Наказание

Виктор Сергеевич неслышно закрыл за собой дверь квартиры, снял пиджак и повесил его на вешалку. Потянувшись к кобуре, напрягся, услышав идущий откуда-то со стороны спальни странный звук, в котором он тут же узнал тихий стон Нади. Нахмурившись и так и сняв кобуру, он пошел туда. В спальню он вошел в тот момент, когда девушка, закрыв глаза и судорожно дыша, пальцами одной руки входила в себя, а другой накрыла грудь. С губ ее сорвался более громкий стон, который она попыталась подавить, закусив губу. Ритм ее был сбивчив, отчего Надя, чуть прогнувшись в пояснице, лишь активнее задвигала бедрами навстречу своим пальцам. Оглядев внимательным взглядом ее открытую позу, Денницын ухмыльнулся, неслышно прошел внутрь спальни и сел в кресло, стоявшее в углу напротив кровати — отсюда ему открывался прекрасный вид на бедра девушки. Закинув ногу за ногу и положив руки на мягкие подлокотник, он негромко кашлянул, отчего Надя испуганно встрепенулась, сжала колени и распахнула глаза, но, увидев перед собой лишь Виктора Сергеевича, расслаблено выдохнула и чуть смущенно улыбнулась. — Не стесняйся, можешь продолжать, — произнес он, поглядев на нее своим тяжелым взглядом темно-изумрудных глаз. — Не хочу тебе мешать. — Но, — хотела было возразить девушка, которую несколько смутили его слова. — Все в порядке, — перебил он ее, продолжая говорить спокойным, но властным тоном. — Я понимаю: меня долго не было, ты заскучала… Продолжай же. — А ты?.. — Продолжай, — уже с нажимом повторил мужчина. Надя заметила, как где-то в глубине его взгляда зажглись те самые адские огоньки, которые она так хорошо знала, и, улыбнувшись, откинулась назад на кровать. Развела колени в стороны и уже потянулась было к себе пальцами, но была вновь остановлена голосом Денницына: — Без рук. Смутившись, Надя приподняла голову и вопросительно посмотрела на него, думая, что ослышалась. Как это — без рук? — Но… — Без рук. Вздохнув, девушка опустила голову назад, положила руки на живот и попыталась сфокусироваться на своих ощущениях. Внизу все буквально сводило от желания, тело требовало разрядки, но вот только она никак не могла доставить ее себе. Ослушаться Денницына она тоже не могла, поэтому, чуть приподняв ноги и скрестив, стала тереться внутренней стороной бедер друг о друга, стараясь зажимать разгоряченную плоть между складками кожи. И все равно это было не то — ей не хватало ощущения заполненности внутри себя, не хватало пальцев, которые так умело массировали клитор. Поэтому, закусив губу, несмело потянулась пальцами вниз… — Руки. Вытянув свои руки вдоль тела и сжав пальцы в кулаки, Афанасьева пыталась, извернувшись, дотронуться до себя пятками или пальцами ног, но ничего не выходило. Зажимание плоти между бедрами при скрещивании ног тоже результата никакого не давало. А тянущее ощущение внизу живота лишь продолжало нарастать. Надя готова была заскулить от своего бессилия. Не удержавшись, она все же быстро поднесла руку и пальцами скользнула к теплым складкам. — Непослушная девчонка, — ухмыльнулся Виктор Сергеевич где-то совсем рядом с ней, и распахнувшая глаза девушка увидела, что он навис над ней. — Я же сказал: без рук. — Пожалуйста, — захныкала она, но мужчина лишь одной рукой взял ее за оба запястья и вытянул руки над ее головой на постели, чем заставил Надю испустить полный разочарования вздох. — Придется тебя наказать, — на губах мужчины заиграла лукавая улыбка. Афанасьева, услышав его слова, в ожидании замерла, с любопытством глядя ему в глаза и в нетерпении ерзая на постели. Она знала, что он-то уж точно знает толк в наказаниях, но никак не могла догадаться, что именно с ней он будет делать. Но Денницын не спешил — он нарочито медленно вытащил из брюк ремень и крепко привязал им тонкие запястья Нади к спинке кровати. Та удивленно вздохнула и закусила нижнюю губу, томно поглядев на мужчину, который как будто специально смотрел как будто бы сквозь неё. — Закрой глаза, — тихо произнёс Виктор Сергеевич, нежно проведя ладонью по волосам девушки, пригладив их. Надя послушно закрыла, положившись на остальные органы чувств, но их заглушало лишь одно тянущее, пульсирующее чувство внизу живота, которое требовало скорейшего продолжения. — И не подглядывай. Девушка напряглась, услышав, как Денницын вышел из спальни, но не решилась нарушить его приказ и открыть глаза. Во всяком случае, она доверяла ему, отчего не боялась ничего, поэтому расслабилась и стала ждать его. Мужчина вернулся через пару секунд. — Ты привыкла быстро получать желаемое, — тихо заговорил он, поставив что-то рядом на прикроватную тумбочку. — Но ты напрасно совершенно забываешь о других ощущениях. Я же тебе хочу показать то, что ты упускаешь. Афанасьева заинтересовано приподняла брови и улыбнулась, пытаясь догадаться, что он задумал. — Однажды мне довелось общаться с одним известным композитором, — продолжал Денницын. — И он сказал мне о том, что тело человека весьма похоже на рояль — стоит чуть только дотронуться до одной клавиши, как можно услышать приятный сердцу звук… Тем временем его руки опустились к телу девушки, и он стал плавно водить пальцами по коже, едва касаясь ее. Подушечки его пальцев мягко очертили ее живот, отчего Надя громко выдохнула, чем подтвердила слова мужчины. — …Но недостаточно просто жать на все клавиши подряд — это не принесёт никакого удовольствия. Ведь что такое симфония? Это совокупность верно подобранных и гармонично звучащих звуков. Пальцы его скользнули вверх, пройдясь по рёбрам, будто по клавишам рояля, и, едва зацепив соски, резко отстранились от неё, а Надя вздрогнула и тихо застонала. Афанасьева вся превратилась в одну натянутую струну оголенных нервов — совокупность из противоречивых ощущений почти невесомых касаний умелых пальцев, от которых будто электрические разряды шли по ее телу, вкупе с требующим разрядки возбуждением в паху и темнота перед глазами сводили ее с ума. — …Вот так и рождаются гениальные симфонии — надо просто знать, в какой момент и на какую клавишу надо нажать… Виктор Сергеевич коснулся внутренней стороны ее бедра, прочертив указательным пальцем линию от колена и выше, заставив девушку застонать громче и шире развести ноги в стороны. — Пожалуйста, — попросила шепотом она, подаваясь бедрами ему навстречу. — Я уже не могу… — Не спеши, — в его голосе явно слышалась усмешка, и Надя разочарованно вздохнула, нетерпеливо заёрзав на месте. Руки его ещё несколько раз коснулись ее тела, вычерчивая на коже какие-то незатейливые знаки, что заставляло Афанасьеву тихонько стонать и вздрагивать вновь и вновь при каждом прикосновении. Потом мужские руки пропали с ее тела на пару секунд, рядом что-то тихонько звякнуло, а через мгновение Надя почувствовала, как что-то холодное и влажное опустилось ей на губы, отчего она испуганно вздрогнула и нечаянно распахнула глаза. — Я же просил не подглядывать, — вздохнул Денницын, и девушка тут же послушно сомкнула веки, увидев перед этим, как он держит в пальцах кубик льда. — Непослушная… Как только льдинка оторвалась от ее губ, Афанасьева слизала оставшуюся на них влагу и в немом стоне распахнула их, когда влажная дорожка поползла вниз, по ее подбородку, а затем и по шее. Пройдясь кубиком по ключицам, Виктор Сергеевич коснулся ее левой груди, и Надя судорожно вздохнула, когда лёд стал по кругу обходить сосок, оставляя за собой влажный след. — Чувствуешь? — спросил Виктор Сергеевич, продолжая водить кубиком льда по коже. Та с трудом кивнула, шумно сглотнув. — Это именно то, что ты упускаешь. Мужчина подул на влажный сосок, и девушка тихонько застонала, запрокинув голову. Затем подтаявший кубик коснулся второго соска, и она стала стонать чуть громче. — Ты всегда уделяешь внимание клитору, но забываешь о других, не менее важных частях тела —  у тебя миллионы нервных окончаний, а ты довольствуешься лишь малой их частью, расположенных в одном месте. Второй кубик опустился на ее живот и стал по кругу так мучительно медленно очерчивать пупок. Когда он пополз ниже, приближаясь к самому сокровенному, Надя готова была взвыть от невероятно противоречивых ощущений холода от льда и жара в разгоряченном паху. Поэтому, уже не сдерживая себя, тихонько заскулила, когда кубик скользнул по складке между бедром и ее пахом. Когда льдинка прошлась совсем рядом с ее половыми губами, Афанасьева снова застонала, почти скуля — она просто не могла уже остановиться. Звуки вырывались из ее горла без всякого контроля, и она просто не могла дождаться момента, когда мужчина наконец коснётся ее, заставив биться в экстазе. Ее тело буквально онемело от мужских ласк, и все, что она была в состоянии сделать, — это позволить ему продолжать их и чувствовать. Девушка уже с трудом терпела — все эти невесомые прикосновения его пальцев, влажные следы от кубика льда, легкое покалывание в немного затёкших руках, все это лишь сильнее распаляло ее желание и заставляло стучать набатом кровь в висках. Ей хотелось, чтобы Денницын, который упорно не касался клитора, поскорее дал ей кончить, иначе, ей казалось, она сойдёт с ума от этого невероятного возбуждения. — Пожалуйста, — хриплым шепотом молила Надя, подаваясь бедрами ему навстречу, — прошу… Дай мне… П-пожалуйста… Я не могу больше… — Ну если ты так хочешь, — усмехнулся Виктор Сергеевич, убирая лёд прочь. Едва он накрыл пальцами её клитор, как Надя резко вдохнула, высоко застонала, судорожно задрожала и кончила, запрокинув голову назад и прогнувшись в пояснице. Ноги ее дрогнули и с силой зажали между собой руку Денницына, не позволяя ему убрать ее. Когда прошло какое-то время, и Виктор Сергеевич отвязал ее руки, а девушка, приходя в себя, все ещё лежала на постели с закрытыми глазами — у неё просто не было сил, чтобы шевельнуться. Она чувствовала слабую дрожь от ослабевших, измученных этой сладкой пыткой мышц паха, чувствовала, как подрагивают, чуть покалывая, слегка затёкшие руки, пока это восхитительное чувство долгожданной эйфории продолжало нестись по ее венам. Никогда ещё Надя не думала, что наказание может быть настолько приятным.