Химическая свадьба

30 — 31 октября 1994 г., Хогвартс После торжественного ужина студенты трёх школ перемешались и разбрелись по Хогвартсу. Василису быстро отыскали Смиты, которых она тут же перезнакомила с Федорой, Виктором и Яковом — они как-то сразу взяли младшую однокашницу на своё попечение, и все четверо первое время таскались одной группой. Точнее, таскались все пятеро: Никита (который с первого года обучения был дружен с Виктором и в кандидаты попал только благодаря протекции друга, ибо Каркаров был решительно настроен не допускать Полякова до участия) номинально был в их компании. Вскоре Виктор мужественно принял на себя атаку фанатов и отправился на персональную экскурсию, организованную несколькими слизеринцами; вместе с ним отправились и Яков с Никитой, а Федора и Василиса остались со Смитами, полагая, что в толпе они ничего толком и не посмотрят. На прощание Федора успела дать сокурснику ласковое напутствие не зазнаваться, а то она лично устроит ему «тёмную» в профилактических целях. Виктор пообещал вести себя смиренно и скромно. — Васьк, плюшку будешь? — Федора, зевая, аккуратно устраивала карандаши в длиннющий несессер, немного напоминающий охотничий патронташ. Волшебный светильник возле иллюминатора тускло освещал небольшую двухместную каюту, в которой помещались два рундука для хранения багажа, служащих одновременно койками, и небольшой столик с трёхногим табуретом. Один из рундуков занимала Василиса, угрюмое выражение лица которой сейчас красноречиво говорило о том, что она очень недовольна несвоевременной побудкой. Было уже начало второго, а Федора только-только заявилась на ночлег и как раз раскладывала свою художественную амуницию. — Тамбовский волк тебе Васька, — заразившись от неё зевотой, сообщила Василиса и отвернулась к стенке. — Мы с девчонками пили чай после твоего ухода, я не голодная. И вообще, иди, вон, Крумову «тёмную» устрой, раз грозилась. — А что, наша звезда мировой величины всё же подхватил профессиональную болезнь? — Федора свернула несессер в трубочку и застегнула пряжку. — Вроде нет, но ты профилактически же, — явно не очень расположенная к беседе Василиса сунула голову под подушку. — Гаси свет, ложись спать уже! — Да погоди… Ты не спишь? Я что расскажу — угореть можно! Не дожидаясь василисиного ворчливого подтверждения, что она «уже» не спит, Федора поведала душераздирающую историю о своих ночных похождениях. После того как Смиты показали гостям слизеринское общежитие (по дороге туда им встретился Снейп, которому Федора на совершенно голубом глазу передала большой привет от Иванны, за что была удостоена фирменного взгляда) и библиотеку, все отправились в башню Рэйвенклоу. Там всё та же неугомонная Федора немедленно обзавелась приятельницей в лице светловолосой третьекурсницы, отрешённо сидевшей на подоконнике в компании планшета и пера, быстрыми штрихами набрасывая чей-то портрет. Две художницы быстро нашли общий язык, и вскоре рэйвенкловка Луна потащила Федору по живописным достопримечательностям замка, оставив Смитов с Василисой в гостиной Дома. Прогулка завершилась затяжным совместным пленэром на смотровой площадке Астрономической башни. Луна снабдила всем необходимым Федору, которой было решительно заказано брать на торжественный приём свою амуницию, и обе провели упоительные часы за рисованием панорамы окрестностей Хогвартса. Спохватились они очень нескоро — даже закатившееся солнце не помешало творчеству. Проголодавшаяся Федора упросила позёвывающую Луну сводить её на кухню за провиантом, и тут началось веселье. Для разогрева в кухне они наткнулись на пищевых конкурентов в лице компании, состоящей из пары томно-воздушных шармбатонских барышень, одного не менее томно-воздушного шармбатонского юноши и нескольких гриффиндорских старшекурсников. Сделав себе по чашке какао и разжившись плюшками, барышни завели негромкую беседу об искусстве, косясь на соседнюю группу каждый раз, когда гриффиндорцы разражались радостным гоготом в ответ на какую-нибудь реплику шармбатонок. В ходе дискуссии обе художницы сошлись во мнении, что воздушный юноша — определённо брат одной из барышень. — У них и форма ушных раковин идентичная, — мечтательно пропела Луна, в очередной раз взглянув на субъекты обсуждения. — Очень изящная, — подхватила Федора. Юноша, хоть и находился на некотором отдалении, похоже, прекрасно слышал, что говорят о нём, так как после этих слов заметно приосанился. — Очень, — согласилась Луна. — Почти как у домовиков, такие же тоненькие, розовые. — А какой рисунок прожилок кружевной! — восхитилась Федора. Юноша сдулся, послал художницам испепеляющий взгляд и отвернулся обратно к своим. — Ну, вот, такая милашка — и никакого чувства юмора, — сокрушённо вздохнула Федора. — Всегда так с ними. — Ребята, наверное, устали, — предположила Луна. — Интересно, это не миссис Норрис там? Кис-кис-кис! — громко позвала она. Гриффиндорцы резко всполошились и засобирались по койкам, настойчиво предложив гостям поскорее проводить их до кареты. Федора, когда в кухне остались только они с Луной и несколько драющих сковороды домовиков, заинтересованно покрутила головой и поинтересовалась, где киса. Луна, окинув кухню рассеянным взором, предположила, что она убежала. Допив какао в блаженной тишине, девушки решили, что и им сон не повредит, на чём и разошлись. Уверив новую подругу, что найдёт дорогу сама, Федора задержалась, чтобы прихватить плюшек с собой, после чего отправилась искать выход из подземелий, что, как оказалось, было не самым простым делом. Стоя у очередной развилки коридора и мучительно решая, какую дорогу выбрать, она вдруг заметила невысоко над уровнем пола пару красных огоньков, приближающихся из сумрачных глубин правого ответвления, и судорожно зашарила по карманам в поисках волшебной палочки. Не успела она найти злополучный артефакт, как огоньки приблизились, оказавшись глазами кошки, которая тут же была изловлена, поглажена и почёсана за ухом. Памятуя рассказы Луны, Федора решила дождаться появления кошачьего хозяина, чтобы спросить дорогу; она даже не подозревала, что шаг в шаг повторяет действия Иванны. Кошка издала протестующий мяв и, цепляясь за мех воротника облегчённой мантии, начала старательно выкручиваться из дружеских объятий, так что Федоре было непросто одновременно держать и зажатые под мышкой свёрнутые в трубки рисунки, что она успела сделать, и костлявую привереду, орущую благим матом и норовящую просочиться сквозь пальцы. Явившийся на зов напарницы Филч был далеко не так дружелюбен, как менее года назад в аналогичной ситуации. Обнаружив вопиющее нарушение режима, отягощённое жестоким обращением с животными, смотритель разорался и затопал ногами, изрядно повеселив Федору, не очень-то поддающуюся запугиванию подобными методами. Отпустив кошку, она восторженно запрыгала вокруг Филча, восхищаясь, как замечательно у него изогнуты височные кости и какие выразительные надбровные дуги, и требуя согласия попозировать для портрета. Замороченный Филч уже готов был сдаться и предпринять отступление, однако к нему подоспело неожиданное подкрепление в лице патрулировавшего коридоры незабвенного декана Дома Слизерин. Одним выразительным взглядом вернув в коридор тишину, он поинтересовался, почему студенты Дурмштранга имеют основания полагать, что в праве после отбоя находиться вне своих кроватей? Федора, моментально смекнув, что метод, только что едва не сработавший на Филче, тут не поможет, застенчиво поколупала пол мыском сапожка и сообщила, что пошла в туалет и заблудилась. Снейп, осознав, что дискутировать тут бессмысленно, презрительно фыркнул и велел ей следовать за ним. — Кажется, профессор Каркаров, это ваше, — с плохо скрываемым ехидством сообщил Снейп Каркарову, вышедшему на верхнюю палубу, чтобы выяснить причину шума в столь неурочное время. — Благодарю за содействие, профессор Снейп, — церемонно расшаркался Каркаров. — Как я погляжу, для вас в порядке вещей студенты, нарушающие режим? Дамблдор, очевидно, при всех своих талантах, всё равно не в состоянии обеспечить должную дисциплину? — с неменьшим ехидством предположил он, глядя в сторону замка, где на одной из открытых галерей мерцали огоньки; Снейп проследил за его взглядом и сделал кислое выражение лица. — Впрочем, где моя вежливость. Не желаете заглянуть в кают-компанию на рюмочку чая? Обсудим современную молодёжь, — многозначительно предложил Каркаров. Снейп внимательно посмотрел на тревожные огоньки на галерее, затем опять на Каркарова. Тут он вспомнил о присутствии представителя «современной молодёжи», который жадно внимал диалогу, переводя восторженный взгляд с одного профессора на другого и обратно. — С сожалением вынужден отклонить ваше приглашение, долг зовёт, — скривившись, ответствовал Снейп. — В другой раз, — обозначив кивком прощание, он по наведённым сходням вернулся на берег и исчез во тьме, направляясь обратно в Хогвартс. Каркаров, проводив его угрюмым взглядом, повернулся к Федоре, как-то вдруг оказавшейся почти у трапа, ведущего на нижние палубы и в трюм. — Завьялова, тебя куда несёт? Ну-ка, марш в мой кабинет! Нет, стоп. Лучше в кают-компанию, — вовремя передумал он, поняв, что явление в кабинете конкретной отдельно взятой студентки грозит спонтанными разрушениями и катаклизмами, устранять которые в этот час он был не очень расположен. — На рюмочку чая, профессор? — Федора, которая уже настропалилась незаметно ускользнуть в свою каюту, от неожиданности не подумала, что с юмором сейчас не повредит быть аккуратнее. — Сейчас кто-то договорится, — подтвердил её запоздалые подозрения Каркаров; он резко сменил курс и направился на вторую жилую палубу, где, помимо студенческих кают, располагалась просторная кают-компания. — Я нема, аки могила, — простодушно уверила Федора и засеменила следом, удерживая так и норовящие выскользнуть из рук свитки с рисунками. — Да, кстати, убери свою адскую треногу со шканцев, что за бардак? — на ходу вещал Каркаров, пребывающий, очевидно, не в самом благостном расположении духа. — Да не сейчас, когда поговорим! — рявкнул он через плечо, когда Федора развернулась, чтобы немедленно бежать прятать свой этюдник, который установила сразу по прибытии в надежде успеть порисовать до торжественного приёма, и не успела убрать. Федора развернулась в исходное направление, запуталась в ногах и рухнула, выпустив свитки, которые разлетелись во все стороны. — Кстати, если я ещё раз об него где-нибудь споткнусь — выкину за борт, — мрачно пообещал Каркаров, продолжая путь по коридору как ни в чём не бывало. Федора, суетливо подбирая, вновь роняя и подбирая свои художества, проворчала себе под нос ответную страшную угрозу, однако господин директор уже скрылся за дверями кают-компании и ничего не услышал. Чуть в стороне открылась дверь жилой каюты, и в коридор, освещённый зеленоватым призрачным светом волшебных светильников, высунулось острое личико Елены Романеску, федориной сокурсницы из параллельной группы. — Ой, Федорочка, ты директора всё-таки разозлила? Бедняжка, — с почти искренним сочувствием вздохнула она. — Надеюсь, он не запретит тебе подавать заявку на участие в Турнире! — Уж лучше бы запретил, — приглушённо донеслось из каюты; Анна Морозова — верная подруга Лены даже не потрудилась выйти в коридор и посмотреть, что происходит. — Шли бы вы спать, девочки, — медоточиво пропела Федора, которую их подколы неизменно веселили; применив к свиткам Акцио, она вприпрыжку ускакала в кают-компанию, оставив сокурсницу в недоумении. …Первым делом Каркаров осведомился о наличии совести у зашедшей в комнату студентки. Впрочем, ответ на этот вопрос ему был известен заранее, потому, не дожидаясь ответа, он продолжил: — Я понимаю, что как-то отговаривать тебя от подачи заявки бесполезно, равно как бесполезно запугивать тебя, требуя, чтобы ты не выделывалась после того, как Кубок выберет тебя Чемпионом от Дурмштранга… Но можно тебя просто по-человечески попросить не выделываться? Как взрослый человек взрослого человека. — А почему вы считаете, что Кубок выберет именно меня, Проф? — от столь неожиданного поворота разговора Федора даже опешила, едва вновь не выронив свитки. — По закону подлости, — буркнул Каркаров, безуспешно пытаясь устроиться в кресле поудобнее. — Не-ет, Кубок наверняка выберет Виктора, — замотала головой Федора, раздумывая — присесть ей, или же есть надежда, что беседа не затянется. — Сейчас речь не о том, кого выберет Кубок, а о твоём поведении, в частности — в случае твоего чемпионства, — резко уточнил Каркаров. — Проф, а можно мне будет, как вы изволили обозначить, «выделываться», если я сделаю так, что Кубок меня точно не выберет? — внезапно озарило Федору. Каркаров мрачно глянул на неё и вопросительно промолчал. — Нет, правда! Мне, на самом деле, и не хочется вовсе участвовать, я лучше тут послоняюсь, порисую спокойно! Мне Луна столько интересностей показать обещала! — с жаром ухватилась за идею Федора. — А эти испытания — ну их к лешим, правда! Только кучу времени отнимут! Каркаров раздумывал с полминуты, затем вздохнул и потёр переносицу. — Так, я в чудеса верить не склонен, но если ты готова обеспечить своё неучастие в Турнире — можешь хоть на голове ходить, — устало буркнул он. — Только не путайся у меня под ногами. Федора радостно закудахтала, выражая полное согласие со всеми пунктами договора. — Всё, свободна, только забери свой гроб на ножках, не забудь, — махнул рукою Каркаров. Федора сделала шаг в сторону выхода, затем повернулась и участливо спросила: — Вы что-то неважно выглядите, по Доку скучаете? Может, вам чаю принести? — Не твоё дело, иди отсюда, — весьма нелюбезно отозвался Каркаров, грозно сверкнув на неё глазами. — Нет, стой. Вот что, как будешь везде со своими альбомами таскаться — по сторонам смотри и запоминай. Что интересное или полезное узнаешь — докладывай мне, поняла? — Шпионов вербуете? — зловеще захихикала Федора, потирая руки. — Так точно, поняла! По пути из кают-компании в свою каюту она ввела терпеливо поджидающую её возвращения Лену в основательное недоумение своим весьма довольным видом. Та успела только поинтересоваться, откуда такая радость на лице, и услышать комментарий из-за спины от Ани, мол для Завьяловой идиотская улыбка — норма жизни, как из кают-компании вышел Каркаров, одним своим присутствием заставивший Федору ускориться, а Лену скрыться в каюте и закрыть дверь.

***

— Ну, как, не передумала? — Хоуп Смит обвела взглядом Большой зал. Завтрак подходил к концу, многие уже закончили трапезу, кто-то ещё сосредоточенно работал столовыми приборами. Основное бурление происходило вокруг Кубка Огня. Старшекурсники один за другим подходили, бросали в него записки с именами и поздравляли друг друга с удачной подачей заявки. Несколько учеников, не проходящих возрастной ценз, уже сделали свои попытки приобщиться к Турниру на потеху окружающим. — Нет, делать мне больше нечего, — фыркнула Тори Смит, подавив зевок. Обе уже поели и теперь ожидали, когда завтрак осилят их дурмштрангские приятельницы. — А и правильно, чести много — и хлопот выше крыши, — поддержала Федора, прихлёбывая тыквенный сок. — Ты-то кидать собираешься? — спросила Василиса, отодвигая пустую тарелку, которая тут же исчезла. — Ой, чёрт! — спохватилась Федора, захлопав по карманам в поисках ненужного клочка пергамента. — Хорошо, что напомнила, я не выспалась — ужас просто. Сейчас брошу имя — пойду отрублюсь на часок… К их столу подошла Луна и поприветствовала всех. Узнав причину федориной суеты, она выудила из кармана обрывок обёрточной бумаги и протянула его Федоре. Та, рассыпаясь в благодарностях, приняла дар, вытащила из-за голенища сапожка карандаш и, застенчиво прикрывая рукой обрывок, быстро черканула на нём три слова — имя, фамилию и название школы. Быстро складывая записку, она вдруг зашипела, отдёрнула руку и сунула в рот палец. — Ты чего? — осторожно покосилась на неё Тори, сидящая рядом. — Не обращай внимания, она вечно влипает во что-нибудь, — успокоила Василиса. — Наверняка, о листочек порезалась, — пожала плечами она, глянув на сложенную записку. И действительно, на ровном крае обрывка виднелась маленькая капелька крови. — Угу, — буркнула Федора, не вынимая пальца изо рта, она протёрла бумагу о брючину; к счастью, крови было недостаточно, чтобы испортить записку, но на краю осталась довольно заметная бурая кайма. — Будем надеяться, что это не примут за попытку Тёмной магией повлиять на решение Кубка, — захихикала Тори. — Позвольте мне взглянуть, — вкрадчиво раздалось над их головами. — Доброе утро, сэр! — хором воскликнули Смиты, приветствуя Снейпа, неслышно возникшего рядом с ними. — Здравствуйте, профессор, — широко улыбнулась Федора, тем не менее, не торопясь отдавать бумажку. — Вы правда полагаете, что я заколдовала записку на победу? — Не думаю, что вам это под силу, но проверить не мешает, — ехидно отозвался Снейп, протягивая вперёд руку. — Здравствуйте, сэр, — сказала Федора, улыбнувшись парадной улыбкой и торжественно пожав тянущуюся к бумаге руку. — Не испытывайте моё терпение, — с расстановкой молвил Снейп, одарив её ледяным взглядом. — Ваш статус гостьи не снимает с вас необходимости быть вежливой. — Простите, сэр, я исправлюсь, — Федора, не меняя выражения лица, протянула ему записку. Снейп достал палочку и принялся делать сосредоточенные пассы над бумагой. Федора, равно как и остальные девушки, внимательно наблюдали за его действиями. Завершив магические манипуляции, он убрал палочку и развернул записку, после чего бросил быстрый взгляд на Федору. Та сидела с той же идиотически-радостной улыбкой и не спускала с него глаз. Внимательно изучив клочок бумаги, Снейп вернул его Федоре. — Почерк у вас отвратительный, — процедил он. — Даже призвав на помощь воображение, я бы не разобрал, что тут написано. — Это кириллица, сэр, — пояснила Федора, быстро складывая бумагу. — Кубок Огня читает по-русски, сэр? — Вот и проверите за обедом, — фыркнул Снейп и поспешил их оставить. — Декан сегодня настроен на редкость благодушно, — хихикнула Хоуп. — Ничего себе «благодушно», — вытаращилась на неё Василиса. — В норме он наорал бы и отправил на исправительные работы, — подтвердила Тори. — Всего-то, — разочарованно протянула Федора. — Хотя, он, видимо, решил, что я ку-ку, и, как человек разумный, понял, что лучше тему не развивать. — Это потому, что он легилимент, а ты думаешь и говоришь синхронно, причём говоришь ровно то, что думаешь, — пояснила Василиса. — Ну, не всегда, — коварно ухмыльнулась Федора. Выяснив у Смитов время обеда, она метнулась к Кубку, опустила в него записку и вместе с Луной отправилась болтаться по окрестностям. Василиса прилипла к Смитам, и до обеда они успели не только ещё немного погулять по Хогвартсу, но и посетить дурмштрангский корабль с дружественным визитом. «Орёл» произвёл на Хоуп и Тори сильное впечатление. Устроившись в кают-компании за чашкой чая, англичанки расспрашивали про корабль Василису, которая, впрочем, сразу честно призналась, что понятия не имеет о принципе его передвижения, зато разделила их предположение о том, что на корабль наложены чары расширения пространства, так как потенциально за две ходки «Орёл» способен перевезти большую часть студентов. Помещение кают-компании было просторным, но со сравнительно низким потолком — Тори, встав на цыпочки и вытянув руку вверх, смогла коснуться дубовых панелей потолка. В комнате царил лёгкий сумрак — относительно светло было только возле задней стены, во всю ширину которой располагался ряд иллюминаторов. Стены, убранные деревянными панелями с лаконичной резьбой, украшали старинные географические карты. Расставленные без какого-либо систематического порядка низкие тяжёлые диваны и мягкие кресла были обтянуты коричневой кожей и тускло поблёскивали шляпками медных обойных гвоздиков в приглушённом тёплом свете волшебных канделябров. На журнальных столиках, стоящих среди диванных групп, располагались невысокие бронзовые керосинки, также служащие больше украшением, нежели для освещения. Пол кают-компании укрывал однотонный тёмно-зелёный ковёр с толстым ворсом. Кроме Василисы и Смитов в кают-компании студентов не было — все двадцать человек разбрелись по территории Хогвартса, зато большая часть преподавателей предпочитала коротать выходной именно здесь. В большом кресле, стоящем в самом тёмном углу, накрыв лицо книжным разворотом, дремал Ринат Ларин, молодой перспективный доцент кафедры Трансфигурации, самый светлый журнальный столик занимали, раскладывая на двоих «Ссору», две подруги: Назгуль Айтматова, младший преподаватель кафедры Алхимии, и Толкын Ертаева, доцент кафедры Ментальных практик. Снорре Снорресон, флегматичный доцент кафедры Артефактологии, сосредоточенно правил о точильный камень набор резцов по дереву, расположившись возле столика под одним из окон. Не хватало только Ефима Мандельштама, младшего преподавателя кафедры Гербологии, который также взялся читать теорию по Бестиалогии; спал он сейчас или вместе со студентами изучал окрестности — сказать было сложно. Василиса рассказала Смитам, что, во избежание отставания кандидатов в Чемпионы от учебной программы, были приглашены преподаватели по нескольким основным дисциплинам. — Часть профессоров будет раз в одну или две недели перемещаться сюда с помощью портключа, чтобы провести коллоквиумы по усвоенному самостоятельно материалу, — сообщила она. — Ну, там, Рунология или Арифмантика требуют меньше практических занятий, потому с этих кафедр никто не поехал. И так далее. Профессор Каркаров лично будет вести занятия по Тёмным искусствам, Практическим чарам и читать Теорию боевой магии. — А пиропластика и тому подобные занятные штуки у вас на какой кафедре изучаются? — с тревогой уточнила Хоуп. — Конкретно пиропластика — это Практические чары. Действительно «занятные штуки» — это Тёмные искусства, хотя и на Трансфигурации и Практических чарах редко скучать приходится. А что? — спросила Василиса. — Мы хотели как-нибудь напроситься на занятие вроде того, как профессор Каркаров нам устроил в гостях у доктора Мачкевич, — объяснила Тори. — Это возможно, как считаешь? — А ты сама спроси, — мотнула головой Василиса, глядя ей за спину. В кают-компанию только что зашёл Каркаров. Жестом велев присутствующим не вставать и вообще не обращать на него внимания, он огляделся и прошествовал к диванной группе, занимаемой Смитами и Василисой. После обмена приветствиями он присел в соседнее кресло и насмешливо обвинил Василису в разбалтывании секретов потенциальным соперникам. Выслушав исполненные праведного гнева протесты Василисы против выдвинутых обвинений, Смиты, смущаясь и перебивая друг друга, повторили свою просьбу адресно и, к великой своей радости, согласие получили. Несколько часов до обеда, на котором должны были огласить имена избранных Чемпионов, прошли в увлекательных разговорах, темы которых так или иначе касались применения смежных знаний на практике; к беседе приобщился даже проснувшийся доцент Ларин. …И Кубок, и Дамблдор будто ждали, когда утихнут овации, приветствующие первого объявленного Чемпиона. Слизеринцы, делящие свой стол с дурмштрангцами, старались особенно рьяно, будто Виктор представлял их Дом. Василиса, которая вместе с Хоуп и Федорой сидели с ближнего к преподавателям края стола, вдруг заметила, что Федора, в отличие от остальных однокашников, не вопит и не скачет, что было очень странно. На лице её отражалось выражение глубочайшего самодовольства, а издаваемое ею негромкое торжествующее квохтание в сочетании с сияющей миной звучало прямо-таки демонически. Василиса поймала её взгляд и смогла выхватить одну единственную мысль: «Получилось!», после чего резко повернулась к благодушно улыбающемуся директору Хогвартса, продолжающему сжимать слегка обугленный клочок пергамента. Даже с разделяющего их расстояния Василиса смогла рассмотреть буроватый краешек пергамента там, где записка с именем осталась нетронутой огнём. — Ты… ты… — задохнувшись от удивления, Василиса вытаращилась на Федору, пытаясь подобрать слова. — Ты что-то хотела сказать, дорогая? — казалось, если Федора улыбнётся ещё шире, уголки её рта сойдутся на затылке. — Ты сжульничала! — наконец сформулировала Василиса. — Ничего подобного, — Федора, которую просто распирало от гордости, снисходительно глядела на дурмштрангцев, дружно поздравляющих Виктора. — Я сделала, как мне было сказано — написала имя на клочке пергамента. Я истолковала слова профессора Дамблдора как «напишите имя вашего кандидата». В конце концов, сделай я что-то не так, Кубок не принял бы мою заявку, а я сейчас лежала бы рядом с теми бедолагами в лазарете. — С ума сойти! — не могла успокоиться Василиса. — Тебе повезло, что профессор Снейп не разобрал твой почерк. — Эй, вы чего замышляете? — среагировав на имя декана, Хоуп обратила внимание на шушуканье девиц. — …Думаю, он всё же разобрал, но отчего-то не принял мер, — вынесла она свой вердикт после того, как Василиса быстро ввела её в курс дела. — Вероятно, не обнаружив Тёмной магии, он решил, что ты действуешь в традициях Турнира, вот и не стал вмешиваться. — Какая разница, в любом случае, — хмыкнула Федора. — Тем более, посмотри, как доволен профессор Каркаров, — кивнула она на преподавательский стол. — А я теперь могу спокойно делать, что хочу, и никто мне слова поперёк не скажет, — блаженно вздохнула она.