«Раз ничего, то пусть так и будет»
Композиция сменяется на другую, слишком медленную и печальную для танца, и Джордж понимает, что момент упущен. Несмотря на то, что он возглавлял революцию, у него не хватило смелости пригласить кого-то на танец. Этот факт казался ему настолько глупым, но что Дантон твердо пообещал себе, что обязательно пригласит Альберта на танец в начале следующей композиции, какой бы она не была, но вместо этого пластинка неожиданно заканчивается. Джордж бы посмеялся над этой ситуацией, если бы ему не было настолько обидно. В комнате вновь становится тихо и они сидят так пару минут, прежде чем Альберт встает, чтобы перевернуть пластинку. Он уже ставит иглу на винил, как вдруг ощущает прикосновение чужой руки к собственному плечу. Это было достаточно неожиданно для того, чтобы он вздрогнул и резко обернулся. Вместо какой-либо опасности он видит перед собой Дантона, который протягивает ему свою большую ладонь. – Хочешь потанцевать? Альберт теряется, но все же принимает приглашение, взяв его за руку. Они выходят в середину комнаты и именно в этот момент Джордж понимает, что совершенно не помнит, как нужно танцевать. Момент оказывается столь неловким, что он лишь тихо смеется и отворачивается, на что Мейнике начинает смеяться следом, но все же начинает вести танец, напоминая Джорджу, как правильно перемещать ноги. – Раз, два, три… – тихо считает Альберт скорее для себя, смотря вниз. Джордж делает тоже самое, больше всего боясь случайно наступить тому на ногу. В какой-то момент у них начинает получаться настолько хорошо, что Джордж забывает про боль в колене и перехватывает лидерство в танце у Альберта, стараясь как можно сильнее закружить его, прижимая к себе. К концу композиции они оба выдыхаются и лишь медленно топчутся на месте, переводя дыхание. Музыка замедляется вместе с ними и вот они стоят вдвоем, друг на против друга, держась за руки и совершенно не соблюдая дистанцию. Джордж прижимается своим лбом ко лбу Альберта, а тот в свою очередь перемещает свою руку с его плеча на талию, давая тому недвусмысленный намек. Каждый думает о своем: Мейнике о том, что прошлое нужно отпускать, а Дантон о том, что не нужно бояться будущего. – Можно? – спрашивает Джордж, не уточняя ничего. Все и так предельно ясно. – Да, – соглашается Альберт и закрывает глаза, молясь лишь о том, чтобы никто этого не увидел. Джордж кладет руки на его плечи и слегка поворачивает голову, чтобы поцеловать его. Это кажется еще более неловким, чем самый первый его поцелуй, но собравшись с духом он все же целует его. Поцелуй выходить слегка небрежным и торопливым. Однако, Альберту он все равно нравится и вместо того, чтобы позволить Джорджу отстраниться, он обнимает его и кладет голову на плечо. После стольких лет одиночества и потерянной надежды на то, что он снова сможет кого-нибудь полюбить, происходящее кажется нереальным, всего лишь игрой воображения от недостатка сна и количества выпитого. – Останешься на ночь? – предлагает Альберт, понимая, что не хочет, чтобы этот момент заканчивался. Джордж думает точно так же, поэтому с радостью принимает предложение и еще раз бегло целует Мейнике в губы, чтобы понять, правильно ли он все понял. И судя по всему, что тот вновь отвечает, они оба поняли друг друга правильно. Дантон пытается помочь Альберту прибраться в комнате, а тот вновь и вновь просит его присесть. Видит, что тот все еще хромает, да и просто потому, что тот все-таки его гость. В шутку споря с друг другом о том, кто из них должен убираться, они вместе заканчивают это и без сил валятся в кровать. Джордж и прежде оставался тут до утра, но только лишь потому, что они вместе не спали всю ночь. В кровати Альберта он оказывается впервые, и вместе с осознанием этого в голову лезут неправильные мысли. – В чем дело? – спрашивает Мейнике, проводя рукой по щеке мужчины. Она немного колется из-за щетины, но Альберт слишком пьян для того, чтобы обратить на это хоть какое-то внимание. Вопрос был излишним, и сейчас они оба понимали к чему все идет, пускай и говорить об этом вслух был стыдно. – Боюсь перейти черту, – Джордж закрывает глаза, поддаваясь ласкам Альберта. Таким нежным и осторожным, что сложно было поверить в то, что это тот самый решительный мужчина, готовый рискнуть своей жизнью ради того, чтобы остановить войну. Вместо ответа Альберт утыкается лицом в его шею и перемещает руку ниже, заставляя Дантона в который раз за вечер потерять дар речи. То, что происходит дальше, Джордж помнит лишь отрывками, и едва ли Альберт помнит больше. Точка невозврата давно пройдена и сейчас он слышит лишь отрывки жарких фраз, слетавшие с губ Мейнике. Возможно, они будут жалеть об этом утром, когда обнаружат друг друга рядом под одним одеялом, но сейчас их мысли заняты совсем другим. Перед тем, как уснуть, Джордж слышит рядом с ухом хриплый голос Альбрета, спрашивающий о том, понравилось ли ему. На полноценный ответ сил уже не хватает, и Джордж лишь гладит его по растрепанным волосам и тихо отвечает «да». За окном уже загорается зарево, окрашивая небо Хельмера в кроваво-красные цвета, такие же, как цвета расстрельных штампов на делах тех, кто осмеливался встать против режима. Красные, как кровь тех погибших солдат, чьи жизни были украдены войной, причин которой уже никто и не помнил. Красные, то вино, что они пили, и как след от слишком чувственного поцелуя на шее у спящего Альберта. Джордж засыпает с этой мыслью, надеясь лишь на то, что новое завтра для них когда-нибудь наступит, и тогда они смогут слушать борейские вальсы без страха смерти.Часть 1
20 марта 2020 г. в 01:16
С наступлением тьмы Хельмер становился пустым. Люди боялись выходить в поздний час из дома, отчего встретить человека на улице было сравнимо выигрышу небольшой суммы в лотерею. И раз уж тебе повезло с этим, то всегда есть шанс, что вместо ожидаемого тебя ждёт разговор с представителем власти. Дантон же их никогда не боялся, отчего уверенно, пусть и немного хромая, шёл по плохо освещённой улице, иногда постукивая тростью по попадающимся по пути ограждениям. Единственное, что его пугало в этот вечер, это то, как Альберт отреагирует на очередной его визит. Обрадуется, так как коротать дни на Крушвице ему порядком надоело? Или же тяжело вздохнёт, стоит ему увидеть знакомый силуэт за дверью? Узнать это раньше самого прибытия было невозможно, поэтому Джордж ускорил шаг, поджимая губы дабы терпеть боль в колене стало проще.
Альберт живет на последнем этаже и подняться к нему настоящее испытание. Однако, в этом есть и плюс, ведь соседняя квартира никак не заселена, а значит они могут не переживать, что кто-то услышит или даже увидит, что в комнате находится не один Мейнике. К тому же вовсе и не немой.
Джордж познакомился с ним случайно, во время своей поездки в Вальверде. Они сидели вместе в одном купе поезда, который ехал из столицы в небольшой город на окраине, который граничил с родной страной Дантона. Альберт молчал, и Джордж сначала подумал, что тот немой, настолько сильно его попутчик игнорировал все попытки поздороваться и поговорить. Собственно, поэтому позднее Джордж и предложил ему притвориться немым, чтобы скрыть акцент от окружающих. Позже они разговорились и так он узнал, что совсем недавно Альберт потерял своего близкого человека в бессмысленной войне между их странами. Он не хотел вдаваться в подробности и вскоре Джордж прекратил всяческие попытки разузнать больше. Вместо этого он дал свой адрес и попросил дать ему знать, если вдруг Мейнике захочет помочь «Новому Завтра». Спустя несколько месяцев они увиделись снова, в квартире Дантона, чтобы получше обсудить план действий.
Погруженный в воспоминания, Джордж не заметил, как оказался у крыльца шестого дома, куда ноги уже приводили его сами, настолько часто он приходил сюда. На лестничных пролетах так тихо, что он слышит собственное, тяжелое от подъема наверх, дыхание. Все жильцы уже спят и на их счастье никто из них не увидит, что к их соседу вновь приходит незнакомец.
Дверь квартиры Альберта открыта, и Дантон тихо заходит внутрь, делая это практически бесшумно. Однако, Альберт тут же замечает открывающуюся дверь и спешит подойти к ней, чтобы встретить долгожданного гостя. Джордж волновался напрасно и на пороге пятой квартиры его встречаются с объятиями, к которым он еще не привык, но неосознанно успел привязаться. Внутри как обычно тихо играет иностранная музыка, а на столике стоит вино, в котором Альберт неплохо разбирается. Окно открыто нараспашку в попытке избавить комнату от стойкого запаха сигарет. Мейнике мог с совершенно невозмутимым лицом нарушать одновременно столько директив, что он просто не мог не нравиться Джорджу. Возможно, поэтому он, который день подряд, приходил проверить шпиона и обсудить с ним какие-то новые детали плана, придуманные по пути к нему. Оба мужчины прекрасно понимали, что истинная цель их встреч совсем иная, и каждый раз никто уже не вспоминал ни о каких планах после первого бокала вина, за которым следовал второй и третий. И сегодня все было точно так же, как и всегда.
После того, как бутылка оказалась пустой, а все повседневные темы для разговоров были исчерпаны, Джордж словно невзначай снова затронул разговор, от которого Альберт постоянно уходил под самыми разными предлогами.
– Ты говорил, что потерял в войне кого-то важного для тебя… – начал Дантон, разглядывая остатки красного вина, плескающиеся на дне бокала, который он неторопливо покачивал из стороны в сторону. Сделав паузу чтобы допить вино, он закончил фразу. – Расскажешь? Возможно, я бы смог найти больше информации и даже найти виновного. Мы ведь отомстили Джонсону.
Альберт заметно нервничает от вопроса и открывает рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент вновь замолкает. Говорят, что время лечит, но он уже не верит в это. Спустя три года это все так же больно, как и тогда, в тот день, когда он узнал о случившемся.
Говорить об этом не только больно, но и стыдно. Даже в Вальверде их считали странными и неправильными. Здесь же, по слухам, таких людей и вовсе публично вешали, или же если повезет, расстреливали. Тем не менее, Дантон и так знал о нем слишком много, и Альберт со тяжелым вздохом подошел к вешалке и достал из внутреннего кармана небольшой медальон, который затем передал Джорджу. Тот незамедлительно открыл его и задумчиво стал вглядываться в лицо молодого человека, скромно улыбающегося ему с фотографии.
– Твой брат?
– Нет, любовник.
Альберт стоял позади него, выбирая в шкафу вино, но даже так Дантон чувствовал, насколько тому больно от этих воспоминаний. Сначала Джордж даже почувствовал стыд, что все-таки настоял на своем и заставил Альберта признаться. Однако, спустя мгновение он успокоил себя тем, что все равно рано или поздно узнал это, да и сам Альберт раскрыл себя гораздо раньше, по неосторожности обронив фразу, что с девушками никогда достаточно близко не общался. Тогда Джордж решил, что тот либо соврал, ведь до этого он упоминал о неких отношениях, либо случайно сказал лишнего.
Тишина, повисшая в комнате, давила на уши и в голове Джорджа раз за разом проносилась последняя сказанная Мейнике фраза. Ему уже давно стоило хоть как-то отреагировать на это, хотя бы из банальной вежливости, но все слова словно исчезли из его головы.
Пока Дантон думал над тем, что сказать, Альберт открыл новую бутылку вина и вновь наполнил пустые бокалы. Растерянность на лице сурового революционера даже умиляла и Альберт с легкой улыбкой забрал кулон из его рук.
– Альберт, послушай… Я понимаю, что тебе тяжело. Особенно в другой стране, где нет близких тебе людей. Но если вдруг ты захочешь поговорить, то знай, что ты можешь на меня рассчитывать, – начал Джордж, наблюдая за тем, как Мейнике водит пальцем по ободку бокала.
– Все нормально. Спасибо, что отреагировал спокойно. Давай еще выпьем.
Возможно, пить им больше и не стоило, но никого из них это не остановило. Торопиться утром было некуда и они могли позволить себе просидеть так до утра, пока солнечные лучи не напомнят Джорджу о том, что пора уходить.
Момент напряженности длился недолго и вскоре они вновь начали активно обсуждать все подряд – от ситуации в стране, до борейской музыки, которую так любил слушать Альберт. Когда тот предложил Джорджу послушать свою любимую пластинку, Дантон охотно согласился и вскоре в квартире Альберта громко заиграл один из его любимых вальсов. Джорджу нравилась не так сильно музыка, как то, как Альберт на нее реагировал. Уголки его губ тут же приподнимались, а в глазах появлялся счастливый блеск. Казалось, что в этом мире больше нет ни бессмысленной жестокой войны, ни глупых запретов и директив, и даже смерть бывшего возлюбленного не так омрачало лицо шпиона, как раньше.
Дантон долго рассматривал его, сидя в своем кресле и медленно распивая остатки вина. Его было слишком много, чтобы оставаться трезвым, но слишком мало, чтобы свалиться с ног прямо посреди комнаты. И достаточно для того, чтобы, не отрываясь, рассматривать черты лица Мейнике, подмечая такие мелочи, как едва заметный шрам над бровью, или же подрагивающие ресницы полуприкрытых глаз в те моменты, когда мелодия композиции шла на крещендо. Альберт был и правда очень красив, но Джордж признался себе в этом только сейчас. Интересно, согласился ли бы тот на танец?
Медленная композиция сменяется на другую, более быструю и ритмичную. Казалось, что вот он, идеальный момент пригласить того на танец, но вместо этого Дантон продолжает сидеть и лишь закидывает ногу на ногу, думая о том, достаточно ли он хорош для того, чтобы просто предложить тому один только танец. В какой-то момент Альберт ловит его взгляд и удивленно улыбается, спрашивает «в чем дело», но получает лишь короткое «ничего». Мейнике не дурак и понимает все без слов, но ни о чем не говорит и лишь так же загадочно улыбается в ответ.