You've been fighting the memory All on your own, Nothing washes, nothing grows, I know how it feels being by yourself in the rain, We all need someone to stay.
Небольшое торговое судно «Эйва» расположилось у одного из многочисленных причалов портового городка Изэм. И без того шумный, колоритный город сегодня был по-настоящему погружен в атмосферу праздника. На ежегодный карнавал съехались артисты со всех ближайших государств, любопытная публика, нарядившись в карнавальные маски, спешит на представления к главной площади, задорная детвора в причудливых костюмах сносит всех прохожих, пытаясь вырваться в первые ряды. Звонкая, завораживающая музыка доносилась даже до пришвартованных кораблей, которые находились далеко от многолюдных центральных улиц. Экипаж «Эйвы» ради посещения такого грандиозного торжества дружно решил отложить отплытие, которое должно было состояться сегодня вечером. Матросы во главе с капитаном, оставив на вахте хмурого боцмана, дружной толпой двинулись в центр города. Мужчина, облокотившись о перила левого борта «Эйвы», проводил взглядом повеселевший экипаж. Он был рад тому, что в кои-то веки эти вечно не замолкающие юнцы сошли на берег, оставив в его распоряжение родное судно. Боцман наблюдал, как наряженные в нелепые и броские костюмы акробаты сходили с соседнего корабля и бодрым шагом стремились в гущу событий. — Пф, чудаки, — невнятно пробормотал он, и тут же недовольно поморщился: больная спина снова дала о себе знать. Постояв еще пару минут на месте, мужчина отправился в сторону кают, потирая область поясницы — ему было необходимо передохнуть хотя бы часок. Сегодня он мог не беспокоиться о том, что кто-то посторонний в его отсутствие проберется на палубу. Во-первых, они уже выгрузили весь товар, и нажиться ворам было нечем. Во-вторых, из-за проведения праздника и прибытия огромного количества иностранцев органами местного самоуправления было решено усилить патрулирование улиц и причалов. Так что он с чистой совестью мог позволить себе подремать на койке какое-то время. Боцман медленно ковылял по коридору, как вдруг звон разбившегося стекла заставил его остановиться. Грохот и чье-то ворчание раздалось в каюте, предназначенной для пассажиров. Мужчина подошел ближе к двери и замер в нерешительности. Будь это кто-то из матросов, он бы не колебался и без всяких церемоний ворвался бы в помещение. Но вот идет уже месяц, как в жизни боцмана появилось нежданное и непрошеное исключение из всех правил. Видимо, спокойными и безмятежными днями его вознаградят лишь на том свете. Прерывая его раздумья, дверь стремительно распахнулась, а мужчина, совершенно не ожидавший этого, шагнул назад и спиной врезался в противоположную стену. — Ээ, Майкл? Это вы? Мужчина готов был дать себе подзатыльник за столь трусливое поведение в его-то возрасте. Боцман поднял взгляд — перед ним стояла высокая, статная девушка. Каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, зеленые глаза с удивлением уставились на него. — Что вы тут делаете? О, вы, наверное, из-за шума, — она устало протерла глаза, — извините, я решила немного прибраться и, возможно, слегка переборщила. Он заглянул за ее плечо: на полу комнаты лежали осколки уже бывшей вазы, книжная полка чудом держалась на полке, вися на одном гвозде, а на кровати лежала картина… с дырой посередине. Майкла можно назвать терпеливым человеком, но существовали вещи, которые мужчина на дух не переносил: наглых, беспардонных и ленивых людей, цитрусы, насекомых и беспорядок. Особенно беспорядок. Да видит Посейдон, каких усилий стоило ему, чтобы снисходительно процедить сквозь зубы: — Все в порядке. Будьте осторожнее. Девушка отмахнулась и пролепетала: — Не переживайте, уж с уборкой-то я справлюсь, — боцман не был уверен в этом, — а почему вы здесь? — Я… я собирался подремать немного, — честно признался Майкл. — Вы серьезно? В городе же праздник, почему бы нам не сходить туда? Я как раз туда и направлялась. Боцман не выдержал и недовольно скривился: маскарад, шумные толпы, громкая музыка — самое последнее, чего бы он хотел в этой жизни. — Вы совершенно не умеете скрывать эмоции, Майкл, — покачала головой девушка, — такие мероприятия — явно не ваш конек, — она серьезно посмотрела на него, — но такое событие проходит только раз в год, и поэтому я все же настаиваю на вашем присутствии. — Сегодня моя очередь нести вахту, — Майкл уцепился за последнюю возможность. Довольная ухмылка расцвела на лице девушки: — Вы же собирались спать? Или мне послышалось? Почему эта девушка вечно застает его врасплох? Он пожалел, что поддержал разговор, вечно они приносят еще больше проблем. По крайней мере, в его случае. Девушка с любопытством наблюдала за самобичеванием боцмана. Сама непосредственность. Она познакомилась с ним на второй день нахождения на корабле, случайно столкнувшись в коридоре. Один из мешков с провизией, который мужчина нес коку, выпал из его рук, после чего содержимое высыпалось на пол. Пассажирка решительно помогла собрать разбросанные продукты под негромкое бурчание боцмана. Поднявшись на ноги, девушка отряхнула руки и взглянула на него, но то, что она тогда увидела, заставило ее замереть на месте. Бледно-голубые, будто вдоволь насмотревшиеся на снежные просторы и перенявшие их цвет, глаза смотрели на нее с недоумением. «Отпусти его, Нина», — тело напряглось, дыхание перехватило, когда тихое эхо раздалось в ее сознании. Тогда мужчина опешил от такой реакции и, ошибочно посчитав за ее причину свой внушительный рост и пугающий вид, быстро кивнул и двинулся в сторону камбуза. Девушка довольно скоро пришла в себя и поклялась взять под контроль свои эмоции, чтобы в следующий раз не позволить им с такой легкостью охватить ее тело и разум. И у нее это получалось. В большинстве случаев. — Давайте устроим праздник прямо на судне. Я уверена, музыку будет слышно и на палубе, поэтому… — она ловко поднырнула под его руку, ухватилась за нее и улыбнулась, — скажите, Майкл, вы умеете танцевать? — Нет, не пробовал, — выдохнул Майкл. Гостья только шире улыбнулась и потянула мужчину за собой. «Эта девушка полна сюрпризов», — в очередной раз убеждался боцман, пока они добирались до верхней палубы. Когда она впервые вступила на борт, он посчитал ее за дуру, у которой напрочь отсутствуют инстинкты самосохранения. Какая женщина отправиться в путешествие одна, наедине с экипажем, состоящим по большей части из наглых и невоспитанных матросов? Пустоголовая… либо слишком опасная, чтобы иметь с ней какое-то дело. Капитан, будучи ответственным за свою пассажирку, предупредил наиболее неотесанных остолопов о том, какое увеселительное путешествие за борт их ждет, если они не придержат свои фантазии и природные инстинкты. И все же более показательным был случай, когда девушка, не дрогнув, вонзила нож в ладонь младшего матроса, который чересчур распустил свои руки. И тогда неодобрительные мысли о ее здравомыслии покинули боцмана в один миг. Когда они выбрались наверх, девушка отпустила Майкла и шумно вдохнула свежий морской воздух. Наступали сумерки, последние лучи солнца отражались на воде, прохладный ветер приятно охлаждал кожу. Пассажирка обернулась к боцману и, примерив на себя роль учителя, строгим тоном заявила: — Для начала мы должны послушать музыку. В танце именно она наш главный ориентир, компас, направляющий наши руки и ноги, эмоции и чувства в нужную сторону. Она прикрыла глаза и внимательно прислушалась к звукам фестиваля, так сладко манящих со стороны площади. Девушка начала отстукивать пальцем мелодию, закрыв глаза и полностью погружаясь в приятное звучание песни.***
— Нина, станцуй для меня. Одну из комнат их очередного временного пристанища освещала лишь парочка свечей. Для создания уютной и романтической обстановки? Нина была бы предельно удивлена, если бы Матиас продумал все до такой степени. На самом деле у них попросту не осталось других вариантов, да и свечей больше тоже. — Матиас, помнишь день рождения Инеж? Фьерданец сдвинул брови, стараясь припомнить события того дня: — В целом, да, а что? — Тогда ты помнишь и мою минуту славы, когда я под воздействием того дрянного виски возомнила себя величайшей певицей на свете и пела до тех пор, пока ты не прервал мое грандиозное представление. Матиас кивнул. Он во всех деталях помнил пение Нины, если это можно так назвать, а еще то, что именно Инеж тактично намекнула отвести серцебитку спать, пока Каз не испортил праздник, остановив задорные вопли Нины своими изощренными и крайне негуманными методами. — И как это связано? — Танцую я примерно также, дорогой, — Нина продолжила чтение газеты, которую с утра им забросила Инеж. Выбираться им — Нине и Матиасу — было пока незачем и к тому же опасно: их на удивление хорошо нарисованные портреты украшают каждый столб в Кеттердаме. — Тогда позволь мне тебя научить. Нина. Фьерданец шагнул к ней, протянул руку, заведя вторую за спину. Нина могла вечность смотреть на него, непристойно пожирая глазами мужчину — больше всего ей нравилось воспитанная в нем собранность и статность. Театрально закатив глаза и надув губы, она вложила свою руку в его, приподнялась с дивана, стряхивая крошки от печенья с платья и бросая газету на стол, и лениво произнесла: — Так и быть, — а затем приподнялась на носки и шепнула на ухо томным голосом, будто накладывая заклятие на молодую, неискушенную душу. — Но в таком случае с тебя одно желание, дорогой. У Матиаса на пару секунд перехватило дыхание. Все его обучение на службе, вся сдержанность и армейская выправка рушились, когда эта девушка позволяла себе так непринужденно такие непозволительные шалости. И он соврал бы, заявив, что ему это не нравилось. Ее раскованность приводила в замешательство и в ту же секунду заставляла его сердце совершить очередной кульбит. Нина не скромничала: буквально через каждое движение она упорно наступала Матиасу на носки сапог, а после пятого оборота перестала извиняться за это, стараясь сосредоточиться на темпе и ритме музыки. Матиас слышал только ее пыхтение — результат невероятных усилий со стороны девушки. — Нет, дорогой, ты мне должен не только желание, но и две коробки печенья с шоколадной крошкой. — Постарайся сосредоточиться на деле, — настаивал Матиас. — Три коробки. — Купить три коробки печенья с шоколадной крошкой в городе, в котором каждый житель старательно выискивает наши лица в толпе, чтобы получить приличную награду за нашу поимку? И взамен я получу возможность обучить тебя вальсу? — Матиас замолк на минуту, глядя, как Нина пытается безуспешно двигаться в такт мелодии. Часть прядей выбилась из наспех собранного пучка, на щеках появился румянец, ее ладони крепко сжимают его руки, чтобы после очередного оборота не свалиться на пол. — Я согласен. Нина подняла взгляд на фьерданца и, заметив, как он внимательно смотрит на нее и улыбается, фыркнула и с укором ответила: — Тебе просто нравится смотреть на мои страдания. — Ты прекрасна, Нина. — Матиас, солнышко, чтобы услышать больше таких слов, я с радостью готова отдавить тебе все пальцы на ногах, — Нина подтянулась и наградила Матиаса легким поцелуем, после чего отстранилась, шумно выдохнула, закрыла глаза и еще раз напрягла слух в попытке уловить затейливый ритм песни, доносившийся из соседней квартирки. Она почувствовала, как рука Матиаса крепче сжала ее талию.***
Майкл решился нарушить молчание и слегка кашлянул. Нина распахнула глаза, очнувшись от затуманивших разум воспоминаний. Она огляделась по сторонам, и когда Майкл попал в поле ее зрения, прочистила горло и вяло промямлила: — Да, так на чем мы остановились… — Кажется, вы обещали научить одного неумеху танцам. Против его воли. Девушка внимательно взглянула на него и задумчиво провела по подбородку рукой: — Мне послышалось, или я действительно слышу от вас иронию? Глаза Майкла, невероятно похожие на глаза ее любимого человека, сейчас смотрели на нее с легким замешательством. — Иро… что? Я сказал что-то лишнее? Заметив его растерянность, Нина поспешила сказать: — Ирония — насмешка, в вашем случае насмешка над собой. Обычно вы довольно сдержаны и серьезны. — Я могу перестать, — замялся Майкл, мысленно упрекая себя за свое невежество. — Нет, нет, нет, — запротестовала она, — в этом нет ничего плохого! Наоборот, мне очень даже нравится, продолжайте в том же духе! Вы, оказывается, весельчак в глубине души, так держать, — задорно подмигнула девушка. — Так, а теперь перейдем к делу, — девушка отошла от перил на пару шагов, — сначала посмотрите, а потом медленно попробуем. Нина выпрямилась, приподняла одну руку, остановив ее впереди, на уровне глаз, а вторую отвела в сторону. Уверенный шаг вперед правой ногой, она чуть покачнулась, не спеша подвела левую ногу, а затем сразу шагнула ею влево. Подставила правую ногу. Остановка, небольшой поворот. Переступила на другую ногу. Следующая комбинация получилась более стремительной, но в то же время плавной. Теперь она постаралась добавить легкие наклоны корпусом из стороны в сторону. Поворот вокруг своей оси. — Как вам? — остановившись, задала вопрос Нина. Будучи еще пылким и энергичным мальчишкой, Майкл посещал ярмарки, на которые удавалось попасть в перерывах между странствиями. Он видел хаотичные и энергичные движения, которые мог запросто повторить каждый прохожий и влиться в этот бесконечный танцевальный вихрь. Но в танце девушки он рассмотрел нечто совершенно иное. Сила и легкость — два, казалось бы, с трудом совместимых свойства сплелись воедино. — А я не староват для этого? — спросил Майкл, не решаясь поделиться охватившими его эмоциями. — Бросьте, вы в самом расцвете сил. Подойдите, для начала будем учить шаги, — подзывая рукой, проговорила Нина. «Еще не поздно вспомнить про больную спину и отправиться в каюту», — тонко намекнул голос разума Майкла. «Нет, друг мой, поздно», — мысленно ответил ему боцман, глядя на протянутую руку девушки и подхватывая исходящий от нее раздражительный энтузиазм. Майкл довольно быстро разобрался со схемой движений, и спустя некоторое время, без труда мог представить себе, в какой момент и какую ногу нужно переставить. Нина похвалила его за старательность и хорошую память. Но вот с исполнением дела обстояли гораздо хуже — он перемещался резко и нескладно, движения были угловатые и чопорные. Расправить плечи, но не расслабить, руки должны казаться невесомыми, мягче переступать — наставления девушки не были безосновательны, однако боцман все же успел изрядно вымотаться. — Ну что ж, на сегодня вы хорошо потрудились, — похвалила его девушка, опираясь спиной на перила. — На сегодня? Нет, это был последний раз в моей жизни, — ковыляя в сторону лестницы, пробормотал Майкл. — Не отчаивайтесь, у вас все получится, ведь у вас просто замечательный учитель! — крикнула вслед ему Нина. Майкл медленно спускался по лестнице, аккуратно придерживаясь за больную поясницу. По пути в каюту он нехотя признался себе, что, несмотря на отказывающие конечности и спину, мысль об еще одном танцевальном уроке не вызывала в нем прилив отторжения. Нина поднялась на верхнюю палубу и прогулялась вдоль нее, рассматривая пестрые огни города. Общение с Майклом казалось ей отдушиной, глотком свежего воздуха. Его ворчливость, немногословность, внимательность, доброта, уступчивость по отношению к ней — все это… Когда-то давно, в приюте она мечтала о том, что в один солнечный прекрасный день ее заберет именно такой отец, как он. Вздрогнув при первой встрече от его ледяных глаз, она и подумать не могла, что узреет в его сердце тепло и свет. Но сейчас она видела. Все повторяется. Матиас. Теперь ее очень редко загоняют в угол воспоминания, связанные с ним. Но сегодня у них получилось застать Нину врасплох. Чувство вины снова разрастается и крепче обвивает шею. Не предает ли девушка Матиаса, позволяя себе испытывать немного радости, разрешая смеяться, танцевать, учить кого-то тому, чему научил ее храбрый фьерданец? Она встряхнула головой, пытаясь избавиться таким образом от глупых, вновь возрожденных из пепла мыслей. Матиас был бы определенно недоволен ее болезненным самоистязанием. Жизнь продолжается, и осилить дальнейший путь ей придется без него. Вопреки этому, Нина верила всем сердцем: когда-нибудь они снова найдут друг друга. Хотя бы потому, что он все еще должен ей желание. А Матиас всегда держал свое слово. Он поклялся, что даже после смерти найдет способ защитить ее. Может, встреча с Майклом была вовсе не случайностью? Они станут друзьями? Возможно, Матиас хочет, чтобы она снова нащупала твердую почву под ногами и освободилась от непростого бремени его потери. Вспомнила, кто она, для чего родилась и кем ей предначертано быть. Нина не знала ответов на эти вопросы. Все, что ей оставалось делать, вернее, все, на что она способна на данный момент — просто проживать день за днем. В последний раз окинув взглядом город, девушка обняла себя, поежившись от холодных ветров, дующих со стороны океана, и поспешила к себе в каюту.