***
Чонгук любит щенков. Он вообще любит всех животных, но щенки — его слабость, поэтому он часто просит Юнги сходит вместе с ним в тот самый парк. У Юнги всегда доклад, а ещё ему нужно подготовиться к какой-нибудь очередной контрольной, но он лишь пожимает плечами и соглашается, потому что он никогда не сможет отказать Чонгуку, тем более, это же щенки, те самые, которые заставляют Чонгука светиться и прыгать на месте, а потом хватать хёна за руку и бежать так быстро, как он только может. После ухода всех хозяев и всех собак Чонгук обычно валится на Юнги, морщится и сообщает, что он настолько устал, что не сдвинется с места ещё лет десять. Юнги никогда не признает, что ему нравится нести Чонгука на руках до такси. Чонгук любит торты, не имеет значения их вкус, цвет, ингредиенты или форма, ему понравится абсолютно любой торт любых размеров. Дело не в том, что Чонгук может съесть его — он может, Юнги видел однажды — или раздать всем желающим, нет. Дело в том, что Чонгук любит мараться в торте, а потом беззвучно смеяться, пока хён будет ворчать и пытаться стереть с его лица хоть немного шоколада, ванили, малины или чего-то ещё, а после безуспешных попыток вздохнёт устало и обнимет. Чонгук любит рассветы, и ради него Юнги встаёт рано, чтобы позвонить и по видео-звонку встретить солнце. Чонгук, конечно, молчит, но им и не нужно разговаривать, Юнги достаточно лишь видеть его глаза, полные восторга, направленные не на горизонт, а на Юнги. Это подкупает. — Ты смеёшься надо мной? Юнги откладывает учебник математики и отталкивает кресло, на котором Чонгук сидит, подальше. Чонгук не прекращает смеяться, Юнги не знает, что именно он сделал, но всё равно возмущённо надувает щёки. «Ты милый», — отвечает Чонгук и моргает пару раз, невинно улыбаясь. «Это не значит, что тебе можно смеяться надо мной!», — притворно вспыхивает Юнги и тащит кресло Чонгука на себя с целью толкнуть ещё раз, потому что это единственное, чем он может воздействовать на него сейчас. «Я не смеялся. Просто, — прерывается и краснеет, — ты милый». Юнги хочет поспорить и сказать, что самый милый из них, вообще всех людей на планете, Чонгук, собирается, но в комнату влетает Чимин, а если здесь Чимин, то здесь и Тэхён, а это значит, что в его комнате опять станет слишком громко, а ещё они будут отвлекать Чонгука и раздражать Юнги. Чонгук извиняется и приветственно машет друзьям. Он спрыгивает с кровати, обнимает Юнги — он всегда это делает, когда знает, что ему нужно отвлечься и оставить его — и бежит к ним. Когда Тэхён громко смеётся, становится ясно, что математику дорешать он сегодня не сможет. — Вы не можете свалить в свою комнату? — Тогда нам придётся забрать с собой Куки, а ты опять останешься один, будешь грустить и звать нас, но мы не придём, ты начнёшь плакать, твоё сердце не выдержит этого... — Чимин не продолжает, потому что Тэхён, поражённо выдохнув, бросается на него и затыкает рот на несколько секунд. — Верно, Куки? Чонгук кивает. «Прости. Если ты хочешь, чтобы мы ушли, мы уйдём». «Разве я когда-либо хотел, чтобы ты ушёл? — Юнги качает головой. — Просто не забывай про меня». «Никогда». — В шкафу на верхней полке монополия, займитесь делом, победитель получит мою упаковку чипсов, — говорит Юнги, но все в этой комнате знают, что чипсы достанутся Чонгуку, независимо от минуты, на которой он проиграл, и места, которое занял. Кто знает, может, это немного несправедливо. Чимин и Тэхён задерживаются ненадолго, потому что возвращается Хосок, старший брат Чонгука и человек, в которого Тэхён влюблён уже третий месяц и которого он решил добиться на второй день своей влюбленности, возможно, Юнги немного жалко его, однако о своей жалости он забывает сразу после того, как Чонгук, удобно устроившийся в подушках, кидает одну из них в Юнги, привлекая внимание, и зовёт к себе. Математика так и остаётся никем не сделанной. «Расскажи мне что-нибудь, — просит Чонгук. — Пусть я не могу понять твои слова, но я чувствую твой голос. Расскажи мне что угодно. Можешь даже доказательство какой-то теоремы из геометрии». Юнги говорит не про теорему, а про парня, что заставляет его сердце сходить с ума, но его это ни капли не напрягает и не пугает, потому что он знает, что это правильно. Так и должно быть. С этим парнем невозможно по-другому, ты вообще видел его, Чонгук? И дело не столько во внешности, красивых людей много, сколько в улыбке, родинке под нижней губой, мягкости в глазах и осторожных прикосновениях. Дело не столько в том, что этот парень — единственный, к кому Юнги чувствовал что-то такое же сильное, сколько в том, что он всегда хотел это чувствовать, словно жил лишь ради этого чувства, сам того не подозревая, и, конечно, в том, что это взаимно, как ему кажется. Нет, парень не признаётся, потому что боится быть отвергнутым, потому что не верит, что его могут любить. Его нельзя винить за это, ведь его первая любовь, девушка, отвергла его, а друг, по крайней мере, он считал его другом, открыто смеялся над его особенностью, но Юнги не такой. Это не громкие слова. Юнги, и правда, готов сделать всё, чтобы видеть этого парня счастливым, но суть в том, что ему и не нужно ничего делать, ведь он, они счастливы лишь потому, что лежат рядом друг с другом и держатся за руки. Юнги открывает глаза и встречает понимающую улыбку Тэхёна, Чонгук, почувствовав движение, дёргается неуверенно и прижимается ближе, зарываясь носом в воротник. — Что случилось? — Меня отправили пригласить вас на чаепитие, вернулась их мама. Мне передать, что вы не придёте, потому что уснули на кровати Чонгука, напоминая влюблённую парочку? Даже не так. Уснули, являясь влюблённой парочкой? — Да. «Что он сказал?» «Твоя мама пришла из магазина и зовёт нас выпить всем вместе чай. Он предложил остаться нам здесь, я согласился. Если хочешь, можем спуститься вниз». «Подожди. — Чонгук садится, подбирает под себя ноги и старается выглядеть уверенным, но его выдают дрожащие руки, когда он показывает слова, и страх в глаз. — Я хочу спросить кое-что». «Спрашивай». «Я вижу, как Тэ, — Юнги всё ещё умиляется со знака «Ви», придуманного им самим недавно, который показывает Чонгук, говоря о Тэхёне, — смотрит на хёна, — Чонгук показывает солнце, и он совершенно точно говорит о Хосоке. — Есть ли кто-то, кто нравится тебе?» «Почему ты решил спросить сейчас?» «Я просто...полюбил, по крайней мере, мне так кажется». «Да, есть. И очень сильно нравится». «Кто? — Чонгук подрывается, Юнги видит, что ему больно, поэтому кладёт своих ладони поверх его рук, лишая и себя, и его возможности обмениваться словами. Он просто смотрит, Чонгук просто смотрит в ответ, просто кусает губу, просто дрожит, будто они открыли окно, хотя никто в своём уме не открывает окна зимой, если не хочет заболеть или быть ветром прижатым к стене. Чонгуку требуется несколько минут непонимания, а после он выдыхает и подаётся вперёд. Юнги думает, что он поцелует его, но Чонгук лишь обнимает и отстраняется. — Но я не могу говорить. И я никогда не услышу твой голос. И ты никогда не услышишь от меня...хоть что-нибудь». «Я не для того учил язык жестов, чтобы ты думал об этом». «Можно?..» Чонгук краснеет и опускает руки, не договаривая. «Можно». — О боже мой. Хосок закрывает за собой дверь быстрее, чем Чонгук отстраняется, однако Юнги всё равно уточняет, обидится ли тот, если он задушит подушкой его старшего брата. Чонгук вновь смеётся и качает головой, чмокает быстро в лоб и тянет вниз пить чай. Хосок, стоящий в нескольких метрах от двери, зарабатывает два убийственных взгляда и угрозу от Юнги: если кому-нибудь проболтается, то он закроет его в ванной вместе с Тэхёном, а ключ случайно потеряет. — Когда уже ты сделаешь это? — Могу сегодня, если тебе нужно. — Да, пожалуйста. Чонгук, когда Юнги позже будет пересказывать ему разговор, закатит глаза и назовёт брата идиотом, но это, конечно, останется исключительно между ними, как и их первый поцелуй, потому что тогда Юнги уж точно удостоверится, что дверь заперта.***