Сидя в полном одиночестве на кухне штаба Разведкорпуса, Армин допивал уже третий стакан с остывающим чаем. Тусклая лампочка, являющаяся единственным источником света в этом небольшом помещении, несколько раз замерцала, будто бы давая понять подростку, что он и так уже достаточно задержался и ему давно пора идти спать. Арлерт знал, что время уже далеко за полночь, но в свою комнату ему возвращаться никак не хотелось. Ничего хорошего парня там явно ждать не будет — о полноценном сне уже и не шло никакой речи, а вот очередное предстоящее истязание кадет был просто не в силах перенести.
Человек, подошедший сзади совершенно бесшумно и оставшийся Армином незамеченный, резко схватил задумавшегося парня за горло и чуть потянул его назад. От неожиданности солдат чуть не потерял равновесие на деревянном стуле, испуганно впился в чью-то холодную руку и слегка закашлялся.
— Арлерт, — тихо произнёс до боли знакомый голос мужчины над самым ухом мальчика, щекоча нежную кожу горячим дыханием. — Быстро к себе в комнату.
— К-капрал, — голос кадета дрогнул. — Я не…
— Быстро, — с заметно уловимыми нотками раздражения твёрдо повторил Аккерман, расслабляя хватку на шее Армина. — Или мне затащить тебя туда силой?
Парень ничего не ответил. Молча осознавая полнейшую безысходность сложившейся ситуации, он на ватных ногах и с постепенно нарастающим сердцебиением медленно поднялся со стула. В свою спальню Арлерт всё же не торопился. Готовый схватиться за любую мелочь, которая бы смогла хоть ненадолго его задержать и оттянуть приближение ночного кошмара, кадет потянулся к своим кружкам, стоящим перед ним на столе.
— Не волнуйся, — холодно бросил за спиной неподвижно стоящий Леви, прожигающий Армина проницательным взглядом слегка прищуренных серых глаз. — Я помою.
Дрожащая рука Арлерта опустилась. Парню потребовалось ещё несколько мучительно долгих, как ему тогда показалось, мгновений, чтобы наконец сдвинуться с места и с поникшей головой направиться в свою комнату. Каждый шаг лишь неумолимо приближал Армина к ещё одному испытанию, от представления которого внутри всё переворачивалось, вызывая дикое отвращение и тошноту, а сердце всё больше наращивало темп, разгоняя горячую кровь по венам.
Друг о друга застучали кружки, включилась вода. Он скоро придёт. Совсем скоро.
Войдя из освещённого коридора в кромешную тьму, кадет сразу же захлопнул за собой входную дверь, развернулся и в качестве опоры прижался к ней спиной. Всё тело пробивала усиливающаяся дрожь, на глаза невольно выступали слёзы, в висках ритмично пульсировало.
Арлерт не понимал, почему капрал выбрал именно его. У Леви изначально не было никаких взглядов на Армина: например, с Эреном, как уже успели заметить многие, мужчина, на удивление, немного сблизился, а в бою они вместе действовали, как самая сокрушительная сила человечества; с Микасой у Аккермана отношения не заладились сразу — и причиной этому стал вездесущий Йегер, вечно влезающий во всякие передряги, — но со временем эти двое всё же сработались, а в некоторых ситуациях, не позволяющих задумываться ни на секунду, они идеально дополняли друг друга и понимали без слов. А на блондинистого парнишку Леви даже ни разу не посмотрел.
Тихие приближающиеся шаги за дверью заставили Арлерта вернуться из своих мыслей в реальность. Парень, быстро смахнув с краешков глаз крупные капли прозрачных слёз, отошёл от входа на небольшое расстояние, чтобы его мучитель мог спокойно войти в комнату.
Сопротивляться было бесполезно. Поначалу Армин пытался бороться, но Аккерман быстро поставил его на место. Физически кадет точно не мог противостоять одному из руководителей Разведкорпуса, а морально, как вскоре выяснилось, Арлерт и вовсе не способен равняться с мужчиной. Очередной солдат, возомнивший себя героем и оказавшийся таким слабаком.
Возникла узкая полоска света, проникающая из коридора, а затем и всей душой ненавистный силуэт, запирающий после себя дверь на замок. Звук закрывающейся щеколды заставил сердце Армина пропустить удар. В груди тут же образовалась холодная пустота, словно ломающая изнутри все его кости.
Никто ему не поможет. В детстве, когда маленькому Арлерту угрожала опасность в лице уличных хулиганов, его всегда спасали верные друзья — Эрен и Микаса. Однако сейчас своей страшной тайной парень поделиться с ними не мог. Прекрасно понимал, что с ним после этого будет. Армин был обязан справиться с возникшей в его жизни проблемой самостоятельно.
— Капрал, — негромко, но со всей своей уверенностью в голосе постарался произнести кадет, нахмурившись и крепко сжав всё ещё дрожащие кулаки. — Если Вы ещё хоть раз тронете меня пальцем, я…
— А теперь повернись ко мне лицом и скажи это ещё раз, щенок, — тут же перебил его Леви, одним лишь наличием властного тона лишая Армина всей его смелости в ту же секунду.
Парень замолчал. В горле вдруг образовался тяжёлый непроглатываемый ком, болезненно сводящий мышцы и частично перекрывающий путь дыханию. Ноги не слушались, предательски дрожа и стремительно слабея с каждым последующим мгновением. Всё плохо. Всё очень плохо!
— Повернись, — начиная злиться, уже приказом повторил Аккерман.
Изо всех сил внутренне борясь с самим собой, Армин всё же прислушался к словам капрала и наконец неохотно обратился лицом к мужчине. Глаза стали понемногу привыкать к темноте, поэтому кадет уже мог отчётливо видеть каждую ярко выраженную черту стоящего перед ним Леви. Арлерт опустил взгляд вниз, совершенно не желая вступать в зрительный контакт с невыносимо проницательными серыми глазами, словно заглядывающими в самые потаённые уголки светлой души.
— Ничтожество, — подтвердил Аккерман возникшую тишину, демонстративно цыкнув.
Капрал никогда не отличался особой вежливостью, но с Армином он всегда разговаривал по-другому. Да, всё те же неисчисляемые оскорбления, но ударяющие с куда большей силой — стоит лишь в это время услышать его голос, и всё становится понятно: Леви ненавидел светловолосого кадета. Арлерт действительно не понимал, чем вызвал к себе такое отношение, но подобная связь с Аккерманом уже давно отложила отпечаток на его сознании: даже друзья заметили, что Армин стал более замкнутым и молчаливым. Их постоянные предложения поговорить «по душам» и рассказать всё, что тревожит парня, лишь больнее ударяли по сердцу, заставляя отталкивать от себя самых близких, самых родных людей.
Арлерт с нескрываемым отвращением отвернул голову в сторону, когда горячий кончик языка капрала незаметно прикоснулся к его худощавой шее. Он чувствовал, как Леви издевательски медленно скользит вверх, оставляя следом влажную дорожку; чувствовал, как одновременно с этим свободной рукой мужчина осторожно вытаскивает заправленную в штаны рубашку кадета, тут же забираясь под хлопчатую ткань. Армин нервно вздрогнул, когда длинные холодные пальцы дотронулись до его торса, поэтому невольно поспешил отстраниться. Вторая рука Аккермана, зарывшаяся в мягкие волосы подростка на затылке, крепко сжала длинные пряди и с силой прислонила голову Арлерта плотнее к капралу, не позволяя мальчику отпрянуть назад.
Как же это всё было мерзко. Мерзко, противно и отвратительно. Каждый раз, каждую чёртову ночь Армину лишь оставалось молиться, чтобы его пытка закончилась как можно скорее, но Леви всегда был нетороплив, кажется, сполна наслаждаясь страданиями подростка. Как бы Арлерт не унижался, давясь собственными слезами, как бы парень не умолял, обречённо выполняя самые грязные, самые развратные желания капрала — Аккерман оставался непреклонен.
Слегка прикусив мочку уха кадета острыми клыками, мужчина вдруг остановился, а затем и вовсе, неспешно убрав руки, отстранился от Армина, но всего лишь на неприемлемо малую дистанцию.
— На колени, — прохрипел Леви, дьявольски поблёскивая во тьме серебристыми глазами. Этот презрительный взгляд явно давал понять, что сейчас капрал ждать не намерен.
Худшее предположение Арлерта сразу же подтвердилось. Пронизывающий холод стремительно начал разрастаться по всему телу, добираясь до самых кончиков его пальцев.
— Я ни за что…
Подросток даже не успел договорить и до середины фразы, как вдруг незамедлительно получил беспощадный удар коленом в живот. Резко согнувшись от такой неожиданности и всё ещё до конца не осознавая, что сейчас произошло, Армин тут же получает второе серьёзное увечье: Аккерман бьёт мальчика по лицу, непроизвольно заставляя кадета моментально потерять равновесие и упасть на пол.
Закашлявшись от сбившегося дыхания, Арлерт сразу же начал ощущать внутри стремительно разрастающуюся притуплённую боль. Тем временем слыша, как звенит расстёгивающаяся на ремне капрала бляшка, парень сплёвывает в сторону солоноватую кровь и пытается подняться. Однако тут Леви решает ему помочь: крепко схватив Армина за мягкие волосы, он с силой тянет кадета вверх, всё же приводя свой приказ в исполнение и насильно ставя Арлерта перед собой на колени. Но больше мальчик не двигается. Больше он не сопротивляется.
Стыдливо опуская опустошённый взгляд голубых глаз вниз, Армин тихо выдыхает через приоткрытый рот и с трудом пытается сдержать вновь накатывающие слёзы. Он ничего не может сделать, молча и покорно ожидая, пока Аккерман полностью расстегнёт свой ремень прямо перед его лицом. И капрал намеренно делал это не спеша, прекрасно понимая, какие чувства сейчас переживает подросток.
Арлерт зажмурился и уже который раз с диким отвращением вздрогнул, когда к его немного запачканным от собственной крови губам прикоснулась горячая и чуть влажная головка члена. Парень, просто уже не вынося своих душевных и физических истязаний, без исключения продолжающихся каждую ночь, обречённо попытался отвернуться, но резкий рывок за волосы заставил кадета вновь вернуться в исходное положение.
Свободной рукой Леви слегка обхватил аккуратный подбородок Армина, чуть ощутимо проводя холодным кончиком большого пальца по нижней губе мальчика, постепенно надавливая и медленно проникая внутрь. Уже не вытирая скатывающиеся по немного впалым щекам солёные слёзы, наконец свободно грянувшие многочисленными мокрыми дорожками, кадет послушно открыл рот чуть шире и плотно прижал язык к низу.
Довольный с лёгкостью добившейся покорности капрал еле заметно усмехнулся, лишь приподнимая кончики тонких губ. Он неспешно, вытаскивая следом за собой тонкую ниточку прозрачной слюны, переместил свою ладонь на ровные очертания лица подростка, попутно поглаживая нежную кожу.
В следующее же мгновение Арлерт почувствовал, как разгоряченная и возбуждённая плоть начинает плавно входить в него, тут же обеспечивая во рту горьковатый привкус от обильно сочащейся смазки, перемешивающейся с его собственной слюной. Уголки губ, не успевшие даже немного зажить после предыдущего раза, вновь начали неприятно пощипывать.
Прижатым языком парень всё же начал ощущать выступающие на половом органе слегка пульсирующие венки. Сам того абсолютно не желая, Армин неохотно начал двигать головой, заглатывая член Аккермана с каждым разом всё глубже. С трудом сдерживая рвущиеся наружу рвотные позывы, подкатывающие к горлу и вызывающие новый приток слёз, мальчик продолжал беспрекословно терпеть очередное унижение. Он знал, что если Леви не получит того, чего так жаждет и не будет удовлетворён, то Арлерту придётся куда хуже.
Аккерман быстро начал наращивать темп. Когда мужчина почувствовал, что кадет прижимает свои ладони к его бёдрам, чтобы хоть немного приостановить капрала, мужчина уже в который раз зарылся руками в светлые волосы Армина, крепко их сжимая и тем самым вызывая возмущённое мычание нижнего. Однако парень стал надавливать сильнее, всё-таки требуя Леви немного остановиться.
Подросток осознавал своё положение и понимал, что чем быстрее Аккерман получит желаемое, тем скорее оставит его в покое. Именно поэтому Арлерт полностью взял инициативу на себя, уже привлекая к своим действиям язык и руки.
Капрал еле слышно выдохнул и чуть прикусил нижнюю губу клыком, когда тёплые ладони кадета стали значительно помогать мальчику, начиная медленно скользить интенсивными движениями по эрегированному члену. Затем, пытаясь заглушить собственные взбудораженные мысли и просыпающиеся непристойные желания, Леви отчётливо почувствовал горячий язык Армина, который со слабым, но уже головокружительным нажатием пластично водил круговыми движениями по изобилующей соками головке и постепенно пробирался всё дальше.
Аккерман старался не выдавать себя сбившимся порывистым дыханием, при этом силой неосознанно заставляя парня вобрать в себя разгоряченную плоть до самого основания. Невнятные, глухие и предостерегающие мычания Арлерта пролетали мимо ушей мужчины, пока кадет вдруг резко не отстранился, громко закашлявшись.
Армин с огромным трудом удержал равновесие, чтобы полностью не упасть на холодный пол. Он крепко схватился за свою шею обеими руками и вновь начал усиленно и хрипло кашлять, словно его горло ожесточённо раздирало изнутри. По подбородку и ниже стекало несколько крупных струек слюны, перемешенной со всё ещё не остановившейся собственной кровью из разбитой капралом губы и его же, Леви, изобилующей смазки из-за разгоревшегося возбуждения.
Останавливаться на этом Аккерман явно был не намерен. Арлерт прервал его в самый неподходящий момент, за что мальчик, как они оба уже догадались без лишних слов, хорошенько поплатится.
Только-только кадет собирался немного выпрямиться, чтобы затем встать, как тут же он получил решительный удар форменного тяжёлого сапога в грудь, который следом же и накрепко прижал Армина к полу спиной. Не успел подросток очнуться от первого нападения, как незамедлительно последовало второе: капрал ловко оседлал парня, садясь тому на живот и моментально лишая любых попыток сопротивления.
В панике Арлерт попытался подняться, но в то же мгновение оказался вновь возвращён на место, только уже с болезненным ударом затылка о твёрдую поверхность.
Леви, не задумываясь ни на секунду, быстро стянул с себя через верх светло-коричневую рубашку и откинул её в сторону, теперь оставаясь в одних лишь расстёгнутых штанах. Армин лишь мельком успел взглянуть на оголённый и подтянутый торс мужчины, как вдруг капрал резко схватил мальчика за шею одной рукой и крепко сжал, словно силой заставляя посмотреть на себя.
— Я хочу ещё, — оскалившись, властно прорычал Аккерман, приподнимаясь с лежащего под ним кадета и уже полностью над ним нависая.
В тот же миг Арлерт почувствовал, как Леви с силой вжимает своё колено между ног подростка, ощутимо надавливая на пах. Это значительно усугубляло и без того безысходное положение Армина, лишний раз давая ему понять, что так просто парень теперь не отделается.
— Постойте, пожа!.. — сбивчиво и испуганно залепетал нижний, но бесцеремонный укус острых зубов в шею быстро заставил его замолчать, дабы сдержать чуть не вырвавшийся тихий вскрик от внезапной покалывающей боли.
Однако сейчас Аккерман был настроен гораздо серьёзнее. Насильно поднимая, но не снимая полностью лёгкую рубашку Арлерта, мужчина вновь и вновь жадно впивался в нежную кожу кадета, оставляя на уже изрядно измученном теле всё новые и новые отметины. Глубокие укусы, вырисовывающие после себя кровавые следы ровных зубов, крупные ярко-алые засосы, стремительно превращающиеся в тёмно-фиолетовые синяки и подтёки, лишь дополняли общую картину: практически каждый сантиметр на бледной коже Арлерта был увенчан результатом их прошлых встреч. Леви был довольно умён, поэтому никогда не оставлял видимых меток на открытых участках тела, но сегодня капрал даже ни разу об этом не задумался — его разум словно оказался затуманен, не пропуская никаких здравых мыслей, а тело лишь горело диким, необузданным желанием, с неимоверной силой обжигающим и испепеляющим изнутри. Но всё это время Армин продолжал отчаянно, но бессмысленно сопротивляться, что, наоборот, с большей силой влияло на Аккермана и инстинктивно побуждало действовать дальше. Мужчину в самом деле сводили с ума эти непрекращающиеся попытки, эти с огромным трудом сдерживаемые стоны и это хриплое, сбивчивое дыхание. Ему нравилось, как тело мальчика пробивает нервная дрожь, нравилось, как Арлерт невольно слегка приподнимается и выгибается в ответ на каждое жаркое прикосновение тонких губ капрала.
— Прекратите! — срывающимся голосом уже почти прокричал подросток, когда Леви схватился за штаны кадета и грубыми рывками начал их срывать.
Только вот мужчина, опьянённый вспыхнувшим и совершенно неукротимым вожделением, сейчас уже ничего не слышал. Он, даже не задумываясь над своими действиями, машинально подавлял любые попытки даже малейшего сопротивления низ лежащего, который всё ещё напрасно надеялся отбиться ногами.
Армин тихо всхлипнул, когда Аккерман, с силой хватаясь за колени мальчика, одним грубым и резким движением раздвинул его ноги, начиная беспорядочно пристраиваться посередине. Тихо всхлипнул, обречённо отвернул голову в сторону и успокоился. Тело мальчика тут же обмякло, наконец беспрепятственно позволяя творить с собой всё что вздумается. Уже было всё равно, лишь бы этот кошмар поскорее закончился.
Скатывающиеся по лицу горячие слёзы неприятно щекотали кожу, медленно стекая вниз и следом капая на пол. Арлерт чуть напряжённо зажмурился, чтобы даже краем глаза не видеть той ужасающей картины, того леденящего от неимоверного ужаса душу человека, если его ещё можно было назвать таковым, сейчас властно нависающего сверху и поблёскивающего в ночной полутьме прищуренным высокомерным взглядом. Взглядом истинного, непревзойдённого победителя.
Шея парня вновь оказалась открытой, и эта невероятно привлекающая, дико манящая, утончённая и изящная часть хрупкого тела привлекала к себе наибольшее внимание, заставляя жадно упиваться прикованным взором и невольно вынуждая желать её ещё сильнее. Именно к ней снова и припал Леви, с нескрываемым удовольствием прикусывая тонкую кожу и моментально оставляя за собой очередной ярко выраженный след. Армин, смиренно лежащий под капралом и временами задерживающий дыхание, в который раз еле ощутимо содрогнулся, опьяняя своего истязателя лишь сильнее.
Одну ладонь в качестве опоры Аккерман прислонил к холодному полу около талии кадета, а уже второй, свободной рукой, он вновь плавно провёл по постепенно напрягающемуся торсу подростка, медленно поглаживая и не пропуская ни одного миллиметра участка тела, оставшегося без должного внимания. Издевательски неторопливо, слово ядовитая змея, бесшумно подкрадывающаяся к своей ничего не подозревающей жертве, Леви тихо спускался вниз, непроизвольно склоняя Арлерта нервничать ещё больше.
— Расслабься, — холодно произнёс мужчина, лишь на мгновение отрываясь от сладкой кожи, но тут же припадая к ней тонкими губами вновь.
Армин слегка закусил пересохшую от частого дыхания через приоткрытый рот нижнюю губу и замер. Неприятное покалывающее и тянущее ощущение на шее, периодически переходящее на заметно выступающие ключицы, немного отвлекало его от нарастающей боли, с каждой секундой проявляющейся всё отчётливее в области ягодиц. Парень чувствовал, как твёрдая и горячая плоть просачивается в него медленно, словно в самом деле боясь навредить мальчику. Какая фальшь.
Леви же думал только о себе, совершенно не заботясь об ощущениях подростка. Набухшую головку его члена тут же обхватило узкое колечко тугих мышц, плотно сжимая её горячими стенками. Капрал даже не стал тратить время на то, чтобы хоть немного растянуть Арлерта, из-за чего проникновение оказалось хоть и в неравной степени, но всё же болезненным и затруднительным для обоих. Только вот Аккермана это нисколько не волновало. Мужчина напористо продвигался вперёд, проникал всё глубже, краем глаза довольно наблюдая за тихо изнывающим мальчиком, старательно пытающимся скрыть свою боль.
Леви заставит его кричать. Заставит извиваться под собой, ища любое возможное, призрачное спасение. Заставит смотреть опустошённым взглядом прямо перед собой, смотреть в никуда, пока солёные слёзы будут медленно скатываться по бледному лицу. Заставит ненавидеть свою жизнь на ещё одну ночь сильнее.
Первый резкий толчок тут же отразился сорвавшимся и хрипловатым вскрикиванием Армина, донёсшимся до капрала ласкающей слух мелодией. Кадет незамедлительно поспешил зажать себе рот рукой, впиваясь зубами в собственное запястье и всё ещё не поворачивая голову в сторону Аккермана, что заставило второго злорадно усмехнуться, всего лишь на миг обнажая кончики острых белоснежных клыков.
За первым рывком сразу же последовал второй, только уже более жёсткий и в этот раз проникающий практически до самого основания. Арлерт несдержанно проскулил, сжав свои зубы крепче и тем самым постаравшись хоть немного переключить внимание и отвлечься от безжалостного истязания. Лишь бы протянуть до конца.
Внизу живота что-то неприятно тянуло, превращаясь в тугой ком, ноги предательски дрожали, как, в принципе, и всё остальное хрупкое тело кадета. Он, в отличие от своих товарищей, не обладал такими подкаченными и подсушенными мышцами, но зато в парне было то, что привлекало Леви сильнее остального — аккуратные и даже немного напоминающие женские очертания, плоский животик, нежная, нехарактерная для истинного солдата кожа. Что-то прекрасное, что-то совершенное, что так хотелось уничтожить, испортить, полностью подчинить себе, а затем бросить, оставляя на произвол судьбы, в раздавленном и холодном одиночестве.
У Армина не стоял, возбуждения не было. Наоборот, спустя совсем не долгое время мальчик уже просто-напросто захлёбывался в собственных слезах, регулярно вырывающиеся крики и пронзительные стоны боли уже не умолкали, ибо Арлерт оставил всякие попытки их сдерживать, а обильные слюни мерзко стекали по подбородку. Аккерман стремительно наращивал темп, сполна наслаждаясь картиной олицетворения пленительного осквернения и надругательства над светлым и непорочным ангелом. А кадет же тем временем чувствовал окончательное уничтожение последних сохранившихся частичек его униженной и оскорблённой души.
Подросток хрипло закашливался, так как из-за бешеного сердцебиения воздух не успевал полностью попадать в покалывающие и будто бы сдавленные лёгкие, тут же словно острым штыком упираясь в грудь изнутри. Аккуратными ноготками Арлерт до крови впивался в собственные кулачки. Однако, заметив это, Леви вдруг схватил руки мальчика за искусанные им же, Армином, тонкие запястья и моментально закинул их себе на шею. У парня не было времени раздумывать над таким неожиданным поступком со стороны капрала, поэтому он мгновенно вцепился в новую точку опоры, инстинктивно зарываясь в колющиеся чёрные волосы и так же крепко их сжимая.
Из-за очередного грубого рывка мужчины одна ладонь кадета вдруг стремительно соскользнула вниз, после чего Арлерт с каким-то неосновательным испугом содрогнулся, чувствуя, как под его тонкими пальцами на спине Леви плавно, но угрожающе перекатываются рельефные мускулы. Подросток тут же одёрнул руку, словно внезапно получил сильнейший ожог, но его внимание быстро отвлекло ещё одно резкое проникновение твёрдого пульсирующего органа внутрь. Армин тихо прошипел, прикусывая до крови свою истерзанную и припухшую губу.
— Прогнись немного в спине, — шёпотом подсказал Аккерман, одновременно с этим облизывая влажным языком ровный контур уха кадета. — Будет не так больно.
Арлерту было противно, до леденящей душу ненависти мерзко и отвратительно слышать этот голос. Однако ему всё же, пересиливая самого себя, пришлось подчиниться, лишь бы весь этот кошмар закончился как можно скорее.
Леви же, кажется, сейчас обезумевший от интенсивно накрываемых с головой волн непередаваемого удовольствия, с неимоверной силой вдалбливался в уже обмякшие стенки тугих мышц. Теперь его действия, сопровождаемые пошлыми хлюпами и громкими шлепками двух соприкасающихся тел, стали гораздо свободнее, так как пару раз излившаяся сперма, перемешенная с кровью разорванного ануса Арлерта, значительно облегчала движения. Только вот мужчина пока что останавливаться был не намерен.
Парень уже давно потерял счёт времени. Армин молчал, беспрекословно покоряясь абсолютно любым творившимся над собой манипуляциям. Слёзы, уже совершенно бесшумно, не привлекая к себе излишнего внимания, так же скатывались по влажным дорожкам; боль он уже практически не чувствовал, заглушая её собственными терзающими мыслями, наносящими более глубокие раны. Немигающий и отрешённый взгляд потускневших глаз был устремлён куда-то в пустоту. Арлерт оказался раздавлен. Снова.
Кадет понял, что Аккерман наконец достиг долгожданной кульминации, когда хищно нависающая над мальчиком фигура ненадолго задрожала, с глухим грудным рычанием тихо выдыхая, а затем рваные и глубокие проникновения начали потихоньку замедляться, вскоре прекращаясь совсем. После последнего толчка Леви с характерным хлюпаньем вышел из Армина, незамедлительно отстраняясь от лежащего тела. Подросток не пошевелился, лишь сводя ватные и непослушные ноги вместе.
Капрал, выпрямляясь в спине, сел на колени и как ни в чём не бывало, вновь нацепив на себя привычную маску невозмутимости и безразличия, начал неторопливо застёгивать ремень штанов.
Из-за непрекращающихся слёз опухшие глаза сильно щипали, поэтому Армин медленно опустил тяжёлые веки, увенчанные мокрыми длинными ресницами, и провалился в кромешную тьму. Он, хоть и принося себя в уже обыденную жертву, всё же пережил эту ночь — к радости или несчастью — было всё равно. Сейчас Арлерт лишь хотел лечь в холодную постель, постепенно согревая её своим теплом, закутаться с головой в мягкое одеяло и на всю оставшуюся ночь покинуть этот мир, покинуть эту ужасающую реальность, пропадая в блаженное, спасающее и укрывающее в своих объятиях желанное небытие.
Сквозь полуобморочное состояние Армин вдруг ощутил, как сильные, уже совсем не дрожащие руки с непревзойденной лёгкостью осторожно подхватили его и, кажется, в самом деле понесли к кровати. Нет, не как обычно оставили брошенным и загибающимся от диких спазмов и истекающим спермой, а действительно понесли к кровати!
Пуховое одеяло, которым заботливо укрыли трясущегося парня, оказалось сейчас невероятно тяжёлым и намертво приковало хрупкое тело к необыкновенно мягкому, словно поглощающему в себя податливому матрацу. Манящий сон в ту же секунду окутал Арлерта, но кадет всё же решил ему сопротивляться. Для начала он должен был убедиться, что этот человек, невольно заставляющий кровь стыть в жилах при одном только упоминании своего имени, точно покинет комнату мальчика и оставит его на сегодня в покое. Только вот Леви всё никак не уходил.
Всё же решив наконец рискнуть, Армин собирается уже было приоткрыть глаза и взглянуть практически ничего не видящим, размытым взглядом на капрала, как вдруг останавливается. Останавливается из-за неожиданного прикосновения холодных и тонких губ Аккермана к потрескавшимся устам Арлерта, затягивая того в еле ощутимый, недолгий, но определённо что-то скрывающий в себе поцелуй.
Кадет не успел очнуться и прийти в себя от такого потрясения, как Леви уже успел отстраниться. По тихим шагам Армин догадался, что мужчина, не собираясь ничего объяснять, направился к выходу.
***
— Эй, Армин! — оживлённо и, как, в принципе, и всегда, громко окликнул своего друга влетевший в помещение с улицы Эрен. — Наконец-то ты проснулся, уже почти полдень! Я уже начал переживать, что с тобой совсем всё плохо.
— Не понял?.. — тихо и неуверенно переспросил Арлерт, слегка прищуриваясь и оглядываясь на Йегера озадаченным взглядом.
Сразу же, как только парень открыл глаза и увидел проникающий в комнату яркий солнечный свет, он догадался, что будить его сегодня не стали намеренно. Всё тело изнывало пронзительной болью, словно ломающей изнутри каждую мелкую косточку отдельно, голова гудела, из-за чего в ушах образовывался тихий, но до безумия действующий на нервы шум, а поднять веки полностью и вовсе оказалось трудноразрешимой задачей.
Армин пропускал важную тренировку. Разведотряд основательно готовился к ещё одной вылазке за стену, цели которой в этот раз были поставлены практически недосягаемые, поэтому без дела сейчас не сидел ни один солдат, гордо носивший на одежде эмблему в форме знаменитых крыльев свободы. И только Арлерт, уничтоженный ночью и вновь возродившийся с тёплыми лучами дневного светила, лежал в постели и пялился в потолок.
Парень очень не хотел смотреть на себя в зеркало, но затем всё же оказался благодарен сам себе, что всё-таки перед выходом из комнаты мимолётом взглянул на своё отражение, описанию которого не посодействуют сейчас никакие слова. Даже не приглядываясь, можно было сразу заметить многочисленные укусы, синяки, царапины и засосы, украшающие чуть ли не каждый сантиметр тонкой, лебединой шеи. Аккуратный воротник форменной солдатской куртки явно не сможет скрыть следы полуночного преступления, а вот шарф вполне бы справился с этой задачей. Глупо, наверное, было натягивать шарф в такое тёплое время года. Но Микаса же носит.
Неторопливо спускаясь по лестнице на первый этаж, Армин, сам того не желая, мысленно воспроизводил события прошедшей ночи. Много удивительных и нехарактерных вещей в этот раз творил Аккерман, что почему-то заставляло мальчика переживать ещё сильнее.
— Капрал с утра приказал нам тебя сегодня не трогать, сказав, что ты серьёзно заболел после прошлой тренировки, — оповестил Эрен, почёсывая сквозь густые тёмные волосы свой затылок. — Да у тебя и правда вид сейчас, если честно, не очень…
Тихое шуршание перелистывающейся страницы неподалёку вдруг переключило внимание Арлерта со своего боевого товарища на себя. Уже краем глаза кадет успел различить сидящий за столом неподвижный силуэт, даже не поворачивающий головы в сторону двух молодых солдат.
Леви, до этого момента остававшийся незамеченным, по собственному индивидуальному принципу пил горячий, о чём говорил поднимающийся вверх маленький поток пара, чай. Мужчина внимательно просматривал свежую городскую газету, пытаясь выцепить из текста хотя бы одну строчку с возможной важной информацией, при этом даже не поднимая на переговаривающихся друзей пронзающего насквозь взгляда серых глаз. Но за всё это время Армин успел достаточно изучить Аккермана, поэтому про себя уверенно мог отметить, что сейчас капрал сосредоточен совсем не на газете.
— Что это у тебя? — неожиданный вопрос Йегера тут же вернул задумавшегося Арлерта в реальность, вынуждая второго в миг покрыться холодным потом. Парень сразу заметил, куда устремлён взор Эрена, что следом повлекло за собой обжигающий лихорадочный жар по всему телу.
Что-то заметил?
— Болею, — глупо улыбнулся кадет и пожал плечами, приподнимая шарф чуть выше.
Начиналась паника. Армин прекрасно видел, что друг ему не поверил, но ничего более основательного он придумать для ответа больше не мог.
Эрен уже приоткрыл рот, чтобы задать несколько наводящих из нескрываемого любопытства вопросов, но ситуацию совершенно неожиданно спасла буквально появившаяся из ниоткуда Ханджи со свойственным ей умалишённым видом. Она прям с порога начала отчитывать Йегера за то, что он прохлаждается тут без дела, пока она бегает и ищет его по всему Разведкорпусу для продолжения тренировки, при этом сопровождая свои речи увесистыми подзатыльниками. Однако, заметив Арлерта, она ненадолго отвлеклась от увлечённого избиения несовершеннолетнего и переключилась на уже второго кадета.
По словам Зои, если солдат дышит и моргает, то он вполне способен работать, поэтому она незамедлительно распорядилась и отправила парня к лейтенанту Разведкорпуса для помощи тому с кучей документации, отнимающей столь драгоценное время. На эксплуатацию Армина Ханджи спросила у Леви разрешение только тогда, когда оба кадета уже были давно за пределами стен помещения.
Немигающий многозначительный взгляд дал ей довольно чёткий и ясный ответ. Хотя согласие Аккермана на самом деле мало её волновало, потому что она в любом случае поступила бы по-своему, поэтому женщина широко улыбнулась и уже собралась было на выход, но перед самой дверью вдруг остановилась, вновь оборачиваясь на капрала.
— Что ещё? — устало выдохнул мужчина, неохотно отстраняя от своих губ нагревшуюся каёмку кружки в томительном ожидании следующего вопроса.
— Если Эрвин догадается, у тебя будут проблемы, — даже с лёгкой ноткой искреннего волнения в голосе уже спокойно произнесла Зои, чуть склонив голову к плечу. — Он уже начал подозревать, поэтому…
— Я разберусь, — холодно отрезал Аккерман, опуская взгляд на перечитанную им уже более двух раз новостную газету и всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Спустя пару секунд, продлившихся для обоих настоящей бесконечностью, Ханджи всё же вышла во двор, покидая Леви и оставляя того со своими мыслями наедине. Волновала ли его сложившаяся ситуация? В ответ на это Аккерман мог демонстративно усмехнуться, приподнимая лишь один краешек тонких губ; ядовитая усмешка, непроизвольно побуждающая содрогнуться даже самого смелого и бесстрашного, самого непробиваемого человека, считающего себя непокорным.
Принуждение людей, подчинение их своей воле
приводит к циничному отношению к человечеству в целом.
А такое отношение разлагает всё, чего касается. ©
