Наша песня хороша — начинай сначала

– А я сказал – нет!!! Я еще дверь в квартиру открыть не успел, а меня уже оглушило гневными криками Усаги. Что же на этот раз случилось? Неужто Айкава опять его гоняет? Но ведь он сдал работу вовремя, в кои-то веки! Или в «Марукава» очередной корпоратив и требуется присутствие Божественного? Но тогда мне лучше вообще не входить, иначе меня опять используют. Но и здесь стоять не вариант – когда Исаке что-то нужно, он это и с того света достанет. Эх, и за что мне все это??? А, была не была! Набираю в грудь побольше воздуха, словно не в квартиру входить собрался, а на дно океана нырнуть. Поворот ключа, щелчок замка. Дайте мне сил, мамочка и папочка на небесах, братик в Оса… – Братик? – Мисаки?! Какое счастье, что ты пришел! – брат бросается обнимать меня, а я не могу отвести взгляд от Усаги. Да, я видел его разным – и сердитым, и веселым, и печальным, и счастливым, я знаю какой он за работой и какой на отдыхе; я знаю его нежность и его заботу, я знаю его ст… стр… страсть, кхм, да. Казалось, я видел его со всех сторон, но таким как сейчас… Нет, он не на грани срыва, он уже давно за ней. Кажется, что он вот-вот лишится здравого рассудка. Мне становится страшно. Очень страшно. Я отстраняю брата и подхожу к писателю. – Усаги, что происходит? – он не отвечает, взгляд отводит. – Что здесь творится? – резко поворачиваюсь к брату. Они поссорились? Что могло довести Усаги до такого состояния? Ему не было настолько плохо, даже когда брат объявил о женитьбе. Конечно, тогда рядом был я и … Что? Неужели опять??? Перевожу испуганный взгляд на Усаги, а он смотрит на меня. Значит, действительно… Я отшатываюсь. Нет. Что же это? Пожалуйста, не надо. Усами достает сигарету, но выбрасывает ее, так и не раскурив. Отчаяние на его лице сменяется твердой решимостью. Я словно слышу его шепот: «Не бойся, я защищу тебя». – Мисаки, я нашел для тебя замечательный вариант квартиры. Недорого, близко к твоей работе. Только заселиться нужно сегодня, поскольку хозяева уезжают за границу. Я уже собрал твои вещи. Правда, дело продвигалось медленно, поскольку Акихико все время лез под руки. А теперь вот он распялся в дверях, как корова в бомболюке, и не позволяет мне выйти. – Как кто? – не понял я. – Я не отпущу Мисаки, – у Усаги сейчас выражение лица еще более зверское, чем бывает по утрам, когда он пробуждается под вопли своего редактора. Я понимаю, что он готов рассказать брату о наших отношениях, и не сделал этого до сих пор только из опасения, что брат, узнав правду, вообще запретит нам видеться. Но сейчас он готов пойти на все. – Не тебе это решать, Акихико. Я уже говорил, что Мисаки должен повзрослеть. Живя с тобой в роскоши и достатке, он не сможет стать самостоятельным, зрелым человеком. – Такахиро! – Хватит! Мы это с тобой уже несколько часов обсуждаем. Я принял решение. И вот уж никогда не мог подумать, что ты будешь таким собственником и станешь мешать счастью Мисаки! Усами, уже было открывший рот, вдруг умолк и сник. – Неправда!!! – Мисаки? – брат смотрел на меня с удивлением, а меня всего трясло от злости. Да как он может говорить такое об Усаги?! Да что он вообще о нем знает?!! Лучший друг, который столько лет не замечал его любви! Да он!!! Так руки чешутся дать братцу затрещину, наорать, рассказать о его «недальновидности». – Мисаки. Тихий, печальный голос. Такой родной. Он не коснулся меня физически, но я успокоился. Усаги уберег меня от страшной глупости. Он меня всегда защищает. Теперь мой черед. – Брат, я тебя очень люблю и всегда прислушиваюсь к твоему мнению, но сейчас ты не прав. Ты говоришь о самостоятельности, а сам даже не спросил моего мнения. А если бы ты спросил – я бы ответил, что хочу остаться с Усаги. И отнюдь не потому, что здесь легкая, безоблачная жизнь, – я рассмеялся. – Он же мне продыху не дает. Я едва успеваю за всем следить. Эти бесконечные потоки медведей, великая китайская стена, а маримо чего стоят!!! Так что, братик, если где учиться ответственности и самостоятельности – так это у Усаги. И потом, сам подумай, куда ты меня отправляешь. – Куда? – растерянно спросил оторопевший Такахиро. – Ты отправляешь меня в одиночество! – мне почему-то вспомнились книги Усами и я решил перенять его стиль. – Представь, мне каждый день придется возвращаться в тихую и пустую квартиру, разогревать себе еду трехдневной давности или перейти на полуфабрикаты из магазина, потому что столько морочиться с готовкой ради одного себя я не буду. Пару часов посмотреть телевизор, или же просто от усталости завалиться сразу спать. И так день за днем. Даже поговорить не с кем будет… – М-ми-мисаки, о чем ты? – брат расчувствовался и на его глаза навернулись слезы. В принципе, пора бы остановиться, но я вошел в раж, так что, братик, извини, но сегодня я отобью у тебя желание говорить о моем переезде еще долгое время. – Тебе ли не знать, как важна поддержка другого человека! Так же, как и ты, я всего добиваюсь своими силами. Я никогда не просил Усаги помочь мне со своими связями и не брал его денег. Но разве ими измеряется доверие между людьми? Есть же не только материальная помощь, но и моральная. На Усаги всегда можно положиться, с ним не скучно и я столь много узнал от него. Без Усаги я бы никогда не поступил в университет. И скорее бы умер, чем смог устроиться в «Марукава». Знал бы ты, сколько нервов мне это стоило! А он сказал: «Я в тебя верю» - и я справился. Разве я мог обмануть его чувства? Мне горько, брат, от того, что ты так несправедливо относишься к человеку, с которым дружишь столько лет и который всегда поддерживал тебя. Усаги нужна моя помощь. Ведь он говорил, что ему трудно справляться без меня, но ты ему в этом отказываешь. Получается, ты поворачиваешься спиной к другу, оставляешь его один на один с трудностями и заботами. А за Усаги нужно следить еще тщательнее, чем за Махиро! Давай позвоним его редактору, чтобы она тебе рассказала, сколько раз раньше они вызывали врачей, чтобы те приводили сенсея в чувство, когда он загонял себя. Он же совершенно беспомощен в быту, а когда пишет – так совсем катастрофа. Ведь Усаги может днями не выползать из своего кабинета, питаясь одним сигаретным дымом. За ним ухаживать постоянно нужно, кормить. А кто будет его пинать, чтоб он работал, а не филонил?! Мне Айкава весь мозг проест, если я не буду следить за графиком. А так он все вовремя сдает. Ну, почти всегда… – Я и не знал, что вы так сдружились, – развел руками потрясенный Такахиро. – Если ты так говоришь… О-о, – вдруг восторженно вскрикнул он, – мой маленький братик так повзрослел! Он говорит такие важные вещи! Боже, брат… Я перевел взгляд на своего домовладельца. Вот гад! Стоит стеночку подпирает, в то время как я тут из сил выбиваюсь, его защищая! Обычно его не заткнешь, а тут прикинулся безмолвным зрителем. И что это с ним? Какой-то взгляд у него странный. В его глазах удивление смешалось с восторгом. Он смотрит на меня так, словно впервые видит. Так, срочно нужно драпать из поля его зрения, иначе до конца недели сесть не смогу. – Э-э-э, я совсем забыл! Мне еще нужно позвонить на работу! Я обещал договориться по поводу завтра, а столько времени прошло, столько времени, – бессвязно лепетал я, прошмыгивая мимо Усаги и поднося мобильник к уху, словно действительно собираюсь звонить. – Я провожу тебя, Такахиро. Нужно сигарет купить. – Курил бы поменьше. Особенно рядом с Мисаки, – услышал я отдаляющееся ворчание брата, и вот за ними закрылась дверь. Пш–ш–ш–ш… Я, словно воздушный шарик, сдулся и осел на пол. Устал неимоверно, и руки трясутся. Надо посидеть несколько минут, чтобы прийти в норму. Вот это я выдал! В жизни таких длинных речей не говорил. Разве что на экзамене у демона–Камиджо. Мда, не прошли года университета даром. Мамочка и папочка на небесах, братик, который еще где-то недалеко, – вы можете мной гордиться. Усаги тоже может. Наверное. Надеюсь, я не сболтнул ничего лишнего. – Ты был великолепен, – я вздрогнул от неожиданности. Когда он успел вернуться и как я не заметил этого? Вероятно, это все нервное перенапряжение. Его пальцы зарылись в мои волосы и ласково потрепали. – Я люблю тебя, – просто сказал он, усаживаясь рядом. – И я тебя, – шепнул еле слышно, но он не мог не заметить. Сердцем почувствовал. – Мисаки, ты сегодня решил не просто превзойти самого себя, но еще и во второй степени? – улыбаясь, спросил он. – Может, давай возведем твою смелость в куб? – Чего? – Поцелуй меня. – Щ–щ–щаз! – Эх, Мисаки–Мисаки, – он поднялся. Не понял. Он не будет приставать ко мне? Почему? – Идем, – мне протягивают руку. – К-куда? – Я сделаю тебе ванну с расслабляющими маслами. Может, тебе успокоительного дать? – Не надо, – бурчу, поднимаясь. За руку я его взял. – О себе подумал бы. Ты хуже смерти выглядел. – У меня пытались забрать моего Мисаки, как я должен был выглядеть? По правде говоря, я чуть не придушил Такахиро, но не хотелось оставлять тебя совсем сиротой. – Вот спасибо! – Пожалуйста. Я всегда думаю о тебе. Я засмущался и отвернулся. Когда же я тоже смогу говорить ему такие вещи прямо, глядя в глаза? – Но… Усаги, это не выход, все равно придется когда-то сказать. – К тому времени мы найдем правильные слова. – Хе, – я криво усмехнулся, – разве существуют правильные слова, чтобы сказать такое? – Мисаки, – он поймал пальцами мой подбородок, – ты что, не веришь мне? Но я уже не слышал его слов. Я тонул в его невероятных глазах. Здравый рассудок покинул мою голову вместе со всеми мыслями. Все, что мне было нужно – это почувствовать его всем телом, кожей к коже, сердцем к сердцу. И, конечно же, он все понял. Сжал меня в объятьях, стал покрывать поцелуями лицо. – У-у-усаги… – я обязательно научусь называть тебя по–имени. И о том, как сильно люблю тебя, тоже смогу сказать. Непременно.