Часть 1
6 апреля 2020 г. в 22:11
Юци страдала молча. Она ходила угрюмой, обдумывала все события, но никак не могла понять — какого чёрта вообще происходит в её жизни, с каких это пор она так сильно страдает и так сильно любит Вон Юкхэя, с каких это пор вообще она начала обращать внимание на занятых парней, которые хоть и с добром к ней относятся, с дружбой, очень открыты с ней. А Юци влюбилась в него не такого, не в активного, а в замкнутого немного, в пишущего стихи и читающего их не ей. Она только слышала их, когда сидела в своей комнате, глотая слёзы, и пряталась от сводной сестры Шухуа, которой как раз были посвящены прекрасные строки.
Е Шухуа всегда раздражала Юци. Шу была младше, как-то красивее, могла притянуть к себе любого парня. Юци невзлюбила её с того момента, как мама привела в дом богатого мужчину, а к нему жалась широкоглазая девочка с нежными детскими чертами. Кто ж знал, что на деле она окажется стервой, которая весьма не глупа, изобретательна, а ещё пользуется настолько сладкими духами, что находиться рядом с ней совершенно не хочется. По крайней мере, девушке, которая пользуется духами достаточно известного итальянского бренда, этот аромат, исходящий от тела младшей сестры, был неприятен. А ещё клеймо сучки к Шухуа прицепилось, потому что отбивать краша старшей, хоть и сводной сестры, не стоит.
Но однажды стало резко больно. Одно слово «боль» заполнило целиком. Юци не знала, на какой именно стадии романтических отношений состояли эти двое, Шу и Юкхэй, но после того, как женские стоны на всю квартиру, когда девушка вернулась из магазина, резанули сердце и слух, Сон отпрянула от двери комнаты, отошла от порога. Прижалась спиной к стене, глотая слабость и стараясь быть незаметной, слиться со стенкой и прийти в себя, потому что стоны ножом по сердцу ударили, раскроили череп, вырвали сердце из груди. В глазах помутилось, начало тошнить, и Юци неслышно пошла к ванной комнате.
Всего-то два-три шага, и вот она около раковины, смотрела на смеситель, а в ушах стояли противные стоны младшей сестры. Вспоминалось всё: и как эти двое, Юкхэй и его Шухуа, познакомились случайно через Юци, и как девушка увидела их тайный осторожный поцелуй. Честно говоря, Сон от этой пары, а больше от сестры, тошнило. Дело даже не в духах, в характере — приторность духов пропитала естество Шу, делая её какой-то ванильной, какой-то чересчур слабой, беззащитной, и эта беззащитность действовала на нервы. Девушка должна постоять за себя, даже если у неё эльфийская внешность и манерность уровня английской королевы.
Юци, знаток литературы, называла Шухуа кисейной барышней. Хотя прямо сейчас была не лучше неё.
В зеркале ванной комнаты на Сон смотрела осунувшаяся и бледная девушка, в которой она с трудом узнала саму себя. Шок, будто только узнала, что существует секс, а женщины, да и мужчины порой, издают при нём звуки. Юци было неприятно. Очень. До тошноты хотелось покончить со всем этим, разум затмевали чувства, которых не выскажешь из-за страха быть оплёванным посмешищем. Она всё же нашла в себе силы усмехнуться. Вот идиотка.
Только она или сестра, что стонала под парнем, к которому явно ничего не испытывала?
— Какое унылое зрелище, — пробормотала она, пытаясь всё же нормально, не криво улыбнуться. Не получилось.
Её боль была поглощающей: целиком, полностью, без остатка. Она не могла просто так подойти к Юкхэю и рассказать всё, о чём думала, никак не могла бы сказать сестре, насколько она её бесит и насколько младшая вертихвостка, к которой может любой подкатить, залезть под юбку. Сказать, что она шлюха, Юци не могла. Школьница же, даже не студентка, как старшая. А школьницы уж точно не шлюхи — они просто немного глупые, слишком молодые и безответственные, когда у Сон самой хлопот полон рот, переживаний по горло и мыслей выше крыши пятиэтажного дома.
Юци была сдержанна по своему характеру, даже слишком, и страдала от этого. Она редко могла забиться в истерике — предпочитала держать эмоции в себе, не показывать их. Сейчас только по ауре, клубившейся, словно дым, вокруг девушки, можно было догадаться о нескольких её эмоциях: зла, раздосадована, в начинающейся истерике.
Она не думала, что любить так больно. Не думала, что можно просто взять и захотеть умереть от чувств, которые разрывали изнутри. Вон Юкхэй не принадлежал ей, но Юци хотела обладать им. Странное желание. Странное рвение. Особенно, когда резко захотелось покончить со всем этим. Не любить. Не надеяться. Просто исчезнуть, раствориться во мгле, сделать больно Вону. Они же знакомы близко — неужели парню не будет больно её вспоминать, когда таблетки будут проглочены, а лезвие всё же рассечёт запястье?
«Друзья?» — когда-то давно спросил Вон, протягивая девушке ладонь.
«Друзья», — улыбнулась Юци, кивая и пожимая его руку.
А эти слова ничего и не значили.
Сон не понимала, в какой момент её ладонь потянулась к полочке с медикаментами — папа, то есть отчим, папа Шухуа, пил антидепрессанты, — в уме девчушка знала, сколько примерно надо таблеток, чтобы потерять сознание, чтобы больно не было. Эти колёса до одури сильные, раз папа отчим просто ложился спать после принятия, она их не пробовала, но, кажется, пришёл тот час, когда всё-таки придётся. Это был порыв, ненормальный, бессознательный порыв умереть. Такие мысли порой посещают голову каждого, но не каждому дано их преодолеть, осмыслить, отстранить от себя. Сон не удалось их оттолкнуть.
Юци сломалась враз, как старинные часы, которые сначала идут, а потом встают, не могут бить.
Её руки дрожали, в ушах стоял гул, когда она глотала таблетки без воды, половину рассыпая себе в воротник, на пол. Она давилась, глотала, подавляла рвотный рефлекс и надеялась, что боль от всего улетучится, оставит её в покое, а разум впадёт в забвение. Девушка, падая, потому что в глазах помутилось, не сразу услышала крик Вон Юкхэя, что стоял в одних штанах, явно решивший, что сейчас, после делёжки кровати с симпатичной девушкой, стоит помыться. Он глядел на бледную трясущуюся девушку и судорожно вызывал скорую помощь, звал Шухуа, которая в первые секунды не среагировала на натужный крик. Вон был так красив, когда волновался, Юци даже поймала себя на мысли, что так и надо было сделать. А может, именно показательно умереть. Перед ним.
Юкхэй подскочил к девушке и стал было помогать ей подняться с холодного пола, но не смог — Юци снова захрипела и ударилась головой о пол, стараясь облегчить себе задачу умереть. Показательно, прямо как она того хотела. Надо же, даже жизнь даёт ему подачки в виде лица любимого перед смертью. Забавно.
— Уйди, — говорила она ему, слабо отбиваясь от рук и начиная кашлять.
Через минуту, когда визжащая о том, что скорая приехала, Шухуа вскочила в помещение, Сон наконец-то потеряла сознание. Ещё через две минуты бригада скорой помощи забрала бессознательную девчушку на откачку, а Вон и Шу успели заскочить следом, надеясь, что их не выгонят из машины, дадут побыть с девушкой, когда она очнётся.
Юкхэй и Шухуа сидели с Юци до конца, до того часа, как она очнулась. Её ресницы затрепетали через день, когда Вон, нёсший свою вахту рядом с койкой младшей, пил воду из одноразового стаканчика. В палате они были одни — пациентов не было, гостей тем более. А ветреная Шухуа убежала к родителям по первому зову, явно рассказывала всю ситуацию.
Вон и Сон недолгое время смотрели друг на друга, один сурово, другая расфокусированно. Оба обдумывали ситуацию, приходили к выводам, а Юкхэй даже кивнул самому себе, будто принял какое-то решение. Он переместился ближе к девушке, протягивая ей стаканчик, а потом, сообразив, что девушка всё ещё слаба, чуть приподнял её за затылок, приложил стаканчик к губам и заставил хотя бы смочить губы жидкостью. Он не знал, можно ли так делать, ведь не был студентом-медиком, а учился на программиста. Ну хотя бы стереотипно не носил засаленные свитера и очки на пол-лица.
— Зачем ты спас меня? — прохрипела Юци, сфокусировав взгляд на любимом парне и чуть коснувшись языком губ. — Прошу, не молчи и просто ответь мне на один вопрос — какого, блин, чёрта ты меня спас?
Юкхэй усмехнулся, и лицо чуть дёрнуло — нервное, потому что устал переживать за эту дурочку, которая чуть не умерла на его глазах. Из-за чего она решила свести счёты с жизнью, неизвестно, врачи потом с ней поговорят, обо всём узнают и вставят мозги обратно. Юци непонимающе посмотрела на любимого друга, который остервенело потирал глаза.
— Я спас тебя потому, что должен, — сказал Юкхэй. — Ты же сестра моей девушки.
«Лучше бы не спасал. Особенно если я для тебя сестра твоей девушки».
Юци посмотрела на лицо Вона: слегка напряжённое, беспокоящееся за неё. Такая безответственная, даже не может уследить за собственной жизнью, идиотка. Сон обвела взглядом лицо ничего не подозревающего Юкхэя, зацепилась взглядом за его полные губы, которые так и манили к себе. Ей так хотелось поцеловать его, потонуть в этом поцелуе, почувствовать, как лёгкие разрывает от недостатка воздуха. На секунду так желалось забыть, что это парень младшей сестры. Хотела поцеловать, забыться с ним, сделать так, чтобы и ему стало хорошо.
Но будет ли?
— Юци? — заметил всё же пристальный взгляд к собственному лицу.
Девчушка приподнялась на локтях, и когда Вон дёрнулся, чтобы помочь той принять более-менее устойчивое положение, схватила его за затылок, шепча:
— Я сделаю это только один раз, прости, — и впилась поцелуем в пухлые губы Юкхэя.
Этот «только один раз» растянулся на бесконечное мгновение, когда Юци обратилась только в чувства. Она исследовала каждый миллиметр пухлых губ, тянула за мягкие волосы, хотела, чтобы эти секунды не кончались, а только продолжались. В упоении она оторвалась от губ старшего, глядя на парня глазами, в которых смешались лишь ласка и любовь, а получила в ответ…
…страх, испуг в карих глазах, но, главное, не ненависть. Просто бесконечное непонимание.
— Юкхэй, я люблю тебя, — просто быстро проговорила, жмуря глаза и не зная, что делать дальше — никогда ещё в любви не признавалась, только ей в средней школе прилетали валентинки, она же их никому не дарила.
— Я не хочу терять дружбу с тобой. И рушить отношения с Шу тоже.
Вон Юкхэй больше ничего не сказал. Он просто покинул палату, поправляя кремовый свитер и надеясь, что такого больше не повторится. Закрывая за собой дверь, он посмотрел на девушку через плечо: в её взоре отразилось непонимание, как у него буквально секундами ранее, какой-то страх, который она явно хотела скрыть, но не смогла. Вон принял для себя только одно-единственное верное решение, которое не заставит его больше смотреть на девчушку, быть рядом с ней и притворяться, что после этого поцелуя с ним всё нормально.
Сон Юци пора повзрослеть. Не все в этой жизни будут её любить. Для Вон Юкхэя отношения с двумя девушками сразу — дикость, отвращение и бесконечные плевки от обеих. Шухуа — его целиком и полностью, она вроде как любит его, а чувства её старшей сестры какие-то надуманные, детские, сама она морально не выросла.
Когда Сон вернулась после выписки домой, она долго плакала. Шухуа надавила на неё, осыпала пощёчинами, потому что узнала, что старшая сестра целовалась с её парнем, кричала, за волосы тягала. Благо, не при родителях, ибо Шу при них — чистый невинный дьявол цветочек, который любит свою старшую сестрёнку и в обиду её не даст. Она сама обидит, сделает больно, разорвёт ей кожу, выпотрошит и вынет внутренности.
«Никогда больше не приближайся к моему парню, — змеиный шёпот окутывал уши Юци. — Вы с ним даже не друзья».
Они были друзьями, но в том и дело, что именно были. Вон Юкхэй не хотел потерять дружбу, но потерял её так нелепо, так быстро. Была ли между ними дружба? Понятно, что не совсем, было только общение от случая к случаю, смущённые улыбки и незнание ничего друг о друге. А ещё Сон Юци поняла, что порой мгновения счастья понесут за собой негатив и слёзы.