A language that I understand

I'll admit, for a moment I felt so afraid Just to show you the mess that I made There are pieces I usually hide But when you collect me with your steady hand With a language that I understand I feel put back together inside Ben Platt «Ease my mind» (Сознаюсь, в какой-то момент мне было страшно показать тебе все то, что я натворил, все то, что я обычно прячу, но твои уверенные руки собрали меня воедино, ты говорил со мной на том языке, который я понимаю — я снова чувствую себя цельным).

      Азирафаэль вот уже несколько минут с удовольствием наблюдал за Кроули. Тот метался по его кухне, отчаянно жестикулировал и чуть не сбил батарею из пустых бутылок, скопившихся на разделочном столике.       На 2 минуте 36 секунде наблюдений Азирафаэль даже смог признаться самому себе, что пялится. Хотя чаще всего ему хотелось воскликнуть «как красиво!», так что особых угрызений совести ангел не испытывал.       В самом деле, как же не порадоваться красоте?! Тем более, когда она такая рыжая, стремительная и за шесть тысяч лет стала практически родной. Конечно, любоваться красотой можно и на расстоянии, но Азирафаэль был уверен, что хочет, чтобы Кроули был близко, как можно ближе. Принятие своих чувств к демону было важным шагом для ангела, но вот пойти дальше и сказать «я тебя люблю» Азирафаэль точно был еще не готов.       Единственное, что смущало Азирафаэля, так это то, что о теме, на которую Кроули так эмоционально высказывался, он не имел ни малейшего представления. И не расслышал ни единого слова. Ни-сло-веч-ка.       Все дело было в том, что перед началом своей явно прочувствованной речи Кроули вдруг пожаловался на духоту и, сняв пиджак, повесил его на спинку стула. Под пиджаком у демона обнаружилась черная футболка. Вроде бы обыкновенная черная футболка, в какой можно в любом приличном обществе появиться. Но при этом она так идеально сидела, так обтягивала все, что можно, что Азирафаэль просто отключился: в ушах зашумело, и он словно оглох. Оставалось лишь надеяться, что глухота эта — временная.       Азирафаэль время от времени даже слегка передвигался вместе со стулом, разворачиваясь вслед за Кроули, чтобы ничего не упустить. Он так ясно представлял себе, как Кроули подходит, садится ему на колени, а он вытягивает футболку из-под ремня со змеиной головой, пробегая пальцами по теплой коже и…       А еще на Кроули были джинсы, давно уже сводившие Азирафаэля с ума. В надетом на их хозяина состоянии, конечно, не сами по себе. Азирафаэль все смотрел, смотрел и никак не мог решить, какой вид лучше. Спереди, когда Кроули стоит? Или сзади? Или сбоку в движении? Ах, да, еще же футболка…       Азирафаэль был знаком с футболками и знал, что это существа коварные, непредсказуемые и вероломство их непостижимо. Он и сам имел несколько штук, но никак не мог добиться, чтобы они функционировали как подобает уважающей себя продукции британской легкой промышленности, а не превращались через несколько стирок в бесформенные, вытянувшиеся тряпки. Футболка же, надетая на Кроули, была плотной, из какой-то гладкой ткани, и прилегала к телу демона так, что Азирафаэль даже завидовал. Явно воспитанная футболка. Может быть, Кроули на них орет так же, как на растения?       Азирафаэль представил себе, как это может выглядеть, не смог сдержаться и захихикал. Кроули, приостановившись, бросил на него тревожный взгляд, в котором смешались удивление и тревога. Судя по всему, он не ожидал, что Азирафаэль может так реагировать на то, что он только что сказал. — Ангел, ты меня вообще слушаешь?! — Кроули внезапно навис над ним, опираясь ладонями о столешницу. Азирафаэль каким-то чудом вдруг обрел слух и виновато заморгал. — Прости, дорогой, я задумался.       Кроули переменился в лице и резко отвернулся, уставившись на шкафчик с посудой. «Может, оно и к лучшему, что ангел ничего не слышал?! Я же практически признался ему в любви», — с тоской думал Кроули, пытаясь сконцентрироваться на таком человеческом и таком необременительным дыхании. Заставляя себя отвлечься, он посмотрел на узкие носки своих ботинок и перевел взгляд на полку с чашками перед собой. Кроули насчитал уже семь чашек с цветочным узором и десять с геометрическим орнаментом, когда голос ангела заставил его обернуться. — Кроули, дорогой, я хочу поговорить с тобой, не мог бы ты присесть?       Кроули, закатив глаза, развернул стул и уселся на него верхом. Нервно сглотнув, Азирафаэль подумал, что ему грозит еще раз выпасть из реальности, не успев ничего сказать. Он часто видел, как люди садились так без всякого подтекста, просто потому, что им так нравилось, но здесь подтекст явно присутствовал. — Я тебя не слушал, потому что любовался твоей фигурой, — честно сказал Азирафаэль. — И я прошу прощения у тебя за то, что наговорил в беседке. На самом деле ты мне очень сильно нравишься.       Потрясенный Кроули мог только хвататься за спинку стула. Гладкое полированное дерево скользило под пальцами, не давая никакого чувства опоры. — Насколько сильно я тебе… — едва смог выговорить демон, у которого внезапно пересохло в рту.       Азирафаэль молчал. Слова все вдруг куда-то исчезли, а ведь он готовился, продумывал, что сказать. И чем дольше он лихорадочно искал, что сказать, тем мрачнее становился Кроули. Надежда на его лице сменилась отчаянием, а потом он и вовсе отвернулся, пытаясь закрыться и не показать Азирафаэлю свою боль.       «Ты опять все испортил, идиот!» — обругал себя ангел.- «Идешь и исправляешь, сейчас же!» Только вот как? Что он может сделать, какой общий и понятный обоим язык, «язык любви», почти с ужасом подумал Азирафаэль, он может использовать, чтобы показать Кроули, как он ему дорог?! Ангел в нерешительности потеребил пуговицы своего жилета, ощущая, как вытерлась в этих местах ткань от частого использования. Глубоко вдохнув, Азирафаэль медленно поднялся на ноги, одернул пиджак и шагнул к Кроули, радуясь, что от демона его отделяет всего лишь один шаг. Шаг, который он не решался сделать все это время. Все шесть тысяч лет. А потом он наклонился к замершему в ожидании Кроули и поцеловал его.       Поцелуй, пришедшийся в уголок губ, получился неловким и смазанным. Азирафаэль едва удержал равновесие, а Кроули повернул голову так, чтобы подставить ему губы для поцелуя: он подозревал, что Азирафаэль намеревался только чмокнуть его в щеку и этим ограничиться, и поэтому демон хотел получить как можно больше. На второй такой случай — целующего его ангела — он не очень-то рассчитывал. — Я тебя люблю, — обреченно выдохнул Кроули.       Скрывая свои чувства на протяжении шести тысяч лет, демон был уверен, что сможет и дальше это делать, выдержит, не сорвется. Но после абсолютного, всепоглощающего отчаяния, которое он испытал в горящем магазине Азирафаэля, Кроули осознал, что больше не может молчать. Хотя и признаваться вот так, с бухты барахты, на кухне, он не планировал совершенно. Наоборот, он давно уже размышлял о том, как бы это обставить так, чтобы сделать Азирафаэлю приятное. И вот все его планы пошли насмарку. Одно неловкое прикосновение губ, и он не выдержал… И кто он после этого?! Влюбленный тысячелетиями в потенциального врага идиот?! — О, дорогой мой, — Азирафаэль нежно прижал ладонь к щеке Кроули.       Голос ангела звучал так мягко, с такими извиняющимися нотками, что Кроули понял: услышать симметричный ответ ему пока не светит. И все же было в интонациях Азирафаэля что-то такое, что позволило демону не до конца разочароваться. Игнорируя ноющую боль в сердце, Кроули текучим, грациозным движением встал со стула.       И да будь он (еще раз!) проклят, если не попытается выжать из этой ситуации все возможное! — С первого раза я не очень понял, насколько сильно тебе нравлюсь, ангел, — сказал Кроули, осторожно обнимая Азирафаэля одной рукой и притягивая к себе ближе. — Ты не против еще раз показать мне?! …иногда, если слов не хватает и непонятно, какой из языков любви выбрать, можно просто что-то сделать. Преодолеть расстояние в один вечный шаг… прикоснуться… поцеловать… А слова? Слова обязательно придут. В свое время.