Им не нужны были слова

Он бежит уже несколько часов. Кровь бьётся в висках, сердце бешено колотится, готовясь выпрыгнуть из груди или разорвать её одним глухим и мощным ударом. Даже для такого тренированного тела и испытанного суровыми лишениями духа это слишком. Свинцом давит гнетущая мысль: останавливаться нельзя, иначе — неминуемая смерть, гибель от чего-то неотвратимого, мрачного, зловеще поджидающего во тьме хмурой осенней ночи, или от этих постоянно преследующих его в последнее время звуков, порой ни на минуту не отпускающих измученный слух — леденящей душу какофонии диких воплей Преисподней. Казалось, так не могут кричать ни люди, ни животные. Иногда в этой устрашающей разноголосице адского воя слышатся отчётливые, полные ненависти выкрики: — Умри, старейшина Илин! — Будь ты проклят, Вэй Усянь! — Убить Вэй Усяня! Уничтожить! Стереть с лица Земли! Ну отчего мир так жесток к нему? Почему вокруг так много ненависти? Ведь он не виноват, что выжил, когда, попрощавшись с жизнью, с мечтами, с теми, кого любил всем сердцем, и всё ещё яростно проклиная бессердечных убийц, летел в пугающую, непостижимую бездну с горы Луань Цзан. Летел, чтобы упасть и возродиться снова, получив взамен чудовищную силу мира мёртвых. Сколько же времени ушло на поиски способа, дающего счастливую способность ею управлять? Управлять… Почему сейчас он не может привычно подчинить эту инфернальную силу, напугать огромную, безжалостную толпу гонителей? И где, наконец, его флейта? Ещё немного — и он упадёт, обессилев, чтобы никогда больше не подняться, а преследователи в своей ярости наконец настигнут его… *** Почему он сегодня так беспокойно спит? Чёрные волосы разметались по подушке, грудь вздымается от тяжёлого, прерывистого дыхания, бледный лоб покрылся капельками пота, а нежные щёки, наоборот, горят пунцовым румянцем. Надо бы прервать этот неприятный сон, но Лань Ванцзи почему-то не решается. Неотпускающие ночные кошмары, кажется, до сих пор мучают Вэй Ина. *** Вэй Усянь пробуждается от собственного крика, рывком садится и смотрит на супруга, давно проснувшегося и с тревогой вглядывающегося в его лицо. В голове полный хаос, Вэй Ин не может понять, где находится. — Лань Чжань, где ты, где же ты? — Слова вырываются сами, крик постепенно переходит в шёпот, он обхватывает голову руками. Сердце бешено колотится. Словно от быстрого бега, Вэй Усянь задыхается. — Вэй Ин, прошу, не бойся. Я здесь, я никуда не уйду, — В голосе Лань Чжаня звучат надрывные нотки. Да, это его голос. Его неповторимый, бархатный голос… Лань Ванцзи сажает Вэй Ина к себе на колени, обнимает нежно, едва касаясь. Вэй Усянь чувствует аромат сандалового дерева, пьянящий и такой родной. Руки бессильно повисают вдоль тела, и Вэй Ин потихоньку начинает приходить в себя. — Ты ведь правда не бросишь меня?.. — отчаянно шепчет Вэй Усянь. Лань Ванцзи судорожно выдыхает, крепко прижимая к себе любимого, уверенно отвечает: — Нет, я никогда тебя не оставлю. Больше никогда. — Не обещай… — Вэй Ин, я рядом, я всегда буду рядом с тобой… — Будто бы в полусне Вэй Усянь слышит обрывки фраз. Их заглушает стук его собственного сердца. Лань Ванцзи прижимает его голову к своей груди, утыкается носом в макушку, не переставая ласково шептать что-то. Вэй Ин не разбирает слов, но само понимание того, что Лань Чжань беспокоится и заботится о нем, любит и утешает его, дарит ему свои прикосновения, посылает по телу волны сладостной дрожи. Слёзы сами наворачиваются на глаза. Вэй Ин обнимает его — нет, просто кидается к супругу на шею, зарываясь как можно глубже в складки его ханьфу. — Это только сон, Вэй Ин, всё хорошо, я защищу тебя. — Лань Чжань гладит его по спине, волосам, очерчивает линию скул, бережно проводит пальцами по руке возлюбленного, сжимая его ладонь. Постепенно Вэй Усянь успокаивается. Только всхлипывает иногда и, боясь отпускать Лань Чжаня, прижимается к нему плотнее. — Гэгэ, прости… Я разбудил тебя. — Голос предательски срывается, Вэй Ин чувствует, что сейчас вновь заплачет. Лань Ванцзи тихо вздыхает, касается его щеки кончиками пальцев, аккуратно убирая прядь волос с лица. Во взгляде Лань Чжаня столько нежности, что Вэй Ин не может оторваться от этих бездонных золотых глаз. — Лань Чжань, мой единственный, ты очень нужен мне, и… Я люблю тебя, только тебя... Люблю до беспамятства! — Мысли путаются, Вэй Ин боится, что не сумеет подобрать слова, объясниться, признаться. На секунду Лань Ванцзи замирает, его глаза широко распахиваются, рот чуть приоткрывается. Это длится всего мгновенье, и на прекрасном лице появляется долгожданная улыбка, та, которой Вэй Усянь ещё не видел. Сколько в ней надежды и счастья! — Я люблю тебя, Вэй Ин. Спасибо. Я ждал этих слов. — Кажется, Вэй Ин всё-таки плачет, не имея сил сдержать слёз. — Гэгэ, твоя улыбка заставляет сердце петь! Хочешь, буду говорить каждую минуту своего существования, как сильно люблю тебя? Не нужно? Один твой жест — и я не скажу ни слова, буду всегда молчать, только позволь мне оставаться рядом! Молю, не смей благодарить, всё должно быть иначе! Ты дорог мне, очень. Вечность могу любоваться тобой, никогда не надоест! Ах, Лань Чжань, что ты со мной делаешь! Я краснею под твоим взглядом! — Вэй Усянь, не зная, что ещё сказать, просто тянется к мужу и целует. Лань Чжань отвечает так нежно и трепетно... Он помогает Вэй Ину встать, укладывает его на кровать, укрывает одеялом, ложится рядом, привлекая возлюбленного к себе. Вэй Усянь переплетает их пальцы. Когда Лань Чжань рядом, он счастлив. Вот снова сильные руки обнимают крепче, гладят по волосам, тёплые губы покрывают невесомыми поцелуями лицо. Вэй Ин забывает о кошмаре, несмело расслабляется, наслаждаясь присутствием Лань Ванцзи… И снова засыпает. На этот раз его сон спокоен. Проваливаясь в бездонные глубины мира грёз, Вэй Усянь на минуту снова ощущает стремительность быстрого бега, видит яростные лица преследователей, но теперь уже тёплое, излучающее мягкий свет облако невесомым покрывалом окутывает его, надёжно защищая, прячет от чужих глаз, поднимает в воздух, уносит в хрустальную высь ночного неба. Страх куда-то пропадает, и на его место приходит благодарная нежность, желание отдавать, дарить этому прекрасному миру все сокровища своей необъятной души. Теперь просыпаться не хочется. *** Лань Чжань всю ночь любовался им, спящим и таким безмятежным… Уже утро. Вступает в свои права только что зародившийся день. Первый луч солнца, минуя лёгкие шторы, робко заглядывает в комнату, окрашивая стены золотистыми бликами. Как быстро и стремительно проносятся часы, проведённые рядом с любимым! Ванцзи смотрит на него, не в силах отвести взгляд. Вэй Усянь жив и здоров, он здесь, в Гусу, он рядом, можно протянуть руку и дотронуться до его лица. Сердце рвётся на части от нежности. И происходящее кажется просто невероятным. Хочется прижать Вэй Ина к груди как можно крепче и больше не отпускать. Никогда. Лань Ванцзи не знает, как рассказать о тех глубоких, сильных, всепоглощающих чувствах, которые он испытывает к Вэй Ину. Но он отчаянно желает, чтобы супруг знал, чтобы он ощущал, как Лань Чжань любит его. Ванцзи охватывает радость, до того безумная, что хочется плакать, радость от осознания того, что возлюбленный с ним, что можно сколько угодно любоваться его улыбкой, слушать голос Вэй Ина, касаться его волос. Отдавать всего себя самому дорогому человеку... И получать его любовь в ответ… Именно это и являлось тем самым единственным предназначением. Лань Чжань уверен в том, что его жизнь была бессмысленной и чужой до встречи с Вэй Ином. *** Уже не сон, но ещё не реальность. Невозможно противиться желанию понежиться ещё немного в объятиях супруга. Вязкая паутина сна не отпускает и затягивает с новой силой. Вэй Усянь, наслаждаясь утренней истомой, тянется за ускользающим теплом. Он знает: мечта стала реальностью. Лань Ванцзи будет рядом и после его пробуждения. Ласковая рука обвивает талию. Лань Чжань притягивает гибкое тело ближе к себе, несколько раз целует любимого в шею. Вэй Ин смеётся, легонько отталкивает мужа плечом. — Гэгэ, щекотно, — улыбается он, поворачивается лицом к Лань Чжаню, обнимает его. — С добрым утром, Вэй Ин. Как ты себя чувствуешь? — С добрым, Лань Чжань! Я наконец выспался. — Хорошо. Уже довольно поздно. Мне пора вставать. Ждут дела. — Ханьгуан-цзюнь, пожалуйста… — Вэй Ин тянет Лань Чжаня за рукав ханьфу. В его глазах читается немая просьба: «Побудь со мной». Лань Ванцзи всё понимает. Он опускается обратно на кровать и ложится рядом с любимым. Вэй Ин утыкается носом в его шею и, вплотную прижавшись, кладёт руку на крепкую грудь, довольно вздыхает, закрывает глаза. Когда Вэй Усянь обнимает Лань Чжаня, когда чувствует неповторимый аромат его кожи, когда ощущает тепло его тела, он понимает, что больше ничего не нужно для счастья, только бы это мгновение длилось вечно. Он жмурится от удовольствия, когда горячая ладонь ложится на поясницу, поглаживает спину осторожно и легко. — Пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня одного. — Я никуда не уйду, Вэй Ин. Я здесь, с тобой. Лань Чжань постепенно исцеляет своей нежностью Старейшину Илин, отвыкшего от заботы и почти забывшего, какова она. Только он один беспокоится о Вэй Ине, понимает, прощает за всё. Когда Лань Чжань обнимает его, Вэй Ин будто бы становится совсем невесомым. Когда-то они жили, дышали друг другом, но не смели сказать о своих чувствах. Сейчас всё по-другому, только Вэй Усянь не верит в то, что прошло тринадцать лет. Кажется, нить, связывающая их души, становится прочнее с каждым днём... Можно ли любить сильнее? — Никогда не смогу понять лишь одного, — протянул Вэй Ин, будто разговаривая сам с собой, — почему именно мне досталась любовь блистательного Ханьгуан-цзюня. Чем я её заслужил? — тело Лань Чжаня напряглось, он сдвинул строгие брови, но Вэй Усянь, не дав вставить мужу и слова, продолжил: — Не сердись, гэгэ. Всё равно я никому тебя не отдам. Ты только мой, весь без остатка. Согласен с этим? — Мгм. — Лань Чжань, как же ты переменился! Я прикасался к тебе. Осмелился водить пальцами по твоей восхитительной белоснежной коже. У меня хватило наглости осквернить поцелуями твои губы! Я был так безрассуден, но ты не наказал меня! Немыслимо! — Вэй Ин, зачем ты говоришь так? Я ждал тебя все эти годы. Теперь ты рядом — больше ничего не нужно. — Вот как? Я рад! Слушай, Лань Чжань, а ты вчера хорошо закрыл погреб? А то там «Улыбка императора» и прочее… — Хитрый взгляд и широкая улыбка. Старейшина Илин окончательно пришёл в себя. — Ты ничуть не изменился, Вэй Ин.— Мимолётное касание изящной руки — и чувство принадлежности, защищённости, собственной значимости уже кружит Вэй Усяню голову. Он смеётся, перехватывает ладонь супруга и подносит к губам. Лань Чжань обнимает его, целует в ответ, прижимается так близко, насколько это возможно. Вот оно: прожить рядом долгую жизнь, часами говорить обо всем на свете и вместе мечтать. — Лань Чжань, мы ведь с тобой близкие люди, правда? — Вэй Ин слегка отодвинулся и лукаво улыбнулся. — Да. — Мы давно женаты — подумай только, уже три месяца! Это целая вечность, а я до сих пор о тебе знаю непростительно мало! Вот какой твой самый любимый цвет? — Цвет твоих глаз. Они такие… Красивые. Удивительные. Как бескрайнее высокое небо осенью. — Правда-правда? Никогда не думал, что у меня такие глаза, ты их так описываешь... Можно начать гордиться. А может, в тебе сейчас говорит утончённый писатель, гэгэ? Может, они обычные, а ты меня теперь полюбил и… — Я никогда не переставал любить тебя, — Вэй Ин верит словам Лань Ванцзи, но знает, что они не смогут передать любовь так, как взгляд и прикосновение. Вэй Ин чувствует это… Чувствует биение их сердец, дыхание в одном ритме. Чувствует то же, что и Лань Чжань. Ощущает его потребность любить. Такую острую и непостижимую. Что ни говори, а самые прекрасные, ласковые и ясные глаза на свете у его Нефрита. Вэй Ин знает: Лань Чжань смотрит так только на него. Лань Ванцзи вновь пытается подняться с постели. Вэй Ин опять добивается объятий, обхватив любимого за талию и прижавшись щекой к его спине. Лань Чжань тоже понимает: в любви не так важны слова. — Гэгэ, а я сегодня не буду вставать! — Что мне с тобой делать? — Любить! Любить, Лань Чжань! Любить так же сильно, как я тебя. — Я люблю тебя… Люблю…