***
— Вэнь Жохань, чёртов пёс! — отхаркнув кровь, Минцзюэ, опираясь на верного друга и соратника, саблю, едва стоял на ногах, пошатываясь, но держась на чистом упорстве и желании наконец покончить с тем, кто терроризировал всех и вся. Жохань же стоял и насмехался над ним, играясь, скаля зубы и не думая пока убивать. Но лишь пока. — Проявил бы каплю уважения, всё же я тебе в отцы гожусь. Хотя да. Действительно, что тебе знать о том, как стоит общаться со старшим поколением? Отца-то у тебя и нет, Минцзюэ, — расхохотавшись, глава Вэнь склонил голову вбок, прищурившись и, радостно улыбаясь, был готов. Готов ко всему со стороны Минцзюэ, ибо знал, что подобное тот не пропустит мимо ушей. Уж шибко импульсивен. Это его и погубит. Не говоря ни слова, лишь зарычав, Минцзюэ выпрямился и, стоя относительно ровно, поднял саблю пред собой. Не удостоив Жоханя ни единым словом, он ринулся на него, не видя ничего и никого вокруг. Слова про отца были лишние. И хотя он, по сути, уже отомстил, убив сына Жоханя, да ещё и того, кто был хоть на что-то годен, ему было мало. Смерти этого пса ему хватило бы по за глаза и для счастья не надо было ничего более. Но силы подводили. Один четкий удар по руке и сабля вылетела куда-то в сторону, но Минцзюэ, замахнувшись, таки успел ударить Жоханя по лицу. Забавляться с этим почти бессильным заклинатели было весело и интересно, но пока он побеждал. Теперь же улыбка вмиг пропала с лица главы Вэнь и он наконец проявил истинное нутро, за которое его и звали безжалостным. Жестоким. Хладнокровным. Замахнувшись лишь единожды, применяя темные силы, он сумел одним ударом откинуть итак уже слабого Минцзюэ в другой конец залы, к сабле. — Чжулю, стоит умереть его пыл. И ты знаешь, как, — тряхнув рукой, Жохань говорил без былого веселья. Шутки закончились. Владыке надоело играть, хотелось шоу. Хмыкнув, он сложил руки на спиной, пока сжигающий ядра подходил к Минцзюэ медленно, как бы давая время осмыслить, что сейчас произойдет. И Жохань был доволен. Быстрая смерть — скучно. И Чжулю знал об этом. Знал, что если он сделает все быстро и безболезненно, когда можно устроить самое настоящее и интригующее шоу, будет наказан. Минцзюэ, открыв глаза, привстал и, видя приближающегося Чжулю, метнулся, на сколько быстро мог, к сабле. И, подхватив ее, наставил на Чжулю. — Не подходи! Чёртов пёс… — Тяжело дыша и гневно глядя, глава Не был готов защищаться и обороняться до последнего вздоха. Глянув на спокойного Жоханя, он заметил за его спиной Яо. Предатель… Мозг соображал крайне плохо и, не имея возможности толком подумать, он прорычал, — Яо… Сволочь. Ты поплатишься! Жохань, услыхав слова Минцзюэ, резко развернулся. Мэн Яо… Что ж, план был хорош. И даже удался бы, не будь глава Не столь туп. Вновь ослепительно улыбнувшись, он отступил в сторону и Яо, готовый вонзить меч в тело главы Вэнь, промахнулся. — Хорошо… Очень хорошо! Но и тупо. Вы почти победили, — заливисто рассмеявшись, Жохань одним движением выбил меч из рук Яо и швырнул того к Минцзюэ. С ним было в разы проще, ядро слабое, но его хитрость и ум были неоценимы. Поэтому мучить его лишением ядра не было смысла. Минцзюэ переводил удивленный и ничего не понимающий взгляд то на Яо, то на Жоханя, то на застывшего Чжулю, что остановился буквально шагах в трёх от него. Это, получается, он сейчас… — Ты все испортил, Минцзюэ… — простонал Яо, с испугом глядя на Жоханя и не отводя взгляд. Он прекрасно знал, на что способен этот человек, какой силой и могуществом обладает. А если совместить эти силу и могущество с отсутвием сострадания и хоть каплей жалости, то ничего хорошего не получалось. Они обречены. Чжулю, чуть нахмурив брови, глянул на своего главу, не понимая, что ему делать теперь с этими двумя. — Глава? Яо тоже или лишь Минцзюэ? — Тоже. Как заклинатель он ничтожен, но риски есть всегда. Уничтожай у обоих. Но начни с Яо, покажи нашему дорогому Минцзюэ, что его ждёт, — недовольно хмыкнув, Жохань смерил Чжулю недовольным взглядом. Как можно не додуматься до столь очевидной вещи? Элементарно же. Более чем. Кивнув, Чжулю вновь стал подходить к пленникам и, смотря бесстрастным взглядом, лишь тихо вздохнул. Подобная работа утомляла, а то, как Минцзюэ держал саблю, прикрывая теперь не только себя, но и Яо, удручало ещё больше. Каждый, кому предстояла подобная участь, лишиться ядра, считал себя лучше остальных, что сможет противостоять и победить. Но нет. Лишь одно касание в пару мгновений и ядра нет. А вместе с ним сил, дабы стать тем самым единственным и неповторимым, сохранившим ядро от схватки с ним, Вэнь Чжулю. Пнув носком сапога руку, сжигающему ядра даже не стоило напрягаться, Минцзюэ слишком ослаб и устал. Однако, прежде чем совершить необратимое, Чжулю поклонился Минцзюэ и Яо. В первом его восхищала сила, которой он лишится и упорство, которое будет с ним всегда, а во втором хитрость и ум. Однако медлить нельзя. Пара быстрых, отточенных до совершенства, посредством огромного опыта, движений и ни единого вскрика. Минцзюэ, в силу утомления, сразу потерял сознание, а Яо, получивший первым, лишь сжал до скрежета, Чжулю слышал, зубы, лишь негромко заскулил, грустно глядя на Минцзюэ. Вот и конец. — Молодец. Минцзюэ в темницу и сковать, всё же силы у него имеются, даже без ядра более чем внушительные. Поэтому аккуратнее, если очнётся, то вырубить. Но не убейте, иначе пойдете туда же, куда сейчас Яо. В пыточную, — ухмыльнувшись, Жохань проследил за своими адептами, что, не проронив ни слова, лишь кивнув, уже выполняли приказания, глядя строго в пол. Как только тела бессознательного Минцзюэ и слабо сопротивляющегося Яо отнесли туда, куда им полагалось, Жохань рассмеялся. Чувство от того, что он победил, опьяняло не хуже лучших и самых крепких вин, что он пил. — Глава, это не конец, — Чжулю, вставший позади Жоханя, сложил руки за спиной. Негласное правило, которого он придерживался и не нарушал. Вставая рядом с главой, ему полагалось не держать руки на виду из-за силы и мощи, что в них таилась. Дар, который Жохань неоднократно восхвалял, сам Чжулю ненавидел и считал самым ужасным проклятием, от которого не избавиться. Не снять. Он не жил, существовал, был просто оружием, ибо Жохань был не способен на чувства. Да и он даже не горевал по сыновьям, а что уж говорить об обычном слуге? — Знаю. Но вот они не знают, что победа наша, — резко развернувшись, глава Вэнь широко улыбнулся, а после расхохотался, уже ощущая металлический вкус победы на губах.***
Резко распахнув глаза, Минцзюэ шумно выдохнул. Тяжело дыша, он вытер лоб. Пот катился ручьем от воспоминаний, что причиняли ужасную боль. Он виновен в проигрыше. И лишь он. Закричав от безысходности, он швырнул тарелку с едой в стену, а затем и стакан с питьем туда же. Закончив с посудой, он схватив ладонями цепи, потянул их на себя. Однако, к сожалению, из-за упадка сил, ничего не получилось. Единственное, чего он добился, это не только стёртых в кровь запястий, но и ладоней, что болели ужасно. И боль это была ни с чем не сравнима. Это было не то, что он ощущал ранее. Это была не сабля, которую он привык держать в руках, но больше не сможет. Никогда. Глубоко вдохнув, Минцзюэ шумно выдохнул и, едва поднявшись, шатаясь, подошёл к стене и сел на жёсткую циновку, облокотившись спиной на стену. Закрыв глаза, он попытался уснуть. И сейчас у него уже не в первый раз проскочила мысль о том, что лучше бы он и не открывал глаз. Только вот теперь она была более навязчивой и глава Не провалился в беспокойный сон, лишь подумав об этом.