Завоевать уважение

      Ханатаро не может отрицать, что в Обществе душ он просто мальчик для битья, но бывают такие дни, которые делают это стоящим.       Всё началось как обычно, с волны осознания, усталости и почти непреодолимого желания снова закрыть глаза. Потом, разумеется, он решил, что это не стоит очередного выговора от третьего офицера Иемуры, и неохотно потянулся, прогоняя сон и поднимаясь.       Ханатаро не любит грызню, поэтому всегда избегает драк, если может. Правда, когда люди ходят по нему, это немного ранит гордость, но за многие годы он привык к этому. В конце концов, иначе придётся сражаться, а Ханатаро этого совершенно не хочется. Попытка остановить Бьякую Кучики была самыми страшными тремя секундами в его жизни, и у него нет никакого желания снова испытать это.       С этой точки зрения четвёртый отряд ему прекрасно подходил.       Медик медленно оделся, мысленно готовясь к новому изматывающему дню. В душе он надеялся,что сегодня не его очередь чистить канализацию; почему-то этим утром Ханатаро чувствовал себя особенно утомлённым, а ещё он вполне уверен, что отключился на полпути из-за чёрной работы.       Ему не надо было волноваться из-за канализации - лекарь открыл двери и попал в ад на земле.       Шинигами метались по мрачным коридорам, какофония голосов ударяла по ушам не хуже целой звуковой волны. Ханатаро быстро выяснил, что недавно было сражение, и теперь в больнице лежат по меньшей мере три капитана и весь одиннадцатый отряд. Палаты не были так переполнены с тех пор, как Куросаки Ичиго с друзьями как ураган ворвался в Сейрейтей меньше месяца назад; на каждой койке можно увидеть стонущего шинигами.       Капитан Унохана с Исане и Иемурой лечат Хицугаю и Кучики. Четвёртый офицер пытается поймать хихикающее розовое пятнышко, но девочка убегает с помощью шунпо и рисует маркером каракули на лицах спящих, а пятый и шестой выглядят невероятно озабоченными и просто-напросто пропускают мимо ушей вопросы Ханатаро. Естественно, присматривать за оставшимся капитаном придётся ему. Маленький целитель прошёл к палате в конце восточного крыла, прочитал имя на табличке и почувствовал, как душа неумолимо уходит в пятки. Ясно теперь, почему старшие офицеры были так «заняты».       В конце концов, всем известно, что те, кто лечит раны Зараки Кенпачи, часто сами становятся пациентами.       Ханатаро прокрался в палату и робко представился. Зараки только хмыкнул, лицо капитана выражало явное раздражение. Чем больше времени он проводит в больнице, тем меньше времени он проводит в бою. Приняв его безразличие за хороший знак, лекарь осторожно прошёл вперёд и взялся за работу.       Исцелить раны Ханатаро Ямаде относительно просто. Как и его капитану, ему посчастливилось получить занпакто, который и лечит, и калечит, и с его помощью маленький шинигами убрал столько повреждений, сколько смог. Вскоре шкала Хисагомару заполнилась, и катана превратилась в скальпель. Духовный меч теперь в стороне, пора приступать к более привычным кидо и бинтам.       Зараки заёрзал, и наполовину наложенные бинты ослабли. Ханатаро поправляет, и опять неугомонный пациент егозит. Кажется – нет, совершенно ясно, - капитан делает это нарочно. Самодовольная ухмылка тому подтверждение.       - Пожалуйста, оставайтесь на месте, иначе я не смогу вылечить Ваши раны, капитан Зараки, - попросил целитель настолько тихо, что он сам едва смог расслышать. Ухмылка на лице воина стала ещё шире, обнажая ряды чертовски острых клыков. Ханатаро думает, что у человека таких точно быть не может.       - А ты заставь меня, - ответил Кенпачи, не показывая никакого желания слушаться хилого лекаря. На этот раз Ямада попробовал кидо, но капитан умышленно убирал раны от мягкого света. Он точно решил быть врединой.       Ханатаро не совсем понял, что дальше случилось. Он чувствовал, как в нём потихоньку закипает злость. Не только из-за чрезмерной усталости, но и из-за людей, скинувших на него свои обязанности. К тому же, сейчас он оказался заперт в одной комнате с одержимым схватками маньяком, который упорно продолжал играть с ним в дурацкие игры. Обычно маленький шинигами просто устало улыбается и терпит, но сегодня по некоторым причинам он решил, что с него довольно.       Он знал, что это полное безумие, но пальцы всё равно продолжали сжимать маленькую рукоятку Акейро Хисагомару. Когда Ханатаро поднял скальпель, он понял, что был неправ. Это не безумие. Это смерть его. Как гость в собственном непослушном теле, он с лёгким чувством отстранённого ужаса наблюдал, как занпакто опустился на грудь Зараки. Он зажмурился и стал молить всех богов, чтобы это закончилось быстро.       Раздался оглушительный рёв, занпакто выпустил накопленную энергию в одном взрыве, прорезавшем грудь Кенпачи и разнёсшем дальнюю стену. Когда пыль улеглась, Ханатаро осторожно открыл глаза и чуть не грохнулся в обморок от ужаса.       Грудь Зараки Кенпачи украшала новая рана, она простиралась от низа грудной клетки до противоположного плеча. Длинная, довольно глубокая и определённо не безболезненная. Из неё медленно текла кровь, но не это так пугало Ханатаро.       Капитан глядел на него сверху вниз – даже сидя он был выше его крошечного тела на голову с лишним, - с выражением, похожим на изумление. Рука в шрамах медленно поднялась и коснулась раны, взгляд Зараки перемещался с Ханатаро на кровь на пальцах и обратно.       Легенды о страсти капитана Зараки Кенпачи к битвам ходили по всему Готею 13. Слухи о его кровавых подвигах гуляли по Сейрейтею, в том числе и в четвёртом отряде. Ханатаро помнил, хоть и слабовато, что им рассказывал лейтенант шестого отряда, Абараи Ренджи: «Капитан Зараки – настоящий маньяк битв, - вещал красноволосый, пока его лечили. – Когда я был в одиннадцатом, помню, он всё ходил и искал себе соперников. Знаете, большинство шинигами не могли его даже порезать, но если уж он находил кого-нибудь, кто умудрялся это сделать – приходилось драться, пока кто-нибудь не плюхнется на землю весь в крови».       Ну, Ханатаро определённо порезал Зараки. Кровь, правда, сочилась теперь только тонкой струйкой, но всё же текла. Каким-то образом ярко-красный смотрелся на теле свирепого воина как родной. Лекарь отвёл глаза от раны и встретился взглядом с пронзительными глазами Кенпачи.       - Я сказал Вам сидеть смирно, капитан Зараки, - неожиданно для себя сказал Ханатаро, хотя все инстинкты кричали пасть ниц и умолять о прощении. Он поразился, как вообще осмелился говорить такое перед неминуемой гибелью. Даже дрожь в голосе была почти не заметна, и на секунду у Ханатаро пронеслась дикая мысль: «Это и называют храбростью?». – Вы усугубили свои раны.       Зараки недоверчиво пялился на Ханатаро в непродолжительной напряжённой тишине, будто не был уверен, так ли он услышал маленького целителя. И затем расхохотался.       Даже смех Зараки дикий, словно из самого нутра вырывается могучий резкий лай. Через некоторое время грохот превратился в смешки, а вскоре и они затихли. Капитан улыбался; не обычной устрашающей гримасой, а чем-то вроде полуулыбки, которая никак не вязалась с грозным ликом Кенпачи.       На лице более спокойного, мягкого человека это могло бы выглядеть как уважение.       - Да уж, так и есть, - несколько грубо сказал он, откинувшись и закрыв глаза. Больше он не елозил, когда Ханатаро медленно лечил кидо его раны, в том числе новую красную линию на груди.       Седьмой офицер четвёртого отряда двигался так, будто его обухом ударили, всё ещё не веря, что он жив.       Когда всё закончилось, Зараки одним быстрым движением встал, взял свой занпакто и схватил рваное капитанское хаори. Он даже не взглянул уходя на Ханатаро, только пробормотал себе что-то под нос про реванш. Реацу здоровяка пылала, когда он прошёл через стену, решив, видимо, что выйти через дверь будет слишком хлопотно. Только тогда наконец Ханатаро понял, что не умрёт.       Он всё сидел в пустой комнате, уставившись невидящим взглядом на дыру в стенке и даже примерно не представляя, о чём думать.       Ему вдруг пришло на ум, что он один из немногих шинигами в Сейрейтее, кто заставил Зараки Кенпачи истекать кровью. От этой мысли Ханатаро позволил себе слегка улыбнуться.