Extremes meet

Прошло уже несколько месяцев. Ученики вели себя спокойно, лишь изредка бросая на меня злые взгляды. Но попыток напасть больше не предпринимали. Блейз вёл себя как ни в чем не бывало, что не могло не радовать. Все силы учащихся были брошены на игру. Квиддич в этом году ожидался суровый — тренировки усилились, время, отведенное на них, увеличилось, что совершенно не способствовало хандре. А вот Грейнджер делала вид, что меня не существует. И мне это не нравилось. Как это можно, не замечать меня, она ополоумела, что ли?! Ну, подулась неделю-другую и хватит. Праздник я ей, видели ли, испортил. Переживёт, у неё ещё много таких будет. Никогда бы не подумал, что начну переживать и скучать по общению с грязнокровкой. Но факт оставался фактом. Грейнджер бесила, а подойти извиниться я не мог. Да, я принял то, что виноват. Но признать это вслух было намного труднее. Гарри сохранял нейтралитет и общался с нами по очереди, ничего не рассказывая мне о ней. Больно надо! Пару раз поиздевался, сказав, что если я такой борец за толерантность, то нужно пойти целовать вообще всех подряд. Поттер повеселился вдоволь. Что делать с Грейнджер?! Если она не может сама меня простить, надо ей помочь. Но сначала надо обыграть Поттера. Игра была тяжёлая. Ловец команды Слизерин, то есть я, поймал снитч. Но Гриффиндор к тому моменту успел набрать на пять очков больше. Гребаный Гриффиндор. Дурацкий Поттер. Осталось хорошо отыграть ещё две игры. За это я не переживал — остальные команды намного слабее. После игры Грейнджер быстро ушла. Как я и думал. За время нахождения в её немилости я успел узнать, что каждую пятницу она ходит в Северную башню и сидит там несколько часов. Заняться ей больше нечем! Что она там делает? Книжки читает, что ли? Вот приду к ней, накричу и заставлю со мной разговаривать. Шесть дней без усиленных тренировок — это замечательно, почти каникулы. Я успел отдохнуть и набраться смелости для разговора с вредной заучкой. Подойдя в нужное время к нужному забытому кабинету со странной надписью, я помедлил. Так, соберись, зайди и сделай это. Толкнув дверь, я зашёл в пустой класс. Грейнджер сидела на полу, около большого витражного окна. Она привалилась к стене и читала книгу. Увидев меня, она сразу отвернулась. Надеялась, что я уйду. Хрен тебе! Я подошел и присел рядом с ней. Она сразу захотела уйти. Закрыла книгу и попыталась встать, но я ее остановил, придержав за руку. Замерла. — Может, хватит бегать от меня? Грейнджер молчала и не смотрела в мою сторону. Зато осталась. — Ты не должна обижаться на меня. — Что? Не должна? Да как ты смеешь, Малфой? — она повысила голос, все так же буравя пол взглядом. — Я хотела тебе помочь. Зачем ты так со мной? Я никогда не делала тебе ничего плохого! Я всегда вставала на вашу с Гарри сторону, даже если страдала при этом сама. Ты отобрал у меня первый поцелуй и накричал! За что? За что, я тебя спрашиваю?! — она уже кричала. — Я думала, что ты просто снаружи такой колючий и в тебе есть что-нибудь хорошее, глубоко внутри. Но нет. Там чернота. Ты эгоист! Мерзкий слизеринский принц! Катись в свои подземелья, змей! — Прости меня. Я не хотел этого говорить. Хотел, чтобы она простила, но не хотел извиняться. Это вышло как-то само, без моего ведома. — Наглый хорек! — и уже тише добавила: — Хорошо. Я услышал. Напряжение витавшее в воздухе спало, стало легче, я даже улыбнулся. А потом она повернулась, взглянула на мое лицо и обняла меня. Я растерялся. Обжиматься с грязнокровкой в мои планы не входило. Вообще весь план полетел куда-то в глубину Чёрного озера. Но ведь ничего страшного от одного раза не случится?! Я обнял её в ответ. — Грейнджер. — Что? Она подняла на меня взгляд. Это сияние, исходившее из карих глаз, гипнотизировало, и я прильнул к её губам. Последнее, что я успел подумать: "Твою мать!" А дальше извержение вулкана в груди, и не одной мысли более. Были только её мягкие губы. Вкус и запах малины опьянял. Закончив поцелуй, когда воздуха уже не хватало, я обнял Грейнджер и стал смотреть в окно. Определенно хороший вид. В тот вечер мы больше не разговаривали. Просидели так еще какое-то время и разошлись по своим гостиным. * * * Я стал ловить себя на том, что смотрю на неё. Это происходит машинально. Даже сейчас, сидя в полупустом зале на ужине, я понял, что наблюдаю за ней. Ты точно спятил, Малфой! Прекрати сейчас же! Нельзя на неё смотреть! Она грязная! И поцелуй тот... Он ничего не значит! Просто забудь, выкинь из головы! Когда я уже собрался отвернуться, она подняла глаза. Наши взгляды встретились, а воздух в моих лёгких закончился. Я забыл, что нужно дышать. — Драко. Панси прервала наши гляделки с Грейнджер. — Что? — спросил, повернувшись к ней. — Почему ты смотришь на неё? — На кого? — На Грейнджер! Ты думаешь, я слепая? Я вижу, как ты косишься на неё на уроках или когда она проходит мимо. А сейчас ты даже не скрываешься. В открытую пялишься на эту мерзкую гадину! — Ревность — плохая вещь, Панси. — Это не ревность. Я знаю, что ты ко мне относишься хорошо, но только дружески. Я всё понимаю, правда. Я уже и не лезу к тебе, если ты не заметил. Но почему из всех девушек Хогвартса ты смотришь только на неё? Она же такая... Такая некрасивая. Да и грязнокровка. Ты не думал, как отреагирует твой отец на это? Впервые мне захотелось ударить Панси. И за что? За то, что назвала Грейнджер грязнокровкой. То есть за констатацию факта. Я и сам её так называл. Почему же было неприятно, как будто не её, а меня обозвали? Я сдержался. Захотелось уйти отсюда. — Ты что, решила пообщаться с моим отцом? — зло спросил я. Паркинсон немного отодвинулась, уловив мой настрой, и округлила глаза. — Нет, Драко. Нет. Послушай... — Не хочу ничего слушать. Ты имеешь право думать, что тебе заблагорассудится. Но оставь свои поганые мысли при себе. Я не намерен от тебя выслушивать нотации. А если тебе захочется пообщаться с отцом, то тебе не поздоровится! Уяснила? Паркинсон была уже на грани, в глазах стояли слёзы. Сочувствия она не дождется, по крайней мере, не от меня. Панси кивнула и уставилась в свою тарелку. А я вышел из Большого зала. Блейз тенью следовал за мной, я даже не сразу заметил, что он идёт рядом. Выйдя на улицу, я вдохнул холодный воздух и ударил кулаком о стену. Больно, но легче не стало. Злость бурлила во мне, затмевая рассудок. — Драко, она не скажет никому. Успокойся. Если хочешь я прослежу за ней. — Спасибо, Блейз. Забини всегда знал, когда не стоит задавать вопросы. Мы в тишине прошли к полю для квиддича и сели на трибуны. Мне тут нравилось. Потихоньку злость начала разжимать свои когти. Прилетел семейный филин, чему я удивился. Отец редко писал мне, но письма всегда приходили только утром. Открыв конверт, я начал читать. Идеальный почерк. Отец никогда не действовал в спешке и не обдумав. Здравствуй, Драко. Решил написать сразу, как только узнал. Тёмный Лорд решил принять тебя в наши ряды. Сей знаменательный день назначен на последний уикэнд рождественских каникул. Ждём тебя третьего января в мэноре. Готовься. Твой отец. Люциус Малфой. Письмо выпало из рук. Голова закружилась. От падения меня удержал Блейз. Я догадывался, что такое случится, но оказался не готов. Почему я? Зачем я ему? Я не хочу! Пока я утопал в мрачных мыслях, Блейз успел прочитать письмо. — Драко, ты справишься. Слышишь? Ты сильный, ты сможешь! Не думай об этом сейчас. Хорошо? Время еще есть. А я всегда буду рядом. — Хорошо. Спасибо. Посмотрев еще раз на письмо, я достал палочку. — Fire-Making Spell Огонь быстро охватил пергамент. Отпустив его, я наблюдал, как лист становится пеплом и полностью исчезает, не долетев до стоящих передо мной сидений. В следующую пятницу я опять пришел в Северную башню. Зачем? Просто захотел, и всё. Грейнджер не удивилась моему приходу, как будто знала, что так и будет. Сев у противоположной стены, открыл книгу и стал читать. Но сконцентрироваться на тексте не выходило. То и дело взгляд поднимался к моему визави. Грусть из-за скорого будущего и злость на Панси, которая теперь на меня странно косилась, улетучивались. В этой вселенной пустого забытого класса были только мы: я и Грейнджер. За тот вечер я прочел только одно предложение, но так и не понял, что в нем было. * * * Прошла неделя. Я пытался смириться со своей участью. Пересилить себя и рассказать Гарри я пока не мог. О Грейнджер и своём поведении я старался не думать. Это было временное помутнение рассудка. Мне на неё было плевать! На этой неделе возобновились пятничные тренировки. Отзанимавшись и приняв душ, я захотел прогуляться и подумать о том, как я расскажу всё Поттеру. На улице было прохладно — начинал накрапывать дождь. Гарри, я в январе стану Пожирателем. Представляешь? Ага. Конечно. Поттер сразу в обморок упадёт от счастья. Мысли были прерваны. Опять семейный филин. И опять не по графику. Это настораживало. Открывать письмо не хотелось, но выбора не было. Дойдя до скамеек, я присел на одну. В такую серую погоду на улице никого не было, что было мне только на руку. Вскрыв конверт, я удивился — письмо было от мамы, написано беглым почерком. Наверное, она писала его впопыхах. Здравствуй, родной мой. Нет времени объяснять. Я посоветовалась с твоим крестным. Есть способ не получить метку, правда, он очень тяжёлый и болезненный. Я надеюсь, что ты решишься на это. Готовься. Если ты согласен, Северус сообщит тебе план дальнейших действий, время и место проведения ритуала. Я очень надеюсь, что у вас получится. Постарайся держать это в тайне! Можешь рассказать только Гарри, всё равно ведь от него ты ничего не скрываешь. С любовью, Твоя мама. Начался ливень. Крупные капли упали на пергамент, размывая чернила, а я сидел и не шевелился, не отрывая взора от самых значимых слов, пока буквы не превратились в чернильные разводы. Я испытывал бурю эмоций — страх, радость и огромное облегчение. У меня есть шанс, и я его не упущу. Всё получится! Я смогу! Северус поможет! Взглянув на часы, я понял, что пропустил ужин — такая ничего не значащая мелочь. Я не стану Пожирателем! Не стану! Пребывая в эйфории, я быстрым шагом направился в Северную башню. Войдя в класс, не сбавляя шага, ринулся к Грейнджер. Та сразу вскочила. — Что... Я не дал договорить, оборвав её монолог поцелуем. Мне показалась, что так я передавал ей все чувства, тем самым разделяя их. — Что-то случилось? Почему ты мокрый? — спросила шокированная Грейнджер, когда я оторвался от неё. Я даже не заметил, как промок на улице. — Да, случилось. Придется прервать твои посиделки. Мы идём к Поттеру. Мне нужно вам кое-что рассказать. Поручив Грейнджер найти Гарри и привезти в Выручай-комнату, я отправился переодеться. Мысли бились, не давая покоя. Зачем я опять сделал это? Нельзя, Малфой! Нельзя! Она грязнокровка. Таким нельзя даже смотреть в твою сторону! Выкинь из головы! Сожги воспоминания! Вырви её вкус из себя! Ты же не хочешь повторения?! Это заранее обречено, как и в тот раз! Только будет хуже. Встряхнул головой, отгоняя прошлое и ту девушку, вместе с Грейнджер. Но в голове всплыл разговор с отцом, год назад. В тот день я шел в кабинет к отцу с намерением поговорить. Я хотел ему рассказать о своей девушке. Прямо в лоб действовать было нельзя, поэтому пришлось начать издалека. Зайдя в кабинет, я начал разговор о семье и традициях. Отец отвечал, подробно рассказывая. Но довольно было оттягивать неизбежное. — Отец, а как ты относишься к магглорожденным и полукровкам сейчас? Насколько я понял, тебе не особенно приятны были действия Тёмного Лорда. — Да, ты прав. Не все действия Лорда я одобрял. Ещё в школе я не обращал внимания на грязнокровок. Они — пустое место, серость. Чистокровные выше них, лучше. Мы — правим миром. А эти... Они всего лишь пешки. Никогда бы не принял в своем доме грязь. С полукровками нечто похожее. Есть выдающиеся личности, как твой крестный, это скорее исключение из правил. Он замечательный маг. Даже сам Лорд это отметил. Но в невестки мы возьмем только чистокровную. Я надеюсь, ты не стал обращать внимание на всякий сброд? Конечно, нет. Ты умный мальчик. Я бы отказался от тебя, если бы ты такое вытворил. Это же такой позор для семьи. Не знаю, как я нашел в себе силы нормально ответить: — Да, отец, ты прав. Я с тобой полностью солидарен. Мир рухнул. Тут ничего не исправить. Семья важнее влечения. * * * Гриффиндорцы сидели на диване и о чём-то болтали, но, заметив меня, сразу умолкли. Я старался не смотреть на Грейнджер, сконцентрировав всё своё внимание на Гарри. Помни — семья важнее. Надо заканчивать этот концерт с Грейнджер. Больше никаких поцелуев и совместных посиделок. — Только дослушайте до конца, — сразу предостерег я. — Полторы недели назад мне пришло письмо от отца. Он сообщил, что Тёмный Лорд решил поставить мне метку. Тихо! — я серьёзно посмотрел на Гарри, который хотел меня перебить. — Да, я долго тянул. Не знал, как тебе рассказать. Но это уже не так важно. Самая главная новость — сегодня мне написала мама. Она нашла способ, как этого можно избежать. Снейп поможет мне. Я еще не знаю подробностей. — Это ужасно. Зачем Тому-Кого-Нельзя-Называть школьник? — спросила Грейнджер. — Я ничего не знаю. Информации на данной момент очень мало. — Друг называется. Целых полторы недели молчал. Тебе не стыдно? — не выдержал-таки Поттер. На это я только закатил глаза. — Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете. Это не только моя тайна, и пострадать могут многие. — Обещаю, — ответили они хором. — А ты пообещай нам, что не перейдешь на темную сторону! — Грейнджер, а ты не много на себя берешь? Кто ты такая, чтобы о чём-то меня просить? Я не удержался и зло посмотрел на неё. Я не хочу быть Пожирателем, прислужником Тёмного Лорда. Но и слушаться грязнокровку я не собираюсь. Я вообще не хочу её слышать и видеть. — Ты! Ты мерзкий... — Что самой главной заучке Хогвартса нечего сказать? — Прекратите оба! — не выдержал Поттер. — Нужно написать письмо в Министерство, чтобы вам на официальном уровне запретили находиться рядом. Вы совершенно не умеете вести диалог друг с другом! Я уже не смотрел на Грейнджер, но слышал шумное дыхание. Злился. Мерзкая гриффиндорка! Было бы неплохо, если бы нам запретили находиться в одном помещении. Стало бы намного спокойнее. И проще. Очень сильно захотелось уйти. Буркнув Гарри "пока" на прощание, я быстро вышел из комнаты, направляясь в гостиную Слизерина. Уйти и прогнать её образ из головы — самое правильное, что я вообще мог сделать в этой ситуации. Уже спустившись в подземелья, я чуть не столкнулся с крестным. — Мистер Малфой, я как раз вас ищу. Пройдемте со мной. Я следовал за Снейпом по тёмным коридорам. Миновав его кабинет, мы подошли к личным покоям. Видно, разговор будет личного характера. Заняв то же кресло, что и в прошлый раз, стал ждать. Северус наложил заглушающее и, разлив чай по кружкам, присел напротив. — Ты уже должен был узнать: мы придумали, как тебе помочь. Темный ритуал с использованием мощного зелья. Очень сложный и неприятный, требующий кропотливой и постоянной работы. Я пойду на это, но сможешь ли ты? Как сильно ты хочешь остаться нетронутым? Ведь без твоего желания ритуал не подействует. — Я смогу. Я хочу избежать метки больше всего на свете. Но как он работает? — Когда тебе поставят метку, ты не будешь ощущать её, как другие, сможешь её контролировать, даже полностью убрать. Но сам понимаешь, что неизвестно, будет ли возможность это сделать. Ритуал следует закончить за несколько дней до твоего посвящения, поэтому мы займёмся им на рождественских каникулах. Я уже всё продумал и договорился с Блэком, мы поживем у него на Гриммо в этот период. Там нас не найдут. Да и ты не будешь один, так тебе будет легче. Поттер поедет тоже. Конечно, если примет приглашение Сириуса. — Спасибо тебе. Ты меня спас. — Еще рано благодарить, потом успеется. Ступай. Придя в спальню, я сразу лег спать, ощущая полное опустошение. * * * За всё время, что мы знакомы, он всегда был таким... Кусал словами, корябая сущность. За шесть лет я уже привыкла. Душа покрылась защитным слоем-панцирем. Я верила в свои силы и пыталась исправить это. Думала, что он такой ядовито-колючий только для чужих, внешняя защита. Но нет. Это самообман. Я тут бессильна. Я вижу, как он общается с другими. Есть близкие друзья, которым он улыбается. А есть просто знакомые, с которыми он вежлив. И очень много людей, которых он вообще не замечает. Пустое место. Грязь на обочине. Он проходит мимо, даже не удостоив их взглядом. А уж если они сами нарушат дистанцию, им же хуже. Но со мной... Что со мной не так? Мне всегда доставалось больше всего его гнева и язвительности. Я же не могу быть настолько плохим человеком, чтобы заслуживать такое отношение к себе. Я стала сильнее из-за его яда, закалилась. И всё равно ранюсь каждый раз, бросаясь на его ядовитую броню из длинных и острых иголок. Зачем я это делаю? Почему я пытаюсь его понять и изменить отношение ко мне? С годами ничего не меняется. Дальше будет хуже. Он ужасный и подлый. Нужно держаться от него подальше. Сократить общение, но не исключить вовсе, думала я. Как выяснилось, этим я врала себе. Без привычной ругани было непривычно. Гарри тогда поступил мудро и вообще перестал говорить о Малфое, спасибо ему за это огромное. Но не думать о нем всё равно не выходило. Я тогда думала, что больна и у меня точно проблемы с головой. Скучать по нему — какое-то извращение. Наверное, нужно было обратиться к колдомедику. Шесть лет соревнований, у кого язык острей. Какая глупость. И поцелуи эти... Я никогда не целовалась. Смотрела на влюбленные парочки и иногда завидовала. Сейчас самое главное — это учеба. Нужно старательно учиться, а не думать о мальчиках. Всё будет — и мальчики и поцелуи и влюбленность, — но позже. А он взял и нарушил мои планы. Противный хорёк. Просто он всегда делает то, что считает нужным, не спрашивая мнения окружающих. Он выкрутился, а я несколько месяцев ощущала на себе странные взгляды гриффиндорцов и мерзкое шушуканье за спиной. Хорошо ещё пальцем в лицо не тыкали. И зачем он пришел тогда в Северную башню? Ведь его точно никто не заставлял. Не смог бы. Он сам на это пошёл, сам захотел. Мне, наверное, никогда его не понять. Я думала, он будет кричать. А он извинился. Это было странно и непривычно; наверное, я первый раз услышала эту фразу из его уст. Его извинения потушили пожар злости и обиды, полыхающий в груди. Я простила. И увидела его улыбку, когда он понял, что это так. Первая улыбка, обращенная ко мне. Меня переполняли чувства, и я обняла его. А он взял и снова поцеловал. Мы потом сидели и думали каждый о своем. И тогда я поняла, что не жалею. Не жалею, что он украл поцелуй, потому что мне понравилось. Не жалею, что мучилась несколько месяцев без общения с ним. Ведь наградой стала его улыбка. Я думала, что всё будет как раньше. Я ошиблась. Он пришел в следующую пятницу. Молча сел напротив и не давал мне читать своим взглядом, заглядывающим в душу. Мне было так хорошо и спокойно, как будто так и должно быть. Я чувствовала на себя его взгляд постоянно, в кабинетах и коридорах, но не успевала поймать его. Тогда, в Большом зале, когда наши взгляды встретились, я резко разучилась дышать. Глаза его манили и гипнотизировали, хотелось утонуть в этом сером омуте и остаться там навечно. Его отвлекла Паркинсон, а меня словно окатило расплавленным металлом. Наверное, так и сходят с ума. А сегодня... Сегодня самый прекрасный и самый ужасный день. Я, как обычно по пятницам, сидела на полу в забытом классе Веры. За окном уже начался ливень, а я пыталась читать. Но не выходило, взгляд всё время устремлялся к двери. Я надеялась, что он придёт. Скрипнула дверь, и я сразу вскочила, наверное, выдав этим своё ожидание. Но плевать. Мне было всё равно. Сложно себя контролировать в его присутствии. Он такой красивый, весь мокрый. Вода стекала капельками по его лицу. А глаза... Глаза цвета неба за окном светились. В них горели мириады чувств и эмоций. И он поделился ими, вновь поцеловав меня. Наверное, стоило его оттолкнуть, ударить, может, но не позволять этого. Но так сложно приказать себе то, что совершенно противоречит твоим желаниям. В тот момент я осознала, это не болезнь. Тут не помогут даже все колдомедики Святого Мунго. Это влюбленность. А самая большая моя ошибка заключалась в том что я не хотела это исправить, я приняла это. Глупая! Пока я ходила за Гарри, по его просьбе, что-то изменилось. Он вернулся другим. Я почувствовала это сразу, как он зашёл в комнату. От него прямо веяло холодом и отчуждением. Что могло произойти? Он больше не смотрел на меня, демонстративно отводя взгляд. А когда он всё-таки обратил на меня внимание... Лучше бы он этого не делал! Раньше его слова были менее колюще-режущие. Глаза источали ненависть. Все шесть лет до этого его неприязнь ко мне была детским баловством. Таким взглядом можно убить. Вот теперь точно всё изменилось. Не будет уже как раньше. Ты обречена, Грейнджер! Я с силой захлопнула дневник. Впервые за восемнадцать лет я решила, что мне нужно излить свои чувства и мысли на бумагу. Других вариантов не было, рассказывать о Малфое — табу. Исключением были только три человека, это Гарри, Малфой и Забини. Можно было обсудить это с Гарри, но я не хотела жалости от него. А он бы по-любому меня пожалел. Потому что я наивная дура, раз позволила себе такую непозволительную роскошь — влюбиться в слизеринского принца. А еще он мог высказать Драко всё, что думает о его поведении. А я очень не хотела портить их крепкую дружбу. С Забини мы не общались вовсе. Он принимал участие в наших совместных посиделках, но больше молчал и слушал. Он очень странный, всегда тенью следовал за Малфоем. Я не понимала, почему они дружат. Ну, а Малфою так вообще ничего нельзя говорить. А после сегодняшнего и не хотелось. — Nox, — прошептала я. На полог было наложено заглушающее, и я не боялась кого-то разбудить. Но сказать громче я не могла, этому мешал ком в горле. Жалость к себе пересилила. Иногда нужно было выпустить чувства наружу, чтобы потом не было хуже. И я позволила себе разрыдаться. Горечь выходила из меня вместе со слезами. Когда соленые капли закончились, я была полностью опустошена. Уже засыпая, подумала: "Я не буду тебя избегать Малфой, не дождешься! И близко к себе не подпущу! И верить в чудо перестану! Теперь будет всё так, как ты заслуживаешь! Какой привет, такой и ответ". После этого я заснула беспокойным сном. Мне снились ужасные вещи: крики и кровь везде. Я уже не понимала, где реальность, а где бред подсознания. Казалось, это было наяву.