Надеюсь, твоя дорога длинна

Сколько Абигайль себя помнит, она всегда видела призраков. Где бы она ни была — везде они разные, но обычно имеют две общие черты: это призраки недавно умерших и, как правило, они не пытаются говорить с ней. Некоторые из них кажется, родом из ушедших веков — они носят причудливые одежды, вроде тех, что она видела на старых полотнах, украшавших стены в богатых домах, и когда они разговаривают сами с собой, их речь напоминает книги и пьесы, что отец читал маленькой Абигайль. Они проплывают мимо, прозрачные и бестелесные, следуя своему пути — Бог знает куда. Она никогда не пыталась за ними последовать. А иногда они пытаются говорить с ней — нечасто и не подолгу обычно лишь несколько слов, не больше. Большинство их принимает её за своих потерянных любимых и называет на свой лад. Никто из них, похоже, не понимает, что они мертвы. Абигайль никогда не опасалась их — она рано поняла, что они не могут к ней прикоснуться; скорее в этом зрелище есть что-то грустное. Кроме него, конечно. Но он исключение во многих смыслах. Она прожила хорошую жизнь, или, по крайней мере, настолько хорошую, насколько она имела право ожидать. Родственники приютили её и она удачно вышла замуж — за доброго человека, который обращался с ней хорошо и в ответ хотел очень немного. У них было двое детей, девочка и мальчик, и оба выросли именно такими, какими Абигайль желала их видеть. А главное — ни один из них не унаследовал её дара. Он достался одному из её внуков, но она научила его ни с кем не говорить об этом. Так проще живется. Она прожила хорошую жизнь. Но она знает, что каждый раз, как она брала вилку, или танцевала, или расчесывала волосы, он смотрел. И каждый раз, когда она и её муж занимались любовью, он смотрел тоже. Он всегда был поблизости, с того дня как умер, и она находит, что никогда не имела ничего против. — Хотел бы я остаться в Нассау, — говорит он ей. Он сидит на её комоде, покачивая ногами. Будь он из плоти и крови, его каблуки стучали бы по росписи, но он нематериален так давно, что она не может точно сказать, сколько прошло лет . — Это место надоело мне до чертиков. А тебе? Она улыбается. Она лежит в постели в длинной белой ночнушке, укутанная в теплое стеганное одеяло, но ей все равно холодно. Она постарела и мерзнет гораздо сильнее, не то что в её жаркой юности. Она постарела, и её волосы давно поседели, очень давно, и длинная седая коса извивается по подушке. Как петля, думает она, почти как та, что убила его. Однажды он рассказал ей, каково это было. Его интонации тогда заставили ее трепетать — точно так же, как когда он говорил, а она касалась себя. Ему нравилось смотреть, а ей нравилось, когда он смотрел на нее. — Я не просила тебя остаться, Чарльз, — отвечает она, но в ее словах нет колкости, только мягкая насмешка. Он цокает языком, пожимает плечами. — Нет. Но я не слышал, чтоб ты говорила мне уйти. Это правда. Внешне он нисколько не изменился: все такой же длинный, грязные волосы и заскорузлая от соли одежда, изношенная почти в лохмотья, кольца на пальцах и в ушах. Он иллюзия мускулов на костях под загорелой кожей, не такой красивый, каким был муж, не красивый в общепринятом смысле, — но даже сейчас она чувствует влечение. Он сохраняет четкость очертаний, в то время как другие призраки медленно исчезают в никуда. С годами его черты становятся для неё лишь отчетливее. Её муж умер восемь лет назад, мирно, во сне. Она видела его после этого, недолго, но достаточно, чтобы сказать «Прощай». С тех пор она все ближе к собственному концу, и призрак Чарльза Вейна остается её единственным спутником. Она никогда не чувствует себя одинокой и благодарна за это. Вот он спрыгивает с комод, вот пересекает комнату. Призраки нематериальны в этом мире, но когда он опускается на колени у кровати и берет её руку, она чувствует это. Это утешение, которого она не ожидала. — Ты возьмешь меня туда? — спрашивает она. — В Нассау. Такой, каким ты его знал до казни. Его рот кривится с усмешкой. — Я подарю тебе всю твою жизнь, — говорит он. — Просто закрой глаза. Абигайль повинуется. Она знает, что никогда не откроет их снова. Нассау не так уж далеко. И Чарльз ждал так долго, чтобы вернуться.