Химическая свадьба

27 августа — 1 сентября 1994 г., Дурмштранг Вечером того же дня Ярослава через камин связалась с Иванной и сообщила, что студентка Завьялова просила передать ей, чтобы та, в свою очередь, передала господину директору, что она, Федора, всё же изобразила портрет автора давешней Тёмной Метки, и, ежели у кого возникнет желание, с творением этим уже можно ознакомиться. Иванна передала информацию Каркарову и без особой надежды потащилась вслед за ним в мастерскую театрального кружка, расположенную на втором уровне подвальных этажей под учебным крылом. Взяв у попеременно краснеющей и бледнеющей Федоры лист пергамента, Каркаров изучил его содержание, на секунду перевёл взгляд на художницу, затем обратно. Иванна сунула нос в шедевр семикурсницы и в какой-то мере поняла недоумение Каркарова: стремительные карандашные штрихи рисунка, оказавшегося скорее пейзажем, чем портретом, складывались в изображение скрючившейся за стволом старого дуба фигуры без малейшего намёка на физиономические подробности. Движение, однако, было схвачено очень живо — казалось, что герой рисунка вот-вот выпрямится и повернётся лицом к зрителю. Возвращая рисунок автору, Каркаров поблагодарил Федору за труды и с довольно саркастичной вежливостью сообщил, что к сожалению, не узнаёт изображённого персонажа, тем самым дав понять, что на этом попытки расследовать происшествие следует прекратить. Вообще же инцидент на финале Чемпионата мира отчего-то не получил широкого резонанса в обществе. Разговор с отцом, к которому Иванна пробилась с огромным трудом ввиду его тотальной занятости, не дал ровным счётом ничего. Мирослав рассказал, что, когда он с несколькими оказавшимися поблизости коллегами из иностранных отделений Министерства Магии вмешался в творящийся беспредел, зачинщики спешно покинули место преступления, а им только оставалось, что заняться пострадавшими магглами. Без малейших усилий завербовав барышню Завьялову, Иванна дала ей задание провести разведку среди всех вернувшихся с каникул студентов и выяснить, кто был на чемпионате и что там видел. Как и ожидалось, никто ничего особенного не заметил: большинство сразу после матча отправились по домам, а из тех, кто остался, Тёмную Метку в небесах видели многие, однако часть свидетелей решили, что это чья-то неудачная шутка, остальная же часть предпочла скорее убраться в безопасное место без выяснения подробностей. Таким образом, Федора с Дорофеем (которого Иванна стала именовать исключительно Добрым Феем) оказались самыми тяжело пострадавшими в ходе инцидента лицами среди учеников и преподавателей. Впрочем, на Федоре, которая, ввиду особого подхода к технике безопасности, была регулярным и весьма нередким гостем лазарета, это нисколечко не сказалось. Робкие попытки вызвать Василису на откровенность тоже не принесли плодов: девица упорно не желала признаваться, что именно её семейство имеет против Каркарова и имеет ли вообще; сам он на иваннины расспросы только весьма убедительно изображал незнание и советовал адресовать все вопросы непосредственно Василисе. То есть, оба только и делали, что добросовестно доводили Иванну до белого каления, так что она потихоньку начинала подумывать обратиться непосредственно к мастеру Зарецкому. С одной стороны, если рассуждать объективно, это было не её собачье дело, с другой — недомолвки порядком раздражали. Двадцать восьмого августа, демонстративно на всех обидевшись, Иванна заперлась на кафедре Артефактологии, где провела чудесный день за изготовлением персонального двустороннего зеркала. Отчаявшись найти в своих запасах материю, хотя бы вполовину такую же эффектную, как «полуденная роса», под воздействием отчаянного порыва фантазии она сделала комбинированный сердечник в виде тонкой косички из волос гривы келпи с добавлением волос морских дев, намотанной на обломок плавника гиппокампуса. Спрятать эту громоздкую конструкцию в крышку зеркальца было непросто, так что, справившись с этим, Иванна ощутила растущее как на дрожжах самоуважение и даже некое улучшение настроения. Завершив работы, Иванна наконец-то решилась вызвать Снейпа. Тот отозвался довольно быстро и, после взаимных приветствий, долго рассказывал Иванне всё, что думает о людях, не считающих нужным предупредить друзей и знакомых о передаче своих двусторонних зеркал третьим лицам. Иванна усилием воли отключила восприятие смысла английской речи и с удовольствием послушала его лекцию, представляя, что он декламирует сонеты Петрарки. Видя, что его порицания воспринимаются как-то неадекватно, Снейп обиженно сменил тему. — Ладно, расскажите, как вы съездили на финал? Хорошо провели время? — спросил он с совершенно недвусмысленным намёком. — Нас там, к сожалению, не было, но мне рассказывали, что после игры болельщики учинили знатный фейерверк. Не вы ли с друзьями постарались? — невинно поинтересовалась Иванна в ответ. — Нет, не мы, — медленно произнёс Снейп. — Я, как и вы, на финале отсутствовал… И с лордом Малфоем я не общался, — упредил он её следующий вопрос. — Я уже три дня нахожусь в Хогвартсе, готовлюсь к новому учебному году. — Понятно, — кивнула Иванна; у неё, конечно, не было сомнений в том, что Снейп не принимал участия в пьяном загуле неизвестных дебоширов, однако спросить всё равно стоило — вдруг ему что-то известно? — А что Дамблдор, он уже начал готовиться к турниру? — поинтересовалась она в рамках поддержания непринуждённой беседы. — Занимаетесь шпионажем по спецзаданию? — ехидно поинтересовался Снейп. — Что-о? — возмутилась Иванна. — Какие-такие шпионажи? — То есть, Игорь не просил вас пообщаться со мною на эту тему, — выражение лица Снейпа сделалось ещё более ехидным. — Просил, конечно, но я сейчас интересуюсь не с целью добывания информации! — фыркнула Иванна. — Разумеется, у меня нет ни тени сомнения, — кивнул Снейп с широкой ухмылкой. — Можете сообщить ему, что пока Дамблдор занят подготовкой территорий. — Очень смешно, — надулась Иванна. — Ладно, не хотите об этом говорить — скажите тогда, как поживает ваша левая рука? — спросила она, пока разговор окончательно не отдалился от злободневной темы. — Не ваше дело, — резко перестал ухмыляться он. — Полагаю, у вас и без меня есть предостаточно объектов для заботы. — Понятно, — вздохнула она, чувствуя накатывающее уныние. — Как по-вашему, что это может означать? — спросила она, старательно уговаривая себя не раздражаться на его дурацкие реплики. — Определённо, ничего хорошего, — буркнул он, отводя взгляд. — Полагаю, это понимаете даже вы. — А что Дамблдор по этому поводу думает? — проигнорировав очередную шпильку, поинтересовалась Иванна. — Пока что я не говорил ему, — нехотя признался Снейп. — Хочу немного понаблюдать. — Ха, думаете, он не заметил, что с вами что-то происходит? — скептически спросила Иванна, недоверчиво уставившись на собеседника. — Дамблдор занят мыслями о Турнире, но, безусловно, что-то заметит. В случае чего, скажу, что мы с вами обсуждали научные вопросы, и я на вас обиделся, — изобразил попытку пошутить тот. — Если вы не против, я бы на этом завершил нашу сегодняшнюю беседу, у меня есть кое-какие неоконченные дела. — Угу, отличный план, — тяжко вздохнула Иванна. — Ну, всего хорошего, до связи. Остаток вечера она провела в размышлениях, с кем бы ещё можно было поговорить о Тёмной Метке. Кроме Малфоя, на ум никто не приходил, но его она решила приберечь на крайний случай. Мнение Дамблдора её также интересовало, однако случай для беседы с ним должен иметь гораздо более высокую степень крайности… В целом, Дурмштранг наполняла атмосфера ожидания и предвкушения. Все, кто знал подробности о готовящемся сюрпризе в виде концерта мировых знаменитостей, разумеется, хранили молчание, однако слухи вокруг них циркулировали самые причудливые и будоражащие воображение. К двадцать девятому числу прибыли не только почти все студенты и преподаватели, но и почётные гости вроде министерских служащих, знаменитых выпускников или Ади с Янко. Воссоединение Иванны с друзьями детства в стенах родного учебного заведения оказало крайне губительное действие на поведенческие особенности всех троих. Говоря объективно — они безнадёжно впали в детство; скорее всего, для Иванны это стало способом избавиться от одолевающего её беспокойства, и она по обыкновению утянула за собой верных товарищей. После неудачной попытки вызвать Анну на откровенность с намерением выведать у неё все заготовленные сюрпризы (на публичной репетиции, куда были допущены наблюдатели, артисты в сопровождении нескольких собственных аккомпаниаторов и музыкантов из школьного оркестра исполнили всего три песни из своего классического репертуара в несколько изменённой аранжировке), неугомонная троица попыталась повлиять на звёзд через Каркарова, но тоже потерпела фиаско: он решительно отказался мешать тонким артистическим натурам творить искусство и посоветовал заговорщикам набраться терпения. Разочарованные заговорщики удалились строить козни в гостевую комнату Янко. По дороге им попалась Василиса, которая, никого не трогая, шла себе по делам в библиотеку; Иванна, понимая, что нужно быть выше мелких злопамятностей, в порыве великодушия пригласила её присоединиться. — Мы имеем звуконепроницаемые чары, неподкупную охрану и полную невозможность подобраться поближе, — повторил Янко, разливая очередную порцию золотистого трёхлетнего рома по бокалам. — Может, ну его? Понимая, что спаивать молодое поколение просто непедагогично (и вообще, молодое поколение гораздо лучше сопьётся без свидетелей), он сбегал на кухню за сбитнем специально для Василисы. Та, получив в своё распоряжение крынку, с живым интересом наблюдала за тремя великовозрастными обалдуями. — Я против, — решительно возразила Адя, постучав пальцем по столешнице чайного столика. — Мы должны быть первыми, чтобы знать, что они замышляют, — дух славных школьных деньков у неё пробудился в самом лучшем виде. — Я согласна, — поддержала Иванна. — И у меня есть план. Пока они занимаются подгонкой уличной сцены — мы бессильны, там такой мощный «купол безмолвия» создаётся, что его энергии на три десятка двусторонних зеркал хватило бы. Но! В Большой Лекторий наверняка ведут тайные ходы, о которых не знают ни наши приглашённые знаменитости, ни их охрана. — Гениально! — щёлкнула пальцами Адя. — Только, в библиотеке мы не найдём планов с тайными ходами, как ты знаешь… — Угу, мы пробовали лет дцать назад и не нашли, — уныло припомнил Янко. — Но! Ива, ты же можешь попросить у Игоря подробные планы этажей. — Он поймёт, зачем мне это нужно, и не даст, — категорически возразила Иванна. — Сказал же — нечего подглядывать. И не допустит, чтобы мы так внаглую нарушали дисциплину. — Да ла-адно! — скептически хмыкнул Янко. — Он же образцовый подкаблучник, тебе всё позволяет! — Ха! — возмутилась Иванна. — Вот ведь, коварный тип, а! Он искусно притворяется! Из него подкаблучник, как из меня прорицательница! Нет, ну это надо же, он даже тебя вокруг пальца обвёл! — Нет, а что, Янко разве не прав? — похлопала ресницами Адя, которая по обыкновению выступала каркаровским адвокатом. — С тобой надо очень много терпения и выдержки! — Это со мной-то?! — праведный гнев Иванны достиг заоблачных пределов. — Тихо, тихо, мы от темы уходим! — призвал к порядку Янко. — Мы тут о способах проникновения в Большой Лекторий говорили! — Мы закостенели умом, нам нужны свежие идеи, — обиженно буркнула Иванна и повернулась к Василисе, которая жадно ловила каждое слово разговора, не в силах сохранять своё вежливо-бесстрастное выражение лица. — Есть мысли? — Ну… — задумалась застигнутая врасплох Василиса. — А раньше у вас никогда не возникало необходимости незаметно проникнуть в Большой Лекторий? — определённо, крайне незрелое поведение всех троих вызывало у неё противоречивое чувство восторга пополам с ужасом; у Смитов тоже поначалу появлялось похожее, до того, как они ближе познакомились с Иванной. — Незачем как-то было, — пожал плечами Янко. — То есть, из окрестностей алхимической кафедры туда не попасть, — скорее утвердительно, нежели вопросительно сказала Василиса. — Вы ведь наверняка там всё изучили, — уточнила она. — А что насчёт более глубоких уровней? Зверинец или театральная мастерская… — О! — щёлкнула пальцами Иванна. — Можешь за Федорой сбегать? — Может, не стоит? — с сомнением протянула Василиса. — Тут обязательно что-нибудь обрушится или сломается… — Ничего страшного, комната гостевая, — беспечно отмахнулся Янко. После нескольких минут сомнений Василиса сбегала за Федорой. Появлению семикурсницы в штабе заговорщиков всё же сопутствовали катаклизмы: под Янко, который тут же принялся разливать ром всем совершеннолетним, неожиданно сломался стул, так что он обрушился на пол, успев, однако, твёрдой рукой поставить початую бутылку на столик. Федора при этом стояла примерно в метре от него, однако, сокрушённо заохав, уверила, что виновата именно она. На вопрос про тайные ходы Федора охотно рассказала, что да, таки есть способ — через воздуховоды системы отопления, пока ещё она не заработала на полную мощность. Задумчиво подёргав себя за собранные на затылке в «хвост» волосы, Адя выразила радость от того, что им в своё время не пришла в голову идея возможности использования воздуховодов в качестве тайных ходов. Воспаривший дух авантюризма побудил всех сойтись в решении воспользоваться способом Федоры, и даже рассудительная Василиса не захотела оставаться в стороне. При разработке плана вторжения выяснилось, что Федора, к сожалению, плохо знает систему воздуховодов, так как сама лазила туда всего несколько раз — в ознакомительных целях, и лучше было бы всё-таки добыть чертежи уровня. Янко моментально распределил обязанности: Иванне было дано поручение обеспечить отсутствие Каркарова в кабинете, Адя с Василисой получили задание охранять внешние периметры от потенциальных посетителей. Янко в компании Федоры собирался проникнуть в кабинет, где художница могла бы скопировать нужный чертёж, а он сам проследит за тем, чтобы после их визита помещение сохранило первоначальный порядок. Разумеется, идеальный в проекте план сработал не совсем так, как было задумано. На первой же его стадии отряд лишился одного бойца: Адя, которая отправилась проверить исполнение Иванной отвлекающего манёвра, вернулась в штаб, сообщив, что путь свободен, однако развлекаться придётся без Иванны, ибо она явно застряла прочно и надолго. Потерянной для общества Иванна сделалась совершенно неожиданно для себя. В директорский кабинет она пришла без какой-либо предварительной заготовки, надеясь только на своё вдохновение, однако оно даже не пригодилось. Плотно закопавшийся в служебные бумаги, Каркаров при её появлении решительно отложил работу и поинтересовался иванниными планами на вечер. Та, ощутив себя застигнутой на месте преступления, едва не призналась во всём, но взяла себя в руки и немного подумав, поняла, что в действительности Каркарову ничего не известно о готовящейся авантюре. Старательно изображая скуку, Иванна подошла к окну, окинула взглядом купол внутреннего двора и ответила, что планов у неё нет, в душе надеясь, что Каркаров не включит подозрительность и не начнёт удивляться, отчего же её не развлекают Адя и Янко. Тот, однако, даже и не думал вдаваться в такие подробности; он поднялся из-за стола, подошёл к Иванне и, мягко приобняв её одной рукой за плечи, сообщил, что в таком случае он приглашает её прогуляться по внутреннему двору и после поужинать, и там дальше как пойдёт. Иванна таким поворотом событий была, мягко говоря, ошарашена. Озабоченно пощупав лоб Каркарова, она выразила сомнения в том, что он пребывает в добром здравии. Весьма неучтивый и неуместный вопрос «с чего это тебя на романтику потянуло?» она благоразумно оставила неозвученным. Во-первых, она действительно считала такой вариант культурной программы на вечер абсолютно полноценной заменой перспективы лезть чёрт знает куда через чёрт знает что, а во-вторых, рядом с ним она вдруг пережила чувство какого-то обволакивающего умиротворения и всерьёз обеспокоилась, что оно исчезнет, если придётся от него отдалиться. Таким образом, проснувшись на следующее утро всё в том же блаженном спокойствии и спустившись на кухню за двумя чашками кофе, Иванна чрезвычайно удивилась, обнаружив на кухне весёлую компанию, состоящую из Янко, Ади, Федоры, Василисы, Ярославы и семейства Тсучия. Компания была действительно весёлая, так как все сидели с улыбками до ушей, периодически взфыркивая и похохатывая. Вид у всех был слегка измождённый, что косвенно намекало на то, что сидят и хохочут они тут уже не первый час. На просьбу Иванны ввести её в курс дела компания издала дружный стон. С горем пополам, общими усилиями они рассказали ей о бурных событиях прошлого вечера. Стоило Иванне увести господина директора в джунгли, Янко с Федорой без проблем проникли в кабинет и разжились нужными бумагами. Они, разумеется, попытались найти и чертежи с тайными ходами, но, вовремя оценив все преимущества и риски, ограничились вентиляцией. Изучив план местности, неустрашимая четвёрка проникла в отверстие теплового воздуховода, расположенное в помещении театральной мастерской. В процессе проникновения Федора успела в обнимку со стремянкой загреметь в дебри бутафорского леса, используемого в постановке Красной Шапочки, и поднять тучу пыли. Воздуховоды представляли собою сеть круглых в сечении тоннелей диаметром около полутора метров, прорезающую толщу стен крепости; ползти по ним было не очень удобно, однако никто не собирался отступать. Увы, в самом конце пути форс мажор всё же произошёл: в наклонной трубе, доставляющей тёплый воздух к кафедре, Федора, потеряв концентрацию, не удержалась и стремительно заскользила вниз, по пути прихватив за собою двигавшегося впереди Янко. Кованая решётка, закрывающая выходное отверстие над висящей на задней стене кафедры доской, не выдержала двух полновесных шпионов и вместе с ними рухнула с высоты около пяти метров аккурат посреди подиума, который в данный момент был задействован в качестве сцены. Артисты, к счастью, не пострадали, только порядком напугались, а вот Янко, в последний момент успевший смягчить падение заклинанием, некоторое время оставался слегка контуженным, оказавшись зажатым между жёстким колючим рельефом чугунной решётки снизу и волнующим изобилием округлостей семикурсницы сверху. Федора, должно быть, привычная к подобного рода падениям, моментально вскочила на ноги и озабоченно захлопотала вокруг него в стремлении проверить степень повреждений. Первой изо всех артистов в себя пришла Анна, которая, поняв, что именно произошло, принялась хохотать; буквально через минуту к ней присоединился супруг, а следом и все остальные, включая сидящую в первом ряду Лектория Ярославу. Вскоре ко всеобщему веселью присоединились и Адя с Василисой, которые начали хохотать, как только увидели стремительно исчезающую в чуть рассеиваемой Люмосом тьме тоннеля корму Федоры. При этом им пришлось поспешить выбраться наружу, ибо они сильно рисковали обессилеть от хохота и повторить подвиг подельников. Слушая захватывающий рассказ, Иванна даже на некоторое время прекратила заниматься приготовлением кофе, ибо рисковала опрокинуть на себя джезву с закипающей водой. Дайсукэ, глядя на машинально рисующую что-то на салфетке Федору, ласково именовал её «моэ» и продолжал вспоминать различные детали триумфального появления незадачливых шпионов. Каркаров, спустившийся проверить, где это застряла Иванна, сам взялся приготовить кофе и, узнав подробности вчерашнего вечера, ехидно заметил, что нечего было мешать людям работать. Несмотря ни на что, Дайсукэ остался твёрд как кремень и по-прежнему отказывался пускать на репетицию посторонних, ибо ему хотелось устроить настоящий сюрприз — что, в итоге, и удалось сделать в самом лучшем виде. …Первого сентября Дурмштранг проснулся рано. Все старательно готовились к торжественному началу учебного года, и атмосфера была буквально пропитана этим предвкушением праздника, что вызывало у Иванны чувство лёгкого опьянения, стоило ей забыться и перестать закрываться. Она искренне надеялась, что ей хватит навыка хорошо экранироваться на концерте. Поскольку каркаровскую ванную надёжно оккупировали звёзды эстрады, Иванна с горя ушла к Аде, где обе неспешно и обстоятельно принялись подготавливать себя к ответственному мероприятию под развесёлое обсуждение вчерашнего «полёта шмеля». Сам Каркаров, как обычно, встал раньше всех и отправился проверять окончательную готовность учебного заведения, и очередь обеих дам быть проверенными подошла, когда они уже делали финальные штрихи своих совершенных образов. — Ну, долго ты ещё там возиться собираешься? — нетерпеливо пиная мыском ботильона ножку туалетного столика, спросила Адя. — Затяни чуть слабее, в меня завтрак не влезет! — Сейчас, погоди, нужно ленточку расправить, — пробормотала Иванна, сосредоточенно колдуя над шнуровкой бархатного корсета за спиной подруги. — И вообще, надо было сначала эти чёртовы рукава застегнуть, я бы тогда уже закончила, они болтаются и мешают… Иванна специально ради первого сентября купила себе торжественное платье из плотного тёмно-фиолетового матового шёлка; сам по себе фасон его отличался простотой, изюминкой платья были широченные манжеты, отворачивающиеся аж на пол-предплечья и застёгивающиеся на множество мелких золочёных пуговиц. Наученная опытом вельветового платья, одолженного сто лет тому назад у Яблонской, она специально выбрала его в надежде, что уж манжеты-то застегнуть будет гораздо проще, чем ряд пуговиц на спине, однако надежды эти никак не оправдались: пуговицы на манжетах так и норовили выскользнуть из пальцев и отказывались лезть в петли. — Вот зашнуруешь меня — тогда и застегнём, — безжалостно парировала Адя, упираясь руками в столешницу. — Ну всё, вот так нормально, равномерно и дышать можно, — оценила она, расправляя складки юбки и придирчиво осматривая себя в зеркало. — Ну, наконец-то, — проворчала Иванна. — Хватит пялиться, застёгивай! — велела она, протягивая ей руку. Тут в дверь постучали, и в комнате появился Каркаров. — Вы готовы? Начало через полчаса, — сообщил он. — О, а вот и наш главный специалист по шнуровке! Ты припозднился, жаль. Мы-то готовы, готовы, только вот меня застегнём… — отозвалась Иванна, протягивая ему вторую руку. — Где ты только откапываешь такие вещи, — покачал головой Каркаров, принимаясь за дело. — Нет, тебе очень идёт, но крайне непродуманная конструкция… — Ей, наверное, Северус портного порекомендовал, — захихикала Адя. — Ну, смотрите, я почти закончила, — отметила она, быстро управляясь с рядом пуговиц. — Вот зачем ты это сказала? — поморщился Каркаров. — Мне это платье нравилось, а теперь будут ассоциации… — Кстати, мне вот интересно, на ком это ты натренировалась так быстро пуговки застёгивать? — смерила Иванна подозрительным взглядом посмеивающуюся подругу. — Оч-чень интересно! Пихая в петлю последнюю пуговку, Адя расхохоталась. — Не надо грязи! — воскликнула она. — Вот и помогай ей после этого, а она во всех смертных грехах подозревать будет! — А у неё постоянно какие-то мысли странные возникают, — сказал Каркаров, быстро заканчивая со своим рядом. — Она тогда со шнуровкой меня обвинила чёрт те в чём… — Нет, погоди-ка, ладно Адя, но ты где навык такой приобрёл? — с нарочитым удивлением вопросила Иванна, оглядывая оба манжета на предмет ровности. — Не смешно! — обиделся Каркаров. Не смешно, впрочем, было только ему, потому как Адя ещё сильнее зашлась хохотом и рухнула на кровать.