День бесконечности

      – Дорогая Ривер, с Днем бесконечности!       Ривер недоуменно моргнула и поставила фарфоровую чашечку на блюдце, когда я извлек из-под кофейного (Ривер называла его чайным) столика букет темно-пурпурных роз и протянул ей.       По моему знаку парящие в небе токлафаны с энтузиазмом сложились в огромную черную опрокинутую восьмерку или карнавальную маску домино, демонстрируя свои способности к высшему пилотажу.       – Что еще за День бесконечности?.. – удивленно спросила Ривер.       Далеки Альфа, Бета и Омега в нарядных кружевных фартучках уже катили на тележке огромный торт, увенчанный все той же «восьмеркой», и победно трубили вальс Мендельсона.       – Понятия не имею, – весело ответил я. – Но, по-моему, он непременно должен быть. Если очень условно… – я посмотрел на часы, несколько раз нажал на кнопку, сменяющую системы счисления и удовлетворенно кивнул. – Если очень условно, если иметь в виду обычный галлифрейский год, переложенный на все возможные погрешности и основные временные петли…       – То-о-о?!..       – То сейчас очередная годовщина твоего возвращения из Великой Библиотеки! Наступила ровно две минуты назад.       Ривер приподняла и бровь и как-то сдержанно произнесла:       – Ну, спасибо…       – Что-то не так? – обеспокоенно спросил я.       – Слишком много вычислений и условностей.       – А. Ну… А если взять стандартный год нашей базы Европа… то сейчас еще и очередная годовщина нашей свадьбы.       – А! – воскликнула Ривер. – Но ведь мы сейчас на Антее!       – Да, но какая разница?       – А празднуем обычно по стандартным галлифрейским циклам.       – Да.       – Или антейским.       – Да. Но сейчас ведь еще и годовщина возвращения! А год на Европе так замечательно с этим совпал!       – Да, пожалуй… Надеюсь, ты учитывал при расчетах «полгода, которых не было»?..       – Конечно, нет. Их же «не было»!       Ривер вздохнула.       – Для кого как.       – Ну, честно скажу, в Пандорике тоже было совсем не весело… И наконец…       – Да?.. – протянула она с любопытством.       – На Земле есть один забавный праздник, и по удивительному совпадению!..       – Год на Земле тоже условно совпадает с этой годовщиной?       – Да!       Ривер запрокинула голову и громко расхохоталась.       Далеки удивленно крутили в стороны своими глазками, топчась вокруг торта.       – В чем дело, дорогая?       – Вот я предвидела, что все закончится именно этим! Ты неправильно расшифровал, дорогой, это не День бесконечности, это Восьмое марта!..       – О, умоляю, что такое какое-то восьмое марта?! Подумаешь, обычный весенний день!..       – Вот именно! – воскликнула Ривер, утирая слезы.       – Нет, погоди, ты не улавливаешь! Люди – ничего не понимают сами в том празднике, который придумали! Но они выбрали очень правильный символ, только не догадались развернуть его математически. День бесконечности – день бесконечного возрождения природы каждой весной – это же гораздо грандиознее всего, что они могли там себе придумать! Кстати, не во всех странах…       – Это называется «Международный женский день»!       – Ну отлично… Плодородие всегда ассоциируется с женщиной…       – Ну, не только! – хихикнула Ривер и снова отставила чашечку с кофе, которую было подняла, кажется, собираясь отправиться на второй заход с заливистым хохотом.       – Матерью-Природой! – продолжал я пафосно. – Рани, ты же отлично понимаешь, что Природа – это аллегория самого гениального биоинженера во Вселенной! Тебя!       – Хорошо, продолжай, – одобрительно кивнула Ривер, улыбаясь.       – Ну, собственно, все – с Днем бесконечности, дорогая! Кто может поспорить с тем, что это твой день?! И отличный праздник для возрождаемого Нового Галлифрея!       – Действительно, – рассмеялась Ривер.       – Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем! – весело протрубили далеки. Токлафаны разлетелись врассыпную и принялись весело кружиться вокруг под «Полет шмеля», сменивший по команде мистера Харта марш Мендельсона.       – Наверное, это и правда веселая идея! Может, и в самом деле оставим это национальным праздником. На Антее ведь, «по удивительному совпадению», тоже весна!       – По совершенно удивительному! – воскликнул я, и, наклонившись над столиком, поцеловал жену, такую теплую, живую и головокружительно прекрасную! Гораздо теплее и прекрасней всей этой цветущей весны! В совершенном восхищении от того, что догадался когда-то пробудить ее память и ее саму, и с тех пор мне никогда не приходилось жалеть об этом, хотя никто не мог ожидать, чем все это обернется. Уж я-то точно не мог!