Небо для гарпии

Было так приятно сидеть на крыше, расправив огромные бурые крылья, которые щекотал свежий ветер и ласкало полуденное солнце. Небо казалось невыносимо голубым, высоким, бесконечным, а где-то там, далеко-далеко, парили крохотные черные точки. И если закрыть глаза, — тоже можно было взлететь… и почувствовать прохладный вкус свободы, подхватывающей снизу и растекавшейся по всему телу вплоть до кончиков крыльев, можно было… Гарпи нахохлился и сжался, как мокрый обиженный голубь. Даже от солнца отвернулся, дабы больше не вспоминать вековые леса под дымкой облаков и тонкие ленточки рек, расчертившие поля. И те заветные мгновения, когда весь мир безраздельно принадлежал ему одному… С каждым месяцем воспоминания о свободе, что подхватывает и несет ввысь, становились все тусклее. А ощущение радости от таких родных и желанных объятий ветра — все короче. Скоро не останется и этого. Может, оно и к лучшему? Тогда Марек перестанет бегать вокруг своего двухъярусного гнездовья, причитая, как он всегда делал, стоило Гарпи залезть на крышу и раскинуть крылья. Наверно, Марек боялся, что Гарпи не выдержит, спрыгнет и разобьется от безысходности, но это глупо! Как можно разбиваться, когда тебя ждет теплый сытный обед из свежего отварного сочного мяса и крупы, тоже в принципе съедобной? Или все-таки Марек переживал о своем гнездовье, от верхушки которого отваливались небольшие красные кусочки, стоило только на него взобраться? Кто там этих людей разберет с их курлыканьем? Кажется, лишь курлыкать и могут, нелепо размахивая недокрыльями и неуклюже бегая на коротких ножках без когтей. Раньше Гарпи недолюбливал людей, потому что они обречены суетиться на земле, подобно муравьям. И еще потому что у них есть такие странные штуки, которые плюются длинными иглами. Но это длилось до того рокового дня, когда небо раскрошилось и рассыпалось, когда треск и скрежет металла пронзили насквозь, когда… Гарпи стал таким же, как все люди, — жалким. И ему пришлось учиться жить без объятий неба. А еще пришлось привыкать к глупому Мареку, который нашел его под деревом, среди окровавленных перьев и листьев, устилавших поляну. Гарпи важно слез с крыши на землю, ловко и грациозно, после чего сложил крылья, правда, то, которое было сломано в прошлом, еще волочилось по свежей траве. Человек бросился Гарпи на шею, вереща на своем неразборчивом языке. Гарпи уже запомнил, что люди вот так выражают эмоции, а не пытаются задушить и съесть потом. В любом случае в этих тонких конечностях не нашлось бы достаточно сил, дабы убить взрослую гарпию, которой приходилось слегка наклоняться, чтобы ее таки обняли. Гарпи тоже выразил свои эмоции, привычно потеревшись щекой о голову Марека и оставив в его русом пухе на макушке парочку мелких мягких перьев. Так всегда делала мама Гарпи, пока не выкинула его из родного гнездовья в скалах. Гарпи совсем не расстроился по этому поводу, ведь это абсолютно нормально покидать родителей в три года и начинать взрослую самостоятельную жизнь. Да и как можно обижаться, когда тебе дарят целое бескрайнее небо? У Марека опять были солоноватые скулы. Стоит залезть на крышу и вспомнить о своих лучших днях и полетах, — как его глаза выделяли влагу. Наверно, это что-то значит, как и его однотипное курлыканье, но Гарпи так и не понял, — что именно. Люди вообще странные. С высоты орлиного полета это не сильно заметно, а вот стоит оказаться рядом с ними, — все… конец здравому смыслу и логике! Взять, например, Марека, который трет мокрые щеки куцыми недокрыльями и одновременно с этим улыбается до ушей. Ему больно? Или он счастлив? Или… Гарпи отскочил в сторону, наклонился к земле, виляя длинным оперенным хвостом, а потом понесся по двору кругами, доводя кур и гусей до сердечного приступа. Ничего плохого Гарпи не хотел, просто играл в догонялки-убегалки с курлыкающим Мареком. К тому же, когда ты бежишь со всех ног, когда рассекаешь грудью воздух, — на пару мгновений ты можешь оторваться от ненавистной земли, и… Марек не бегал, а нелепо ковылял за Гарпи, во всяком случае, он ни разу его так и не догнал. Поэтому Гарпи приходилось резко останавливаться, взметая дворовую пыль, и ждать, пока Марек доползет на своих коротких человеческих ножках, обиженно курлыкая, а то и задыхаясь. И вот как это недоразумение каждый день добывало лучшее и вкуснейшее мясо для Гарпи, если ему даже мышь не поймать? И это было не просто мясо, а мягкие, небольшие кусочки без костей в огромной круглой штуке вместе с крупой и водичкой! Гарпи не раз видел, как Марек сначала мешал эту вкуснотищу в другой штуке, висевшей над ручным огнем. А потом заботливо остужал ее и наливал в штуку поменьше специально для Гарпи. Наблюдая за Мареком, Гарпи много думал о его несусветной глупости. Он никак не мог понять… Вот зачем вообще тащить в уютное гнездовье хищника со сломанным крылом, от которого нет проку? От пса, живущего во дворе на цепи и скулящего каждый раз, стоило Гарпи пройти мимо, может, тоже толку нет, но он хотя бы ест меньше! А куры, пребывающие в ежесекундном ужасе, вкусные и сочные! Марек частенько отрубал им головы большой штукой с железным резцом на конце, ощипывал и кидал в бурлящую воду. А еще они несут яйца, которые Марек тоже любит. Иными словами — от кудахталок исключительно одна польза и благодать. А от Гарпи совсем, вот совсем никакой пользы, ведь его мясо для людей ядовито, да и яйца он не несет. Однако Марек каждый день добывает для Гарпи теплый обед, радостно курлыкая, расчесывает блестящие перышки специальным приспособлением с зубчиками и даже дарит разные смешные штуки, которые можно катать по двору, доводя кур до обморока. Ну и пса заодно. А особенно много мыслей обрушивалось на Гарпи ближе к вечеру, когда воздух становился прохладным, а небо темнело и покрывалось десятками тысяч маленьких хищных глаз. Раньше Гарпи так часто не думал, да и когда думать, если ты либо охотишься, либо сражаешься за свою территорию, либо просто паришь под облаками, наслаждаясь свободой. А теперь еду приносил Марек, и у бедного Гарпи образовалось колоссальное количество времени для размышлений… О небе, к которому ему больше не прикоснуться. О своей охоте, которой не повториться. О Мареке — глупом и неуклюжем… жалком, как все люди. Ведь люди даже не представляют, что этот такое — расправить крылья и нестись навстречу солнцу, пока небо тебя обнимает, подхватывает, гладит каждое твое перо, растекается волнами по телу. Это чувство… чувство полета им никогда не испытать. Мареку никогда не испытать. Как всегда Гарпи стало невыносимо жалко своего спасителя-недотепу. Раньше он, конечно же, разорвал бы его тело и сожрал при первой возможности. А теперь, когда узнал это нелепое создание ближе и стал так много думать, а еще стал так много вкусно есть, жалость сама по себе завелась в его сердце. И с этим пугающим и неестественным для гарпии чувством надо было срочно что-то делать… Гарпи осторожно пробрался мимо дрожащих кур и спящего пса, незаметно, кое-как протиснулся в гнездовье Марека, потеряв несколько перьев. Хотя он и старался быть тихим, но одинаковые плоские деревяшки, которыми Марек украсил жилище изнутри, скрипели под ногами, а когти Гарпи довольно громко по ним ударялись. Взбираться по жердочкам, ведущим на второй ярус гнездовья, было настоящей пыткой, но Гарпи преодолел и это, правда, в процессе чуть не скатился кубарем вниз, но смог удержаться. Спустя целую минуту скитаний среди полумрака и прямоугольных штук, в которых лежали другие штуки поменьше, Гарпи добрался до цели. Марек спал в центре своего гнездовья в уютном мини-гнездышке из белых штук, набитых перьями и пухом. Гарпи особенно понравилась квадратная штука, которую Марек кладет под голову и которая была такой запредельно мягкой, словно объятия матери. Гарпи кое-как уместился в мини-гнездышке, накрыв Марека сломанным когда-то крылом, хоть на что-то оно еще годилось. Марек был теплым и совершенно беззащитным. Он уже скинул шкурку, в которой работал весь день, и лежал совсем без шкурки, похожий на только-только вылупившегося птенца — такой же нелепый, бледный и лысый, если не считать взъерошенного пуха на голове. И едва Марек прижался всем телом, закопавшись пальцами в перья, что-то довольно курлыкая, Гарпи понял одну простую и ясную для себя вещь… Марек теперь его новое небо. Небо, которое у Гарпи больше никто никогда не отнимет.