if you don't believe, it can't hurt you

«Ведь если ты не веришь, это не сможет тебя ранить». Привет, Конор. Это я – Джо. Извини, что так ни разу и не пришёл к тебе до сегодняшнего дня. Вроде бы, уже прошло столько времени, но я всё никак не могу смириться с мыслью о том, что тебя уже давно нет с нами. Нет, остальные парни всё так же, как и раньше, с теплом вспоминают о тебе и о совместных годах. Однако они научились с этим жить, понимаешь? Они двигаются дальше, и каждый из них продолжает именно жить, а не волочить свои тело и душу сквозь недели и месяцы. Лишь я как последний дурак до сих пор не могу справиться со всей тяжестью душащих эмоций и упиваюсь болью и саморазрушением. Я всё ещё не могу смириться с тем, что мы упустили тебя, что мы недоглядели и недооценили весь масштаб всех терзающих тебя мыслей. Ведь ты совершенный, ты особенный, такой наигранно забавный и милый при всех. Лишь в редкие моменты ты по-настоящему показывал, насколько тебе на самом деле больно. И мы верили, что это временно, что всё это рассосётся само собой или превратится в дым. Слишком наивно? Теперь понимаю, что да. До сих пор всё, что остаётся мне – это сокрушаться и винить себя. Винить за то, что так и не попытался разобраться со всеми твоими чувствами, когда каждую ночь ты писал мне душераздирающие тексты, а я всего лишь полагал, что это наброски для новых песен. «Забери моё одинокое сердце, ведь больше оно мне не нужно». И всё, что я мог отвечать тебе – это банальное «Класс! Надо будет взять это за основу следующей песни»? Невероятный идиот. Ни разу не поинтересовался, каково тебе было в эти моменты, сводя все темы на нечто отвлечённое и смешное. Виню себя и за то, что побоялся позволить себе чересчур сблизиться с тобой и так ни разу не ответил тебе взаимностью. Я видел. Да, видел, как ты нуждаешься в ком-то невероятно близком и понимающем, но никогда не видел себя в этой роли. В роли «друга-до-гроба». Ведь, казалось бы, у тебя есть понимающая девушка (или я только хотел так думать, ведь оказалось, что вы расстались незадолго до..?) и поддержка от неё. Поэтому даже мои вопросы о твоём самочувствии всегда сочились натянутостью и напряжённостью. Хотя я и понимал, что грядёт нечто ужасное, я не мог отделаться от мыслей о том, что если просто буду спрашивать тебя о самочувствии, это всё исправит, это вернёт тебя на нужную колею и придаст тебе желание жить. Вместо того чтобы лишний раз предложить тебе хотя бы выйти из дома на совместный трип по барам, я неподвижно сидел у монитора, не зная, что ответить на твоё вечное «Всё отлично». И даже несмотря на это, мы с тобой слишком сильно сблизились за последние два месяца твоей жизни. Моя тревога по поводу твоего состояния, хоть и смягчалась после твоих «хорошо» и «отлично», но всё равно пробивала рёбра изнутри, заставляя каждый день просыпаться с мыслями о тебе и так же – проваливаться по ночам в краткие пропасти беспамятства и сна. И после всего этого ты хочешь, чтобы я тебя так быстро забыл? Я никогда не смогу стереть из памяти тот момент, когда во время небольшого семейного путешествия за город мне позвонил Фил, сказав, что ты уже три дня не выходил на связь. Несмотря на то, что парни пытались мыслить спокойно и пытаться оперативно добраться до тебя, я уже знал, что произошло. Это было… Слишком логично для тебя. Это было просто слишком. Даже если всё к этому и шло, я ни в одной, даже самой страшной мысли и представить не мог то, что ты можешь пойти на этот шаг. Ведь, казалось, ты больше каждого из нас любил жизнь, какую бы боль она тебе ни причиняла. И тяжелее осознать это было именно из-за того, что в последний наш разговор я действительно пытался предпринять хоть что-то. Но для тебя уже всё было решено, поэтому все мои вопросы, все предложения помочь словно отскакивали от стены с помощью твоих «Ты беспокоишься обо мне слишком сильно, Джо. Будь проще – подумай о себе». До сих пор я не могу смириться с тем, что ты «был», а не «есть». До сих пор я запинаюсь, когда пытаюсь сказать Филу или Дому что-то о тебе. Он был. Был. Давно пора запомнить, ведь прошёл уже год. Вместо этого я постоянно повторяю то, что ты есть, вызывая при этом обеспокоенные взгляды со стороны ребят. Но даже если они и думают, что я схожу с ума, то, кажется, это не так далеко от правды. Перед глазами всё ещё стоит день твоих похорон. Все говорили о том, какой ты был «самый заботливый», «самый добрый», «самый понимающий». Просто самый-самый. И все подходили к тебе попрощаться, вызывая у меня приступы неконтролируемой паники, ведь в голове, словно заевшая кассета, крутилась мысль лишь о том, что завтра мы соберёмся все вместе в студии, и всё будет как раньше. Так ведь?.. Нет. Когда я увидел твою фарфоровую кожу в россыпи кроваво-красных роз, то сдерживаться больше не смог. Кажется, Фил тогда ещё неделю жил у меня, переживая за моё состояние, которое, как он считал, было на чересчур острой и опасной грани. Нет, я ничего этого не помню. В мыслях несколько месяцев вертелся лишь наш последний разговор, и, видимо, я застрял в этом надолго, раз даже Прайс на регулярной основе начал появляться у меня дома (конечно же, все приходили по просьбе «папочки» Фила). Но я не мог отпустить тебя просто так. Даже такому атеисту, как я, в этот момент хочется поверить во всю чушь с загробным миром. Ведь ты точно был бы достоин лучшей жизни после всех мучений в этом мире. Но нет. Смерть – это конечная точка. И я только сейчас начинаю осознавать то, что мы с тобой больше нигде и никогда не увидимся. Мы все тебя любили. Я тебя любил больше всех. Но этого было недостаточно. Прости.