And I know you've been in a couple more relationships than me 'Cause you talk a different talk And you kiss me differently
Я с нетерпением жду наступление лета каждый раз, потому что каждый год мы отправляемся отдыхать в солнечную Флориду, где прекрасно проводим время на пляже. Вид Атлантического океана там невероятный, по-настоящему завораживающий, и каждый раз у меня захватывает дух от одного только вида бесконечной морской глади. Солнечный диск вечером сливается в одну линию с горизонтом, окрашивая воду в теплые масляные тона. Лето во Флориде пролетает незаметно не только потому, что там живописные пейзажи, но и потому, что… рядом со мной Наташа. Если все в этом учебном году сложится хорошо, то это будет наше третье совместное романтичное лето, которого я жду с огромным предвкушением. Я влюбился в Наташу Романофф на втором курсе Гарвардского университета. И до сих пор прекрасно помню нашу первую встречу. Помню, как часто забилось сердце в груди, когда эти игривые зеленые глаза взглянули на меня, а огненные волосы словно в замедленной съемке развевались на ветру. Тогда на ее пухлых губах замерла немного смущенная улыбка, и я понял, что попал. Попал по полной программе, а рядом стоявший Баки, после этой встречи с Наташей, еще долго смеялся надо мной. По его словам, я выглядел как полный дурак. Наташа долго не обращала на меня внимание. Из-за моего спортивного образа жизни, постоянного участия в университетских футбольных матчах она была не самого лучшего мнения обо мне. Наташа считала, что я из-за своей внешности не пропускаю мимо себя ни одной юбки. Но она была не права. В моей жизни все отношения можно пересчитать по пальцам, и опыта у меня явно меньше, чем у Романофф. Я никогда ни в кого не влюблялся так, как влюбился сейчас. Все мысли в голове были заняты одной рыжеволосой красавицей, которая и по сей день не дает мне покоя. До середины третьего курса я всего лишь присматривался. Наблюдал за Наташей со стороны и лелеял надеждой, что однажды мы все-таки будем вместе. За это время я вдруг осознал, что действительно пользуюсь популярностью среди девчонок, но это меня нисколько не интересовало. Тони тоже, как и Баки, надо мной смеется и говорит, что я идиот. — Роджерс, вокруг тебя столько красоток, а ты упрямо их не замечаешь, — фыркнул Тони, скрестив руки на груди. — Ты хоть кого-нибудь видишь, кроме своей драгоценной Наташи? — Зря ты так, Тони, — вмешался Клинт, сидя на диване в нашей комнате в общежитии. — За такие слова тебе может влететь. — Все они хотят быть со мной, а я не хочу быть ни с кем, — тихо бормочу себе под нос. — Они думают, что я — идеал, воплощающий их мечты в реальность, но это не так. Я хочу перестать прятаться и быть просто самим собой с кем-то. — Если ты будешь считать их всех пустышками, то никогда не «будешь самим собой с кем-то», — с иронией сказал и после рассмеялся Старк. — Ты даже не пробовал ни с кем сблизиться. Все твои мысли только об одной Романофф. — А он прав… — подметил Клинт. Игнорирую их обоих, думая о том, как же наконец подойти к рыжеволосой и нормально заговорить, чтобы не показать себя идиотом и наконец пригласить на свидание. В моей голове давно есть график всего того, что необходимо сделать ради Наташи. Я очень жаждал ее внимания, а сердце продолжало заходиться в бешеном ритме каждый раз, когда я просто видел ее в коридорах университета, идущую вместе либо с Пеппер, либо с Вандой. Она сияла как солнце, и тепло всякий раз заполняло все мое естество, стоило увидеть эту обаятельную нежную улыбку. Я бы все отдал на свете, чтобы Нат так улыбалась только мне. И, наконец, я смог заговорить. Переборол накрывающие с головой чувства и уверенно подошел к ней, когда на улице стояла солнечная погода, а весь газон в парке кампуса был усыпан разноцветными листьями деревьев. Наташа в черном пальто, забрав свои рыжие волосы в конский хвост, сидела на лавочке и увлеченно читала какую-то книгу. Рядом с ней стояла сумка, переполненная учебниками. Глядя на нее, я снова чувствовал, как сердце пропустило удар. Волнение накрыло меня, и несколько неуверенных шагов в сторону девушки отрезвили на пару секунд. Я до последнего надеялся, что она меня не заметит. Но Наташа подняла голову и, увидев меня, приветливо улыбнулась. — Привет, — здороваюсь и нервно дергаю руками, не зная, куда их деть. В итоге убираю их в карманы джинс, начиная мяться с ноги на ногу. Я веду себя как полный дурак. Баки и Тони были абсолютно правы. — Привет, — вторит Наташа, продолжая обворожительно улыбаться мне. — Ты ведь Стив, да? — Да… Романофф кивнула мне и опустила взгляд обратно в книжку. Затем закрыла ее и убрала в сумку. Я наблюдал за каждым действием Наташи. Запомнил, как пальцы касались «молнии» на сумке и плавно ее закрывали. Представлял, как эти пальчики касаются моих ладоней, и на душе стало невероятно тепло, а по телу прошла дрожь, сравнимая с электрическими разрядами. Я чувствовал, как от нее исходил сладкий цветочный аромат, и мне безумно хотелось подойти ближе, чтобы услышать и запомнить эти духи на всю жизнь. Изумрудные глаза теперь с интересом изучали меня, и я вдруг осознал, что молчание как-то слишком сильно затянулось. Становилось неловко. Я замечтался, откровенно пялясь на предмет своего обожания. — Ты давно здесь сидишь, и я решил подойти, — наконец выдавил я, смущенно почесывая затылок и отводя взгляд в сторону. — Мы ни разу толком не говорили… Я… я… — слова едва срывались с моих губ, смущение овладело мной, и чувствую, как лицо с ушами предательски заливались краской, — В общем, я хотел пригласить тебя на свидание. — Вот это заявление, — прыснула от смеха Наташа, поднимаясь со скамейки и забирая сумку. — Хочешь со мной на свидание? Она все еще улыбалась, и в ее глазах плескались игривые искры, от которых во мне проснулось неведомое раньше желание. Мурашки волной прошли по спине, и я едва сдерживаю судорожный вздох. От этого я покраснел только сильнее. — Хочу. — Так и быть, — согласилась Нат, и я чуть ли не подскочил на месте, но вместо этого постарался сохранять спокойствие. Вышло, видимо, не слишком убедительно, потому что усмешка на лице Наташи сменилась на лукавую ухмылку. Романофф вновь прыснула от смеха. Кажется, она видела меня насквозь. Я неуверенно назначаю время и место встречи, и в ответ девушка лишь молча кивнула. Загадочная улыбка не сходила с ее лица до самого конца нашего разговора. Она уходила, покачивая бедрами, а я тихо пробормотал себе под нос: «Господи, неужели я сделал это?». Мне, конечно же, не поверил ни Тони, ни Баки, ни Сэм, ни Клинт. Мне не верил никто, что я смог пригласить такую непростую девчонку на свидание. По кампусу ходили слухи, что состоять в отношениях с Романофф — себе хуже, но меня это нисколько не волновало. Влюбленность окрыляла и вдохновляла на безумные поступки. Я верил, что у нас с Наташей все будет хорошо. Не могли же мое сердце и чутье ошибаться? Я же никогда не ошибался.***
С того дня миновало четыре месяца, и эти четыре месяца прошли в сказочной дымке блаженства. Каждый день я буквально светился от счастья, пребывая на седьмом небе и всякий раз испытывая безумную эйфорию от банальных поцелуев Наташи в щеку или в губы. Эти четыре месяца позволили многое осознать. Наташа относилась ко мне совершенно иначе, чем другие девушки, с которыми мне доводилось встречаться раньше. Она обнимала меня по-другому, целовала иначе. В каждом ее касании я чувствовал странную заботу, и ощущение, будто я был маленьким мальчишкой рядом с ней меня никак не покидало. И все мои мысли однажды, когда мы собирали вещи для поездки в Майами, подтвердил Клинт, который задумчиво протянул: — Знаешь, я заметил, что Нат относится к тебе так, будто ты мальчишка. — Я и сам это не раз замечал, — честно признаюсь и падаю на диван в нашей общей комнате. — Мне всегда казалось, что в любых отношениях с девушкой я должен играть роль защитника, что именно я должен оберегать ее и заботиться. Но никак не по-другому. Со мной Нат ведет себя иначе, чем другие девушки. У нее нет того фанатизма и дурмана, который овладевает всеми пустышками, окружающими меня. Она будто трезво оценивает эти отношения и… играет роль моего учителя, — нервно усмехаюсь, и Клинт едва сдерживает приступ смеха. — Не поверишь, но я чувствую себя девственником (хотя это уже давно не так) в этих отношениях. — Боже, послушать тебя со стороны, можно со смеху умереть, — войдя в комнату, прыснул Тони. Он прошел к своему рабочему столу, под которым лежал давно собранный чемодан. — Разве это так плохо, что девчонка хочет тебя «обучить» всему? — Нет, но… — Скажу тебе по-честному, Стив, — вдруг серьезно заговорил Бартон, — Наташа редко к кому-то так относится. Я с уверенностью могу сказать, что она влюблена в тебя и ее чувства вполне искренние. Его слова заставляют меня задуматься. Может быть, именно так Наташа проявляла свою любовь ко мне? Еще ни разу она напрямую не говорила о чувствах, что испытывала рядом со мной, и, может быть, в этой несколько родительской заботе, они и проявлялись. Наша любовь с каждым днем становилась только крепче. Я это прекрасно понимал. У нас обоих будто снесло крышу, и каждую минуту свободного времени мы хотели проводить вместе. Нат хоть и не активно проявляла эмоции, предпочитая быть скрытной и загадочной, но порой по одной лишь ухмылке на ее полных губах я понимал, как ей хорошо рядом со мной. Так же хорошо, как и мне. Я ведь дал все, что она хотела: внимание, заботу и свою искреннюю любовь. Можно сказать, я ее боготворил, а она в ответ заботилась обо мне как о маленьком мальчишке, у которого не было никакого любовного опыта. В этом была особая прелесть, что остальные вряд ли бы поняли. Но понимания ни от лучших друзей, ни от просто знакомых мне не требовалось. Меня хоть и звали подкаблучником из-за отношений с Романофф, но все эти слухи я пропускал мимо ушей, продолжая все так же лелеять каждый раз при виде своей возлюбленной. И сейчас я с особым упоением думал о том, как мы проведем очередное лето на Майами-бич, целуясь и занимаясь любовью, исполняя свои самые смелые фантазии. — Ты только посмотри на него! — громко рассмеялся Тони, заметив мой мечтательный вид, и Бартон подхватил его смех. — У бедняги Роджерса совсем крышу понесло от любви. В три часа пополудни мы выехали из кампуса, отправляясь на вокзал, откуда на первом же экспрессе поедем прямиком в Майами, в дом Тони. Остальная часть нашей компании уже поджидала нас на вокзале, и я особенно обрадовался, заметив в зале ожидания среди друзей знакомую рыжую макушку. Наташа стояла рядом с Тором и увлеченно о чем-то говорила. Как же чертовски хорошо она выглядела в этом милом ситцевом платье с цветочным узором. Синий цвет идеально подчеркивал ее волосы цвета пламени. Я хотел устроить ей сюрприз — подбежать со спины и закрыть глаза, как во всех романтических комедиях, но Тор все испортил своим громким приветствием. Пожалуй, из-за него на нас посмотрела половина людей, присутствующих в зале ожидания. От этого пришлось только раздраженно закатить глаза и с нежной улыбкой подойти к Наташе, которая сразу же обняла меня за плечи, приподнимаясь на цыпочках. Руки сами собой обвились вокруг ее талии, и я потянулся к ней за поцелуем. Пара коротких, но чувственных касаний губ заставили меня взбодриться. — Целых два месяца мы будем рядом, Роджерс, — шепнула мне в губы Наташа, широко улыбаясь. — Я от тебя не отстану ни на минуту. — Как и я от тебя, — вторю ей более томным голосом и таким же томным взглядом смотрю в любимые зеленые глаза. — Безумно по тебе соскучился, Таша. — Да ну, ребят, вы не виделись всего неделю, — пихнул меня в плечо Сэм, громко расхохотавшись. — Ведете себя хуже подростков во время пубертата. — Заткнись, Сэм, — шикнул я. — Он просто завидует, — успокоила меня Нат, ласково погладив ладонями по щекам. — Не слушай никого, — она заговорила тем самым тоном, который мне всегда напоминал об ее отношении ко мне. Как к маленькому мальчишке. Сейчас это немного вывело из себя. Все-таки ей не стоило в присутствии наших друзей вести себя как моя мамочка. Этот болезненный укол отозвался неприятным чувством в области живота. Внутри как будто все скрутило, но я постарался не придавать этому значения, потому что впереди была прекрасная поездка и не менее прекрасный отдых.***
Красный круг солнца плавно опускался за горизонт, и темно-синие волны океана приобрели пурпурный оттенок, завораживая одним только своим видом. Шум океана ласкал слух, и приятные касания пальцев Наташи, скользивших по моей обнаженной груди, заставили целиком расслабиться. Довольный шумный вздох сорвался с моих губ, отчего я счастливо улыбнулся. Романофф ласково чмокнула меня в ключицу и тихо прыснула от смеха. — Что? — не открывая глаз, спрашиваю. Наташа придвинулась ближе, и теперь наши тела разделяла только мешающая летняя одежда. — Я тут узнала, что парни говорят, ты подкаблучник, — тихонько рассмеялась Романофф, а я нахмурился, наконец посмотрев на нее. — Они так часто шутят об этом. Почему-то все вокруг считают, что я деспот в наших отношениях. — Не деспот, — фыркнул и улыбнулся, заправляя пальцами выбившиеся рыжие пряди волос за ухо Нат. — Никакой не деспот, да и я не подкаблучник, но порой… рядом с тобой я чувствую себя совсем неопытным. Мальчишкой. Как будто ты меня постоянно чему-то учишь, и это ощущение меня никак не покидает. Почему ты так делаешь, Нат? Девушка удивленно вскинула брови, резко села на мягком песке и отвернулась к живописному летнему пейзажу. Ее настроение явно переменилось. Я сел рядом, ласково пальцами касаясь обнаженной спины, которую никак не скрывало легкое платье. Романофф смущенно улыбнулась мне. Понадобилось пару минут, чтобы она собралась с мыслями и заговорила: — Да, возможно, так и есть… Стив, я просто хочу, чтобы мы с тобой не допускали ошибок, которые я допускала в других отношений. — Поэтому ты так ко мне относишься? Я всегда давал тебе все, что ты хочешь. Так почему ты относишься ко мне как к мальчишке?* Будто бы я не способен на нечто серьезное, — вышло намного хуже, чем это звучало в моей голове, и казалось, я будто бы провоцировал ее на ссору, уже замечая, как помрачнела Романофф. — Нет, я не говорю, что мне это не нравится… — По-моему, ты это и сказал, — проворчала Нат, обняв руками свои колени. — Возможно, я иначе любить не умею. Только так я могу показывать свои искренние чувства, заботясь о ком-то, как о родном. Теперь пришла моя очередь удивленно вскидывать брови. Неужели мне не послышалось? Наташа только что косвенно призналась мне в любви, а я едва ли мог поверить собственным ушам. Сколько раз я говорил ей о своих чувствах? Сколько раз я говорил, что люблю ее сильнее всего на свете? Бесчисленное множество. И не было ни разу, чтобы Романофф ответила хоть что-то о своих чувствах. Ответ терялся в поцелуях, в крепких объятьях. В чем угодно, но ни разу я не слышал те самые заветные слова. Мое сердце пропустило удар, и дыхание на короткое мгновение перехватило. — Ты хочешь сказать, что… — понадобилась пара секунд, чтобы отойти от шока и продолжить, — что любишь меня, Нат? Романофф повернула голову и ласково улыбнулась мне, кивнув. — Да, я люблю тебя, Стив. Люблю сильнее всего на свете, — призналась Наташа, и я открыл рот от изумления. Меня словно молния поразила. Тепло разлилось волнами по телу. Невероятная эйфория заполнила все пространство, и на мгновение я забыл как дышать. Я лишь бросился на Наташу с пылкими объятьями и такими же поцелуями, шепча раз за разом, что так же сильно люблю ее. — Стив, Стив, постой, — ладонь девушки уперлась мне в грудь, и я одурманенным взглядом посмотрел на Нат. — То есть признание в чувствах замяло предыдущую тему? — Теперь это неважно, Нат, — нежно улыбнулся я, ласково погладив ее щеки пальцами. — Для меня намного важнее то, что ты чувствуешь ко мне. Что ты меня любишь так же сильно, как я люблю тебя. Остальное не имеет ни малейшего значения. Наташа с облегчением выдохнула и прижалась ко мне всем телом. Я вдохнул приятный цветочный аромат, исходящий от ее волос, по-прежнему улыбаясь как идиот. Клянусь, в этот момент я испытывал такое счастье, какое не испытывал никогда. Нежные поглаживания по спине и волосам вернули мне чувство реальности, и в следующее мгновение я уверенно наклонился к любимым губам, целуя Наташу со всей благодарностью и любовью, что испытывал к ней и всегда буду испытывать. Все будет хорошо и даже прекрасно, мы знаем это оба, и никто не посмеет это изменить, кроме нас самих.