Химическая свадьба

Апрель — май 1994 г., Хогвартс. За несколько недель финальной очистки трёх образцов Иванна в полной мере ощутила все преимущества задействования вспомогательной силы в опытах. Она решительно не понимала, почему ей раньше не приходило в голову привлекать к дежурствам лаборантов. Видимо, всему виной было дурное сочетание переизбытка энергии с юношеским максимализмом, заставлявшее наивно считать, что она справится со всем в одиночку и гораздо лучше кого-либо другого. Смиты по очереди, а иногда и вместе, охотно подменяли её во второй половине дня в будние дни. В выходные они были готовы дежурить с утра до ночи, но обычно Иванна выгоняла их прогуляться для борьбы с гиподинамией, от которой, откровенно говоря, сама страдала настолько, что даже стала иногда устраивать себе ночные пробежки вокруг Хогвартса, после которых ощущала очевидный прилив ясности мысли. Снейп также очень часто выпроваживал её отдохнуть и развеяться. Каждый раз выпроваживание давалось ему с трудом, так как Иванну приходилось долго убеждать в необходимости отдыха. Впрочем, с каждым разом время убеждения сокращалось. По мере дозревания образцов зелья, Иванна вдруг вспомнила о фотоаппарате, который брала в экспедицию, и возжелала запечатлеть финальные стадии своей работы на плёнке. В свободное от работы время фотоаппарат был экспроприирован Тори, которая внезапно осознала, что в ней бесславно погибает великий фотограф. Она отправила родителям письмо с просьбой прислать побольше плёнки и с фотоаппаратом расставалась крайне неохотно, изводя кучу кадров по делу и без. Процесс добычи розы для проверки действенности зелья всеобщими усилиями едва не превратился в комедию. Иванне было решительно плевать, на чью именно могилу возлагать букет, Смиты же неожиданно развернули жаркую дискуссию на эту тему, пытаясь подвести под выбор научную подоплёку. — Личность мёртвого поэта не имеет никакого решающего значения, — категорически заявила Иванна, которой вовсе не улыбалась перспектива повесить на себя дополнительные сложности. Все четверо собрались в лаборатории, чтобы обсудить порядок испытания полученных составов. Переполненные энтузиазмом Смиты фонтанировали идеями, Иванна же смотрела на вопрос более трезво. Снейп и вовсе безмолвно ждал, пока дамы договорятся до чего-нибудь. — Но, доктор Мачкевич, какая-то корреляция наверняка есть, неужели никто не пытался её выяснить? — парировала Тори. — Можно поискать в библиотеке или попробовать самим выявить закономерность, — вторила ей Хоуп. — В нашем конкретном случае это никакого значения не имеет, — решительно возразила Иванна. — Вы, пожалуйста, помните, что роза нам нужна в первую очередь как объект для заморозки, а как компонент зелья её вовсе не обязательно использовать! — воззвала она к разуму младших научных сотрудников. — Мы сейчас не разрабатываем наиболее эффективную рецептуру Глотка Вдохновения, мы занимаемся более прозаичными вещами. — Если вас так волнует этот вопрос, сделайте исследование на эту тему, желательно — в свободное от вашего нынешнего факультатива время, — предложил ученицам Снейп, не желая выслушивать бессмысленные споры. Смиты с глубоко несчастным видом уставились на профессора и хором издали скорбный вздох. Осознав, что он только что избавил её как минимум от получаса убеждений, Иванна издала вздох облегчения. — Может, перестанете вздыхать и займётесь делом? — обвёл Снейп присутствующих возмущённым взглядом. Смиты переглянулись и предложили свою помощь в возложении букета с последующим изъятием цветка на следующее утро. Снейп, словно только и ждал такого предложения, немедленно обвинил их в попытке уклониться от подготовки к грядущим экзаменам и желании погулять по Лондону. — Ну что вы вечно ищете какой-то подвох, — упрекнула его Иванна. — Девочки хотят помочь, а вы всю инициативу на корню зарубаете. — Я реалист, — усмехнулся Снейп. — Они наверняка попробуют начать это своё исследование. Сначала они потеряют кучу времени на споры — куда класть букет, потом сбегают купить ещё несколько и разложат их повсюду. На следующее утро они устроят продолжительное представление на потеху магглам, собирая цветы из каждого букета и маркируя каждый образец. В конечном итоге кто-нибудь вызовет полицию, что уже будет чревато последствиями, — рассказал он, не спуская со Смитов обвиняющего взгляда, под которым те съёжились и изо всех сил принялись изображать своё отсутствие. Иванна рассмеялась и зааплодировала. Снейп её восторг проигнорировал с царственным достоинством и в очередной раз призвал к конструктивности. — А можно со своей стороны пожелание? Пусть это будет Лонгфелло, — высказалась Иванна, смущённо похлопав ресницами. — Я на втором курсе для экзамена по декламации отрывки из «Песни о Гайавате» разучивала, — ностальгически зажмурилась она. — She was thinking of a hunter, From another tribe and country, Young and tall and very handsome, Who one morning, in the spring-time, Came to buy her father's arrows, Sat and rested in the wigwam, — нараспев прочитала она. — Мэтрессе Ангелина весьма понравилось. Правда, я не уверена, что он похоронен в Вестминстере… Я вообще там не была ни разу и не представляю, как там всё выглядит, — Иванна сконфуженно поскребла затылок. — Ладно, я передумала. Давайте просто выберем могилу в укромном месте… Утомлённый вздох Снейпа общим молчаливым решением был классифицирован как знак согласия. Впрочем, ни до возложения, ни до изъятия Иванну не допустили — точнее, просто не стали её будить. Поздним пятничным вечером в начале мая Снейп выдал Смитам букет алых роз, кисет с летучим порохом и чёткие указания, куда именно возлагать цветы. — А доктор Мачкевич не обидится, что мы её не разбудили? — с сомнением спросила Хоуп, перехватывая поудобнее колючую охапку. Иванна, помня о грядущих экзаменах, стала стараться не сильно загружать Смитов работой. Узнав неделей ранее о том, что девушкам нужно написать несколько сложных эссе, она и вовсе старалась задействовать их по минимуму, ввиду чего заработала свой стандартный недосып. Во второй половине дня в пятницу Снейп настойчиво загнал её в кровать, клятвенно обещав разбудить через четыре часа, чтобы она могла заняться цветочной эпопеей. Выполнять своё обещание, впрочем, он изначально даже не собирался. — Она вроде бы сама хотела всё проконтролировать, — поддержала подругу Тори, нервно теребя кисет. — Конечно, обидится, — пожал плечами Снейп. — И наверняка устроит скандал. Но так мы всё равно сэкономим массу времени: пока мы её разбудим, пока она соберётся. Кстати, ваши колебания также крайне несвоевременны и несообразны, — добавил он, давая понять, что разговор окончен. Смиты дружно кивнули и прошествовали в камин. Через полтора часа они вернулись. Изъятием образца Снейп занялся лично. Ранним утром, прихватив три небольших флакона, наполненных подоспевшими заготовками зелья и снабжённых пульверизаторами, а также три высокие широкогорлые бутылки, он отправился в Лондон. Каждый из трёх цветков нужно было опрыскать одной из заготовок, поместить в тару, укупорить пробкой и наложить на бутылку мгновенные замораживающие чары. Проснувшись на следующее утро ближе к одиннадцати, Иванна успела смутно порадоваться, что смогла довольно сносно выспаться за несколько часов. Радовалась она, впрочем, ровно до того момента, как надела очки. Едва прояснившийся взор различил стрелки на будильнике, а просыпающийся разум осознал текущее время, как Иванна тут же впала во вселенскую обиду. Впрочем, вопить и требовать объяснений она пока не спешила, и на всякий случай поискала признаки жизни в окружающей местности. Лаборатория была пуста, в кабинете же нашёлся читающий Снейп. — Коллега, отчего вы меня не разбудили? Вы по какой-то причине решили перенести испытания? — аккуратно поинтересовалась она. — О, нет, я взял на себя ответственность организовать добычу образцов для заморозки, — невозмутимо сообщил Снейп, откладывая книгу. — Пойдёмте, я покажу, что получилось. — Ага. Я же просила меня разбудить, и вы обещали это сделать, — угрожающе засопела Иванна. — Я взял на себя ответственность нарушить обещание, — в том же тоне продолжил Снейп. — Знаете что! — обиженно воскликнула Иванна, готовая расплакаться. — Я ведь сама хотела… — Айви, от того, что цветы добыли не вы, опыт не провалится. Вы ведёте себя как капризный ребёнок, а не как исследователь, — начал терять терпение Снейп. — Может быть, вы не доверяете нам с мисс Смит? Мы, по-вашему, не в состоянии квалифицированно отобрать образцы? — Нет, но… — растерянно начала Иванна. — Идёмте же, посмотрите на розы, — перебил её Снейп и, поднявшись из-за стола, сделал пригласительный жест следовать за ним. Иванне, чувствующей себя слегка сбитой с толку, оставалось только подчиниться. Мысли её с обиды уже переключились на другой вопрос: где же в лаборатории может быть морозильник, и отчего она его раньше не видела. Морозильником оказался небольшой металлический сейф, установленный в шкафу и зачарованный сложной сетью охлаждающих заклинаний. В морозильнике стояли три широкогорлые бутылки. Сквозь заиндевевшее стекло было видно, что каждая содержит в себе розу, однако на самих цветах инея не было. Цветы казались застывшими во времени. Когда Снейп вынул одну из бутылок, чтобы дать Иванне рассмотреть поближе, ни один лепесток заключённого в стекло растения не шевельнулся. Капельки росы на лепестках застыли, будто стеклянные. — Превосходно, — восхищённо выдохнула Иванна, мгновенно забывая обиды. — Надо сфотографировать, будут иллюстрации для доклада. — Мисс Смит уже сделала. Есть снимки цветков до заморозки, в первые минуты и через час, — сообщил Снейп, пряча бутылки обратно в морозильник. — Она сказала, что за сегодня добьёт плёнку и отправит её в печать. …Или вы сами желали бы заняться её обработкой? — ехидно осведомился он. — Ой, нет, — сделала большие глаза Иванна. — Реактивы у меня есть, но оборудование… Нет, пусть уж лучше она сама… Кстати, а сколько там градусов? Стекло выдержит? — обеспокоилась она, наблюдая, как Снейп обновляет заклинание, запечатывающее дверцу. — Выдержит, это стекло выдерживает гораздо более низкие температуры, — уверил он. — Когда вы обычно проверяете результат? Если я правильно запомнил из ваших писем — вы держали замороженные образцы неделю… — он вопросительно посмотрел на неё и закрыл створку шкафа. — Верно, неделю, — Иванна невольно улыбнулась. — Наверное, стоит выдержать методику и здесь: отчёт красивее выйдет, и вообще… Чёрт, сколько же мне бумажной работы предстоит, — скривилась она. — Самая моя нелюбимая часть исследований. А, нет, вру, ещё же презентация. Хм-м-м… Может, обойтись просто публикацией статьи? — Вы у меня спрашиваете? — Снейп изумлённо поднял бровь. — Вы хотите, чтобы я отговорил вас заниматься публичным докладом? — Ну… да, — хихикнула Иванна. — Что ещё придумаете? — мрачно глянул на неё Снейп. — На самом деле, это, по сути, первая моя по-настоящему серьёзная работа… — она рассеянно пожевала нижнюю губу и уставилась на догорающий в горне огонь. — Я сейчас, честно говоря, сама себе удивляюсь. Я тогда с совершенно нездоровым энтузиазмом вылезла со своей зажигалкой. Если подумать — это же нонсенс просто, что мне за это аж две степени дали! Не знаю, то ли я наглостью взяла, то ли это меня авансом, в счёт будущих достижений поощрили… Допустим, действительно, в том, что касается области Алхимии, помогла репутация моей матери. Тем более, в учёный совет входила Хелена Дворжакова — помните её трактат о взаимозаменяемых минералах? Она мамина хорошая знакомая, училась курсом младше неё. Мама её по Зельям подтягивала в своё время. Но то по алхимическим темам… А вот относительно Артефактов — я в полнейшей растерянности. Во-первых, моего научного руководителя профессора Хайдарагу обуял приступ ложной скромности, и всю мою защиту он просидел в самом дальнем и тёмном углу зала. К тому же, в комиссии был один очень своеобразный товарищ мастер Нансен, я как его увидела, ещё до начала мероприятия — сразу поняла, что мне ничего не светит. Есть такие люди, одним взглядом могут дать понять, что ты со свиным рылом в калашный ряд залезла, — Иванна задумчиво покосилась на собеседника. — Это сейчас был камень в мой огород? — нахмурившись, спросил тот. — Считайте, это был комплимент, — хмыкнула Иванна. — В общем, я в какой-то момент была готова отказаться от всей этой затеи с защитой, потому как нервы взыграли — будь здоров! Но, к счастью или к несчастью, у меня в группе поддержки присутствовал один наш общий знакомый с нечеловеческим даром убеждения, — она рассеянно нащупала зеркальце в нагрудном кармане мантии. — Пришлось согласиться, что попытка — не пытка. Собственно, спустя некоторое время у меня развился комплекс, что мне обе степени дали незаслуженно, и теперь я чувствую за собой моральный долг сделать действительно полезный вклад в науку. — Ну так делайте, кто вам не даёт? — пожал плечами Снейп. — Или у вас опять нервы, и теперь моя очередь вас убеждать? — Нет-нет-нет, — поспешно замахала руками Иванна. — Мне до полного счастья только этого не хватало. — Судя по вашей реакции, убеждал он вас, как минимум, Круциатусом, — с подозрением глянул на неё Снейп. — Не совсем, — засмеялась Иванна. — Ладно, к вопросу о докладе, я думаю, целесообразно будет вернуться уже по факту успешного завершения опыта. — В таком случае, вы можете заняться оставшимися образцами, — Снейп кивнул в сторону горна, где остывали два тигля. — Я выпарил и прокалил сухой остаток — всё зафиксировано в журнале, разумеется. Вы можете заняться растворением. Иванна согласно кивнула. Она прикинула время и всё-таки сбегала на кухню, чтобы позавтракать. Вернувшись в лабораторию, Иванна обнаружила, что её с нетерпением дожидаются Смиты в компании Снейпа, выглядящего мрачнее тучи. — Доктор Мачкевич, у меня осталось три кадра, и я подумала, что было бы здорово сфотографироваться нам всем на память, — выпалила Тори на одном дыхании и на мгновение зажмурилась и замерла. Выглядело это так, словно она ожидает, что со стороны Снейпа прилетит какое-нибудь нехорошее проклятие. Хоуп тоже настороженно замерла. Должно быть, всё то время, что она отсутствовала, Смиты потратили на то, чтобы уговорить его, но ни одна, ни вторая не были до конца уверены в успехе предприятия. Проклятие с его стороны не полетело, однако сам он сделался ещё мрачнее, что, казалось бы, просто невозможно. — Отличная идея! — воскликнула Иванна; обратившись персонально к Снейпу, она сказала: — Коллега, огромное спасибо, что согласились. Мне действительно хотелось бы иметь фото со всеми вами на память о славных деньках. — Давайте быстрее покончим с этим, — на лице Снейпа читались все страдания магического мира. — Идёмте в кабинет, — предложила Тори. — На фоне стеллажей поставим стул, на него усадим доктора Мачкевич, мы с Хоуп можем встать по обе стороны от неё, а профессор Снейп — за спинкой стула… — выпалила она и первой убежала в указанном направлении, всё ещё опасаясь проклятий. Когда все остальные подтянулись следом, Тори уже пристраивала фотоаппарат на стопке книг, возложенной на столешницу письменного стола. Иванна поспешно схватила гостевой стул, поставила его на некотором отдалении от стеллажа и села, сообщив о готовности. — Я всё верну по местам! — пообещала Тори. — Пока устраивайтесь, я сейчас настрою автоспуск и прибегу. Хоуп, давай, как договаривались… Хоуп моментально встала справа от Иванны. Снейп, будто шествуя на казнь, неторопливо занял место позади стула. — Мисс Смит, долго вы ещё возиться намерены? — процедил он. — Сэр… — замялась Тори; прильнув к видоискателю, она медитативно вращала из стороны в сторону кольцо фокусировки. — Не могли бы вы не делать выражение лица, будто вас сейчас стошнит?.. — едва слышно решилась она. Иванне стоило просто нечеловеческих усилий смотреть прямо перед собой и не обернуться посмотреть на его выражение лица. Не рассмеяться было не менее сложно. — Не слишком ли много вы на себя берёте?! — яростно прошипел Снейп. — Сэр, простите! — чуть не плача взмолилась она. — Я же для всех стараюсь… Хочу, чтобы все получились хорошо… Пожалуйста… — Мы ещё вернёмся к этой теме, — угрожающе пообещал Снейп. — Да-да, спасибо! — прозвучавшее в голосе Тори облегчение свидетельствовало о том, что он таки сделал какое-то приемлемое выражение лица. — Внимание, пятнадцать секунд! — она нажала на спуск и, осторожно отступив от стопки книг с фотоаппаратом, рванула к Иванне, заняв место справа от неё. — Пять, четыре, три, два, один… улыбаемся и машем! Вспышка. *14 — 15 января 1986 г. Дурмштранг — Прага* — Профессор Хайдарага, ну, вы что придумали, — Иванна укоризненно глянула на своего научного руководителя и, сняв очки, принялась тереть глаза, ослеплённые вспышкой. — Я сейчас совсем не в форме фотографироваться. — Глупости, у тебя сегодня такой ответственный день, нужно каждый шаг запечатлеть! — отмахнулся Хайдарага. — Чувствую себя вашей внучкой, делающей первые шаги из манежа, — проворчала Иванна; надев очки, она с ужасом воззрилась на стопку бумаг перед нею. — Зачем я всё это затеяла… Она готовилась к завтрашнему выступлению на учёном совете, устроившись на верхнем ряду одного из лекционных залов Дурмштранга. Собственный кабинет вдруг стал вызывать у неё чувство клаустрофобии; прохладный воздух огромного пустого амфитеатра рождал чувство неожиданного спокойствия. К тому же, никому не приходило в голову искать её здесь, и почти весь день Иванна провела в гордом одиночестве — до тех пор, пока в зал не нагрянул Хайдарага с фотоаппаратом. — Да успокойся ты, — призвал он. — Обычный мандраж, как перед экзаменами. Пойдём, у меня припрятана бутылочка Бифитера, пропустим по стаканчику. Тебе полегчает. — Ой, нет, если я сейчас начну пить, то к завтрашнему утру меня не откачают, — решительно отказалась Иванна. — А если откачают, и я таки дойду до учёного совета, то откачивать придётся их. — Ладно, не буду тебе мешать, — сдался Хайдарага. — Давай — улыбочку, и я отстану! Она покладисто оскалилась и помахала в камеру, Хайдарага напоследок полыхнул вспышкой и удалился, оставив Иванну в покое. Она, впрочем, никаких иллюзий не питала, потому совсем не удивилась, когда полчаса спустя в зал заглянула профессор Песцова и в своей особой манере попробовала её подбодрить. Вместо того чтобы взбодриться и найти мотивацию, Иванна испытала желание найти Хайдарагу и отобрать у него бутылку джина. Поняв, что толку не добьётся, профессор Песцова удручённо удалилась. Иванна догадалась, что сейчас будет задействована тяжёлая артиллерия, и оказалась права — вскоре в зал пожаловал Каркаров собственной персоной. Остановившись рядом с лекторской трибуной, он бросил на Иванну укоризненный взгляд, однако эффекта это не возымело. Иванна, не отрываясь от чтения, молчаливым взмахом руки обозначила, что заметила его присутствие, и на этом успокоилась. Поднявшись и сев рядом с Иванной, Каркаров принялся смотреть на неё с более близкого расстояния. Она выдержала где-то четверть часа, потом заёрзала и, глянув на него поверх очков, весьма нелюбезно спросила: — Чего уставился? — Любуюсь, — невозмутимо отозвался Каркаров. — А что, нельзя? — Сейчас — нельзя, — проворчала она. — Игорь, ты меня бесишь. — В настоящий момент это взаимно, — сообщил Каркаров самым невинным тоном. Иванна отложила несколько листов и, возмущённо втянув в лёгкие воздух, воскликнула: — Знаешь что, иди-ка ты… Договорить ей не удалось. В этом лекционном зале была интересная акустика. Помимо того, что всё произносимое с кафедры прекрасно различалось в любом уголке помещения, имелась ещё одна особенность: все, что говорили на галёрке, особенно — если говорили достаточно громко, усиливалось в громкости и отзывалось многократным эхом. Архитектурный трюк помогал бороться с болтающими лоботрясами, причем довольно успешно, так что ко второму курсу многие осваивали двойную скоропись, записывая лекции и переписываясь с сокурсниками. Когда эхо, десятки раз повторив её собственным голосом рекомендацию «идти», наконец смолкло, Иванна не выдержала и расхохоталась вслед за Каркаровым. Тот, отсмеявшись, решительно конфисковал все её бумажки и потребовал, чтобы она прекратила психовать и отправлялась спать. — Я не могу, мне надо готовиться к докладу! — запротестовала Иванна, безуспешно пытаясь дотянуться до бумаг, которые Каркаров каждый раз ловко убирал за пределы её досягаемости. — Прекрати нести чушь. Ты и так готова, — возмутился он, вставая и спускаясь к выходу. — Ты сама всё делала своими руками, как ты можешь быть не готова? Ты продумала, что завтра наденешь? — Ой, — спешащая вслед за ним Иванна на мгновение остановилась. — Что-нибудь, а сверху лабораторную мантию — так нормально? — Полагаю, сойдёт. Я узнал состав комиссии, никого ужасного. Тебе достаточно быть самой собой, только держаться уверенно, и успех гарантирован, — сказал Каркаров, придержав для неё тяжеленную дверь зала. — Хорошо, тебе виднее, — без особого энтузиазма кивнула Иванна. — Куда идём? — Тебя спать укладывать. Вставать рано, а тебе нужно выспаться как следует, — ответил Каркаров. — Я не очень понял, почему это будет происходить в Праге, а не в Москве, ну да ладно, не в этом счастье. — Наверняка из-за пани Хеленки — не может отлучиться от какого-нибудь опыта надолго, — предположила Иванна. — Так, Ива! Запомни — никаких Хеленок! — грозно предупредил Каркаров, специально для этого остановившись и развернувшись к следующей за ним Иванне. — Ты ещё её тёткой назови публично, и будет тебе сразу докторская степень, а то и две! Вторая — за особую сообразительность! — Ну-у… нет, я её никогда тёткой не звала, она довольно редко к маме заглядывала. Мы не столь близки, — возразила Иванна. — …Да поняла я, поняла! Идём уже. Препираясь в таком духе, они добрались до её комнат, по дороге случайно шокировав попавшуюся на пути Яблонскую диалогом типа «дурак! — сама дура!». — Первым делом тебе сейчас нужно отмокнуть в каком-нибудь успокаивающем составе, — распорядился Каркаров, сгрузив иваннины бумаги на стол в её кабинете и вернувшись в гостиную. Иванна выразила сомнения в необходимости данной процедуры, заявив, что спокойна, как удав. Каркаров продолжил настаивать, пригрозив, что если она сама не желает заниматься этим, он лично макнёт во что-нибудь подходящее, благо вся ванна заставлена флакончиками под завязку, чихнуть некуда. Иванна попыталась сменить тему, напомнив, что изначально позиционировала себя как не самую лучшую соседку, с которой можно делить ванную. Каркаров на уловку не поддался и пригрозил, что не только макнёт её, но и спинку потрёт, причём так, что мало ей не покажется. Иванна поняла, что спорить бесполезно, сделала вид, что устрашилась, и отправилась на водные процедуры. Поднявшись обратно в свои комнаты, она обнаружила, что в кабинете на столе уже собраны все необходимые для доклада материалы, а в гостиной, напротив окна с видом на полярное сияние её дожидается Каркаров с двумя кружками глинтвейна. Поворчав для порядка, что сегодня все пытаются её споить, она опустилась на шкуры рядом с ним. — С чего такой сервис? — осведомилась она, принимая свою кружку и делая глоток. — Только не заводи опять шарманку про отдачу долгов, ладно? — Какие ещё долги? Твоя завтрашняя защита — это очередной плюс к престижу учебного заведения. Ещё один доктор наук из учеников, выпущенных мною как директором, — объяснил Каркаров. — Ага, только не говори, что ты так возишься с каждым кандидатом в доктора, — ехидно пропела Иванна. — Глупости, разумеется, нет! Ты же мне не просто будущий доктор наук, а ещё и любимая женщина, которую я уже чёрт знает сколько времени безуспешно зову замуж, — хмыкнул Каркаров. — А, чёрт, точно, всё время забываю, — захихикала Иванна, хлопнув себя ладонью по лбу. — Слушай, какое сегодня интересное сияние — сине-зелёное, без примесей и оттенков, — указала она кружкой на окно, — где-то в глубине души она немного удивилась — эти темы с замужеством они поднимали исключительно на благодарной публике; не то чтобы это её смутило, просто было немного странно. То ли нервы дали о себе знать, то ли вино было крепким, но глинтвейн Иванна не допила и заснула, свернувшись клубочком и пристроив голову на каркаровских коленях. Будильник разбудил её рано утром. Иванна проснулась и обнаружила, что спала всё-таки в своей постели, однако признаки того, что спала она не одна, отсутствовали как класс. Не успев испытать досаду на эту тему, она вспомнила о предстоящем мероприятии, и все идиотские мысли вылетели у неё из головы моментально. Она вдруг всерьёз задумалась — а не послать ли эту защиту ко всем чертям? Додумать эту соблазнительную мысль ей не дал Каркаров, появившийся в спальне с чашкой кофе и добрыми напутствиями не колготиться и быстрее собираться. Иванна, которой даже кофе в горло не лез от волнения, попыталась было высказать свою точку зрения на необходимость получения ею докторской степени, но слушать её никто не стал. Спустя два с половиной часа, оказавшись в Пражской Академии Наук, Иванна поняла, что долго на этом свете не протянет, и минут через десять её можно будет выносить на мороз вперёд ногами, и безмерно порадовалась, что отговорила мать присутствовать на защите. Поприветствовав в фойе членов учёного совета и изо всех сил стараясь держать бодрое выражение лица, Иванна на негнущихся ногах проковыляла в небольшой коридорчик, открыла окно и высунула голову остудиться. Каркаров сделал внушение двум аспирантам (юноше и девушке прошлогоднего выпуска), которые были приглашены в качестве подсобной силы, стеречь материалы, а сам пошёл приводить в чувство Иванну. — Я сейчас сдохну, — сообщила она, возвращая голову, слегка припорошённую начавшимся снежком, в помещение. — Перестань, что за глупости, от этого ещё никто не умирал! — возмутился Каркаров, оглядываясь на местности. На глаза ему попалась небольшая дверь с медной табличкой, гласящей «Второй заместитель младшего ассистента по работе с выявлением опечаток в научных трактатах в области исследования редких растений Закарпатья». Постучавшись, он открыл дверь и убедился, что небольшой кабинет в данный момент свободен от своего обитателя, после чего втащил туда Иванну. В без того узкой каморке, больше похожей на аппендикс коридора с небольшим окошечком в дальнем конце, стало совсем тесно. — Я понимаю, публичные выступления не все любят, но тут ничего страшного нет, правда. На вот, съешь шоколадку, — он пошарил по карманам и выдал ей полплитки в зелёной обёртке. — Зачем мне шоколад, тут не дементоры, а учёный совет, а от них шоколад не помогает, — скорбно протянула она, прислонившись к столу. — Не хочу сладкого! Это меня не успокоит. — При чём тут дементоры, для мозгов полезно… Ива, ешь что дают, мы сейчас сильно стеснены во времени и способах тебя успокоить, — покачал головою Каркаров. — Стеснены — это мягко сказано! — простонала Иванна. — О, слушай, может, оглушишь меня Империо, и я буду спокойна, как паровоз! — Тебя уносит в неадекват, — предупредил Каркаров. — Я не знаю как быть. Я не смогу им ничего сказать, я сейчас вся как сплошной нерв. Даже поплакать не могу, чтобы отпустило! Во что я ввязалась, придумала какую-то идиотскую работу, какую-то тупую зажигалку! Они там все — учёные с мировым именем, и тут я, вся такая красивая! Это же мрак. Ты видел, как на меня тот тип глянул? Как на водоросль! Совершенно чётко продемонстрировал — он тут по случайному недоразумению оказался!.. Что у тебя ещё кроме шоколадки, кстати? Ты говоришь, стеснены в средствах — полагаю, это значит, что есть ещё что-то! — выпалила она на одном дыхании, с надеждой уставившись на Каркарова. — Не знаю, правда, насколько тебе это подойдёт, — ответил тот, рассматривая её словно в задумчивости. Иванна, нахмурившись, смотрела на него в ожидании продолжения мысли, но он держал паузу. Чувствуя, что начинает закипать, Иванна почти созрела на гневную тираду, но осеклась, осознав, что что бы там он ни придумал — это уже работает: от паники она немного отвлеклась на возмущение, а это уже что-то.  — Я просто вспомнил твой приступ на выпускном, он всяко был серьёзнее нынешнего, — с самым безобидным выражением лица продолжил он. Слегка залипнув на негромком размеренном звучании его голоса, она на всякий случай не спешила с предположениями, и, когда он шагнул ближе и коснулся её щеки, сердце у неё подпрыгнуло. — Прикалываешься, да? — на всякий случай не поверила Иванна, прикрыв глаза и невольно сконцентрировавшись на тепле его ладони. — Ничуть, — возразил Каркаров, в подтверждение своих слов подхватил её за талию и усадил на стол. — Ты как себе это представляешь? Прямо тут? — по инерции возмутилась она. — Я, мало того, что в нервах вся, так ещё и обстановка просто умереть, какая романтичная и спокойная! — Дверь запирается несколькими защитными заклинаниями, репеллентными чарами от посетителей и хозяев, а также «колпаком безмолвия», — перечислил Каркаров, сопровождая свои слова быстрыми взмахами волшебной палочки. — В принципе, не проблема трансфигурировать стол в диван, но, по-моему, ты просто придираешься. — Я не придираюсь! — трагически воскликнула Иванна, умом не очень понимая, зачем продолжает ломаться. — Не представляю, как я смогу переключиться… да и вообще, сколько у нас времени? Я сейчас не в состоянии быстро настроиться. — С «настроиться» у меня есть одна мысль… Эффект «парадоксального эха» помнишь? Вот я за нас обоих, считай, настроился, а ты знай себе считывай да проецируй…, но вообще у нас в запасе куча времени на настройку, и, если тебя интересует моё мнение, мы можем и без психотехник спокойно обойтись, — обстоятельно, будто читал очередную лекцию, разъяснил Каракаров. — Начало только в два, если ты помнишь. Иванна задумчиво кивнула. В одном из трудов на тему эмпатии ей попалось описание интересного явления: эмпат, при должной тренировке, становится способен считывать эмоцию и, из своих внутренних резервов немного усилив её, проецировать обратно. «Объект», получивший усиленную эмоцию, в свою очередь подпитывает её и, таким образом, эмоция по нарастающей захватывает обоих. В обратную сторону — на затухание — это отчего-то не работало, либо у неё просто не получилось: разумеется, они попробовали воспроизвести этот эффект в рамках эмпатических практик. Как бы то ни было, мысль обойтись без психотехник была куда заманчивей, тем более, после «эха» в тот раз наступило что-то вроде похмелья. — Эх, ну что ж у меня всё наперекосяк? — вздохнула Иванна, ни словом, ни жестом не выразив протеста когда он обнял её — уже одно это принесло ещё большее облегчение. — Чёрт, нельзя было дома так сделать? — упрекнула она, осознав, что в этом, собственно, и состоит суть её недовольства. — Прости, я был уверен, что ты драматизируешь, — он рассеянно намотал на палец выпавшую у неё из пучка прядку. — Я и сейчас уверен, что ты драматизируешь, но, собственно, это твоё право. Иванна молча вздохнула, но для порядка ткнула его кулаком в рёбра. В конце концов, она сама себя загнала в эти рамки, и винить кого-то, кроме самой себя, просто нелепо. Касаясь щекой Иванниного виска, он вдохнул запах её волос и, не дав ей времени толком пережить волну мурашек через всё тело, вытащил из без того растрепавшегося пучка заколку. Он запустил пальцы в освободившиеся пряди, и Иванна, повинуясь его движению, запрокинула голову, рефлекторно разомкнув губы. …Без четверти два, приведя в порядок себя и своё случайное убежище, они покинули кабинет и, обсуждая по пути крайне непродуманную конструкцию письменного стола, направились к оставшимся без присмотра аспирантам. Те, отчаявшись их найти, пребывали в полуобморочном состоянии, однако, оказавшись в поле Иванниной ауры пофигизма, успокоились почти моментально. Защита прошла абсолютно спокойно. Почти все члены учёного совета, получив перед слушанием по опытному образцу предмета доклада, заинтересовались занятной игрушкой и настроились исключительно благожелательно. Объявив после доклада небольшой перерыв, Иванна приготовилась к граду разгромных вопросов, особенно со стороны мастера Нансена. Тот, к некоторому её удивлению, после перерыва впал в какое-то тихое уныние и задал пару совершенно неинтересных вопросов, а после завершения мероприятия отозвал её в сторонку и спросил, нет ли у неё ещё зажигалки, коллегам презентовать. Иванна, изо всех сил делая доброжелательно-профессиональное выражение лица, пошарила по карманам мантии и выудила ещё два артефакта, которые прихватила на всякий случай. Мастер Нансен буркнул краткое «спасибо» и скрылся в неизвестном направлении, оставив её без зажигалок и в недоумении. Размышлять на эту тему Иванна не стала. После того, как учёный совет объявил, что считает её достойной присуждения аж двух докторских степеней разом, она пребывала где-то на грани реальности и никак не могла поверить в происходящее. Теперь она жалела, что запретила появляться на защите не только матери, но и Аде с Янко — сейчас ей не хватало показаний трезвых беспристрастных очевидцев, способных помочь проанализировать — что это вообще было и как так получилось? Каркаров на все её вопросы лишь пожимал плечами и утверждал, что всё это исключительно её заслуга, что она спроецировала своё спокойствие и уверенность на учёный совет и что удивляться тут совершенно нечему. Говорил он это так убедительно, что не согласиться было просто не реально.