***
На его лице не бывает грусти или огорчения. Его бездонные голубые глаза выражают лишь пустоту. Так и хочется Мишель содрать эту маску с его лица к чёртовой матери и узнать, есть ли в этой сволочи, сочащейся от жестокости, желчи и лжи, хоть что-то человеческое. На её злобу он просто смеётся, когда она плачет — лицо его выражает ничего. Словно ничего и не произошло. Ведь ему легче запить всё виски и не мучаться. А она готова разорвать его в клочья вместе со всем этим жалким и бессердечным миром.***
Мишель на Брэндоне помешана, сама не знает почему. А он переступает порог, когда его балерина перестала быть той, на которую можно только смотреть. Его отказы и порывы быть с ней ударяют чем-то тяжёлым по её хрупким костям и заставляют мысленно кричать от боли. Усмешки, колкости, злоба, — да господи! —любые слова заставляют кровоточить старые раны. Но Мишель все равно; она с улыбкой на лице продолжает свой танец, пока ноги не подкосятся.***
— Закрой глаза. — Нет… — Но Мишель закрывает глаза, глотая слезы, пропитанные болью. — Прошу, не убивай меня. — Лицо Брэндона не выражает ни одной возможной эмоции. Но Мишель чувствует, что ему жаль. Жаль, что так сложилось с их отношениями или жаль уже полностью разбитую Мишель? Разницы нет. Он прикасается к её покусанным губам своими. В последний раз. И это был удар ножом по сердцу для бедной девушки; его кулон всё продолжает обжигать грудь её горестью расставания. А Брэндон словно смеётся Мишель в лицо. Ведь как ты можешь любить того, кто не знает слово «любовь»?