И придёт лев

Он сидел на коленях матери, а та крепко прижимала его к груди. Было страшно. Снаружи громко кричали. По стенам зала ползли жирные чёрные тени. Мать старалась держаться как обычно, но мальчик спиной чувствовал, как её колотит, как дрожит её голос. Она рассказывала, как придёт большой лев и спасёт их. Слова ускользали и терялись в вышине под холодным сводом тронного зала. Крики снаружи глохли и исчезали. В голосе матери почти явственно слышались слёзы. Двери зала с грохотом распахнулись. Лев явился. На самом деле в открывшийся проём ввалилась куча народу, но почему-то внимание к себе приковывал смутно знакомый худой высокий старик в алом золочёном доспехе с перепачканным кровью лицом и горящими глазами. Мальчик, наконец-то обретший свободу, тихонько прыснул в кулак, никак от облегчения. Хранитель Запада был похож на Сира Царапку, поймавшего чайку. *** Томмену было жаль птицу, но с природой спорить было бессмысленно. Если подумать, то отец любил охотиться. Брат тоже. Принца слегка передёрнуло. Он любил старшего брата. Наверное. Но из-за его пристрастий у Томмена никак не получалось завести домашнего питомца (зато пациентов хватало с избытком). Кроме Сира Царапки. И, с недавних пор, Ворчуна. Два крупных рыжих кота лежали на ковре в пятне света, падающего из окна. Он редко видел их вместе и всегда удивлялся тому, как спокойно они друг к другу относятся — другие коты, запри их вместе в комнате, разнесли бы всё. Наверное, он вообще единственный человек, способный их различить — коты были схожи и цветом глаз, и расположением пятен. Ворчун был определённо старше. Он уже не втягивал когтей, но из-за длинной шерсти на лапах ходил бесшумно, как и полагалось коту. Он долго привыкал к рукам, первое время шипел при виде щётки и каменел, когда мальчик прижимал его к груди. Было в этом коте нечто неестественное. Иногда в полусне, почёсывая кота между ушами, он представлял, что будет, попробуй он погладить так деда. Скандал будет. Он точно уверен. *** Он смотрел на тело брата, лежащее на каменном столе, и не мог понять, что же испытывает. Дед осторожно вывел его из септы, уверенно толкнув ладонью в плечо, и начал говорить о том, что следует делать с Маргери, когда та станет женой Томмена. Тот был потрясён до глубины души. Ворчун стал появляться реже — видимо, у деда прибавилось забот. Будто раньше было мало... *** После похорон деда, Маргери принесла ему, как считала, Сира Царапку. От принесённого ей кота мало что осталось, он едва дышал. Мальчик выхаживал его как мог. Это и любовь к Маргери позволяли ему отвлечься от произошедшего. Лекарь из Томмена вышел лучше, чем король. По вечерам он ставил корзинку с котом рядом собой у подушки и рассказывал, как прошёл день, смутно надеясь на какой-то отклик. Маргери была очень тактичной девушкой. Кот иногда смотрел на него мутными глазами и молчал. Всё катилось в пекло. *** Корона тихо брякнула о стол. Не годился он в короли. Никогда не годился. Он не смог никого спасти. Он абсолютно бесполезен. Ветер с моря сносил в сторону жирный чёрный столб дыма и пыли, что образовался на том месте, где была септа. У него больше нет никого. Жизнь не имела никакого смысла. Томмен на миг замер в проёме окна, глядя на выцветший город. Слёз у него больше не осталось. Мальчик шагнул в пустоту. Тонкие костлявые пальцы впились в плечи, и он почувствовал, как его рванули назад. Мир закружился перед глазами. Лоб колола чужая щетина. — Даже не думай повторять подобные глупости. — Голос деда был непривычно хриплым. — И слезь уже с меня! Томмен не послушался. Томмен уткнулся в твёрдое плечо и рассмеялся, игнорируя ворчание и удивляясь отсутствию попыток вырваться. Сейчас. Ещё немножко, и он возьмёт себя в руки, а потом они что-нибудь придумают. Он не один. Большой лев пришёл к нему.