Творцы

      Идя по улице можно встретить на своём пути толпы людей, среди которых обязательно будут уличные художники, музыканты и даже иллюзионисты. Вероятность того, что случайный прохожий обратит на них своё внимание — ничтожна. Для случайного прохожего эта встреча будет мимолётна, возможно, даже незаметна, но сидящий художник, держащий в руке замазанную кисть или держащий в руках скрипку, музыкант это запомнит. Проведёт его уставшим взглядом, да и забудет. Подумаешь, один зритель, одна копейка, которая с лёгкостью могла бы стать тем самым билетом домой. Он приходит на Дворцовую площадь каждый день, каждый день становится на одно и то же место, каждый день, доставая скрипку, начинает играть одну из выдуманных глубокой ночью мелодий. И никто уже не считает это чудом; полицейские давно перестали выгонять музыканта прочь. Только редкие иностранцы иногда подходят к мужчине, достают свои фотоаппараты со слишком яркой вспышкой, кидают в кейс от скрипки жалкие смятые купюры и уходят дальше любоваться красотами Санкт-Петербурга. Скрипач часто проводит таких взглядом, считая их людьми крайне некультурными и не ценящими истинную красоту по-настоящему.       Вообще за всё пребывание на этой площади тёмноволосый научился различать людей, делить их на некие классы, типы, культурные устои, среди этого выбирать тех, с кем он бы, если бы ему не была так чужда людская суматоха, завёл разговор и, вероятно, смог подружиться. Но, что парадоксально для города с такой великой историей, таких людей он ещё не встречал, а если и встречал, то те обязательно были алкоголиками или бездомными. Сегодня безлюдно, только слышен гул машин и видны силуэты пробегающих мимо людей, они, похоже, спешат, стараются скорее попасть домой, закрыться от этой серости неба, согреть руки об горячую кружку кофе и провести день с близкими людьми; небо тёмное, грозовое, спешит нагрянуть ливень, вполне возможно, что вместе с грозой. Достоевский смотрит на тусклое солнце, которое прячут толпы туч, закрывая от глаза людского, то ли боясь, что его могут украсть, то ли, что могу обидеть. Он не собирается уходить, ведь, опять же, людская суматоха совсем не для него. Пока все бегут от шторма, Фёдор находит в нём покой и что-то своё, что он давно потерял. Мужчина не собирается играть для людей, не собирается играть для тех, кому его старания не сдались, как те же попытки крысы вытащить свой хвост из мышеловки, он собирается играть лишь для грозных туч, которые так и жаждут услышать его игру, и разразится молниями. Дождь давно начал свою мелодичную пляску, легко стуча по лавочкам и асфальту. Достоевский одним движением уместил скрипку у себя на плече и, взяв смычок, снова устремил взгляд в небо.       Игра должна под стать погоде, слиться со звуками дождя и редкими раскатами грома, где-то вдали; передать эмоции, всю ту боль людского мира в одной мелодии и тёмноволосый знает такую. Смычок плавно скользит по струнам, выдавливая ненавязчивую тихую мелодию, которая начинает усиливаться с приближающимися раскатами грома. Здесь нет никого, нет посторонних глаз, ушей, которые могут осудить или бросить нелепый взгляд, только он, не это ли счастье? Мелодия усиливается вместе с громом, успокаивается, немного дёргаясь вместе с каплями дождя, тянется вместе с ветром. Мелодия бушует так же, как погода, так же, как и душа музыканта. Будто то, что он скрывал так долго, вырывается наружу вместе с появившимися вдали молниями.       Это не игра, а порывы его побитой души, не мелодия, а ясные, понятные только ему и лишь части людей, слова. Он не играет, а живёт, и денег за эту «жизнь» не просит. Просто хочет, чтобы люди его не просто слушали, но и услышали, разделили с ним одиночество, дали понять, что мир не так уж плох. Фёдор прикрыл глаза, чтобы больше проникнуться и после некоторого молчания, как молчит порой природа, продолжил игру. Движения стали более резкими, он чувствовал, что это скоро закончится, что скоро выглянет яркое солнце, только надо перетерпеть ту грозу, которая так бушует в душах каждого. Так и есть, он снова был прав, последнее движение рукой, последний раскат грома и появление яркой молнии, которая осветила периметр вокруг него, и это закончилось, дождь стал утихать, а солнце наконец показало свои яркие лучи. Достоевский поклонился невидимой публике, легко улыбнулся, убрал со лба мокрые пряди. Игра закончена, на этом и его день, он умирает каждый вечер, жива лишь промежутками от игры до игры. Мужчина приоткрывает глаза и молча смотрит на стоящего перед ним парнишку, у которого взгляд такой, какой не купишь нигде, такой наивный, детский, будто ему по-настоящему диво всё то, что происходит с ним, будто он радуется каждому новому дню, который встречает. Достоевский скучающе провёл по нему взглядом и подметил, что выглядит тот слегка шутовски: длинная белоснежная коса, небрежно уложенная чёлка, гетерохромия, которую он даже скрыть не пытается, бледный шрам на белом глазу и дурной вкус в одежде. Тёмноволосый молча отводит взгляд от своего слушателя и убирает скрипку в кейс. В свою очередь и его слушатель не говорит ни слова, и не понятно, то ли он так восхищён игрой, то ли немой. Фёдор поднимает кейс и разворачивается, ведь ему давно стоит уйти, одежда промокла насквозь, да и ловить нечего. Здесь незнакомец вдруг опомнился, он мотнул головой и, хлопая глазами, посмотрел в след уходящему, тут же направляясь в след за ним, сначала медленно, будто боясь спугнуть, а потом и вовсе, догоняя его. — Постойте, погодите, пожалуйста! — Белобрысый парниша аккуратно вытянул руку вперёд, кладя её на плечо Достоевского, отчего тот дёрнулся и перевёл на него свой взгляд. — Я рад, что Вам понравилась игра, денег мне не нужно. Благодарю. — Будто на автомате выдавливает из себя мужчина, чем вводит незнакомца в лёгкий ступор, на что тот лишь и отвечает: «Ась?», а после, глупо размахивая руками, начинает оправдываться, мол, он не за этим и как музыкант мог такое подумать. — Прошу прощения… Вы, вероятно, не так поняли! Я вдохновлён вашей игрой… и знаете, я давно вас слушал, но никак не решался подойти. Понимаете ли, лишнее внимание… — Попрошу выразиться яснее или же не тратить моё время. — Да-да, извините… — Гоголь немного замялся — Я испытываю великое чувство, к вашей игре! Вы так ясно передаёте краски этого мира, я, признаюсь, никогда не слышал такой игры. — Премного благодарен, это всё? — Достоевский остановился и, сложив руки на груди, вопросительно посмотрел на парня. При любом другом разговоре он бы давно скрылся средь деревьев или толп людей, но его что-то заинтересовало, то ли эти глаза, то ли простота его души, в нём, на первый взгляд, он не видел не той, свойственной человеку заносчивости, людского безразличия, которое наблюдал днями напролёт. Он вообще никогда раньше не видел таких яркий людей. — Меня зовут Николай Гоголь, и я на соседней площади рисую. Но, видите ли, вдохновение покинуло меня так же, как и люди, которым в радость было смотреть на мои картины. — Уличный художник значит. — Мужчина усмехнулся. — Приятно. Я Фёдор Достоевский. Гоголь улыбнулся и продолжил: И как только я начал слушать Вашу игру, ко мне будто силы начали возвращаться! Я стал рисовать и рисовать, слушая вашу игру. Я вот что скажу: Ваши мелодии вдыхают в народ новую жизнь, осветляют их души, и вы, даже за это ничего не берёте! Я восхищаюсь Вами! Тёмноволосый лишь удивлённо улыбнулся. Он впервые встречает такого человека как Гоголь, открытого, ясного душой и наивного взглядом. — Я видел Ваши картины, Николай, Вы прекрасный художник, видящий весь этот мир и рисующий его таким, какой он есть на самом деле. Жаль, что люди не желают видеть этого. — Многие люди не замечают прекрасного, бескультурщина в такой-то стране! — Гоголь вздохнул. — Люди не замечают ничего, что дальше их носа, не слушают то, что может их духовно обогатить, не читают, являясь заложниками своих строгих рамок. Достоевский с улыбкой слушал своего собеседника, он, наконец, смог найти человека, с котором может разговаривать о великом, который поймёт и примет его демонов, который разделяет его взгляды на мир. — Пока живы уличные музыканты, художники, иллюзионисты, эта страна будет жить. — С той же улыбкой заканчивает Федор. Он смог найти того, кто найдёт в его мелодиях порывы души, услышит в них слова, а игру примет за жизнь. Он нашёл того, с кем может разделить одиночество, сбежать от серости этого мира. Нашёл того, кого искал всю свою жизнь.