seance du photo

— Блядство, – Хёнджин запускает пальцы в волосы, болезненно сжимая пряди цвета чёрной карамели на затылке. Внутри искорками от стенок отбивается разрастающийся комок раздражения, перемешивается со злостью, покрываясь сверху пленкой смутного негодования, и вырывается наружу. Ближайший стакан с водой, располагавшийся ранее на журнальном столике, с грохотом трескается на миллион частичек, крича звонкими отголосками из-за столкновения с мраморным полом – подчеркивает раздражение, накаляя воздух. Ядовитый взгляд черноволосого встречается со спокойной дымкой в глазах менеджера, только что вошедшего в гримерку. Костяшки Хенджина белеют ровно настолько, насколько выделяется в тусклом освещении острая напряженная линия челюсти. Секунда, и помещение треснет под давлением мазков раздражения и путаницы грузных эмоций. – Кто допустил эту фотосессию? Это были Вы, верно? – Хван сверкает взглядом, впиваясь глазами в стоящего напротив мужчину в строгом костюме. «Бесит». – Да, господин Хван. Это сотрудничество будет весьма удачным, так как та компания довольно популярна. Черноволосый моргает, шумно выдыхая. Безысходность ставит свою точку где-то внутри, начиная расширять её до невозможных размеров, превращая в тягучую дыру. Безусловно, «LM» является самой успешной из всего процветающего потока брендов косметики. Сотрудничество с крупнейшей кампанией, известной уже за пределами Азии, должно вызывать волнение, трепещущее ожидание славы и роста бизнеса. Каково осознавать, что именно фото, сделанные твоими сотрудниками, именно твои фотокарточки будут представлены на обложках самых различных журналов? Что именно эти красочные картинки станут самым ярким и обсуждающим предметом для прессы? Эта фотосессия – прямая тропинка к новым возможностям и умопомрачительным подъемам, новые волны между эмоциональными спектрами. Мост подобных представлений об изумительно чистом успехе был сломан сегодня же, минутами ранее, как только Хенджин узнал название компании. «Это была его идея? Или он подговорил отца? – нитки мыслей путались между собой, создавая режущую головную боль. – Ему вовсе не стоило так стараться чтобы достать меня. Блять». Директором и по совместительству  создателем компании является молодой парень, преуспевший в своём эксперименте на испытательном сроке. Расправив крылья, он с лёгкостью договорился с отцом об отсоединении его отдела корпорации, таким образом создав свой собственный бренд корейской косметики. Различными стилями в макияже и со всем, что связано со вселенной бьюти-индустрии, Минхо начал увлекаться ещё в детстве – влияние отцовской работы. Именно из-за его привычки тестировать каждый день новый оттенок помады из всевозможных цветовых спектров и приходить так в университет Хёнджин и заметил его. – Ты.. Ты что тут делаешь? – Хвану девятнадцать, а Ли Минхо – его однокурсник, только что размазавший ярко-бордовую помаду по его рубашке. На белоснежных оттенках контрастными спектрами играет вишня, вырывая взгляд, подчеркивая насыщенность обеих цветов – мраморно-бледного и бордового бархата. Минхо по-кошачьи сужает глаза, чёрные ресницы переплетает. Янтарными отблесками отталкивается от взгляда Хвана, бегло осматривая его всего. – Блять.. – Хенджин шумно выдыхает, начиная закипать. Его рубашка испорчена, через несколько минут звонок, а он все ещё здесь. – Зачем тебе помада вообще? Минхо ухмыляется. Выгибает бровь, заставляя парня рядом поежиться от искорок, что плясали уже не только во взгляде Ли, но и, казалось, кружились в воздухе, мешая ароматы кожи Минхо и Хенджина. У второго внутри все сворачивается от настойчивого взгляда, впивавшегося в него, а капелька соленого пота на висках заставляет пошевелиться в сторону выхода. За скрипом двери санузела следует простое и быстрое: «Меня зовут Ли Минхо. Ещё увидимся». Безусловно, они виделись множество раз. Во многих случаях без слов, прикосновений и намёка на существование самих себя же. Встречались не они. Их взгляды. В коридорах, около гардероба или же университетской лестницы – взгляд Минхо, насколько может помнить Хенджин, всегда был янтарно-пепельным, всегда впивался в его собственный резко и вырезал из него остатки спокойствия. Ни дня на учебе не проходило без ощущения на себе чего-то тяжелого, до липкости скользкого, но при этом же манящего до холода. Хёнджина переворачивало, бросало в разные оттенки негодования из-за пары кошачих глаз. Безусловно, в первые разы это было даже забавно – наблюдать за ним, как за котёнком, пытающимся поймать отблески солнца на коврике. Но, так же понятно, что заигрываясь, падаешь глубже, дальше, и в итоге запрещаешь себе же покидать липкую паутину чужих взглядов. Хван не заметил, как его интерес покрылся слоем раздражения, которое вскоре объяла ярость, что привела за собой, в последствии, ненависть. «Бесит блять. Бесит». — Пятиминутная готовность, господин Хван! – менеджер вновь заглядывает в гримерку, отворяя дверь ровно наполовину. Мужчина улыбается уголком губ, поправляя прическу. Ищет взгляд молодой модели, стараясь передать воодушевлённый настрой через контакт глазами, но Хенджин не удосуживается уделить ему хоть каплю внимания. На секунду Хёнджину кажется, что вселенная может взорваться из-за напряжения. Все краски ненависти, которыми Хван успел вымазать себя изнутри, купаясь в воспоминаниях о университетских годах, казалось бы, сейчас выльются прямиком на стоящего напротив директора Ли. Его взгляд, как всегда уверенный и скользкий, сначала с вызовом купается где-то в черноте хенджиновых глаз, а затем лезет обнимать его тело, не спеша гуляя по каждой детали костюма. Вновь белоснежная рубашка, свободно облегающая тело, такая же точно, как та, что запачкал Минхо при первой встрече. Хёнджина белые рубашки вводили в состояние закатывания глаз за секунду, но подчеркнуть красоту макияжа возможно только надев обычную одежду. Длина шеи, и вместе с этим контраст кожи, подчеркнуты свободно завязанным галстуком. Элементарно просто, но это Хван Хенджин, обладающий мутным взглядом в сочетании с изящно подкачанным телом – ему к лицу любая одежда. – Господин Хван, это директор компании «LM», – менеджер вновь напоминает о своём присутствии, заставляя Хенджина шумно выдохнуть. Уверенной походкой он сокращает расстояние между ним и директором, прилагая все усилия для подавления ядовитого голоса внутри. – Приятно познакомится, директор Ли. Благодарю за такую прекрасную возможность. Рука Минхо холодная, с шелковистой кожей. Секунда – и Хенджин вновь встречает новую волну эмоций, отражающихся в кошачих глазах напротив. Ли смотрит с ухмылкой, уверенно демонстрируя пренебрежение неофициальным обращением. – И впрямь, весьма приятная встреча. Мы раньше разве не встречались, Хван Хенджин? Хенджин отводит взгляд, сам не замечая того, как закусывает губу. Клык быстро цепляет нежную кожицу, покрытую слоем новенькой помады, заставляя вновь почувствовать себя в реальности. «Придурок, блять». – Весьма вероятно, – темноволосый выдавливает натянутую улыбку, искусно показывая своё раздражение. Минхо первым разрывает телесный контакт, все ещё разглядывая уголки губ поддельной ухмылки. Хенджин вновь падает куда-то в себя, теряясь в ненависти к происходящему. «Сука». Секунда – и планета правда задохнётся от яростного напряжения. До этого момента Минхо никогда не видел Хенджина, окунувшегося в полюбившееся дело с головой. Участвуя во всевозможных фотосессиях с раннего детства, тёмноволосый не только научился расслабляться в процессе съемки, но и вживаться в самые разные образы. Легкий наклон головы, свет прожектора прожигает взгляды присутствующих, очерчивая острую линию челюсти. Хван проводит тут же рукой по воображаемой линии в воздухе возле подбородка, подчеркивая идеальную гладкость светлой кожи, сравнивая ее с молочной белизной. Макияж яркий, контрастный. Даже чересчур – лишний мазок, и его смело можно было бы назвать вызывающим. Минхо было проще простого намекнуть визажистам на что-то крайне яркое, даже блядское, ведь: «Чем ярче, тем лучше. Тем виднее. Сексуальнее. Это искусство, а не просто фотосессия с целью рекламы». Безусловно, гамма была тёмная - в контраст рубашке. Стрелки, тени космических оттенков вперемешку с вишневыми матовыми, та самая бордовая помада. Вжиться в образ, проникнуться этой развязной липкостью – проще простого. Томный взгляд, блуждающий в свете прожекторов то в одну, то в другую камеру; длинные, худые пальцы с выпирающими костяшками, тянущиеся к галстуку, ещё сильнее ослабляя его до проявления ключиц; изгиб тонкой брови. Чужой взгляд, как всегда такой ощутимый, раздражающий, вынуждающий каждый нерв вздрогнуть. Тяжелый, но не обременяющий. Хенджин перехватывает его, больше не смотрит в камеру. Минхо смотрит сначала осторожно, будто пробуя этот контакт на вкус. Ощущение дежавю – он вновь наблюдает за младшим издалека, исследуя каждый сантиметр, останавливаясь на глазах. Хенджин выгибает бровь и ухмыляется, закусывая губу, подносит яркую помаду ближе к лицу. На секунду смотрит в камеру, будто оправдываясь, мол, это для фотокарточки было, а у самого внизу тянет тот комок ощущений на каждый вздох директора, на каждую манящую искорку. Хван снова теряется в себе, неумело разделяет влечение и дичайше раздражительное отчуждение, понимает, что он так долго не выдержит. Прикрывает глаза, запрокидывает голову назад, запуская руки в пепельно-чёрную шевелюру. Контраст пальцев, оттягивающих собственные пряди волос, и чёрной гаммы восхитителен до мурашек у старшего. У Минхо получается лишь шумно выдохнуть – пылающие глаза Хвана глядят будто бы сверху, туманят разум практически окончательно. «Блядство». Новая ухмылка, ещё более игривая, чем все предыдущие. Лисьи складки в уголках глаз, в руках – карандаш для бровей. Пара минут заигрываний с камерой, блужданий взглядом по директору Ли, стоящему в углу комнаты, напряжение в студии. Хенджина конкретно уносит. Большой палец на собственный кадык, затем вниз, прямо к галстуку – оттянуть. Характерный хлопок, покрасневшая кожа. Взгляд на Минхо, затем сразу же – на камеру, блеск презрения в перемешку с манящим мёдом в темноте глаз. Хлопанье ресниц, непонимание поведения со стороны менеджера, тонкое запястье, подпирающее подбородок. Пальцы на губах, оставляющие следы на верхнем слое помады вишнёвого оттенка. Для Минхо больше не существует фотосессии, рекламы, собственной продукции. Только мальчик-однокурсник, его широко раздвинутые ноги и его же локти на них, яркий макияж и бордовые, ещё немного и окончательно искусанные губы. До конца фотосессии считанные минуты, а сдавливающее легкие пламя внутри директора только разрастается, огнём сжигая все предрассудки и мысли о последствиях. «Бесишь». – Благодарим за такой чудесный образ и фотосессию, мистер Хван! Все хорошо поработали, ребята! – менеджер перебивает весь поток мыслей, заставляя вернуться в реальность, заткнуть ту непонятную смесь ощущений где-то внутри, подавив душную страсть. – Благодарю! Я могу идти? – Хёнджина переполняет желанием сбежать в родную гримерку на первом этаже, смыть все последствия, тем избавив себя от воспоминаний о раздевающем взгляде чужих глаз. Менеджер утвердительно кивает, улыбаясь, позволяя темноволосому направиться в сторону лифта. Неловкое молчание перерастает в то самое мутное напряжение, как только Хенджин останавливается около Минхо. Здание небольшое, соответственно лифт один. Минхо выглядит совершенно спокойным, кивает, кажется, даже не ухмыляясь. Хван не чувствует твёрдой поверхности под ногами, вся злость пропадает, оставляя после себя только многочисленные взгляды старшего. Они вошли в привычку. Хенджин начинает думать, что он излишне вжился в образ, стараясь сделать сегодняшнюю фотосессию лучшей в своей жизни. Его обжигает изнутри только одна мысль о том, что ему все показалось, что он выдумал все эмоции во взгляде Ли из-за своей же ярости. Молчание затягивается ровно на столько, сколько отсутствует лифт – нужно начать разговор. Внутри что-то переворачивается. – Ты смотрел на мои губы всю фотосессию. У меня стерся контур помады? Минхо фыркает. – О, безусловно. Ужасно выглядит. Я не мог оторваться. Настолько противно. Я поправлю тогда твой макияж? Минхо, конечно, смыслит в косметике, но в этот раз выходит за все контуры и границы, размазывает их окончательно, прижимаясь своими губами к губам младшего. Руки – в волосы, сжимает резко и сильно, не скрывая больше нарастающего желания. У Хвана из лёгких вырывается характерный хрип, переходящий в скулёж, – лопатки покрываются синяками, вжимаясь в стенки лифта. Широкие ладони Минхо перемещаются на талию, прижимая тело младшего ближе к своему. Хван хаотично хватает воздух ртом, опирается на тончайшие перила, пока Минхо бесстыдно впивается губами в кожу шеи, кусает, затем сразу зализывает, словно кот. Мешает слюну и бордовую помаду, что сцеловал с губ темноволосого. Руки тянутся к ключицам, очерчивая, спускаясь к затвердевшим соскам – дразнит, ухмыляясь Хенджину прямо в глаза, заставляя млеть и залиться краской. – Блять, – рычит Ли, кусая уже ключицу, сбитое дыхание – в шею. Хенджин лихорадочно выдыхает, сжимая плечи, облизывая зацелованные в кровь губы. – Сам виноват же. Спровоцировать меня хотел? Получилось? У Хенджина мутнеет взгляд. Блядская ухмылка, крышу сносит окончательно – сам целует старшего, вульгарно придавливая своим языком язык Минхо, не разрешая оторваться и вдохнуть. Путешествует пальцами под пиджак, расстегивая рубашку, касаясь разгоряченными пальцами холодной кожи талии. Прижимает старшего к себе полностью, позволяя прочувствовать желание между ног, накопленное годами, выражаемое ненавистью и раздражительностью. Целует жёстче, требовательнее, смахивая на ребёнка, наконец получившего желанную конфетку. Короткий механический «динь», секунда замешательства, размазанная помада, ее следы на рубашках, мятый пиджак Минхо, взъерошенные волосы, бегающий в панике взгляд – лифт прибыл на первый этаж. Мужской голос. Менеджер. – Простите.. Директор Ли?