Как поступают священники

До города оставалось сорок миль, когда у Карателя лопнул ремень. Анджелину-2 сильно тряхнуло на попавшем под колесо камне (последние миль двадцать вместо сплошного песка пошла каменистая земля), Николас на самой грани слышимости уловил подозрительный треск, успел подумать: «…А хорошая всё-таки система», — и придремавшего в коляске Ежа накрыло ворохом пропылённого насквозь брезента. Николас выругался, ударил по тормозу, заставив свою бедную девочку взвизгнуть и содрогнуться до последней металлической жилки, резво спрыгнул и почти даже без задержки извлёк из-под брезента кашляющего и чихающего Паникёра. — Ты убить меня хотел, Вульфвуд?! — завопил тот, едва отдышавшись, и снова согнулся в приступе кашля. — Когда орёшь — кашлять сильнее хочется, — назидательно заметил Николас, изучая обрывки износившегося на сгибе ремня. Связать не получится — длины не хватит, застёжки не сойдутся. И без чехла дальше не поедешь: как назло, задувал ветер, сыпал мелкими песчинками, которые скрипели на зубах. Выковыривай потом отовсюду превратившуюся в абразив смазку… — Помочь? — сунул было любопытный нос Паникёр, наконец выплюнувший всю попавшую в глотку пыль. Николас отступил на шаг и оглядел его с головы до ног — особенно задержав взгляд на ногах. Под алым плащом, как помнилось, скрывался изумительно дикий кожаный костюм, богатый на ремешки и пряжки. Правда, он подозревал, что после фразы: «А сними-ка ты штаны» — Паникёр подумает что-то совершенно неправильное, никакие объяснения не помогут. — Вульфвуд?.. — забеспокоился тот. — Сам справлюсь, — буркнул Николас и полез в коляску мотоцикла — посмотреть, что там завалялось. Нашлось не бог весть что: несколько обрезков ремней, оставленных про запас из-за привитой в приюте бережливости, остаток от мотка вощёной бечёвки, проволочный крючок и короткое шило. Тупое. Пришлось точить о подобранный камень. Ёж, не иначе оскорблённый в лучших чувствах из-за отвергнутой помощи, уселся задом в песок и внимательно разглядывал Каратель. Но руки к нему не тянул, молодец. — Чего? — не выдержал в конце концов Николас, устав бдительно коситься, пока собирал временную обвязку. — Сказать что-то хочешь? — Считаю, — сообщил Вэш. — Считаешь что? Это определённо было опасно; что бы там Паникёр ни считал, у него талант имелся: иногда как скажет — хоть стой, хоть падай. — В твоей ленте сколько патронов, сто пятьдесят? — Ну, — неопределённо отозвался Вульфвуд, пока не понимая, к чему тот клонит. — И ракета одна? — Одна, — уже осторожнее: Паникёр точно умел считать опасные вещи. — А когда боезапас закончится, что ты будешь с Карателем делать? — Вэш повернулся, и взгляд у него был обеспокоенный. Что он успел?.. «По башке им тебя ударю», — чуть было не брякнул Николас, но вовремя прикусил язык, сообразив, что и так выдал всё, что можно и что нельзя. А ведь если бы Паникёр напоследок спросил, сколько патронов в магазине его пистолета, — и на это он ответил бы, наверное. Идиот. Расслабился. «И на что ты после такого годишься?» — буквально услышал Николас голос Мастера Капеллы за спиной: наставник никогда не упускал шанса ткнуть носом в неудачу — давай-давай, понюхай, чем пахнет, сопляк. Я много на что гожусь, хмуро подумал он. Могу врать. Могу говорить правду. — Использую как щит… — О! — оживился Вэш. — …вспомню, что я священник, — добросовестно включился в игру Николас. Про пистолет в наплечной кобуре его ведь так и не спросили. Ни одна гансмоукская церковь не запрещала своим служителям использовать оружие для самообороны — только стреляй не на поражение и не забудь сразу же позвать доктора к незадачливому ганфайтеру. Самооборона — понятие растяжимое. Но Вэш Паникёр с его поразительным умением что-нибудь считать, кажется, понял вообще не то.