* * *
Она вытряхивает содержимое пакетика в белоснежную чашку чуть дрожащими пальцами, увенчанными массивными кольцами, и по возможности неторопливо размешивает уже остывший чай. Ей хочется нервно усмехнуться — зелёный чай явно последнее, что она предпочла бы в подобной ситуации. Темноволосая подносит чашку к губам и от волнения едва делает маленький глоток. Раньше Ванда любила делать вид, что с ней всё в порядке. Поначалу так вообще мастерски скрывала собственное недовольство и прочие негативные чувства, лишь бы не вываливать очередную смесь острых, будто паприкаш, переживаний на остальных — тех, кому не посчастливилось сидеть с ней в штабе «Мстителей». А вот сейчас, когда такое умение жизненно необходимо, всю напускную естественность словно ветром сдуло. Тем не менее, она оборачивается и как бы невзначай оценивает окружающую обстановку. Благо, кепка прикрывала лицо — в противном случае те два копа уже давно приметили бы подозрительную особу, которая с трудом скрывала собственную паранойю. Минуты текли невыносимо медленно, и Максимофф уже хотела проверить связь, когда в наушнике наконец-то раздаётся мужской голос, вызывая волну облегчения. В такие моменты Ванда гадала, откуда в Роджерсе столько уверенности и спокойствия. Он находился относительно далеко, и в то же время оставался совсем рядом. Максимофф почти представила, как его надёжная рука ложится на её хрупкое плечо, а вечно пронзительные глаза цвета ясного неба смотрят куда глубже, чем ей хотелось бы. К счастью или сожалению, Стивен понятия не имел, какое влияние оказывает на свежеиспечённого члена «супергеройской» команды, но именно это позволяет девушке взять себя в руки и отчитаться по заранее условленным пунктам. Их диалог прерывается женским, чуть хрипловатым голосом, всегда звучащим непомерно соблазнительно даже в разгар операции. Романофф всегда находила способ подначить Ванду, намеренно принуждая парировать — будь то крепкое словцо или хук справа. — Если кто забыл, я вообще-то владею телекинезом. Фраза, прикрытая поднесённой к губам чашкой, звучит скорее язвительно, нежели обидчиво. Наташа как истинная шпионка умело провоцировала, и со временем Ванда научилась противостоять ей. Смешно вспоминать о том, что ещё полгода назад подколы рыжеволосой вызывали раздражение, а порой и неконтролируемые алые всполохи. Обстановку разрядил Сэм, выступавший своего рода противовесом в их координационной системе. Максимофф сдерживает нервный смешок, прикидывая, на чью сторону встала бы, будь они в штабе за столом переговоров. Однако, несмотря на то, что остальные уже привыкли к столь увлекательному взаимодействию, Стивен спускает всех на землю. Они серьёзно рисковали, даже несмотря на тщательную подготовку — одно неверное движение могло сорвать дело и привести к ужасающим последствиям. Признаться, Ванде казалось, что быть Мстителем — отнюдь не сложно, а временами даже весело. Во всяком случае, так продолжалось вплоть до начала операции. Сколько бы Алая Ведьма не храбрилась, подобный опыт у неё отсутствовал. К тому же, в жизни героев Америки постоянно случалось нечто из ряда вон выходящее. Словно в подтверждение, команда Роджерса звучит раньше положенного. Следовало ожидать — что-то пойдёт не так, но ошарашенная Максимофф всё равно переспрашивает, хотя другие уже устремились к цели без капли сомнений. Наверное, разница именно в этом: Мстители привыкли рисковать жизнью, не задумываясь, в то время как в её голове невидимым препятствием встаёт картина в серебристо-синих тонах, покрытая свежей кровью. Она колеблется чуть дольше остальных, но в итоге чашка громко звякает о блюдце, напоминая о необычной гостье наряду с оставленной на столике кепкой и чаевыми.* * *
Стивен всегда старался поступать по совести. Даже сейчас, без особого труда отбиваясь от противника, он верил — его цель не просто акт мести, а спасение. Рамлоу зашёл слишком далеко, и разрушение на территории института инфекционных болезней лишь тому подтверждение. И, пускай им не предугадать всего, в их силах предотвратить худшее. Тем более, в рядах Мстителей произошло пополнение. Ванда приземляется умело и тут же атакует, не преминув воспользоваться помощью Сэма. Роджерс прекрасно понимал, что ей тяжелее вступать в схватку и причинять кому-то вред даже во имя благой цели. И всё же в нём постепенно возвышалась гордость — Максимофф хочет поступать правильно, не допуская ни малейшей ошибки. Он помнил, сколь чужда ей была обстановка в штабе. Ванда наотрез отказывалась от бесед с участием Старка, с опаской относилась к тренировкам и терпеть не могла нравоучения Романофф. Роджерс долгое время наблюдал за ней, тщательно скрывая своё любопытство от посторонних глаз...пока однажды она вдруг не постучалась в дверь его комнаты и не заявила, что хочет всё исправить. Он помнил блеск тёмных глаз, иногда вспыхивающих алым, вызывая болезненные воспоминания давно минувших лет, которые он обещал себе похоронить каждый божий день. Тем не менее, Стив не мог отказать ей. Ведь он увидел в потерянной девушке себя и чуточку больше — того, кто действительно готов отпустить. — Ванда, всё как отрабатывали! Как ни странно, именно Стивен стал первым, кто её тренировал. Поначалу скованность Максимофф мешала, но девушка быстро училась. Тренировки помогали ей выпускать пар и концентрироваться, и спустя пару месяцев она уже использовала свои силы по назначению. В те моменты Стив видел её настоящую. Такую молодую, но уже осознавшую, что в вечно мёрзнущих ладонях скрывается огромная мощь. На одной из тренировок она попробовала использовать магию на Роджерсе. То была его инициатива, и, стоит признать, весьма удачная — отработанными движениями Ведьма направляет алые всполохи к Капитану, окутывая его и подбрасывая вверх, словно он ничего не весил. Внутреннее ликование тут же заглушается голосом разума: нужно нейтрализовать ядовитый газ. Сэм, не говоря ни слова, прикрывает тыл, чему Ванда искренне благодарна. Максимофф предельно сконцентрирована, когда магия вытягивает едкий дым наружу. Его слишком много, и приходится увеличить давление, чтобы направить газ вверх. Пожалуй, Роджерс был прав — потенциал Ванды несоизмерим с другими Мстителями. Во всех смыслах. И тогда ею невольно овладевал страх — стоит потерять контроль, пути назад не будет. Стивен уверял, что подобного не произойдёт, но она видела сомнение в его глазах. Как бы он не желал её уберечь, Роджерс не мог позволить себе такую роскошь — уверенность в завтрашнем дне. Стоит газу рассеяться, неподалёку раздаётся целая серия взрывов, а в передатчике слышится треск. Сердце Ванды опускается вниз. Она ничего не может поделать с тем, что кончики пальцев немеют от страха, и на негнущихся ногах спешит к источнику звука. Роджерс лежит на земле и с трудом переворачивается — кажется, свалился с третьего этажа. — Стивен! — она оказывается рядом и тянет к нему руки, но вовремя одёргивает себя. — Что произошло? — Сэм, он в «BMW», курс на север, — командует он по передатчику, поднимаясь на ноги. — Мне нужно догнать Рамлоу. Лицо Стива сейчас казалось ей более отстранённым, чем когда-либо, и остаётся лишь сухо кивнуть. В конце концов, операция есть операция — здесь не место личному отношению. — Ты молодец, — прежде, чем сорваться в погоню, говорит Капитан Ведьме. Зато есть место лёгкой усмешке, столь похожей на искреннюю улыбку.* * *
Наташа посоветовала не вмешиваться. И правда — биоген в целостности и сохранности, цель операции достигнута. Но ни Рамлоу, ни Роджерса они не видели. Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди Ведьмы. Толком не думая, она устремляется ввысь. Найти Стивена оказалось нетрудно — сложнее оставаться в стороне, пристально наблюдая за их неравным боем. Максимофф знает: Рамлоу обречён на поражение, пускай у него имелись свои преимущества. И, пожалуй, невмешательство — лучшее, на что Ванда была способна в данной ситуации. В конечном счёте справедливость всегда торжествует, не правда ли? Схватка вскоре завершилась, и, кажется, можно вздохнуть с облегчением. Оставалось лишь узнать имя покупателя, однако Рамлоу выглядит более сговорчивым, нежели предполагалось. Максимофф не понимает, в чём дело, но чует неладное, прорываясь через толпу и призывая окружающих не подходить ближе. Она не слышит слов Рамлоу, зато ощущает смятение Капитана даже на расстоянии нескольких метров. Ей хочется окликнуть Стива, что пора домой...разумеется, штаб стал её домом, хоть поначалу довольно неприветливым, даже холодным. Теперь есть куда возвращаться. Им обоим. А потом она замечает детонатор, и время будто бы замирает. Стивену не пережить этот взрыв — радиус слишком мал. Рамлоу прекрасно знал, на какую больную точку надавить, чтобы отвлечь внимание Роджерса и совершить контрольный выстрел по столь желанной мишени. Только вот Рамлоу едва ли понимал, кого он собирался отнять у всего мира. Собирался отнять у неё, Ванды, чей мир уже однажды был разрушен. ...мелькает острая, точно холодное лезвие ножа, мысль: «Ты его не спасла».* * *
Вспышка — и вырвавшееся наружу пламя попадает в мерцающую алым ловушку, так и не коснувшись цели. Роджерс резко оборачивается, все ещё не понимая, как это произошло, но сделать ничего не может — лишь смотрит, как Ванда, сцепив зубы, пытается совладать с энергией ужасающего масштаба. Максимофф же руководствуется инстинктами, отравленными животным страхом, и если в первую секунду это сработало, на второй ей брошен смертельный вызов. Теперь судьба рядом стоящих людей, в том числе Стивена, зависела лишь от её решения. Она не спасла Пьетро, но их жизнь в руках Ванды. Согнутые пальцы пронзает острая боль — она долго не протянет. К такому нельзя подготовить, этого не прочтёшь в книгах и не услышишь в познавательных программах. Магия — не игрушка, не оружие, а хаос в чистом виде, необузданный и непредсказуемый. И сейчас Ванда превратилась в заложника собственной силы, даже если хотелось верить в обратное. Роджерс видел её лицо. Она боялась. Боялся и он, но не умереть — а за неё. Алая Ведьма предпринимает отчаянную попытку, направляя поток магии вверх. Но бушующий огонь — не ядовитый газ, и смесь алых и оранжевых всполохов не успевает достичь неба. Раздаётся оглушительный взрыв, чья сила обрушивается на несколько жилых этажей рядом стоящего здания. Звон стекла, грохот ломающегося камня, крики людей и запах гари — всё смешивается в персональную адскую симфонию Максимофф. Она невольно прикрывает рот рукой, сдерживая всхлип, и сквозь мокрую пелену видит не пламя, обуявшее этажи дома, а охваченную огнём и разрушениями Заковию. Только на этот раз всему виной она сама.* * *
«Трагедия, где погибли невинные, не может считаться победой». Эти слова, правильные до скрежета капитанских зубов, стали очередным камнем на сердце ветерана Америки. Непонятно, зачем он включил новости, если до сих пор считал телевидение чем-то по нутру чуждым. Однако дикторы продолжали излагать суровые суждения, будто прекрасно представляли, что творилось там, на поле боя. Легко обвинять тех, кого совсем не знаешь. Или, наоборот, восхвалять. Не так ли? Кому-кому, а Роджерсу не привыкать. Он прошёл через многое и давно перестал делить мир на чёрное и белое. Ни герои, ни злодеи никогда не бывают исключительно хорошими или плохими. Только вот ошибки одних пропускали сквозь пальцы, а других — ставили непростительным клеймом. Внутри Роджерса с десяток вопросов, ответ на которые он уже не пытается найти. Просто ставит видео на паузу, чтобы вновь увидеть перед глазами Ванду, столкнувшуюся с непомерной ношей. Больше всего она опасалась совершить ошибку — не на тренировке, а на важном задании. Её отчаянная попытка стала для него каким-то откровением, призванным искупить вину за случившееся на родине. В итоге она спасла ему жизнь и несправедливо поплатилась за это перед лицом общественности. Возвращаясь в настоящее, Стивен слышит знакомый голос диктора и оборачивается на звук, не до конца понимая, откуда тот доносится. Очевидно, свидетелем рокового выпуска стала и Ванда. Капитан вдруг понимает, что без поддержки ей сейчас не обойтись. Дверь комнаты была приоткрыта. Он чуть медлит, точно опасаясь ступать на чужую территорию — Максимофф слишком ценила личное пространство и не терпела незваных гостей. Но его незримое присутствие уже ассоциируется с вторжением. «...на каком основании такой человек, как Ванда Максимофф, устроила в Нигерии...», — Стивен, ни капли не стыдясь собственной бесцеремонности, выключает телевизор и прислоняется к стене. В комнате воцаряется давящая тишина, которую едва ли хочется нарушать. Его глаза цепляются за короткую юбку, тёмную кофту, длинные рукава которой Максимофф привычно сжимала в ладонях, рассыпавшиеся по спине волосы цвета горького шоколада. Её поза казалась невыносимо безнадёжной, и сердце Роджерса защемило от непонятной тоски. — Это мой прокол, — надломленный голос неожиданно разрезает глухое пространство. Стиву хочется понять по её глазам, что она чувствует, но девушка даже не поворачивается, хотя знает: бесшумное появление — одна присвоенных ею «фишек» Стива. — Ничего подобного, — спешит возразить он, отводя глаза. Впрочем, образ Ведьмы и без того намертво врезался в сознание. — Тогда включи телевизор, — едко парирует Ванда, — они так убедительны. Теперь её пронзительный взгляд был направлен на вошедшего. Честное слово, иногда ей казалось, что Роджерс выбирает самые неподходящие моменты для разговора, прямо как сейчас — Ванду правда резала больнее ножа, и нравоучения Стива отнюдь не кстати. В своё оправдание он мог бы сказать — Максимофф надевала маску отчуждения тогда, когда та совершенно не требовалась. И Ванде следовало наконец привыкнуть к тому факту, что побыть иногда беззащитной — не плохо. Особенно рядом с ним. — Я должен был обезвредить бомбу до того, как заряд сдетонирует, — Роджерс поднимает голову, встречаясь с ней взглядом. Сказать это вслух было непросто, но ведь героям редко что-то даётся легко. Он отходит от стены и медленно приближается к кровати, на которой сидела Максимофф. Сама Ванда боится пошевелиться — не хочется случайно развеять атмосферу, возникающую между ними столь редко. Как странно то, что лишь наедине друг с другом они получали возможность облегчить собственные страдания. — Рамлоу сказал «Баки», и...я будто снова стал шестнадцатилетним салагой в Бруклине. Он тяжело опускается на кровать, невольно погружаясь в самые лучшие и худшие воспоминания. Ванде захотелось прижаться к его плечу в успокаивающем жесте, однако тело не желало слушаться. С ней происходило то же, стоило услышать имя Пьетро. Данное с лёгкостью объясняло, почему Стив тогда потерял контроль над ситуацией. — Замешкался. И вот результат. Каждому из Мстителей на личном опыте известно, к чему это приводит. Но Ванда не могла винить Стива. Никто не мог. — Да мы оба хороши, — сдавленно произносит она, будто напоминая им обоим — это из-за неё погибло столько людей. Попытаться и сделать — всё-таки разные вещи, а в современных реалиях даже жестокие. Роджерс вдруг вспомнил, как посреди задания она оказалась рядом. Глаза Максимофф были полны беспокойства — не за происходящее, а за него. В тот момент ему внезапно захотелось большего. Знала бы она, сколько усилий Стив приложил, чтобы броситься в погоню. — Наша цель... — он пытается подобрать слова, опасаясь ранить то ли себя, то ли её, — ...спасти как можно больше людей. Но спасти всех невозможно. И если не принять это как данность, в другой раз могут погибнуть все. Максимофф всеми фибрами усталой души чует приевшуюся капитанскую горечь. Да и в ней смешалось столько чувств — обида, жалость, сожаление, тревога...и где-то посреди этого мрачного поля прорастало нечто новое, доселе незнакомое Ванде. Или же давно утраченное — она точно не знала. Ведьма понимала, что хотел сказать Капитан: на сей раз ей удалось спасти его, но так будет не всегда. Нельзя жертвовать всей операцией ради одного человека. Но разве пренебрежение чувствами и стремление к идеалу — залог геройского успеха? Разве Стивен не поступил бы так же, будь она в опасности? По правде, Роджерс сам неоднократно задавал себе этот вопрос. Сейчас, глядя в эти серо-зелёные глаза, ему хочется ответить: поступил бы, не колеблясь. Но ей знать об этом необязательно.* * *
— Вижн, просила же ведь! Появление синтезоида нарушает воцарившееся подобие идиллии, попутно вызывая у Ведьмы приглушённое возмущение. Роджерс невольно хмурится — ему удивительно то, насколько сблизилась Ванда с творением Старка. Внутри Стивена даже шевельнулось неприятное чувство, до дрожи похожее на ревность. Ему пришлось напомнить себе: Ванда не ребёнок, а взрослая девушка. Она самостоятельно принимает решения, а советы бывалого ветерана, данные якобы по доброте душевной, воспринимаются как назойливое напоминание о человеческом несовершенстве. Ванде же откровенно неловко, даже сидеть становится неудобно. Она вздыхает с облегчением, стоит Вижну удалиться, зато реакция Стивена вызывает неподдельный интерес. И всё же девушка прячет глаза, точно провинившаяся школьница. Глупость-то какая. — Ванда, — мягко зовёт он, и всё внутри неё замирает. Немного поколебавшись, она поднимает голову, неожиданно ощущая контраст в возрасте между ними. Романофф в шутку могла назвать Капитана «ископаемым», а вот Ванда себе подобного не позволяла. Может быть, зря, ведь они проводили вместе довольно много времени. Даже больше, чем она с Вижном или он с Наташей. — Мы — одна команда, — Стивен не замечает, как их пальцы сплетаются, в то время как ей кажется, что ничего более естественного и придумать нельзя. — И мы справимся с этим вместе. Под «мы» Роджерс невольно подразумевал не столько Мстителей, сколько их двоих. Ванда потеряла всё в тот год, но теперь она обрела дом и семью, даже если до сих пор не успела осознать. И Стивен совсем не по-кэповски эгоистично рад тому, что она подпустила столь близко именно его. Ванде хочется рассмеяться, ведь Стив — тот ещё моралист. Но посреди этого мира, который медленно и верно сходил с ума, у неё остаётся единственная константа в лице Роджерса. И даже если исчезнет всё, кроме вины, они разделят её, как и сказал Роджерс — вместе.