Химическая свадьба

24 мая 1994 г., вторник. Дурмштранг. — Ну что, теперь пойдём разбирать мой рюкзак? — невинно поинтересовалась Иванна, удобнее устраиваясь на его плече и спихивая одеяло с ног. Несмотря на то, что формально оно являлось летним и лёгким, накрываться было жарко. Начавшаяся довольно давно гроза, казалось, всё набирала силу. Дождь лил сплошной стеной, ветер швырял брызги в оба окна и громыхал распахнутыми ставнями, но никто не посчитал нужным подняться, чтобы закрыть их. — Пойдём, это ты хорошо придумала, — с выражением лица явно говорящим, что в ближайшее время лично он с места не сдвинется, одобрил идею Каркаров, рассеянно водя пальцами вдоль её спины. – Да, кстати, где твой шрам? — спохватился он. — Ты всё-таки нашла средство от него избавиться? Что же, ради одного этого стоило смириться с твоим посещением Хогвартса — я ведь правильно понял, кого именно нужно благодарить за твоё чудесное исцеление? — Всем бы твою понятливость, — вздохнула Иванна. — Если Снейп тебя как-то обидел, нынешней же осенью я лично могу убить его любым, каким ты только пожелаешь, способом, — Каркаров говорил совершенно спокойным, словно безразличным тоном, однако она слишком хорошо его знала, чтобы быть уверенной — это всё не пустые предложения. — Никто меня не обижал, что ты несёшь… — досадливо поморщилась она. — Погоди, а при чём тут грядущая осень? — она приподнялась на локте, чтобы лучше видеть глаза Каркарова. — Пока это ещё только обсуждаемый проект, но я уверен — в итоге будет принято положительное решение, — легко переключился на другую тему тот. — Вчера меня неожиданно вызвали на один занятный совет, в котором, помимо меня, участвовали директора Хогвартса и Шармбатона, а так же господа Ёжикова, Фадж и Лурье — если тебе фамилии ничего не говорят, то напомню, что это Министры Магии России, Великобритании и Франции соответственно. И знаешь, что обсуждалось? Был поднят вопрос о возобновлении традиции проведения Турнира Трёх Волшебников, — его речь была исполнена неподдельного энтузиазма. — О, в самом деле? — сдвинула брови Иванна; заслышав в одном предложении «вчера» и «директор Хогвартса», она немедленно насторожилась, погрузившись в лихорадочные размышления, так что весь смысл фразы дошёл до неё не сразу. — Погоди, я что-то недопоняла… Турнир Трёх Волшебников? За каким чёртом его возрождать? По-моему, бессмысленная трата времени, если честно, — она пожала плечами и улеглась обратно. На Истории Магии, разумеется, у них было несколько занятий, посвящённых истории Турнира, и, сколько себя помнила, Иванна к данному мероприятию была равнодушна, искренне считая его малоэффективным в деле «мира во всём мире», как выразился однажды Янко, отвечая на тематическом зачёте. — Иванна, что ты несёшь! — праведно возмутился Каркаров. — Ты правда так думаешь? — А что не так? — удивилась она и пояснила, что, во-первых, действительно не считает таким уж интересным и полезным тащиться куда-то огромной толпой (или принимать у себя огромную толпу гостей), с целью «установления и поддержания международных дружеских отношений», особенно — во время учебного года; во-вторых, все исходящие от Дамблдора идеи она лично с некоторых пор воспринимает с глубочайшим недоверием. — Будь тебе сейчас семнадцать, ты вряд ли была бы против пропустить занятия ради того, чтобы посмотреть, а то и поучаствовать в соревновании, — усмехнулся Каркаров. — Кстати, откуда ты знаешь, что это была идея Дамблдора? Не хочешь же ты сказать, что он обсуждал это с тобой? — скептически осведомился он. — Это было всего лишь предположение, — обречённо вздохнула Иванна. — Поверь, если бы Дамблдор упомянул при мне о чём-то подобном, первым делом я сообщила бы об этом тебе. Захлопнувшаяся было створка ближнего к кровати окна распахнулась, впуская порыв ветра. Поймав голой спиной пригоршню ледяных брызг, Иванна поморщилась и перебралась через Каркарова, устраиваясь дальше от окна. — Нельзя сказать наверняка, что это была на сто процентов его идея, — он повернулся на бок, закрывая её от ветра. — Дамблдор рассказал, что предложение поступило от глав департаментов Международного магического сотрудничества и Магических игр и спорта, и что лично он эту идею всячески поддерживает и одобряет. Я тоже считаю, что идея отличная, но вот французы были настроены довольно равнодушно, а министр Ёжикова — и вовсе против. Все трое высказались примерно так же, как ты, но переубедить их удалось. Без ложной скромности — фактически, моими стараниями. Сейчас этот вопрос обсуждается в Министерствах, на ту неделю назначено совещание по поводу окончательного решения вопроса и планированию подготовки мероприятия. — То есть, ты уже не можешь отказаться? — нахмурилась Иванна, рассеянно выводя пальцем бессмысленные узоры у него на груди. — Считай меня мнительной идиоткой, но у меня дурное предчувствие, — пояснила она. — Не люблю я эти массовые мероприятия, ты же знаешь… — То есть, в августе на чемпионат мира мы не поедем? — поддразнил её Каркаров. — Что? Какой ещё чемпионат? — уставилась на него сбитая с толку Иванна. — А… — она вспомнила, что Смиты упоминали нечто на эту тему. — Финал какой-то квиддичный, да? Нет, это точно без меня. Вон, лучше отца моего агитируй или Адю — они точно поедут. — Ива, да что же это такое? Я даже представить не мог, как твоё восприятие иронии в Хогвартсе деградирует, — покачал головой Каркаров. — В августе мне будет совершенно не до разъездов по развлекательным мероприятиям, можешь поверить. — Да поняла я, — улыбнулась она, легонько дёрнув его за бороду. — Просто размышляю над мрачной перспективой Турнира и потому немного торможу. На самом деле её занимала ещё одна мысль: не мог ли Дамблдор задержать её в пути именно для того, чтобы она не вернулась в Дурмштранг раньше времени и не повлияла на решение Каркарова. С одной стороны, это предположение было чистым абсурдом. Зачем было Дамблдору дожидаться её отбытия, если он мог совершенно спокойно собрать совет, пока она ещё даже не планировала покидать Хогвартс? Да и вообще, получается такая картина: Дамблдор решил, что неплохо было бы возобновить традицию Турнира. Потом он вдруг, ни с того ни с сего, подумал, что Иванне наверняка эта идея будет не по вкусу, и она, имея Просто Огромное Влияние на Каркарова, уговорит его не участвовать, и срочно всё так подгадал, чтобы провести совет, по максимуму обеспечив изоляцию от этого дела Иванны… Даже в более-менее сформулированном виде эта мысль выглядела, мягко говоря, идиотской, но Иванна всё же решилась обсудить свои выкладки с Каркаровым. Тот терпеливо выслушал все доводы и сказал, что копает она не там и не так, и вообще — что она делала на занятиях по Истории Магии и запомнила ли что-либо об охранной магии школ? Иванна, для порядка напомнив, что её оценка по упомянутому предмету никогда выше «хорошо» не поднималась, всё же принялась усиленно вспоминать всё, что знала на эту тему. — Погоди, хочешь сказать, что хогвартский поезд, равно как наш «Орёл» — в таком акцепте действительно лишь средство «прошлюзовать» гостей? — задумчиво протянула она, прокручивая в памяти материал лекций. — Я помню, профессор Савова рассказывала какой-то бред, мол, помимо того, что детишки, передвигаясь в волшебном транспорте, осуществляют ритуал перехода, символического отчуждения от дома и предоставления себя под опеку Школы и её охранной магии, они также подвергаются банальному карантину и очистке от вредных заклинаний, случайно или намеренно на них наложенных. А детям, рождённым в семье немагов, этот карантин помогает адаптироваться к магической атмосфере, — подытожила она. — Но это же правда бред, зачем меня было «шлюзовать» и туда, и обратно? И почему мне позволялось спокойно пользоваться каминной сетью, и один раз даже портключом? …Нет, погоди, дай сама соображу, — она прижала палец к губам собравшегося заговорить Каркарова. — «Туда» меня проверяли на предмет Тёмной магии… И странно, что пропустили мой сундук с ингредиентами. Дамблдор просто не посчитал его опасным, или всё Тёмное, что в нём было, экранировалось остальными ингредиентами? Ладно, не важно. А на «обратном» пути наверняка деактивировали гипотетические портключи до Хогвартса, которые я могла наделать. — Да, что-то в этом духе, — кивнул Каркаров. — А твои отлучки в Лондон нельзя было считать за отъезд, и они не требовали специальных мер. — Хм… Значит, Дамблдор ничего эдакого не замышлял? — сомнения одолевали Иванну всё больше. — Ну ладно, чёрт с ним… Вообще-то, ты меня сбил с темы о Турнире. Я, честно говоря, как бы это помягче выразиться, шокирована. Ты наверняка в курсе, что из Азкабана сбежал анимаг? — она решила пока не углубляться в тему и не рассказывать о своём небольшом приключении, связанном с Блэком, ибо это стоило отдельного обсуждения, желательно — в другое время. — Так вот, после того, как его засекли в окрестностях Хогвартса, тамошнее Минмагии подтянуло дементоров. Мне, в связи с грядущими перспективами, интересно — как они намереваются это всё совместить? Подними, пожалуйста, на следующем собрании этот вопрос. Дамблдор даст гарантии, что до начала проведения Турнира вопрос с беглецом будет решён? Странно всё это, если не сказать — подозрительно! Ещё какое-то время было посвящено дебатам на тему «оправдывает ли себя Турнир и целесообразно ли отказываться от его проведения», в ходе которых Каркаров, пустив в ход всё своё красноречие, смог-таки убедить Иванну, что идея эта в целом положительная. — Нет, правда, твой критический настрой удивляет. Это вопрос даже не столько внешнего престижа, тут речь о проверке собственных сил. Мы в наше время могли только мечтать поучаствовать в таком соревновании. И, кстати, я уверен, у тебя были бы все шансы на победу, если бы ты участвовала, — воодушевлённо подвёл итог своего пламенного выступления Каркаров и опрокинул Иванну на спину, вдавливая её в перину. — Стоп, стоп, попридержи коней! — рассмеялась она. — Все шансы были бы не у меня, а у связки Мачкевич-Назич-Песцова. В таком составе — да, мы бы всех порвали. Турнир, однако же, соревнование индивидуальное, так что я, даже если бы имела гипотетическую возможность поучаствовать, далеко бы не ушла. А тебя вообще, я вижу, опять хлебом не корми, только дай кого-нибудь сагитировать на какую-нибудь глупость! — неодобрительно цокнула языком она. Каркаров хмыкнул, устроился рядом с ней и, подперев рукой голову, уверил Иванну, что пока та рядом, у него просто нет шансов вновь вернуться на скользкую дорожку, ибо одно её присутствие работает эффективнее совести, авроров и дементоров вместе взятых. Иванна скептически заявила, что в чудеса не верит, и потому пытаться усыпить её бдительность бессмысленно. Каркаров возразил, что хоть и сам является человеком, давно лишённым множества иллюзий, однако ничем иным, кроме как чудом, не может объяснить тот факт, что он сейчас не служит обедом азкабанским крысам, а вовсе даже в тепле и уюте наслаждается обществом прекрасной и умной женщины, которую не только обнять приятно, но и собеседник она отменный. Иванна, привычно пропуская лесть мимо ушей, безжалостно заявила, что лично она может объяснить сей факт исключительно верной расстановкой приоритетов и своевременным включением мозгов. Каркаров с готовностью согласился с её словами. Глядя на не покидающую его лицо почти блаженную улыбку, она с печальным вздохом предположила, что в Азкабане, очевидно, было совсем тяжко, раз он все её «милые чудачества» и «ангельский характер» воспринимает на редкость тепло и без раздражения. Каркаров посоветовал Иванне не льстить себе: видал он характеры гораздо противнее, её не тянет даже на троечку по десятибалльной шкале. Иванна демонстративно надулась, отодвинулась и повернулась к нему спиной. Каркаров тут же поспешил её уверить, что, если подумать, конечно же, она является истинным воплощением вселенского зла и эталоном невыносимой личности. Иванна, сдерживая смех, с укоризной сообщила, что кое-кому не помешало бы быть более последовательным, но обнять себя всё же позволила. Где-то ближе к пяти часам утра у Иванны проснулась совесть, и она, с трудом убедив Каркарова хоть немного поспать перед новым трудовым днём, поднялась к себе и принялась разбирать рюкзак. Не успела она приступить к этому грандиозному труду, как в иваннины апартаменты поднялся Каркаров и заявил, что лучше поспит у неё. Иванна, пожав плечами, предупредила, что намеревается громыхать и вслух выражать негативные эмоции экспрессивными многоэтажными выражениями (наверняка что-нибудь ценное в процессе транспортировки разбилось, разлилось, помялось или любым иным способом пришло в негодность), так что если это не смущает, то он может располагаться как дома. Каркаров уверил, что это ему нисколько не помешает (а скорее наоборот), и скрылся в спальне. Повозившись где-то с четверть часа и завалив не только гостиную, но и кабинет невообразимым количеством вещей, Иванна оглядела творение рук своих и, наконец, осознала, что проголодалась. Обувшись и переодевшись в менее экстравагантное, она отправилась в «домашнюю» кухню. Помимо Большой кухни, работающей на ежедневное питание учеников, в Дурмштранге имелись кухни «домашние»: в подвале на стыке жилых мужского и женского крыльев, а также под преподавательскими башнями были оборудованы помещения, где персонал или ученики могли что-нибудь приготовить себе при необходимости. В Большой кухне с раннего утра бок о бок ударно трудились повара-волшебники и домовые, на «домашних» же кухнях домовые лишь незаметно помогали поддерживать чистоту — разумеется, было принято за собой убирать, но не все справлялись. Просторный зал с толстыми колоннами, поддерживающими сводчатый потолок, редко бывал наполнен людьми, и сейчас, обнаружив там аж целых двух посетителей — профессора Основ Культуры Немагического Мира и профессора Теории Боевой Магии — Иванна удивилась. Впрочем, подойдя поближе и рассмотрев, что те, с крайне суровыми и хмурыми лицами по очереди пьют из большого начищенного медного чайника, удивляться она перестала. — Доброе утро, профессор Вирмаярви, профессор Густафссон! — бодро поприветствовала она, проходя мимо них к холодной кладовой. Чайник с оглушительным звоном обрушился на каменный пол и покатился, теряя крышку и заливая всё на своём пути. Славные профессора моментально развернулись в её сторону, являя всю красу последствий неумеренных возлияний на одухотворённых лицах. — Спокойно! Это же Мачкевич вернулась, — остановил Вирмаярви подслеповатого коллегу, машинально потянувшегося за тренировочным посохом, который он таскал с собою вместо волшебной палочки; теоретичность преподаваемой боевой магии выражалась исключительно в сниженной до минимума силе заклинаний. — Не ждали, не ждали. И утро добрым не бывает, к твоему сведению! — попенял он Иванне. — Среди недели? — неодобрительно поджала губы та. — Я-то думала, вы ученикам пример положительный подаёте, не нарушаете дисциплину… Неужели за время моей экспедиции тут всё так изменилось? — Нечего тут умничать, — прогудел Густафссон, отставляя посох и поднимая укатившийся чайник. — Лучше что дельное присоветуй, — встряхнув ёмкость и убедившись, что воды там не осталось, он с удручённым вздохом поставил её на разделочный стол и потянулся за другим чайником. — А что, у вас зелья кончились? — не поверила Иванна; подвязав подол юбки, она взяла тряпку и принялась собирать воду с пола. Конечно, правильнее всего было бы воспользоваться волшебной палочкой, так что, поймав себя на столь нелогичных действиях, Иванна мысленно развеселилась: она уже давно вышла из школьного возраста, но до сих пор придерживалась негласного этикета, осуждающего применение мелкой бытовой магии в присутствии профессоров и просто старших. — Мы вчера конфисковали бочонок медовухи у выпускного курса, — сообщил Вирмаярви, смущённо почесав затылок. — Внепланово. Запас зелий не успели подновить. И как раз у нас с Гуннаром зашёл разговор: а не провести ли нам совместный урок, так сказать, совместить немагическую культурологию с боевой теорией — познакомить детишек с устройством автомата Калашникова! — как всегда, стоило Вирмаярви завести разговор о немагическом оружии, у него маниакально загорались глаза, и весь он приходил в священный трепет. — Слушайте, профессор, вы, если мне не изменяет память, уже раз шесть с идеей изучения оружия к Игорю подходили, — покосилась на него Иванна; поискав глазами какую-нибудь ёмкость и не найдя ничего подходящего, она поднялась с колен и отжала воду прямо в одну из раковин. — И все шесть раз были посланы подумать ещё. И я уверена, вы и раньше попытки делали. — Я тебе, чёртов недоумок, так и сказал, — буркнул в сторону коллеги Густафссон. — Мачкевич, ну что ты возишься, скажи: есть у тебя антипохмельное зелье? — он приложил пустой чайник ко лбу. — Готового, к сожалению, нет, — Иванна бросила тряпку в сушилку и вымыла руки; было очевидно, что пока она не только не «присоветует», но и сама не организует «что-нибудь дельное», позавтракать ей не дадут. — Против народных средств не возражаете? — Главное народное средство кончилось, — мрачно отозвался Вирмаярви. Возражений не последовало, и она, наконец, отправилась в кладовку. Пытаться апеллировать к разуму двух упрямых профессоров в состоянии ограниченной умственной активности, призывая вспомнить их проверенные способы восстановления здоровья, было сейчас явно бессмысленно. Осмотр припасов подтвердил: солёные огурцы — гордость госпожи Май, действительно уже иссякли: на дне последней бочки Иванна обнаружила три мизерных огурчика, полузавядших без рассола. Выудив их при помощи Акцио, а также прихватив свежих огурцов, помидоров, стебли сельдерея и четыре куриных яйца, Иванна покинула кладовку. На первое она сделала им по «коктейлю» из желтков и смеси вустерского соуса и табаско с каплей бальзамического уксуса, щедро приправленному порошком сладкой паприки, на второе — по огромной кружке овощного сока. Она искренне надеялась, что этого будет достаточно, и тяжёлую артиллерию в виде пельменей задействовать не придётся. — Вам бы пойти выспаться как следует, — закинула удочку Иванна, глядя на сосредоточенное поглощение овощного сока обоими профессорами. — Не можем, — скорбно отозвался Густафссон, отрываясь от кружки. — У нас в девять очередное собрание про экзамены. — Ну вот, расскажете про ваши успехи в борьбе за успеваемость, — прыснула Иванна. — Очень смешно, — булькнул Вирмаярви. Иванне с трудом удалось убедить обоих, что лучшим лекарством для них будет час-другой сна. Выпроводив, наконец, профессоров, она смогла спокойно приготовить сэндвичи с яичницей с беконом. Сделав Каркарову кофе, она вместе с кофе и бутербродами поднялась к себе. Поставив чашку и тарелку на прикроватную тумбочку, она присела на край кровати и, убрав упавшие ему на лицо волосы, коснулась лба спящего Каркарова, надеясь уловить ещё какой-нибудь обрывок его сна — уж очень заинтриговала её та картинка. Впрочем, в этот раз снов ему, похоже, не снилось, так что увидеть ей ничего не удалось. Пожав плечами, Иванна рассеянно чмокнула его в кончик носа, взяла свою порцию сэндвичей с тарелки, накрыла тумбочку заклятием остановленного времени и отправилась обратно к разбору вещей. Параллельно с завтраком ей, наконец, удалось опустошить свой многострадальный рюкзак и начать нелёгкое дело сортировки — книги к книгам, одежду к одежде, сувениры к сувенирам, бумаги к бумагам, ингредиенты (не все из них, как выяснилось, складывались в сундук) к ингредиентам, артефакты к артефактам и так далее. Делая небольшие перерывы в работе, она успела написать несколько писем — родителям, Аде с Янко и в Хогвартс. Смитам досталось одно письмо на двоих, Снейп же удостоился персонального. Вкратце сообщив, что добралась нормально, она напомнила о своём приглашении на доклад и потребовала не бросать Смитов на произвол судьбы. Она старалась выдержать их обычный стиль переписки, но, перечитав, поняла, что всё же не смогла скрыть беспокойства за его самочувствие. Посомневавшись — не переписать ли ей письмо заново — Иванна решила не забегать вперёд и продолжить придерживаться своей тактики выжидания. Письмо Смитам также содержало напоминание о приглашении, извинение за то, что ещё не посмотрела их подарок, обещание сделать это в ближайшее время и строгий наказ хорошенько заботиться о Снейпе, не обращая внимания на разные проявления его норова. И Смитам, и Снейпу она, из чистейшей вредности, радостно выдала информацию о намечающемся Турнире. Родителям Иванна сообщала об успешном завершении своих изысканий и обещала в скором времени заглянуть в гости. Друзьям она отправила приглашение заглянуть в гости самим. Вместе с письмами и подарками она направилась в совятню, находящуюся на крыше башни учебного крыла, и, отправив всё адресатам, с чистой совестью вернулась к себе. Работы всё не убывало, а уже миновал седьмой час.