Рождественское чудо

— Как человек, я сожалею о вашем друге и компаньоне. Как бизнесмен — рад, что мы, наконец, пришли к соглашению. Роберт Винс, новый владелец сети магазинов «Трастиз Инк.», бодро вскочил на ноги и, попрощавшись, удалился вместе со своими адвокатами и свежеподписанным договором о покупке. Собственно, единственным предметом разногласий были не столько деньги — Винс не скупился и платил реальную стоимость — а требование Фреда сохранить рабочие места для давних работников компании. То, что для него «Трастиз Инк.» стало ненужным балластом, ещё не давало ему права подвести всех тех, с кем они с Джеком проработали многие годы. Таких, как Эрма Бэджер, их бессменный корпоративный секретарь вот уже больше двадцати лет. Она была с ними все эти годы, помогала по мере возможности, поддерживала во всех начинаниях. Было бы неправильно бросить её на произвол судьбы. — Мистер Трустоу, может, вам что-то ещё нужно? Даже сейчас она была рядом. — Нет, спасибо, Эрма. Передавай привет и мои наилучшие пожелания всем сотрудникам. — Передам, мистер Трустоу, — кивнула она и поднялась из кресла, чтобы тут же опуститься обратно. — Мистер Трустоу, мы давно знакомы, так что позвольте мне говорить прямо. Я понимаю вашу боль, я наблюдала вас с мистером Хардиганом столько лет и, поверьте, знаю, какими близкими друзьями вы с ним были. И я представляю, как вам сейчас тяжело, но вряд ли похоронить себя в воспоминаниях о потерянном — лучший выход. Он бы этого не хотел. — Да, Джек этого бы не хотел, — спокойно кивнул Фред. — Потому я продал фирму, сейчас выставлю дом на продажу и уеду отсюда. — Если так, то я только поддерживаю, — Эрма впервые за вечер улыбнулась. — Только прошу — пишите мне иногда, чтобы мы знали, что у вас все хорошо. — Когда определюсь с новым местом жительства, обязательно, — пообещал Фред, вставая на ноги и подавая руку теперь уже не сотруднице, а просто другу. — Обязательно, иначе мы будем беспокоиться. Вы нам всё-таки не чужой. В конце концов, в компании ещё есть те, кто помнит даже вашего батюшку, и как вы с мистером Хардиганом начинали расширять дело. Поверьте, его смерть — для нас тоже большая потеря. Вас обоих очень уважали и в компании, и в городе. «Если бы Джек это всё слышал, возможно, это бы его немного успокоило, — подумал Фред, — и, может, тогда бы его сердце не отказало так рано». — Ладно, мистер Трустоу, я поеду, Лидия обещала привезти малышей. У них с мужем годовщина свадьбы, и они идут в ресторан. А мне, как хорошей бабушке, нужно сидеть с этими сорванцами. — У вас замечательные мальчишки, не клевещите на них, — улыбнулся Фред, вспоминая четырехлетних внуков Эрмы. — Я же не спорю, — со скрытой гордостью в голове согласилась та, — но за ним глаз да глаз требуется. В общем, я поехала. Но если вам потребуется моя помощь, обязательно позвоните. Обещайте мне, мистер Трустоу. — Обещаю, — кивнул Фред и подал уходящей женщине пальто. Через пару минут послышался звук отъезжающей машины, и в доме снова наступила тишина. Эта тишина угнетала и сводила с ума. Иногда Фреду казалось, что он слышит шаги, знакомое дыхание и кашель. А ещё — этот стойкий и невыветриваемый запах сигар, которые так любил Джек. Присутствие Джека ощущалось так явственно, что бывали минуты, когда Фред просто забывал: он остался один. Теперь уже совсем один. Приёмных родителей он давно похоронил, о том, где настоящие и живы ли они — не имел представления, а теперь не стало и Джека. Фред остро ощущал, как пустота окружает его, как подступает одиночество. До сих пор его держали дела фирмы, ответственность за людей, разная бюрократическая возня. Теперь осталось только выставить дом на продажу и решить, чем заняться дальше. Вельма, старшая сестра Джека, приглашала его приехать в Лидс. За то недолгое время, что они провели вместе, Фред успел с ней неплохо поладить — во всяком случае, для не слишком близко знакомых людей. Его право принимать окончательные решения в том, что касалось организации похорон, она приняла без вопросов и даже выразила сожаление, что встретиться им довелось лишь по такому печальному поводу. На прощание Вельма ему рассказала, как после смерти их старшего брата несколько лет назад Джек посоветовал ей ненадолго уехать из дома, чтобы отдохнуть от семьи и немного прийти в себя, и даже оплатил путешествие на круизном лайнере на Гавайи. Было ясно, что она пытается дать ему тот же совет, соблюдая при этом тактичность. А когда за рассказом последовало приглашение навестить её и семью, если Фред вдруг окажется на Востоке, Фред ответил, что обязательно над этим подумает. На деле же Фред до сих пор не знал, чем займётся. Он так решительно расписывал Эрме свои планы на будущее, но вот уверенности в том, что говорил, совсем не испытывал. Ему не хватало Джека. Фред был бы рад его отпустить, понимал, что так нужно — но не мог. И потому всё тянул с продажей машины и дома. Теперь, впервые за многие годы, ему начали сниться странные сны. Фред помнил их, потому что в них был Джек. Но не тот, привычный, которого он видел рядом с собой постоянно на протяжении двадцати пяти лет. Это был совсем другой человек, каким Джек так и не стал: у него была семья, дети, работа в отцовском банке… Сны эти неизменно заставали Фреда врасплох. Они завораживали и одновременно мучили. Впервые за все эти годы он задавался вопросом: не его ли вина, что всё не сложилось иначе. Днём эта мысль казалась нелепой, но вечерами опять возвращалась, и он принимался гадать: что было бы, если… Если бы Фред не пошёл в авиацию. Не попал на Тихоокеанский фронт и в Двадцатую истребительную эскадрилью. Если бы погиб в первом бою. Какой оказалась бы жизнь Джека, если бы он не встретился с Фредом? Может быть, он женился бы на Эленор Хокинс и прожил бы с ней долгую спокойную жизнь, оставив о себе добрую память, а дети бы продолжили семейное дело. И его не терзали бы страхи, не разрывали надвое противоречивые чувства. Он не умер бы после трёхдневной агонии в расцвете лет. Фред понимал, что эти мысли несправедливы — по отношению к Джеку в той же мере, что по отношению к нему самому. Но теперь он вдруг осознал, что все эти годы в глубине души верил: он уйдёт первым. А судьба распорядилась иначе — и он не находил в себе сил, чтобы смириться. Размышляя обо всём этом, Фред поднялся в спальню. Он не любил спать здесь один и, когда Джек отлучался надолго, перебирался ночевать в одну из гостевых комнат или засыпал на диване в гостиной, за что каждый раз получал нагоняй от Джека. Но сейчас он почти с мазохистским упорством каждый вечер отправлялся в их общую спальню, укладывался в пустую холодную постель и принимался ждать. Ждать, когда придёт тот самый сон, в котором он будет наблюдать за гуляющим с семьей в парке Джеком. Место было красивым, но незнакомым. Фред точно знал, что в реальности никогда не видел этих газонов, дорожек, скамеек и фонарей. На фигурном пруду, закованном в каменные берега, в летние месяцы бил фонтан и плавали утки, которых с удовольствием подкармливала гуляющая здесь с родителями ребятня. Но сейчас дело близилось к Рождеству, и желающих топтать заснеженные дорожки было немного. Когда Фред в своём сне оказался в этом месте впервые, вовсю бушевало лето, и парк утопал в зелени, среди которой так легко спрятаться и сквозь ветви рассматривать проходящих. Тогда-то ему на глаза и попался маленький светловолосый мальчишка, убегающий от своей матери. — Фредди, вернись сейчас же, — кричала ему вслед мать, пытаясь догнать сорванца. Но тот пролетел по дорожке, как маленький истребитель, и со всего разбегу бросился на руки отцу. В этом подтянутом импозантном мужчине Фред легко узнал Джека. Тот был почти таким, каким Фред увидел его в сорок третьем: аккуратным, спокойным, решительным. Только чуть-чуть постаревшим. Фред стоял там, среди листвы, и смотрел, как самый дорогой человек в его жизни обнимает и целует жену, подкидывает в воздух сына — и не испытывал никакой ревности. Что-то похожее на неё кольнуло лишь один раз, когда к Джеку, вместо жены, подошёл незнакомый молодой человек, и они долго о чём-то разговаривали у пруда, стряхивая пепел в неподвижную воду. Наверное, просто память, подумал Фред, память, от которой болезненно давит сердце. Впрочем, тот эпизод был лишь краткой сценкой в череде многих других. Фред видел, как взрослеет его маленький тёзка, как к нему присоединяется младший братишка, больше похожий на отца, чем на мать, а затем — серьёзная юная леди, обещавшая вырасти редкой красавицей, под стать обоим родителям. Фред видел, как дети росли, взрослели — и уже не бросались отцу в объятия, предпочитая компанию сверстников. А потом семейство и вовсе забросило эти прогулки. Только Джек продолжал приходить в парк, невзирая на сезон и погоду, теперь уже чаще один. Как-то раз Фред увидел с ним рядом Дуэйна Хиггинса. Они говорили о чём-то, тихо, но напряженно. Вскоре Дуэйн ушёл, а Джек ещё долго курил, вглядываясь в только ему видимый горизонт. Фред наблюдал, как проходит несбывшаяся жизнь Джека у него во снах, радуясь, вопреки рассудку и здравому смыслу, что хотя бы здесь Джек всё ещё жив и у него всё хорошо. Он привык смотреть издали, оставаясь невидимым и почти не скрывая своего присутствия. Но сегодня всё изменилось. Джек курил на своём любимом месте у пруда. Несильный, но зябкий ветер донёс до Фреда знакомый запах сигар. Даже в этой «параллельной вселенной» Джек остался верен своим привычкам. Шагнув вперёд, Фред собирался уже занять своё любимое место среди деревьев, откуда было так удобно следить за происходящим у пруда. Но стоило ему шевельнуться, как Джек стремительно развернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Они замерли в десяти шагах, вглядываясь друг другу в лицо. — Я ведь знаю вас, — эти несколько слов из уст Джека прозвучали скорее утвердительно, но Фред решил считать их вопросом. — Вряд ли, — ответил он как можно спокойнее, хотя сердце его в этот миг грозило выпрыгнуть из груди. — Я просто проходил мимо. — Нет, я знаю ваш взгляд, мне знакомо ваше лицо. Как вас зовут? — это было не простое любопытство. Это было требование, которое нельзя было проигнорировать. — Фред. — Фред, — повторил за ним Джек. — А дальше? — Зачем вам моя фамилия? — попытался отговориться он. — Мне надо знать. Фред понял, что промолчать не сумеет. Оставалось надеяться только, что в этом мире Джек Хардиган никогда не встречался с энсином по прозвищу Трасти, и его фамилия не вызовет никаких воспоминаний. Почему-то идея соврать даже не пришла ему в голову. — Трустоу, — как можно спокойнее ответил он. Джек заметно вздрогнул. — Этого не может быть, — сказал он тихо, а затем в несколько широких шагов преодолел разделяющее их расстояние. Его сильные пальцы впились в плечи Фреда. Он вглядывался Фреду в лицо, словно пытаясь найти в нём знакомые черты. И, судя по расширившимся зрачкам, это ему удалось, несмотря на следы всех минувших лет. — Но как? Ты же умер у меня на руках! — Когда? — При налете на Трук. Тебя подбили. Ты был ранен и умер от болевого шока и кровопотери, а я ничего не смог сделать. — Ты сделал больше, чем мог. — Фред снова не смог промолчать. Он должен был успокоить Джека — память о тех событиях очевидно его угнетала. — Ты совершил аварийную посадку на воду, пожертвовал абсолютно целым самолетом, и всё это без особой надежды, что нас подберут. — Нас подобрала подлодка, но было уже поздно. Я и не думал, что ты всё запомнил. — Я не запомнил, мне рассказал Дуэйн на твоих похоронах. Джек замер, услышав про похороны, а потом мотнул головой, видимо, пытаясь привести мысли в порядок. — Абсурд какой-то. — Есть такое дело, — рассмеялся Фред. Неожиданно ему стало легко и свободно. Всё происходившее так напоминало действительность, что на какое-то время Фред забыл, что это сон. Ему пришло в голову, что он оставался невидимым наблюдателем ровно до тех пор, пока помнил, что спит. Так мать учила его бороться с кошмарами. «Помни, сынок, — говорила она шестилетнему Фреду, — пока ты знаешь, что ты спишь, ни один кошмар не тронет тебя, потому что он нереален». Как же он забыл наставления матери? Может, всё дело в том, что это не кошмар, и Фреду хотелось, чтобы этот сон стал реальностью. Что ж, он получил свою сказку в канун Рождества: живого и здорового Джека. Вот только счастливым тот почему-то не выглядел. Обеспокоенным, обескураженным, немного злым и очень взволнованным, но не счастливым. Фред попытался припомнить, а видел ли он Джека счастливым за всё то время, что наведывался сюда в своих снах. На память приходили только те времена, когда он возился здесь со своими маленькими детьми. Но чем старше они становились, тем более одиноким казался Джек, словно потихоньку гаснущий огонёк свечи. — Нам нужно поговорить, — в голосе Джека прорезались знакомые командирские нотки. Фред с радостью согласился бы, но мир неожиданно потемнел и разлетелся на осколки. Последним, что Фред запомнил, было ощущение пальцев, сжимающих его плечи, словно пытаясь удержать ускользающий мираж. Фред проснулся от звонка телефона. Он медленно поднялся и направился вглубь по коридору в кабинет, где был установлен второй аппарат. Звонил мистер Гиларди из агентства недвижимости. Фред попытался вспомнить, обратился ли он агенту сам или тот, что вероятнее, узнал о его намерениях продать дом из третьих рук. Как бы там ни было, они договорились, что встретятся на будущей неделе и обговорят условия продажи. Больше Фреду заснуть не удалось. Весь этот день он провел словно бы в полусне. Куда-то ездил, говорил с кем-то, но мыслями оставался в том парке, с Джеком. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что беспокоится, как тот воспринял исчезновение собеседника, и как это выглядело с его стороны. Может, они всё-таки куда-то пошли, поговорили и выяснили, кто из них и когда умер. А может быть, как и положено давно не встречавшимся сослуживцам и боевым напарникам, просто напились вдвоем, вспоминая славное прошлое. О большем Фред и не думал. Мысль, что всё это — лишь странный сон, пришла далеко не сразу и как-то больно царапала душу. — Я тебя ждал, — приветствовал его появление Джек. — Просто знал, что ты вернешься. Фред молча подошёл и встал рядом, глядя в небо. Так, плечом к плечу, они стояли на борту «Конституции» и любовались звездами. Сейчас для этого было слишком светло, да и много ли увидишь посреди современного города. Но ощущение правильности от этого не пропало. Они снова были рядом. — Ты тогда так внезапно исчез. — Да. — Когда ты в прямом смысле начал таять в моих руках, я подумал, что, должно быть, схожу с ума. Джек пытался говорить ровно, но в голосе явственно чувствовалось напряжение. Кажется, все происходящее напугало некогда храброго коммандера. И Фред поспешил объяснить происходящее, как он его понимал: — Меня разбудил звонок, и я проснулся. — Хочешь сказать, что мы встречаемся во сне? — уточнил Джек. — Похоже на то. — И чей это сон: твой или мой? — Думаю, что мой, это же я исчез отсюда, когда проснулся там. — Логично. Но совершенно невероятно. Джек судорожно потянулся к сигаре. Пока он её раскуривал, Фред вспоминал, что Джек всегда был более прагматичным. Сам Джек, шутя, объяснял это тем, что прагматичность — семейная черта Хардиганов, и что благодаря ей они так успешны в бизнесе. С этим Фред поспорить не мог. — Я не буду убеждать тебя в том, что я прав, просто, когда у меня там наступит утро, я проснусь, а здесь снова исчезну. Они замолчали. Джек продолжал молча курить, видимо, задумавшись о происходящем. Фред тоже достал сигареты. — Я чувствовал тебя и раньше, — неожиданно произнес Джек, и Фред не стал отпираться. — Да, я наблюдал за тобой. Засыпал и видел этот парк, где ты гуляешь с семьёй. У тебя прекрасные дети. — Дети, — вздохнул Джек. — Они моя гордость, но они все уже взрослые, разлетелись по стране, и не соберешь. Фред, кстати, в Сан-Франциско, почему-то из всех университетов выбрал именно тот, где учился ты. — Надеюсь, закончил. Мне так и не удалось вернуться. После ранения был списан по состоянию здоровья, вернулся в Сан-Хосе и перенял у отца его бизнес. — Значит, ты успешный бизнесмен, — с удовлетворением в голосе произнес Джек, словно и не ожидал от него ничего другого. — Да, мы с моим компаньоном развернули сеть строительных супермаркетов. — С компаньоном? — Да, это мой бывший командир и ведущий, а заодно близкий друг. — Очень близкий, полагаю. — Тебе виднее, ведь им был ты, — не смог сдержать улыбки Фред. — Нет, — словно отрезал Джек. — Здесь я похоронил и оплакал тебя ещё в сорок четвертом. После войны я ездил в Сан-Хосе, повидать твоего отца, но тот уже умер. Так что я вернулся сюда, в Портленд, и занялся семейным бизнесом со старшим братом. Женился на приличной девушке, назвал в честь тебя сына, и прожил вполне обычную жизнь. — Это была хорошая жизнь, я видел. — Эта была та жизнь, которую от меня требовали. Мать и брат так хотели, чтобы я, наконец, женился, что однажды я просто не смог им сопротивляться, — с горечью произнес Джек и широким взмахом руки отправил недокуренную сигару в полет, та потухла, приземлившись в один из сугробов. — Скорее всего, они хотели видеть тебя счастливым в кругу своей собственной семьи, — попытался успокоить его Фред. — Они хотели, чтобы всё было как у всех. Мне кажется, я и на службу удрал подальше от них. Но невозможно скрываться все время. Я устал воевать, так что просто выкинул белый флаг. — У тебя красивая жена, — сказал Фред, просто потому, что не знал, что ещё можно ответить. — Да, только мне не нужна жена. И никогда не была нужна. И ты это знаешь не хуже меня. Думаю, даже если бы в твоей реальности не было бы меня, ты бы и тогда не женился. — Ну, мне просто некуда было бы надеть кольцо, — Фред попытался всё свести в шутку, демонстрируя свою правую руку без безымянного пальца. Джек снова замер, как загипнотизированный, не в силах отвести взгляд от покалеченной кисти. Потом медленно потянулся и погладил затянутый кожей сустав, лишенный привычного продолжения. — Пожалуйста, не приходи больше, — внезапно попросил Джек, так и не выпустив руки Фреда. — Это слишком тяжело. Я похоронил тебя, и почти научился жить с тем, что имею. А тут появился ты, и я подумал, что смогу всё вернуть. Но тебя на самом деле нет, тот мир и тот я, о котором ты рассказываешь, не существует. Это лишь сон, мечты, они нереальны. Так что не приходи больше. Сердце Фреда сжалось от боли и за Джека и за себя самого. Но если это так нужно Джеку, то так тому и быть. Фред до сих пор не мог ему отказать почти ни в чём. — Хорошо, пусть будет так. Следующие несколько дней Фред не спал, боясь не сдержать данного слова. Он сидел дома и хлестал кофе вперемешку с прописанными транквилизаторами. Это позволяло держаться какое-то время, и ещё некоторое сверху. Поначалу он всё обдумывал слова Джека. Злился на него, но понимал. Подобных разговоров они никогда не вели, в их жизни не было никаких «если бы». Они редко заговаривали о чувствах, и без того им всегда было, о чём поговорить и помолчать друг с другом. Последние годы Джек вообще старался лишний раз не говорить о личном за пределами дома, даже об обыденных повседневных делах, вроде того, что нужно заправить машину и заехать вечером в магазин. Никаких даже малейших намеков на близость, чтобы никто не заподозрил ничего предосудительного. Только за дверями спальни его отпускало и то ненадолго. В последний год Джеку стало казаться, что за ними следят, хотят вывести их на чистую воду, а затем предать анафеме. Никакие уговоры и логические выкладки на него не действовали. Наверное, было бы куда спокойнее и безопаснее разойтись, отпустить друг друга. Но это было выше их сил — им никогда не было так хорошо никогда и ни с кем, как друг с другом. Так что Фред понимал Джека. Обоих Джеков — и реального, и из сна. Каждый из них выбрал свою дорогу и решительно шёл по ней. Но это не значило, что им не больно и что решение нельзя изменить. Для этого нужен был лишь толчок. Фред снова оказался на старом месте в парке. В конце концов, нельзя не спать вечно, и в какой-то момент он всё-таки отключился. Скорее всего, на диване в гостиной. Кажется, Джек снова его не видел, а значит, у Фреда вновь появилась возможность за ним наблюдать. Увиденное не на шутку его встревожило. Джек сильно осунулся и как-то постарел. Фред хотел бы подойти к нему, узнать, что за горе с ним случилось, но он дал слово и теперь с замиранием сердца следил за какими-то неестественно рваными движениями Джека, так неприсущими его обычной энергичной элегантности. — Ты здесь? — внезапно тихо спросил Джек, и Фред замер. — Мне кажется, что я снова чувствую твой взгляд. Хотя мне и раньше так казалось, но это оказывалось обманом чувств. Или ты просто не хочешь больше говорить со мной. Я бы тебя понял. Я идиот. Опять. — Он помолчал, потом снова продолжил: — Когда-то давно я уже испугался непонятных мне чувств и постарался оттолкнуть тебя. И чуть не потерял тебя во второй раз. Ты всегда попадал в переделки, хотя, признаться честно, почти всегда выходил из них практически без потерь. Кроме того, последнего раза. И теперь, спустя столько лет, всё повторилось. У меня был шанс, и я снова повторил ту же ошибку. А теперь вот стою тут и беседую с невидимым призраком. Или сам с собой. Скоро обо мне заговорят, как о городском сумасшедшем. Хотя мне кажется, что я давно сошёл с ума. Так что пусть сон, параллельная реальность, божественное вмешательство или дьявольские происки, — всё, что угодно, только не эта пустота. Я думал, что давно переболел, и вот появляешься ты, снова растревожив душу несбыточными мечтами. И исчезаешь бесследно, а я как идиот вот уже год не могу отделаться от мысли, что всё бы на свете отдал, чтобы прожить жизнь твоего Джека, чтобы жить с тобой, заниматься совместным бизнесом и засыпать в одной постели. Ведь мне никогда не было лучше, чем тогда, на Вайкики. — Мне тоже, — только и смог произнести Фред. — Ты здесь?! — Джек резко обернулся и впился в него взглядом. Фред не знал, каким тот его видит: нормальным или как он выглядел в последнее время — с покрасневшими глазами и впалыми щеками под трехдневной щетиной. Но он попытался держаться увереннее и даже улыбнулся: — Куда же я денусь? — Тебя не было год, — всё так же тихо ответил Джек. — Для меня прошло несколько дней. — Повезло тебе. Скажи честно, ты не появлялся с тех пор? — Нет. — Значит, я действительно сошёл с ума. Мне казалось, что я чувствую твой взгляд, что ты жив и где-то рядом. — Хочешь сказать, что не первый раз разговариваешь с нерабочим фонтаном? — Фред попытался сбавить градус серьёзности. Ему было не по себе от таких разговоров. И неожиданно Джек поддержал его начинание. — Нет, обычно такие монологи я не закатываю. Не в моем стиле. — Значит, мне повезло. — Наверное, мне просто нужно было это сказать, а тебе — услышать, — Джек снова вернулся к серьёзному тону. — Возможно. Мы с моим Джеком практически не говорили на эту тему. — Расскажи мне о вас, — попросил Джек. Следующие два часа они бродили по заснеженным дорожкам парка и рассказывали друг другу о своей жизни. Фреду было странно рассказывать Джеку о нём самом. Но чтобы самому не сойти с ума, он разделил их для себя. Он искренне любил их обоих, но по-разному. Этот Джек был эмоциональнее, более открыт. Он куда больше напоминал того лейтенанта-коммандера Хардигана, его бывшего командира и ведущего пилота, за которым совсем не страшно подняться в ночное небо на перехват быстрых «Бетти». Его же Джек был куда более сдержан во всём, если не сказать болен — постоянное напряжение на протяжении четверти века может источить самый прочный металл. Именно эту мысль попытался донести Фред в своём рассказе: их жизнь тоже была далека от идеала. — Знаешь, неизвестно, что лучше, — пожал плечами Джек. — Вы жили вместе, но были вынуждены скрывать свои чувства друг к другу. Передо мной такая проблема не стояла, по крайней мере, открыто. Но мне тоже пришлось все эти годы прожить во лжи. Мы с ним похожи, столько лет играли роли перед окружающими, лишь бы чего не подумали. И если считаешь, что моя жена не понимала, что ни капли мне не интересна как женщина, то ты глубоко ошибаешься. Все эти годы я пытался её полюбить, но над чувствами мы не всегда властны. Мы стали хорошими друзьями, воспитали прекрасных детей, но я никогда не мог дать ей того, чего она хотела. — Вы всё ещё живёте вместе? — Нет, она теперь живет в Лидсе, рядом с Вельмой. Так им удобнее обсуждать своих непутёвых мужей, — улыбнулся Джек. — Иногда они приезжают сюда, и тогда мы создаём видимость благополучной семьи. Так что не говори, что было бы лучше. Для меня и та и другая жизнь оказались полны лжи и надвигающегося сумасшествия. В этом наши миры похожи. Наверное, такова моя судьба. — Он улыбнулся ещё раз, на этот раз грустно: — Видишь, всего за год я стал фаталистом и научился верить в чудеса. Но знаешь, в чём главное отличие наших миров? В том был ты. — Тому Джеку это не слишком помогло. И не спасло. Фред хотел было сказать: то, что его нынешний собеседник всё ещё жив, уже само по себе многое говорит о том, какая жизнь более безопасна для здоровья. Но вовремя остановился, тем более Джек огорошил его следующим заявлением: — Но здесь и сейчас мы оба живы. И у нас есть возможность всё изменить. — Что именно? — не понял Фред. — Снова быть вместе. И для начала уехать в совместный отпуск. — Джек, мы живем в очень разных мирах, — попытался напомнить Фред. — Ерунда, — возразил Джек. — Ты сам сказал, что можешь управлять сном. Просто пожелай остаться. — До тех пор пока меня не разбудят или не найдут мой хладный труп, — покачал головой Фред. — К тому же, если я умру там, то где гарантия, что я не исчезну и здесь? — Кажется, теперь ты боишься. — Боюсь. Не всё же это делать тебе, — не удержался Фред. Но Джек продолжил гнуть своё: — Хорошо, но всё равно предлагаю хотя бы отпуск. Ты хотел бы вернуться на Вайкики, в отель «Моана»? — Туда, где всё началось? — Поверь, всё началось много раньше, — улыбнулся Джек и словно помолодел лет на десять, а то и все двадцать. — Когда ты рассказывал про гостеприимство адмирала Берки на «Эссексе». — А что не так? — Тогда я подумал, что ты должен спать со мной, а не с дряхлеющим адмиралом. И тут Фред не выдержал и расхохотался. Такое даже не могло прийти ему в голову. Но его смех резко оборвался, когда Джек остановился и положил ему руку на плечо. — Ты отправишься со мной в «Моана»? Я даже сниму номер с раздельной кроватью. В целях конспирации. А можем подыскать себе бунгало. — Как ты себе это представляешь? Я даже не знаю, стоит ли ещё тот отель. — В этом мире стоит, я выяснял. Наши миры мало отличаются, так что, думаю, и там он есть. — Ты хочешь, чтобы мы, каждый в своём мире, отправились в один отель, и думаешь, это сработает? — Я не специалист по путешествиям между мирами, но думаю, что должно. Через неделю Рождество. Предлагаю снять наш номер с двадцать четвертого декабря и хотя бы до Нового года. В прошлый раз нам времени катастрофически не хватило. — Не думаю, что это поможет. — А что мы теряем? Ты всё равно собирался уезжать из дома, так почему сначала не отправиться по боевым местам? Стоит рискнуть. — Как тогда? — спросил Фред, вспоминая о том памятном Рождестве. — Как тогда. — В прошлый раз ты меня не убеждал, просто сделал. — В прошлый раз… В этот раз нам потребуется чуть больше усилий, чем приказ по экипажу и бутылка «Джонни Уокера». — Хорошо, я куплю билеты и отправлюсь на Гавайи. Но помнишь, время в наших мирах может не совпадать. — Значит, тебе лучше поторопиться. На этом они расстались, и у Фреда начались хлопотные дни. Отель и правда стоял на старом месте, а нужный номер, к счастью, оказался свободен. За оставшееся время Фред успел продать машину, договорился с Бобом Гиларди о продаже дома, попрощаться со всеми знакомыми и малознакомыми и отправиться, наконец, в аэропорт. Добрался до отеля он уже затемно. Стюард проводил его в номер, получил свои чаевые и исчез, оставив гостя располагаться на ночь. Дорога так вымотала Фреда, что его сил хватило только принять душ и залезть под одеяло. Ночью ему ничего не снилось. Зато утром… Утром его разбудил какой-то шум в ванной. Он огляделся и заметил чемодан у второй кровати. Кажется, у него появился сосед. — Извини, что разбудил, — сказал Джек, выходя из ванной и вытирая руки маленьким белым полотенцем. И тут в глазах у Фреда потемнело, а звуки словно пропали. Наступила тишина. В себя он пришёл от манипуляций какого-то человека в белом халате со стетоскопом на шее. — О, вот наш пациент и открыл глаза, а вы боялись, — радостно сказал эскулап, пытаясь успокоить явно нервничающего Джека, и поинтересовался: — Наш больной — ветеран? — Да, получил ранения в сорок четвертом. — Всё понятно: старые раны, больное сердце, противопоказанные волнения. А тут воспоминания, ностальгия. Может, приснилось что. В общем, прописываю покой, бассейн будет очень полезен. Ну и успокоительное на всякий случай. И ни в коем случае не мешать с алкоголем. — Как скажете, доктор. Ваши слова — закон. Никакой выпивки и легкие прогулки на свежем воздухе. — Да, и при такой белой коже — никакого длительного пребывания на солнце. — Будет лежать в теньке и попивать сок, я прослежу, — пообещал Джек и пошёл провожать их гостя к дверям. Через минуту послышался звук поворачиваемого в дверях ключа. — К сожалению, твой подарок придётся отложить до лучших времён. — Джек расстегнул чемодан, достал бутылку и водрузил её на стол. Это был «Джонни Уокер». «Блэк лейбл». — Это какое-то дежавю, — только и смог произнести Фред. — Выходит, у нас получилось? — Выходит, что так, — сказал Джек, присаживаясь к нему на постель. — Или мы оба сошли с ума, а это был наш лечащий врач, который решил, что мы достаточно тихие, и потому на электрошок можно не тратиться. — Мрачные шутки для Рождества. — Тогда давай считать, что это Санта одарил нас за все года сразу. В конце концов, в нашей жизни давно не случалось чудес. С этими словами Джек наклонился к его губам, и Фред, наконец, поверил, что чудеса под Рождество всё же случаются.