Взаимовыгодный обмен

— Он собирается прошвырнуться в Предел Исмар. Заид поворачивает голову и ловит взглядом Джедору, вновь молча костеря себя, на чём свет стоит, за то, что позволил ей подобраться со слепой стороны. Как будто бы он ей доверял — как будто ему хоть на мгновение могла бы закрасться в голову такая дичь, как доверять ей. Она заложила бы его Видо, не моргнув глазом, если бы он перестал удовлетворять её с этим их соглашением. И он признаёт: она чертовски привлекательна, полураздетая и распростертая на грязной постели, с расслабленной улыбкой на лице и едва заметными следами крови между ног. — Исмар? Все эти чёртовы деньжищи, а он едет в какую-то задницу мира? — Залегает на дно. Ты не единственное, от чего он бегает, знаешь ли. Он хочет надавить на неё ради подробностей. Он хочет спросить её, откуда ей это известно, и что — как она думает — он в точности там делает. Но Заид не может; это часть их соглашения, и он не намерен всё портить. Она весьма недвусмысленно дала понять, чего хочет, когда в конечном счёте нашла его. Ему нужны были данные на Видо; она могла предоставить их. А взамен ему предстояло оказать ей некоторое количество одолжений. Он всегда ненавидел сделки вроде этой — и людей, которые их заключают. Это двойной стандарт, да, и он, блядь, в курсе. У него нет никаких сложностей с тем, чтобы за деньги убивать людей, так отчего бы, чёрт побери, с еблей это должно быть как-то иначе? А всё равно как-то гложет. Он ненавидит это, но Видо он ненавидит больше, и данные Джедоры до сих пор оказывались проверенными. Он никогда не трахает её сам. Он не настолько туп. И если она имеет что-то против — что ж, она это хорошенько прячет. Удивительно; он ждёт, по меньшей мере, жалоб на то, что из-за него у неё там кровь, когда использует что-то слишком грубое или неприятное. Но он всегда сначала показывает ей, а она всегда презрительно усмехается ему в лицо и говорит: не будь уже трусом, сделай это. И всегда выдаёт ему информацию, когда он с ней заканчивает. Может, ей нравится боль. Может, именно потому у неё такая отвратительная привычка к риску и повадка, от которой люди, хочешь-не хочешь, звереют. Не говоря уже обо всех этих скверных решениях: вроде того, что помогать чуваку, желающему грохнуть главу организации, которая ей платит — хорошая идея. А может, ей нравится так: когда она лежит на постели, а Заид подминает её под себя и медленно проворачивает у неё внутри то, что решил применить сегодня. Это была рукоять его старого ножа — толще, чёртовая штукенция, чем любой член, который Заиду доводилось видать. Она едва не захныкала, когда он смазал штукенцию и принялся проталкивать внутрь — будто мелкая пигалица, а ведь она была воином, самой что ни на есть сукой. Она, бля, не хныкала. Он почти уже решил, что зашел слишком далеко, но когда она вдруг начала говорить после, понял, что ей, должно быть, понравилось. И при том понравилось по-настоящему: обычно она не была настолько конкретной. Обычно всё было расплывчато: звёздная система здесь, парочка неподтверждённых координат там… — Эй, — произносит она. — Ты обо мне не забыл там, случаем? — Думал, ты уже закончила говорить, — говорит он, ещё погружённый в раздумья. Исмар… он слышал об этом месте. Много промышленных комплексов. Придется кое-что поизучать. — Нет — если ты не закончил играть. — Да ты, блядь, издеваешься. Она медлительно улыбается — как кроган, готовый атаковать. — У меня есть координаты. Сведения о некоторых местах, куда он может наведаться с проверками. Меня можно убедить рассказать тебе — если ты сможешь себя превзойти. Чертовски удачным было то, что он вправду трахал её не сам, остервенело думается ему. В его-то возрасте — он мог уже и помереть от такого.