Они жили долго и счастливо, и умерли в один день

Чёрный Лев выделялся пятном посреди сугробов снега. У Хоневры на голове была нахлобучена шапка, оббитая мехом, прикрывающая чувствительные остроконечные уши. Заркон явно мерз в своих доспехах, но сейчас он был представителем Вольтрона, так что не мог укутаться в свою тёплую мантию. Как и всякий южный галранец, он был привычен к песчаным бурям и жаре, мог обходиться без воды, но влажный холод переносил плохо. Настроение у него было никудышнее, ответы резкими, но Хоневра не обижалась. Они не должны были быть на холоде сейчас, их должны были принять в главном дворце с ангаром, куда мог поместиться даже Чёрный Лев. Вместо этого в последний момент мерзкий совет старейшин перенёс встречу из столицы в летний дворец. Дворец было громко сказано — это была длинный одноэтажный загон, где из отопления были только грубые гобелены на стенах. Это было прямое оскорбление, но новый состав старейшин оправдывался, что в главном дворце сейчас проходил ремонт. Вместо стражи у входа стояли два старейшины, не сделавшие ни шага навстречу гостям. Хоневра и сама чувствовала поднимающийся внутри гнев. А ведь эти проходимцы ещё недавно были разыскиваемыми повстанцами! Именно Вольтрон помог им сбросить старый совет и вызволить их людей из-под гнета. Вот и вся благодарность. Старейшины одинаково улыбались, а потом одинаково склонили свои рогатые головы в приветствии. Оба были одеты в меховые шубы и даже не сняли рукавицы, чтобы пожать им руки. — За-а-аркон, — проблеял один из них, — как мы рады, что вы благополучно добрались. Пройдёмте внутрь. Они прошли в небольшой зал, где за овальным столом уже сидели остальные члены совета. Двенадцать синих голов. Хоть они и назывались старейшинами, стариком из них был лишь один. Хотя трудно было угадать возраст по их бараноподобным мордам. Никто из них не встал. Заркон тоже не стал размениваться на любезности и сразу перешёл к делу. Предыдущий совет старейшин использовал чудище, заражённое Тёмными Сущностями из Расселины, для поддержания порядка. Вольтрон убил чудище и помог повстанцам захватить власть. Труп чудища нужен им для исследований, и в качестве благодарности, Араки могли предоставить его им. Хоневра принялась объяснять, что они тем самым помогут всей Коалиции. Она приготовила целую презентацию, но старейшины не показались ей заинтересованными. — Вы знаем, насколько это ценный продукт, милочка, — сказал один из них. — Почему мы должны отдавать вам его бесплатно? — подхватил второй. — Это всего лишь дружеская поддержка, — вступился Заркон. — Мы помогли вам, а вы поможете нам. Третий потёр свою синюю бородку. — Помогли? Вы вмешались во внутренние дела суверенной планеты. Кем вы себя возомнили? Космической полицией? — Знаете, что это напоминает? — спросил четвертый. — Навязывание контроля. Диктатуру. — Насколько нам известно, эти сущности появились как раз с Дайбазаала, распространяясь по Вселенной словно зараза. — Комета могла приземлиться на любую другую планету, и для того, чтобы создать подходящую пробку для Расселины, нам нужно изучить Тёмные Сущности, — сказал Хоневра. — Мы можем сами заняться изучением. — Раз мы в коалиции, вы можете поделиться с нами вашими находками, а дальше мы сами. В ушах зазвенело. Хоневра всплеснула руками. — Это контрпродуктивно! Я изучала квинтэссенцию вот уже шесть лет, вела исследование, у вас здесь даже нет подходящей аппаратуры, нет подходящих специалистов! Сколько потенциальных данных будет потеряно, если не исследовать объект в надлежащих условиях. Пока мы спорим, он разлагается и, возможно, момент будет утерян! — Вот мы и подошли ко главному вопросу на нашей повестке дня, — довольно улыбнулся сидящий во главе стола старейшина. — Вы правы, называя нашу планету третьесортной обочиной Вселенной, но не поделитесь со мной, отчего же так? Неужели мы как вид в чём-то уступаем таким как галранцы или алтеанцы? Неужели всё дело в евгенике? Или как вы сами недавно выразились, в случайности? Комета могла приземлиться на любой другой планете, но повезло вам. И вы воспользовались этим сполна. Нам пользы от вашего исследования никакого. Вы только высасываете из таких планет как наша ресурсы, развиваетесь, в то время как мы загибаемся. Скажете, что если изобретёте вечный двигатель, то поделитесь им со всей коалицией? Отчего же именно император Дайбазаала является головой Вольтрона? Почему не поделитесь им с окружающими? Не суя свой нос в наши дела, а покажете технологии и чертежи? — Вольтрон единственный в своём роде, — отрезала Хоневра. — У нас пока нет возможности даже близко воссоздать нечто подобное. — Потому что вы использовали всю комету! — громыхнул кто-то. — А могли хотя бы созвать совет с коалицией, о которой вы так много болтаете! — Мне кажется, нам не стоит ссориться с Вольтроном, — мягко отозвался другой. Единственный чудом оставшийся из старого совета, он был самым старым и веса его слова тут явно никакого не имели. Никто даже не стал его слушать. Просто вздор какой-то! Отдать Вольтрон этой неблагодарной деревенщине? Отдать её исследовательские заметки и отчёты? Это как бисер метать перед свиньями. — Никто другой не смог бы управлять нашими Львами, — заговорил Заркон, и все стихли. Всё же невозможно противиться его голосу. — Если не верите, можете попробовать. Если кому удастся сдвинуть Чёрного Льва с места, пусть забирает. Ни чести у вас, ни мудрости. Вы уж очень были рады помощи, когда Вольтрон прибыл сюда, никто и не заикнулся о святой суверенности. — Но и вы помогаете вовсе не бескорыстно, — надавил старейшина номер десять. — Мы могли бы не помогать. Но мы всегда отвечаем на зов о помощи. — Даже когда вас не звали, — тихо сказал кто-то. — О каком сосредоточии власти идёт речь? — перекрыл тихое возмущение его зычный голос. — Да, исследование проходит на Дайбаазале, но в нём участвуют существа отовсюду. В команде Вольтрона все пилоты представители разных планет Коалиции. Глава исследования алтеанка. — Могли бы и ошибиться, — фыркнул кто-то, и несколько старейшины поддержали его гаденьким блеянием. — Алтеанка, ставшая подстилкой галранца, в этом всём есть какая метафора. Он не успел договорить свою гнусную шутку — Заркон подскочил к нему, одним быстрым движением ломая ему шею. Воцарилась мёртвая тишина. — Я так понимаю, это ваш финальный ответ? — обманчиво спокойно спросил Заркон. Вместо ответа один из старейшин вскочил, собираясь протаранить его своими крупными закрученными рогами. Заркон играючи отбросил его. Они оставили оружие у входа, а вот сами араки разоружаться явно не собирались — у кого-то из них блеснул в руках нож. Хоневра зашипела от боли, чувствуя как вытягивается и меняется её скелет, а потом бросилась на труса, попытавшегося напасть на Заркона со спины — и зажала его горло в своих мощных челюстях. После нападения на Заркона она начала тренироваться самообороне, выучила всё о нескольких наиболее подходящих для боя без оружия видах, чтобы без проблем перевоплощаться в них при надобности. Беспомощный араки затрепыхался, тёплая кровь потекла по её подбородку, но она держала крепко, и вскоре он обмяк. Она выплюнула его, и вытерла рукавом подбородок. Заркон без труда покончил с ними, обернулся к ней с непонятным выражением, словно что-то сломало его, но потом его взгляд наткнулся на её крокодилье лицо, на кровь, на мёртвого баранчика в её ногах. Внезапно Хоневра смутилась. Да, галранки были боевыми и кровью никого не удивишь, но ведь Заркону они, боевитые и крепкие, не нравились. Он почему-то выбрал вовсе не одну из них, а её, тонкокостную беспомощную алтеанку. А если он теперь станет смотреть на неё по-другому? Вдруг она ранила его эго? Вдруг… — Я, наверное, сейчас такая уродина, — прокаркала она. Заркон, не отвечая, в два шага оказался рядом с ней и поцеловал её как была, крокодилицу в чужой крови. — Ты прекрасна, — прошептал он, — всегда будешь прекрасна. В любом виде. Хочешь, такой и оставайся. Я тебя люблю и буду любить хоть старой, крючконосой и горбатой. — Ой, да не завирайся уж. За их спинами тихо кашлянули. Посреди кровавой бани остался сидеть в своём кресле последний из старейшин. Они не сразу заметили его, так как он с головы до ног был заляпан кровью и внутренностями своих собратьев. — Присядете? — спокойно предложил он. — Я бы встал, но ноги не держат, пожалейте старую развалину. Они сели, настороженно глядя на него. Он был очень старым даже по общим меркам араки: синее лице было испещрённое морщинами, а его борода и реденькая гривка были полностью белыми. Глаза у него подслеповато щурились, а большие закрученные рога казались слишком тяжелыми для тонкой шейки, так что его голова постоянно кренилась. Его звали Каракан, и Хоневра начала догадываться, как ему удалось избежать казни и остаться у власти. — Они были слишком горячны и молоды. Знают, что делать во время революции, но не знают, что делать после. А я был у руля ещё задолго до Коалиции, я знаю, как было до этого. — Зачем нам сохранять единственного свидетеля в живых? — отважилась спросить Хоневра. Заркон был вспыльчивым, но благородным. Ему ещё может прийти в голову пощадить старика. — Вы, конечно, можете меня убить, — хитро блеснули не такие уж слепые глаза Каракана, — но тогда вам придётся самим заниматься всей этой тягомотиной, а вы не выглядите как интриганы, уж простите меня. — Зато вы уж очень похожи на интригана, — сказал Заркон, — поэтому с чего нам верить вашему слову? — А я не предлагаю вам просто так верить мне на слово. Можете взять с меня гарантию. Я вовсе не собираюсь собирать восстание против Вольтрона, это глупо и закончится гораздо большим, нежели смертями одиннадцати дураков. — И какую же вы предлагаете гарантию? — вперилась в него взглядом Хоневра, пытаясь уловить хоть намёк на то, что он просто тянул время. Каракан задумался. — Моя младшенькая правнучка. Моя красавица Шакшати, — заметив их округлившиеся глаза, он поспешил объяснить. — вы можете забрать её с собой как воспитанницу. Будет жить в настоящем дворце, получит лучшее образование, а как придёт время, может, даже выйдет за местного принца. Раз галранцы, как я вижу, потихоньку отходят от своих традиционных взглядов на браки… Хоневра невольно зауважала этого хитрюгу, который, даже торгуясь за свою жизнь, сумел найти для себя выгоду. — После того, что только что произошло… Вы доверите мне своё дитя? — рыкнул Заркон. — Иначе вы бы не поверили в серьёзность предлагаемой мною верности, — заболталась голова Каракана. — В любом случае в ваших руках моя жизнь. Когда пришло время улетать, для них установили роскошный шатёр из шкур, чтобы они могли наблюдать за погрузкой. Носильщики заносили во Льва сундуки с вещами новоиспеченной маленькой принцессы, а сама она ревела в юбку нянечки. Хоневра думала о том, что на время полёта примет облик араки, чтобы малышка не чувствовала себя такой чужой. Она не питала к детям симпатии, но Дайбазаал был не самым доброжелательным местом. — Честно ли это, шантажировать детьми во имя мира во всем мире? — тихо спросил её Заркон. — Не обманывайся, Каракан в этой сделке выиграл намного больше нашего. Теперь он единолично управляет на Араки, которая больше не является периферийной. Он спит и видит, как его правнучка становится императрицей. — Я боялся, ты возненавидишь меня за это, — признался он. — Боялся, ты увидишь воочию мою несдержанность и тьму и испугаешься меня. А потом посчитаешь трусом, который крадёт у врагов детей из колыбельки. — А оказалось, что я похуже тебя буду. Хоневра вытащила кинжал, подаренный Зарконом на их помолвку. Он обернулся к ней, но не успел задать вопрос — она полоснула собственную ладонь, повернула её вниз, наблюдая за тяжёлыми тёмно-красными пятнами, падающими на снег у их ног. — Знаешь, почему в траур мы носим розовое? — спросила она. — Это цвет крови наших павших. Как кровь на снегу. Я вовсе не цветок, сорванный с благоухающих лугов. Не надо оберегать меня. Заркон взял её раненную ладонь в свои, разглядывая неглубокий ровный порез. — Ты думаешь, я полюбил тебя за то, что тебя надо беречь? — хмыкнул он. — Нет, я полюбил тебя за то, что ты ничего не боишься. Ты никогда не была чужой на Дайбазаале. Ты одна из нас. Всегда была одной из нас. Тихо падал снег. Они сидели в шатре, наблюдая за погрузкой, за маленькой девочкой, которой предстояло навсегда покинуть свой дом. Жестокость и нежность шли рука об руку в галранском мире.