: настолько близко к самой сути, что страшно даже думать… И сейчас совершенно точно не стоило заниматься этим. Зуко глубоко выдохнул, заставил себя вернуться в неприглядную реальность и держать лицо. — Это неправильно, — неожиданно прервав тишину, уронил Сокка. Сначала Зуко не хотел отвечать, но затем сжал зубы, сглотнул, чтобы смочить сухое горло: — Я знаю. — Раз знаешь, тогда какого хрена? — хотя Сокка больше не орал, напротив, говорил глухо и даже сдержанно, голос его был более чем выразителен. Он пошевелил руками и заерзал. — Пусти меня. Зуко выполнил просьбу с секундной заминкой. — Если собираешься дальше драться, не бей в лицо, — предупредил он и отсел к дивану на гнутых ножках, со вздохом облокотившись на сидение ушибленной спиной. Сокка поднимался медленно, с болезненными, едва слышными стонами разминал плечи и локтевые суставы. Они оба не смотрели друг на друга, хотя в темноте едва ли могли многое увидеть. Впрочем хаос, творящийся вокруг не скрывал даже сумрак. Наплевав на осторожность, Зуко зажмурился и сжал двумя пальцами переносицу. Теперь, после всего случившегося он еще больше нуждался в покое, но его ждало объяснение с Суюки, снующие туда-сюда слуги и настороженные любопытные взгляды со всех сторон. — Пока никто не пришел, тебе лучше уйти, — ровно проговорил он, стараясь ни тоном, ни интонацией не спровоцировать продолжение ссоры. Им и так повезло, что никто не прибежал на шум и не застал их катающимися по полу. Не стоило дальше испытывать удачу. — Лишние пересуды — то, чего мы оба хотим избежать. Под Соккой захрустели части разбитой вазы, Зуко не хотел открывать глаза, чтобы проверять, но судя по звукам, тот не собирался послушаться и убраться, а наоборот, разместился у стоящего напротив дивана, копируя позу. — Сокка, скоро прибудет мое сопровождение, не думаю, что наш вид их порадует. — Вид тебя одного, надо думать, порадует, — съязвил Сокка и тяжело вздохнул, мгновенно сменив тему. — Я ведь даже не верил во все это, черт!.. Только никак понять не мог, зачем Аанг наплёл такую чушь Катаре… — У Суюки появятся к тебе вопросы, если ты сейчас же не уберешься отсюда, — потеряв настрой любезничать, Зуко открыл глаза, впившись взглядом в Сокку. — Хочешь заполучить приватную беседу с ней? Сокка переменился в лице меньше чем за секунду. — Не смей открывать свой рот… — прошипел он и спавший было градус напряжения вновь подскочил к верхней границе. Зуко скривился, поняв, какую двусмысленность ляпнул: он не пытался уколоть Сокку старой историей, но тот услышал именно это. Выставив ладонь, Зуко покачал головой. — Хватит. Ты прекрасно знаешь, как она ответственна в работе, и то, что ты устроил здесь, не сойдёт тебе с рук. — Плевать, — Сокка дернул подбородком, остыв так же быстро, как завёлся. — Или боишься, что мне придется рассказать ей, об одном грязном секрете? Она знает. Зуко не позволил дернуться ни единому мускулу на лице, потому что заподозри Сокка, что Суюки была в курсе уже пару лет… — Просто уходи, — уронил он без прежнего энтузиазма. Если Сокка нарвётся на Суюки, это будет полностью его собственная вина и то, что случится дальше, никак не будет касаться Зуко. Нападение на главу делегации, на правителя дружественного народа — преступление. Сокка не хочет воспользоваться предложением тихо уйти? Его право. Сокка не хотел. Он молчал и молчал, и Зуко невольно вздрогнул от неожиданности, когда тот наконец начал подниматься. — То что ты и Аанг сделали — отвратительно. Вы разбили Катаре сердце, унизили ее и обрекли на жизнь с этим позором. Я знал, что ее слепая вера в то, что Аанг лучший человек на свете никуда не приведёт, но… — В этом все и дело, Сокка, — перебил Зуко, понизив голос до хриплого шепота. — Он никогда не был лучшим, он точно такой же как все мы, но почему-то люди ждут от него гораздо большего. Я нисколько не защищаю ни Аанга, ни себя, но ты со своими кулаками и оскорблениями ничего не вернёшь и не изменишь. Все что ты можешь сказать, я уже знаю, и, поверь, раз мы с тобой оказались здесь и теперь, это не встало между мной и Аангом. — Но почему, — голос Сокки снова задрожал от злости. — Неужели все эти годы для тебя ничего не значат? Моя сестра смогла простить грехи народа Огня, она была к тебе так добра… Мы — ты и я — стали настоящими друзьями. Разве все это пустой звук, Зуко? Разве интрижка с Аангом стоит всего этого? Зуко сцепил зубы и медленно выдохнул через нос, успокаивая вспыхнувшее в груди бешенство. Интрижка?! — Уходи, — прорычал он. — Я не собираюсь тебе ничего объяснять. — Скажи мне, — Сокка молниеносным движением метнулся к нему и схватил за грудки, встряхнув. Зуко сжал его запястья, предупреждающе нагрев ладони, но Сокке было все равно. — Оно того стоит?! Стоит того, чтобы все разрушить?! — Да, — с жаром выпалил Зуко, и Сокка отшатнулся, как от удара. — Ты любишь его, — прошептал он, поражённо ища ответ в выражении лица, и, судя по распахнувшимся еще шире глазам, нашел. Взгляд Сокки заметался по комнате, затем снова остановился на Зуко, яростью пригвоздив к дивану за спиной. На этот раз Зуко знал, что она направленна не на него. — Аанг, — низко рыкнул Сокка. — Что он сделал с тобой? Со всеми нами… Не в силах сопротивляться порыву, Зуко дернулся и двинул кулаком ему в солнечное сплетение. От неожиданности Сокка схватил ртом воздух, попытался ответить, но Зуко был быстрее. Злость переполняла его, и знание того, что в своих догадках Сокка оказался очень близок к правде, заставляло двигаться. Давным давно именно Аанг первым сделал шаг, но Зуко сознательно не оттолкнул его — поэтому он не мог позволить ни себе, ни кому-то еще складывать всю ответственность за случившееся Аангу на плечи. — Ты никогда ничего не поймёшь, Сокка, — прошипел Зуко, вставая и следом вздергивая его на ноги. — Если бы захотел — возможно, смог бы, но ты не захочешь, мы оба это знаем. Я не ищу твоего понимания или прощения, потому что ждать их слишком эгоистично, но если тебе нужен тот, кого ты будешь ненавидеть и презирать, Аанг не лучший выбор. Вспомни то, что когда-то умел особенно хорошо — ненавидь меня. Потому что когда все начиналось, Аанг был дураком, он не думал о последствиях, а я уже тогда знал, что сегодняшний день непременно настанет. Что когда-нибудь сердце Катары будет разбито, наша дружба закончится, а ты придёшь ко мне, чтобы заехать кулаком и сказать, насколько я отвратителен. Я знал, что рано или поздно это случится, но каждый раз, когда я касался Аанга, это переставало иметь значение. Ты хотел ответ? Получай. Я обменял все на Аанга, и мне жаль, что был только такой путь, но я никогда не раскаивался и не буду. Я никогда бы не изменил того, что сделал я или он. И я никогда не попрошу за это прощения. Это то, что ты можешь передать Катаре, если считаешь нужным. Сокка грубо отпихнул его руки, и на секунду Зуко показалось, что он снова начнёт драться, но тот только сделал неуверенный шаг назад. — Я все сказал, — Зуко посмотрел на него исподлобья. Он чувствовал, что надо заканчивать, пока Сокка не отделался от шока и не нашел нужных слов. — Нам больше нечего обсуждать, поэтому уходи, я по прежнему не горю желанием объясняться с Суюки. — Может ты не жалеешь об этом сейчас, но, клянусь, ты начнешь, — Сокка дернул подбородком и сжал кулаки. Привыкшими к темноте глазами, Зуко мог видеть, как они подрагивают от напряжения. — Все в мире возвращается бумерангом, и твой эгоизм когда-нибудь ударит по тебе с тройной силой. Сокка развернулся и за несколько шагов вылетел в коридор, напоследок хлопнув дверью. Слова об эгоизме тоже не были для Зуко новостью, он не соврал, когда говорил, что Сокка не скажет ему ничего нового. Он знал, что ответный удар его настигнет. Оглянувшись на творившуюся вокруг разруху, Зуко с болезненным стоном опустился на диван. Болели отбитые ребра.