Дождь в голове.

      И вот опять пошел дождь. Холодные капли беспощадно падали прямо на тетради, в хаотичном порядке разбросанные по земле. Рядом с ними сидел парень, опираясь рукой о холодный сырой асфальт. Он проклинал все на свете, смотря на промокшие насквозь конспекты, которые так старательно писались на парах. На альбом с рисунками, беспощадно уничтоженный дождем. На удаляющихся от него придурков, которые и устроили водные процедуры для всего содержимого его рюкзака.       И все, чего он хотел… Действительно, искренне хотел, так это чтобы они споткнулись, блять, на ровном месте. Или чтобы их грузовик переехал… Что угодно, лишь бы это прекратилось.       Прекратилось это постоянное унижение. Эти издевки. Эти обзывательства. Эти синяки…       И ведь всем было плевать на Джерарда: его родным, друзьям, которых когда-то он мог назвать «лучшими». Всем, кроме кучки парней с его курса, которые решили помочь этому миру стать чище. Потому что таким как Уэй здесь не место. Таким как Уэй места, в общем-то, нет нигде. Потому что он не такой как все.       Потому что ему нравятся парни. Хотя после всего этого он даже не уверен в этом — появились сомнения на этот счет. Но отступать он уже не намерен. Вы скажете, это мазохизм. А он скажет, что должен, если и не обязан, держаться на плаву. Он не может отступить, он должен доказать, что прав. Уэй не может дать им победить. Ведь когда-то им надоест. Ведь когда-то в их головы закрадется навязчивая мысль о том, что они неправы. И ему неважно, сколько ему придется перетерпеть, во сколько ему обойдется это его право верить в лучшее будущее. Потому что он тоже хочет сделать этот мир чище. Потому что такие как он имеют право жить своей спокойной жизнью. Потому что такие как он не должны страдать из-за всякого мусора.       Но порой ему просто хочется закрыть глаза и исчезнуть. Заснуть и не проснуться. Как и сейчас, когда он, сидя дома на кровати, смотрит на изуродованные влажностью неровные листы бумаги. Смотрит на кривые линии, большинство из которых просто смылись, словно их никогда там и не было. И тоже хочет просто исчезнуть. Хочет также раствориться в воде. Но он в очередной раз встает на ноги и идет по жизни дальше.       Надеется, что все будет хорошо. Он сам часто удивляется, откуда в нем столько веры.       А у Фрэнка дождь в голове. Даже ливень, наверное. И, скорее всего, именно поэтому ему так холодно. Все, что он слышит — стук дождевых капель об окно. Он сидит на диване своей гостиной комнаты. В тишине и спокойствии. В тепле. Но ему все еще холодно. И все, о чем он думает, все, о чем он мечтает — это чертов паренек с последней парты. Да. Тот самый, которого он ежедневно называет уродом. Тот самый, у которого пару часов назад он отобрал рюкзак, демонстративно выбрасывая все его содержимое на асфальт, словно это мусор.       Словно сам Джерард — мусор. Но это не так.       А еще у него открытая рана на сердце. Та самая, от которой ему так больно. Айеро давно пришел к выводу, что влюблен в него. Но что он может сделать?       Это неправильно. Неправильно. Чертовски… правильно. Но все же — так не должно быть. Это не должно было произойти с ним: с кем-то другим, может быть. Но уж точно не с Фрэнком. Ведь Фрэнк — популярный до безумия! Ведь он — звезда ебаного института. Ведь весь мир у его ног, потому что он молодой, он обучается в одном из лучших учебных заведений страны, потому что он станет превосходным специалистом в своей области. А ведь он действительно станет превосходным специалистом! И Айеро должен найти себе хорошую жену, завести несколько детей и умереть не раньше своего восьмидесятипятилетия. Вот только кому он это все должен, ответить не может. Так просто надо.       Но Джерард стал большой преградой на его пути к успеху. Стал ебаной проблемой. Пятном на чистом листе бумаги. И его надо уничтожить. Чтобы жить было проще. Потому что так надо. Потому что таким как он не место в этом мире.       Именно так он себя успокаивает, когда смотрит на этого беззащитного паренька и в очередной раз пинает его ногой под ребра, слыша одобрительные возгласы своих друзей. Потому что так проще. Проще плыть по течению, чем против него. Потому что так надо. Потому что так правильно.       Потому что Фрэнк должен, блять, добиться много в жизни. Он должен оправдать надежды своих родителей. А затем его дети должны будут оправдать его надежды. А дети его детей…       Он бьет его, не себя. Тогда почему он чувствует, как рана на его сердце начинает кровоточить? Почему ему не все равно? Ему должно быть все равно. Разве нет? Должно же быть. Он же делает все правильно. Делает же?       А гомофобия — это болезнь. Страшная, прогрессивная, развивающаяся со страшной скоростью. С действительно страшной скоростью. Казалось бы, это все в прошлом. Но как это может быть в прошлом, если это «прошлое» все еще не прошло? Люди не идут в будущее, лишь думают о нем, мечтают, видят в самых приятных снах. Строят планы и топчутся на месте. Прям как Фрэнк.       У Фрэнка дождь в голове. И он заставляет себя верить в то, что ему это нравится. А рана на сердце, вероятно, убьет его и сделает это уж точно не дожидаясь его старости.       А Джерард в очередной раз лежит на асфальте. На сыром, холодном асфальте. Ловит своим лицом дождевые капли. Он, скорее всего, рад этому дождю. Ведь так никто и никогда не увидит его слез. Но он чувствует, что должен встать. Как бы больно ему не было. Потому что…       Потому что…       Потому что он верит в то, что в один день все поменяется. Правда верит.       У Джерарда на уме одно лишь солнце. Его яркий свет. Его приятное тепло. И капля грустных мыслей. Но всего лишь капля.       А слезы все бегут по грязным щекам, скатываясь все ниже и ниже… Он кое-как доходит до дома и запирается в ванной комнате. Уэй умывается, а затем продолжает жить своей жизнью. Ложится спать ночью с мыслью о том, что… все изменится. Как и всегда, в принципе.