Какое-то неправильное задание

— Хламу место в хламе, — приговаривал М21. Не забывал каждое свое слово сопровождать пинками. Огромный пакет вырисовывал обезображенные контуры жертвы – та изгибалась и гремела при соприкосновении с ботинком. — Хламу. Место. В. Хламе. — М21? Оборотень чувствовал по истине садисткое удовольствие. Никакой жалости, никакой пощады, потому что он победил. — Эй, М21! — Потому что в доме мог остаться только один! — Что ты делаешь? На плечо легла чужая ладонь. Оборотень разочарованно поставил ногу, не закончив очередной пинок. Напарник явно не понимал триумфа оборотня. А ведь такое событие, кто-то сломал граммофон! И спас его уши от неминуемой гибели. Теперь этот граммофон лежал в огромном мешке с остальным мусором. Убитым. И даже лучшие мастера не смогут вернуть его к жизни. — Всё в порядке? — Такео вернулся, видно, разгрузив очередной ящик в доме. Ящик из той кучи, что привезли раньше, чем взошло солнце. Как высказался Франкенштейн, с едой на пару дней для других «детей». М21 несколько таких помог занести, посмотрел, что именно снайпер так старательно вытаскивает, и почему именно в морозильник. Уже второго холодильника, какой тоже пришлось купить и подключить. Что ж, одного раза ему хватило. — Более чем, — М21 мило улыбнулся. По сочувствующей физиономии Такео, вышло жутко. — Остались всего ничего. Думаю, у нас получится закончить, пока не проснулись дети. Все дети. — Напарник принял его радость за усталость. Что ж, не удивительно. Вся эта орава вырубилась только ближе к четырем утра, в одной комнате, потому что армия ящериц хвостиком увязались за школьниками. Они с Такео в четыре принялись за уборку. С ходу. — Будет время немного перевести дух. Другое дело, что оборотень наоборот, вдруг почувствовал себя невероятно бодро. И расстелиться всей этой школьнико-ящерской компании помогал. И ящериц потом с Такео считал, так как Франкенштейн дал снайперу такое задание в качестве наказания. Те как раз легли кучкой. И даже у Мисс Сейры, что вызвалась за всей оравой присмотреть, попросил никого не пришибить, а в случае чего звать его, разберется. Показалось, благородная была в шоке, но кивнула. Возможно, это от свалившихся на голову, маленьких позитивных новостей, вроде того же граммофона, может, бодрость от усталости, как бы парадоксально ни звучало. А может, от внимания детей. Кто сейчас уже разберет. — Чудно. Ну вот, теперь Такео имел то же выражение, что и Мисс Сейра. Неужели его радость такое редкое явление, что все непременно выражают изумление? — В общем, ты держись. Улыбка М21 стала шире, Такео отошел на шаг подальше. Но не растерялся, замаскировал шаг, взяв очередной ящик. Напарник прислушался. Подкинул ящик, еще прислушался. — А в этой что-то живое. — Дай-ка гляну, — М21 не стал дожидаться ответа, снял крышку. Достал оттуда ящик поменьше, или, скорее, стеклянный мини-террариум. В нем, в темноте, мельтешило нечто мелкое, издающее стрекотание. Одно из сидящих там насекомых пошевелило на оборотня усами. Радостного настроения слегка поубавилось. — Ну и мерзость, — сказали с Такео, что ни странно, синхронно. — Думаешь, Франкенштейн сам этим мелких монстров покормит, когда вернется? — спросил М21. — Думаю, если нет, ящерицы умрут от голода. Оборотень согласно кивнул, положил мини-террариум к куче таких же террариумов, закрыл крышкой. Пока лишние глаза не усмотрели. Допустим, глаза каких-нибудь затаившихся ящериц. В кармане звякал телефон, у обоих. М21 вытащил свой, повернул так, чтобы прочитать смог и он, и Такео. Тао жаловался, что одному ему сидеть скучно, призывал их скорее заканчивать и спускаться, фильм смотреть. Хакер как раз уже всё выбрал и скачал. Да, не спрашивая об их предпочтениях. А раз так, то это снова либо фантастика, либо ужастик. Тот сидел в лаборатории, так как в уборке от него было меньше всего толку. Смотрел за больным, должен был отписываться, если тому станет хуже или появятся незнакомые симптомы. Кажется, напарник слегка нервничал следить в одного. А где сам Франкенштейн? Ну уж точно не здесь. С утра на ученого напал неизвестный никому бес. Тот сначала вызвал к себе Региса. Потом вместе с Регисом утащил вниз всех ящериц (хорошо еще помогать не попросил), но прежде взял у людей, модифицированных и благородных образцы крови. Даже у детей (заговорил уши про какой-то обязательный осмотр, какой так удачно можно провести не в школе, а здесь), и у Мастера тоже. А под конец, с тем же Регисом, и вовсе свалил по каким-то делам раньше, чем школьники легли спать. Выглядел почти безумцем. М21 успел подслушать, что дорога лежала к местной больнице, но сам Франкенштейн никому ничего не объяснял. Видно, было некогда. Что еще заметил, так это как ученый подозрительно часто спрашивал мелкого Ландегре о его самочувствии. И для чего-то попросил смотреть за состоянием Такео. Ну, М21 и смотрел. И пока что это был самый обычный снайпер, какой мог быть. — Ну, что думаешь? — опять уточнил М21. Уже заранее знал ответ. — Думаю, за упаковками риса, на самой верхней полке в правом настенном ящике осталось нетронутое печенье. — Я тебя понял. Вот же хитрый жук. Такео поди сам их туда заныкал, чтобы школьники хоть что-то оставили. Всё предусмотрел. М21 никогда не сомневался в способностях напарника таиться. И маскировать вещи под другие. Да и в лаборатории Франкенштейна печенья можно натырить, пока никто не видит, а там обратно съеденное не вернешь. Только вскрытием. Такео активней понес ящики к остальным, прятать. М21 в последний раз пнул пакет с поверженным врагом, подхватил другой ящик, чтобы быстрее всё занести. Аж воспылал. Ужасы или нет, пусть ждут, они с Такео идут! Франкенштейн думал о том, что, будь его воля, бросил бы некоторых больных в его доме без лечения. На произвол судьбы. И плевать, что он должен проявлять выдержку и врачебное терпение к любому пациенту по причине своего положения. Также Франкенштейн имел чувство справедливости, и вот сейчас лечение, будь он проклят, туриста, выглядело чертовски неправильной тратой времени. Да и вообще, он не то чтобы настоящий врач, чтобы следовать подобной хрени. Франкенштейн заметил аномалию случайно, в более спокойной обстановке. Когда пациент перестал находиться на грани. Решил осмотреть и изучить все подробней, раз подвернулся такой удачный случай, а пациент не сопротивляется. Образцы там взять, допустим. Заметил странную зеленую корку, покрывающую одну из ран, чего раньше за туристом не замечал, не мог ее проигнорировать. Франкенштейн не был бы Франкенштейном, не изучай то, что ему интересно. Корка ожидаемо оказалась с ядом. Ученый неплохо ознакомился с отравой убийцы, всё же столько раз сталкивались. Тот столько раз его сотрудников потравить успел. И то, что ученый видел, точно не было ядом туриста. Франкенштейн видел следы укусов у того на пальцах (всё же регенерация у кое-кого хромала). Вспомнил, что, по сути, и у Региса такие же на ноге, и подозрительно долго заживают. Пусть и слабо, но занервничал. Хотел развеять сомнения, взяв телефон в руки. Связей у него было много, как, теперь, в КСА, так и в местной больнице, куда перевезли всех пострадавших. Сомнения не развеялись, подтвердились. Спонтанное предположение оказалось самым верным. Регис не успел подняться, как спускался обратно. Пусть тот и являлся благородным, Франкенштейн не был уверен, что подобная мерзость не создаст опасность его жизни. Нет бы сразу обратить внимание на укусы, был занят самым болезненным. Всё некогда! Половина искусанных пострадавших, кого удалось спасти и вывести с места катастрофы, мертвы. Погибли от изнеможения и отравления, так как с подобным, довольно специфичным видом яда мало кто из местных врачей был знаком. Франкенштейн, конечно, сделает так, чтобы персонал проверили на профпригодность, но по-человечески, он их всё-таки понимал. Такие твари в Корее не обитают. Да и вообще мало где обитают! Ящерицы были ядовиты по природе. Да и мало того, местные подпольщики еще в них всякого намешали. Специально, чтобы насоздавать лишней головной боли? Чтобы принести вреда своей глупостью как можно больше. И выпустить такое в город! Ни у подпольщиков, ни у убийц не было ни стыда, ни совести. Ни один из них не заслуживал не то что лечения, но выбраться оттуда живым. Если бы Франкенштейну сейчас предоставили шанс, он каждого скормил копью. Если бы Франкенштейн не вмешался сейчас, погибла бы не половина. Почти уверен, погибли бы все, кого успели покусать. Пока бы до медперсонала дошло... Он сделал всё, что требуется, чтобы нейтрализовать яд у Региса в организме, но держал того рядом. Между обеспечением благородному покоя и возможностью лично следить за его состоянием, Франкенштейн выбрал второе. Если потребуется, попросит знакомого выделить палату, если Регис почувствует недомогание. Он прихватил с собой из дома всё, чтобы оказать нужную помощь. Франкенштейн объяснил знакомому порядок действий еще по телефону, но решил самостоятельно проконтролировать. Он заранее убедился, что и ящерицы в доме не напичканы подобным ядом, хоть те и пытались сопротивляться. Пусть теперь хоть возненавидят за бесцеремонность, важней чужих страхов Франкенштейну была важна безопасность его дома. И на всякий случай он всё равно попросил всех друг за другом следить. Писать или звонить, если что обнаружат. О состоянии туриста почти не заботился, да и это «почти» возникало лишь из-за просьбы Мастера. Франкенштейну хватило проверки, убедившей – отрава не содержится нигде, кроме той руки, да и там медленно нейтрализуется организмом за ненадобностью. Пациент к подобной мерзости уже привык и неосознанно использовал на своё усмотрение. В данном случае – как то, чем не жаль пожертвовать и «заморозить», чтобы закрыть обширную рану. Хоть какая-то от этой способности была польза. Хоть что-то этот отморозок смог сделать самостоятельно. Правда Франкенштейна больше б устроило, помри тот от потери крови. Ученый возился с не своими, но пациентами, с ранних часов. Записывал симптомы, подсказывал персоналу, что использовать для нейтрализации, в каком количестве, как заботиться о пациентах, заранее зная, что никто о нем и не вспомнит. Франкенштейн пропустил несколько звонков со школы, возможно, будет жалеть, когда вернется в привычную рутину. Но точно не сегодня. Ответил на несколько от КСА, от уже их медперсонала. Этим подсказал, но оставил разбираться самим, потому что не мог разорваться, да и справлялись они явно лучше, чем те, что были здесь. Одно дело, когда знаешь про модифицированных и что от них ожидать, другое, когда даже не догадываешься об их существовании. Даже если это модифицированные ящерицы. За всё это время от хакера пришел один краткий отчет о небольших, ожидаемых изменениях в состоянии туриста, вроде возникшей тошноты и иных прелестях отравления. Тао был проинструктирован на этот счет. Такие последствия возникали от самого яда убийцы, но на всякий случай ученый отложил это в голове. Сообщение пришло почему-то с телефона М21, какой должен был убираться в доме, что Франкенштейн тоже отложил в голове. С этого же телефона, но много позже ему доложили, что детей накормили и отвезли к Юне. Школьники, наверняка не без помощи, но придумали устроить почти неделю ночевок друг у друга. И благородную с Мастером увезли следом. Теперь ждали, что и Регис к ним присоединится. Франкенштейн отвлекся на пару секунд, чтобы ужаснуться – Мастер остался один на один с кучкой гиперактивных подростков и их садистских настольных и компьютерных игр! На несколько суток! Без его вкусного чая и рамена! Быстро успокоиться – с ними Мисс Сейра, а та проконтролирует, чтобы Мастер был цел и накормлен. И написать ответ: желательно накормить и других «детей». На самом деле не ожидал выполнения. Пусть и обещал накормить существ сразу, мир не рухнет, если им придется немного потерпеть. Но спустя час пришел отчет с краткой фразой: «Исполнено». Остальную часть времени телефон молчал. Это было чрезвычайно странно для полуразрушенного дома. Для дома, в каком, без его внимательного надзора, находилось несколько десятков ящериц. И данный факт нервировал едва ли меньше, чем Мастер, попавший в жестокие лапы школьников. Очень нервный день. Второй подряд. Франкенштейн едва сдерживал желание звонить. Всем. У Франкенштейна не хватало на это времени. Ученый провозился в больнице весь треклятый день. В единственный раз, когда он успел глянуть в окно, солнце уже садилось за горизонт. Когда он добрался сюда, солнце еще даже не взошло. В этот единственный раз Франкенштейн вспомнил, что за весь день и секунды не нашел, чтобы поесть или отдохнуть. Ему было не впервой, но приучив себя и домочадцев в одно и то же время садиться за стол, Франкенштейна неожиданно задело изменение даже в столь незначительной привычке. И Регис... юному благородному он тоже написал, чтобы тот сходил и взял себе перекусить, но не был уверен, послушались ли совета. А Регису сейчас в последнюю очередь следовало изводить организм недостатком питания. Потребовалось еще несколько часов, чтобы закончить. Нужно было убедиться, что персонал справится со своими обязанностями, что ни один пациент ни в чем больше не нуждается. Что никто не помрет. Еще час, чтобы расписать действия в случае непредвиденных обстоятельств, найти знакомого и предупредить, что позвонит через парочку часов. И лишь после узнать у Региса, где он. Регис ответил не сразу. Франкенштейн успел предположить, что всё, недоглядел. Поклялся отсчитать того за столь долгий ответ. Пусть прошло не больше пяти минут. Дошел до названной палаты, в какую за весь день и на секунду не заглядывал – потерпевший в ней не был ни покусан, ни ранен. Тот вышел из самого эпицентра событий с парочкой царапин. Вот уж истинный везунчик. За дверью творился пока неясный переполох, Франкенштейн слышал неизвестный голос. Тот тараторил, громко и без остановки. Регис сидел на краю кровати, подперев щеку кулаком, и что-то подсказывало, сел туда не по собственной воле. Посадили. Вероятно, вот этот взлохмаченный тип, пациент, что ходил по палате из стороны в сторону и служил источником шума. — Как корни, корни дерева, понимаешь? Младший Ландегре покивал головой. — И он ими как за пасть схватит! Как всю голову этому монстру покроет! А потом бух! И брызги крови! Юноша сопровождал все слова размашистыми жестами. Младший Ландегре еще покивал головой. Попытки создать вид очень заинтересованного человека у благородных всегда были на троечку. — Жестяк, правда? — Очень жестко. Больной стоял к Франкенштейну спиной, своими машками грозил попасть ученому по лицу. — Но я не вру! — Угу. — Не веришь? — Угу. А, то есть верю. Регис увидел Франкенштейна, искривился до грани элегантности. Просил остановить его мучения. Прежде чем заняться делами, чтобы благородный, вроде, чувствующий себя вполне работоспособным, не скучал, ученый предложил тому прогуляться по палатам, по мере сил поузнавать у пациентов, что запомнили из происходящего. И осторожненько помочь им помнить, что надо. Чтобы версии сходились между собой. И Регис взялся с энтузиазмом, не то ехал до больницы с невероятно кислой миной. Словно в последнее время чувствовал себя обузой или инвалидом. Но похоже, в процессе выполнения, Регис наткнулся на непреодолимое препятствие. Человеческая болтливость всегда была слабым местом благородных. Ну, по крайней мере задержка в ответе по телефону от Региса приобрела смысл. — Это всё секретный государственный проект, созданный для того, чтобы сражаться со всякими монстрообразными существами! Регис скривился еще больше, явно за пределами элегантности. —А я всегда знал, там, в верхах, что-то скрывают! Ведь существование монстров и инопланетян всегда держат в тайне, чтобы люди не начали паниковать! В фильмах всегда так, вот! Регис обхватил голову руками, почти выл. Кажется, благородный жалел, что согласился помочь. — Но в этот раз это так просто не пройдет! Я всё видел своими глазами, — юноша сделал несколько кругов по комнате, остановился возле тумбы, достал блокнот, перелистнул несколько страниц. — И вот, чтоб не забыть, даже записал! Внес еще что-то в свои записи. — И зарисовал. — Регису стали тыкать в лицо рисунками. Регис взял блокнот в руки, присмотрелся. На секунду губы того скривила коварная усмешка, но взгляд на Франкенштейна благородный поднял серьезный. Похоже, это был самый опасный свидетель. Да и ученый где-то его видел… — Не зря увлекался! Не зря на журфакт поступил! Всегда знал, добьюсь в этом самых невероятных результатов! Вот это открытие, а как люди удивятся! Подумать только, попасть в самый эпицентр событий, да еще и таких судьбоносных, и выжить, чтобы рассказать… И точно, видел, в знакомом переулке. Просто не сразу узнал без грима: порванной одежды да кровавых пятен на лице. Его вместе с туристом нашли. Франкенштейн стал догадываться, что же это за загадочный человек с корнями деревьев. Какое у молодого человека по истине богатое воображение, так описать ядовитые шипы. — А если еще удастся того чела с корнями найти… Какое интервью можно было б провести! Все сокурсники б обзавидовались! Первый попавший в поле зрения суперчеловек всё-таки. Если он, конечно, жив, не то тут многие из укушенных погибают, а его, пока меня спасал, вроде, тоже не раз покусали… Франкенштейн эту статистику уже поправил, однако осадок остался. Знал бы этот юноша, что «супергерой» и виновник всего происходящего – один человек, и настрой поменялся. И желание, чтобы этот турист был сейчас жив. Тот неловко отвел взгляд. Как человек, что вроде бы должен грустить от чужой возможной гибели, но кто слишком уж мало потенциального умершего знает. Что был рад, не оказавшись на его месте. — Куда денется, — Франкенштейн решил не портить общую картину, пусть и знал, что помнить эту картину пациенту осталось недолго. Пусть на это недолго успокоится. И перестанет, наконец, так бегать. — Лежит вполне себе живым. На то, что в палате вдруг оказалось на одного человека больше, юноша даже внимания не обратил. Как не обратил внимание на то, что Франкенштейн знает, о ком идет речь. Сразу поверил. — Так и знал, — пациент довольно стукнул кулаком о ладонь. — Еще б сверхлюдей всякими ядами пронимало! А он в какой лежит? — Не здесь. — Его, наверное, чуваки из суперорганизации прям с места забрали. — На вертолете? — Именно! Ну вот, хоть один понимающий человек! Не то меня многие сначала безумцем называли. Приходилось доказывать обратное. Франкенштейн стал догадываться, почему ему самому дважды пришлось поправлять память у одного пациента из ближайшей палаты. Этот юноша, как вирус, разносил свою правдивую болезнь. Был самой настоящей, информационной чумой. — Вертолет… Черт, это ведь всё осложняет, и как мне теперь его найти? Хм, да и можно ли такую инфу вообще публиковать? Вдруг я материал подготовлю, преподам покажу, в газету подам, а меня сольют, куда надо. Придет полиция, под стражу возьмет? За разглашение чего-нибудь. Так было в одном фильме! Пусть и основывая свои знания на киноматогрофе, но юноша оказался не так и глуп. Только в одном ошибся. Если о его информированности узнают нужные люди, не под стражу возьмут – устранят сразу. Ну или пустят на эксперименты. Одно другого не лучше. Тот снова всполошился в поиске блокнота. Посмотрел под подушкой. Регис делал вид, что блокнот и в жизнь не видел, но осторожно переложил тот из руки в руку, за спиной. — Слушайте, а вы, случаем, не из суперорганизации? Не то че-то подозрительно быстро верите. — Неа. — Из психушки? — Уже ближе. Дома у него сейчас та еще психушка. Да и мозги вправляет Франкенштейн неплохо, вон, уже промыл мозги четверти больным. И еще стольким же помог Регис. Закончить придется завтра. На то, чтобы поправить воспоминания этого пациента, не потребовалось много времени, ведь тот сам выдал всю нужную информацию, и читался как открытая книга. Тот был так воодушевлен, что даже не заметил, как сам стал рассказывать про нахулиганивших детей, что распылили по улице какую-то мерзость. Про сбежавших, пробравшихся на их улицу через канализацию крокодилов (одному зоопарку уже грозили проверкой и закрытием, и поделом, не то проверял Франкенштейн про них кое-что...). Как чудом спасся из лап одного такого, причем сам. Лишь пару раз проморгался, пытаясь вспомнить, почему вся эта информация казалась настолько сногсшибательной. Необычный, но просто несчастный случай. Возможно, тем Франкенштейн порушил карьеру талантливого будущего журналиста, превратив его в самого посредственного. Но, по его мнению, лучше превратиться в посредственного журналиста, нежели мертвого. — Забрал? — в коридоре Франкенштейн устало потер переносицу. Регис шел рядом, молча протянул вырванные из блокнота листы. Легче было бы, конечно, забрать блокнот целым, меньше б вызывало смятений для пациента. Но там были и другие записи, а благородные слишком благородные, чтобы лишать человека всех его трудов. Да и если тот даже заметит пропажу, лишь задумается, когда успел что-то вырвать. — Он трещал про это целых полчаса, я не мог заткнуть его и на секунду. Франкенштейн хмыкнул. — Спасибо, что задержал на месте, не то он бы порушил своей болтливостью всю нашу работу. Благодарил вполне искренне. И сочувствовал. У ученого и без того поднывающая голова окончательно разнылась всего за пять минут их разговора. — Люди никогда не знают, когда вовремя остановиться. Говорит про людей, похоже, забыв, что Франкенштейн тоже человек. Ну да пусть. Пусть лучше говорит, чем подавленно молчит. Ученый незаметно поглядывал благородному на раненную ногу, проверял, не появилось ли на белой ткани красные пятна. — Я в порядке. Такого как я подобным не проберешь. — Регис это, конечно же, заметил. В подтверждение своих слов пошел еще тверже, прямей. — Однако она до сих пор нормально не зажила, не забывай. — Хмф. Регис нахмурился, словно этот факт его расстраивал. На деле, одно то, что благородный не падает от изнеможения, да еще и после второго бурного на деятельность дня, уже то еще достижение. И явный признак – тот не пытается выглядеть целей, чем есть на самом деле. Похоже, даже если яд и подействовал, дозировка была слишком мала, чтобы быстро навредить благородному. И Франкенштейн заметил вовремя. А вот был бы у него шанс изучить этот вопрос в прошлом... — На сегодня всё. С нужными людьми я договорился, никаких… иных журналистов сюда не допустят, пока я не разрешу. — Юный Ландегре выдохнул – ему было достаточно и одного. Вызвало усмешку. — Если у тебя симптомов так и не появится, обещаю, завтра таскать за собой не буду. — Да мне не так уж и сложно, — настойчиво небрежно, словно совсем не устал, ответно усмехнулся Регис. — И так долго сидел дома. Тоска смертная. Пусть Франкенштейн всё равно рассчитывал отправить младшего Ландегре (на растерзание детям, не одному Мастеру страдать) в гости, но порыв помощи оценил. Кидать ученого в одиночку разгребать этот беспорядок не собирались. Уже приятно. Также решил, что поинтересуется о произошедшей катастрофе и у другой... одной персоны. Меньше виноватым тот не станет, но это как минимум прояснит ситуацию. Но спросит Франкенштейн много позже, первый разговор у него уже распланирован. И туристу он точно не понравится. Улица встретила приятной прохладой. Дождь кончился. Половину забора вернули на место, другую убрали – материал для его ремонта должны привезти только завтра. На стене уже не было прежней дыры – материал для ремонта привезли сегодня. Оно отличалось если что по цвету, покрасить еще не успели. Старые рамы и стекло на месте окон отнесли к остальному мусору. На доме стояли новые, лучше предыдущих. И подумать только, им хватило времени привести в должный вид каменную дорожку к дому, и даже подмести к его возвращению. Почти ничто уже не напоминало о недавней трагедии. Как хорошо иметь при себе столь трудолюбивых, модифицированных работников. Франкенштейн отметил, что это чуть ли не первый факт за все эти долгие часы, что согрел душу. Новая дверь по новому щелкнула. Оказалось, это очень приятный звук даже невзирая на то, что Франкенштейн не любил изменения. Но вот новые тапочки подкачали. Нет, цвет, конечно, почти идентичный, и выглядят, как и прежние, однако ощущения... Другое качество, по другому сидят на ногах. Даже Тао не смог найти, где были заказаны предыдущие? Возможно, ученому придется самому заказать новые и лично ознакомить хакера с маркой производителя. На всякий случай. Хотя, может, и к этим привыкнет. Не так уж и плохо. Регис молча мельтешил рядом. Незаметно, как думал, провел пальцами по верхушке подставки для обуви – не заметил пыли. Юному Ландегре нахмурился. Кажется, благородный с трио договаривались, что пыль протирать будет именно он. Неужели было совестно? Ну, долго грустить не будет, работы Региса ждет с достатком. Франкенштейн еще обдумывал, водителя ли попросить подвезти к дому Юны, или кого из трио лично. Час уже поздний. Но Мисс Сейру о его прибытии предупредил, и инструкцию, сколько ему положено есть, отдыхать, приложил. Единственный, кого до сих пор не предупредили о скором путешествии – сам Регис. Голоса в доме, что Франкенштейн успел услышать, перешли на шепот. Модифицированные заметили их возвращение. Ученый почти уловил, как кто-то замахал рукой. Похоже, те что-то придумали, но не все были уверены, стоит ли. И это при том, что главный генератор идей находился с больным на подземном этаже. У шкафов мелькал Такео вместо привычной тому месту Мисс Сейры. Выглядел неуверенно. Запахи, витающие по комнате... не то что оставляли желать лучшего – были непривычны. Не такие, что бывают после готовки главы клана Роярд. Вывод один: М21 с Такео готовили самостоятельно. Неправильно так реагировать, даже не попробовав... «Какой кошмар» Но последние дни напрочь выбили из Франкенштейна остатки воспитания. М21 стоял возле спинки дивана, и вид имел как никогда боевой, словно вот-вот готовился бросить вызов. Ящерицы окружали рядом. Тоже чего-то ждали. — Армия, как мы приветствуем пришедших? — улыбка оборотня намекала, кто именно стал целью его вызова. Пресмыкающиеся синхронно повернули головы в сторону прибывших. Глаза оборотня коварно горели. Франкенштейну это не нравилось. Но еще больше ему не нравилось направление руки. — Взять! Указывающей на них. По комнате прокатился боевой гомон, захлопали лапы и хвосты. Ученый не успел войти в свой дом, как был атакован. Франкенштейна встретили волной воодушевленных ящериц. Регис неподалеку запнулся и неэлегантно сел на пол – привык, что его ящерицы сторонятся, а тут такое! Нападение, да еще и когда благородный столь уставший. ... Но чего бы модифицированные не ждали, ученый выдал лишь печальный выдох. Если они так хотели избавиться от хвостатых созданий, выбрали не ту тактику. Франкенштейн устал. Настолько, что ему было всё равно на ползающих по коже существ. — Армия! — Франкенштейн не видел говорящего из-за хвостов и лап, мелькающих перед глазами, но уже и так понял, в покое его не оставят. — Привести! Франкенштейн, облепленный с ног до головы, почувствовал, как его тянут за штанины, пошел без сопротивления. А вот Регис со стороны возмущался, отбивался и пытался подняться на ноги. Одна из ящериц терлась ученому о щеку, почти по-кошачьи. Эту таки разглядел. Как оказалось, даже запомнил – одна из более крупных, с тремя блеклыми полосками на хвосте. Непродолжительно пронаблюдав за поведением данных существ, предполагал, эта – этакий заводила, первый предлагающий «идеи» на обсуждение. Она тогда последняя пыталась вытащить М21 из воды. Франкенштейн двигался почти наощупь, ящерицы о чем-то «общались» над ухом. За плечи бесцеремонно развернуло, надавило, призывая сесть. Регис уже не возмущался. Регис ругался. Диван, на какой его посадили, остался прежним. В порыве битв именно этот предмет мебели оказался самым непострадавшим. От этого тело расслабилось, встретив привычную мягкость и удобство. Ящерицы, как по команде, рассыпались по сторонам. Самая маленькая осторожно сложилась в комок рядом с его коленом. Проверяла: прогонит или позволит остаться. На белый стол (замена из другой комнаты, пока не купят похожий), поставили то самое необычно пахнущее блюдо. За ним более привычные кимчи – заранее наготовила Мисс Сейра, и слегка переваренный рис. Видимость переварки и запах не спасли даже добавленные овощи. Неправильно так реагировать. «Какой кошмар» Но Франкенштейн продублировал в голове недавние мысли. Рядом образовалась кружка горячего кофе и сахарница. До стола «донесли» Региса. М21 уже перебазировался в его направлении – этому надавил на голову, так же призывая сесть на единственное целое, мягкое сидение. Регис показал тому кулак. Ящерицы разбежались, некоторые принялись забираться на М21. — Кхм. Обычно геран мари подают к завтраку. В крайнем случае, к раннему обеду, — Франкенштейн нашел в себе силы среагировать, рассматривал творение кулинарии перед собой. Такео слабо дернулся, покосился на оборотня. Похоже, снайпер это тоже говорил. — Мы люди, к готовке неприученные, в такие нюансы не вникали, — М21 не растерялся, нашел, чем отбиться. — Теперь придется. Нам с вами так почти неделю жить. От этой мысли становилось не легче. Франкенштейн уже жалел, что вечно полагался лишь на талант Мисс Сейры и ни разу не пытался хоть немного приучить к этому остальных жильцов. Может, еще не поздно всё исправить и вернуть благородную домой? Со ссылкой на важные дела. — Ну с голода, как видите, точно не помрем. — Такео разложил столовые приборы. По тому, как снайпер сервирует стол в одного, можно предположить, основная часть готовки свалилась на М21. «Какой кошмар» Франкенштейн снова повторил мысль и усмехнулся уголком губ. — И не отравимся, — это оборотень добавил, как заметил нежелание Региса не то что есть, но прикасаться к столовым приборам. Даже невзирая на голод. — Мы уже ели, Тао тоже. Пусть вид и не очень, на вкус не так уж и плохо. Франкенштейн б насторожился: раз М21 начал оправдываться раньше, чем ученый даже попробовал – дело плохо. Но тот выглядел слишком довольным. Да и количество грязной посуды в раковине подсказывало, что их кормят точно не первой попыткой. И не второй тоже. — Если только ты нарочно что не подмешал, чтобы отомстить. — Не волнуйся, даже для меня это было б слишком... низко. Уставший Регис пободрел, взъерошился почти как разозленный попугай. М21 не успокоился, на последующее замечание юного благородного ответил новой усмешкой и пошло поехало. Но что удивительно, оборотень вполне спокойно встретил на себе вернувшееся ползанье ящериц И Франкенштейн, на деле, тоже не ощутил щекотки при нападении. Да и ящерицы словно бы меньше стали царапать по полу. Хм, подчиненные что, постригли им когти? «Ох, по голове бы надавать за такую самодеятельность» Нет, хорошо, конечно. Да и раз существа позволили это сделать, значит, не так уж сопротивлялись, сами не против избавиться от мешающих ползать когтей. А модифицированные, как взрослые современные люди, наверняка посмотрели в интернете, как это делается. Но стоило бы и с Франкенштейном посоветоваться. Хотел бы вмешаться в препирательства и сделать замечание на этот счет, но сменил гнев на милость. Успел попробовать, что принесли. Это был тот самый кошмар, если сравнивать с уровнем готовки Мисс Сейры. Рис уж точно недостаточно хорош. Не достиг критической точки, но уже начал слипаться между собой. Больше, чем положено. Да и с уровнем Франкенштейна ни в какие сравнения, свои навыки он отточил до блеска. Но как и сказал М21, есть было можно. На вкус это оказалось всё же лучше, чем на вид. И горелости не ощущалось, почти. А геран мари почти достиг отметки «удовлетворительно». С его придирчивыми вкусами, подобное очень даже неплохой результат. «А я и не думал, что так отвык от обычной еды» Похоже, Франкенштейн слишком разбаловал себя чудесными творениями юной благородной. Регис тянуть не стал, всё же голод превысил брезгливость и гордость. Да и жаловаться после того, как попробовал Франкенштейн, как хозяин дома и продолжил есть, было бы невоспитанно. И, сколько б ни скрывал, тому уж точно было интересно, что тут наготовили модифицированные, причем такого, чем не жаль накормить и их. — Ну как? Регису тоже принесли напиток. Такео снял с фартука ящерицу, снял фартук, снова снял с фартука ящерицу. Повесил фартук и снял с фартука ящерицу. Присоединился за стол к давно сидящему вместе с ними М21. Не есть, просто посидеть. Ящерица уже висла у снайпера на волосах. Оттуда Такео снимать ее не стал. — Неплохо, — в голосе благородного мелькнуло почти изумление. Тот тоже напредставлял всякого ужаса в голове, и был удивлен тем, какой сюрприз преподнесла реальность. Снайпер расслабился, М21 усмехнулся. — По крайней мере, вкус этого точно не ужасней, чем твой характер. Франкенштейн не приветствовал ссор и разговоров за столом, но в этот раз это приятно сглаживало обстановку. Пальцы опущенной на диван руки наткнулись на что-то живое. Вовремя вспомнил, остановился, не ударил и не придавил. Существо как легло, так почти мгновенно уснуло. Кажется, уже совсем и забыло, как он их всех нагло сгреб в лабораторию. Да и остальные ящерицы тоже. Накинулись на него, во всяком случае, без злобы. Хотя, и там, пока Франкенштейн не надел медицинский халат, ни одна ящерица не почувствовала угрозы. Попытались разбежаться, когда уже было поздно. Теперь даже совестно как-то. Пусть и перед пресмыкающимися. Хорошо еще хвост ни одна не отбросила. Даже наоборот, хвостами бить пытались. Осторожно погладил пальцами по маленькой голове, провел до хвоста вдоль позвоночника. Ящерица не шелохнулась, продолжала мирно спать у колена. Значит, и от поглаживаний была не против. Его небольшие извинения. Поесть Франкенштейн может и одной рукой. Один раз может и подавить свою помешанность на чистоте, куда прикосновение к разным пресмыкающимся созданиям во время ужина входило в последнюю очередь. — И когда вы их научить успели... такому. Еще не знал, как описать недавний налет ящериц. Остальное подопечные сами поняли, о чем он. Препирательства как раз закончились и все сидели в тишине, как переводили дух, взяли паузу для дальнейшего разговора. А рассказать предстояло много. Подчиненные потому и не уходили, уловили момент, пока время есть, знали привычку Франкенштейна контролировать происходящее. И что без такой возможности он нервничал. Хитрецы. Успели изучить ученого не хуже, чем он их. Такео смущенно улыбнулся, потер укушенный нос. — Знали бы, что тут во время вашего отсутствия творилось... — Уже страшно. — Это еще самое малое из того, что они выучили, — дополнил слова напарника М21. Ящерица на его плече подтверждающе икнула. Та самая, с тремя полосками на хвосте. Эта на попытку погладить себя схватила оборотня за палец, но беззлобно. Игралась. Еще одно существо по креслу тянулось, чтобы переползти на стол. Передумало, наткнувшись на взгляд Франкенштейна, слезло на пол. На стол лапами уже перебор. — Но многие команды вам не понравятся. — Почему? — Отдаются матом. — М21 отвлекся от развлечения ящерицы, а ящерица вот, нет. Повисла у того на пальце. — Привыкнут к вам, и что будем делать? Франкенштейн имел привычку везде заводить связи, любые, потому что никогда не знаешь, что может понадобиться в тот или иной отрезок времени. Все же, у него была довольно бурная на события, и длинная жизнь. И в этот раз у него тоже был кое-какой человек на примете. Тот с удовольствием согласится доставить ящериц на родину. За щедрую оплату, разумеется. А там уже есть парочка центров для таких... нестандартных случаев. Достаточно будет позвонить, возможно, даже проспонсировать. Но это всё после более подробного осмотра существ, конечно. Некоторые из них еще дикие, подчиняющиеся более «опытным» потому что, как объяснял Мастер, те обещали помочь им сбежать. Проблем с возвращением и адаптацией в родную среду у них не возникнет. — Не, не успеют. Точнее он так думал. Пока не заметил их странную заинтересованность М21. Возможно, сыграла его животная сущность? А может почувствовали родную душу. И дети... Те и вовсе принялись с ящерицами играться не как с дикими существами, а как с домашними зверятами вроде щенков или котят. Хотя и эти не особо сопротивлялись, активно пошли на контакт. Удивительно, если посмотреть, что с существами наворотили в прошлом. Те даже к поглаживанию относятся спокойно, вон, привыкают. Вот же, Франкенштейн сам считает, что это плохо, и сам же к рукам приучает, какой нехороший. Но оставлять их, в любом случае, опасно. И не только потому что чистота в доме из-за ящериц Франкенштейну будет только сниться. Если повторится недавнее нападение, всех перебьют более сильные враги. Мастер не обрадуется. Вряд ли Ноблесс настоял на их спасении, чтобы вскоре существ превратили в маленькие безжизненные лепешки. — Сколько их? Такео достал блокнот. Ученый вдруг понял, что совсем за обман уже не сердится. — Семьдесят две. Настоящее ящерское безумие. Франкенштейн второй раз за день смотрел на эти занимательные обложки блокнотов, то с готическим черепом в головном уборе индейца, то вот, на блестящие звездочки (похоже, единственный, что модифицированные нашли в доме, купил и забыл кто-то из школьников). У него самого всегда были однотонные, и не то чтобы он собирался изменять своей привычке… — Каждую покормили столько, сколько положено? На лице М21 на секунду мелькнул весь пережитый ужас. Франкенштейн скинул им подробнейшую инструкцию, вплоть до количества на одну тушу, при том на следующий день та ожидалась еще более подробной, так как ученый собирался их снова осмотреть и выявить жизненный цикл каждого из существ… Ученый расписал их действия по пунктам. Оставалась самая малость. Самое простое, что только можно было придумать. Воплотить это в жизнь. М21 отводил перемотанный черным (чтоб те не видели) ящик-террариум вправо от любопытных голов существ – те засели у оборотня на руке. Такео прогоняюще махал на них, приговаривая: «кыш-кыш-кыш». Слева поджидали другие головы, что тоже пытались заглянуть в ящик. Такео выгонял и их своим «кыш-кыш-кыш». М21 снова отводил ящик в другую сторону. Иногда М21 казалось, что заглянуть пытались одни и те же, так как по спине и всему телу безостановочно продолжали бегать. Ящик от щекотки всё больше кренился. М21 думал о том, чтобы состричь эти когти нафиг. И оборотень даже представить себе не мог, как они должны работать в таких условиях! Как вылавливать долбанных насекомых специальным пинцетом, давать одну за раз. Серьезно! Эти ящерицы ж порвут их, не дождавшись. Они согласились на это только потому что подумали, что Франкенштейн там настолько занят и заколебан, что оставление на него семьдесят две голодных пасти было бы высшей несправедливостью. И уже сто раз пожалели об этом. Как только у одной из паразиток получилось опрокинуть крышку, отчего сверчки повыпрыгивали из своего заточения, начался настоящий хаос. Как только упал ящик, модифицированные порадовались, что Мисс Сейры и Истинного нет в доме. Их мат и крики слышали все соседи. Среди матов и криков приличными были если только фразы «сукины дети» и команда «прижали хвосты к полу! Быстро!» — А откуда, думаете, они команды выучили? Франкенштейн усмехнулся. Уже более по доброму. — Что-нибудь еще? — В восемь часов обновили им налитую вами воду. В перерыве между починкой и обедом насыпали ту белую подкормку, четыре упаковки, как вы говорили. Без происшествий. Ближе к четырем вывели по важным делам. М21 фыркнул, вероятно от завуалированности банальной потребности любого живого организма сходить по нужде. Кажется, тем пытался скрыть эмоции от всего того, что видел. И что пережил. Франкенштейн припомнил этот процесс у ящериц, покосился на ту, что лежит у его колен, лапами на чистом диване. Ящерица открыла глаз, почувствовала, гладить ее перестали. Насторожилась. — После помыли, — вовремя продолжил отчет Такео. — В пять часов семнадцать минут. Ящерица успокоилась, стоило Франкенштейну вернуть ладонь и снова провести пальцами вдоль ее позвоночника. Эти паразиты, как оказалось, не любили воду, опускание одной в тазик приняли за попытку потопления и напали. Хорошо М21 и Такео находились в душевой, с сливом воды прямо в полу. Душевая превратилась в настоящий потоп. Потопить ящерицы пытались уже их. На помывку они потратили два часа. Это была не просто помывка, но настоящее сражение с жертвами. М21, опрокинутый на пол, предотвратил попытку Такео кинуться на помощь криком: «Брось меня, заверши начатое!», как раз когда у них только получилось захлопнуть дверь со всеми существами и собой внутри. Такео врубил напор воды на полную, обещал отомстить. Такео не даром был снайпером, бил прицельно, и ему было не важно, винтовка у него в руках, или душевая лейка. К примирению модифицированные с ящерицами пришли исключительно, когда стадия помывки перешла в вытирание теплым полотенцем. Это ящерицам понравилось, это ящерицы полюбили. Ящерицы отжали у них несколько уже половых тряпок после, когда Такео с М21 убирали последствия сражения. Почти помогали, пытались повторять за ними, таская тряпки по полу. — Надеюсь, результат важных дел также убран, а не сверкает пятнами где-нибудь на моем участке? — Прямо сейчас принести все пакеты, показать, или позже? Франкенштейн посмотрел на Региса, что только начал нормально есть. Как тот остановился. — Позже, — сжалился. Разговор плавно перетек к делам насущным. К перечислению всех тех событий, что произошли за то самое их отсутствие. Что в достатке, что еще нужно. Какое состояние у пострадавших. Почему и Такео с М21 в курсе, какое состояние у пострадавших, как и почему сообщение о туристе пришло с телефона оборотня. Всё предельно честно и без укрывательств. Смотрели фильм, так и признались. Подчиненные успели выполнить и даже перевыполнить свои обязанности, не к чему придраться. Франкенштейну внезапно подумалось, что оставить дом на трио было не такой уж плохой идеей. Пусть и не идеально, но они определенно справились. От этого осознания настроение, пусть и немного, но улучшалось, хотя Франкенштейн и думал, что это уже невозможно. Может, стоило подумать о том, чтобы наградить их небольшим отпуском или премией? На зубах что-то смачно хрустнуло. Настолько громко, что затих, кажется, весь дом. ... Франкенштейн неспешно взял салфетку – на счастье, их тоже не забыли принести на стол. Поднес к губам. — В следующий раз попрошу убедиться, что вся скорлупа убрана. Избавившись от хруста на зубах, Франкенштейн продолжил есть. Ничего другого ж не было? Но решил, премия пока подождет. А вот несколько мастер-классов по готовке самых обычных блюд он проведет в кратчайшие сроки. Как появится свободное время. И сам примет у них экзамен.