Растворённый

Организм отчаянно бился, сопротивляясь давлению воды, борясь за жизнь - самое ценное, что есть у человека. Сама только возможность дышать стоила того, чтобы не сдаваться, и загребать, загребать, загребать... Он уже чувствовал, как давление раздирает его изнутри, и уже почти поверил в то, что сейчас умрёт, но в этот самый момент он всё же всплыл над водой, и смог жадно вдохнуть чудесный воздух. Вокруг барахтались все его товарищи. Вернее, не все - никто не мог найти Чайно, видимо, ему не повезло. Вскоре оказалось, что воздух не такой уж и свежий, пахло, во-первых, гарью и дымом, а во-вторых - мертвечиной. Этот смрад исходил от тел, плававших на поверхности реки Гудзон, которые были изуродованы вирусом. Вдруг прямо из воды в воздух взмыл какой-то футуристического вида летательный аппарат, который сразу же открыл огонь по беспомощно барахтавшимся солдатам. Алькатрас почувствовал, как его тело раздирают выпущенные инопланетным кораблём снаряды, его тело забилось в агонии, периодически полностью погружаясь в воду. Он уже мало что различал, сохранились лишь обрывки воспоминаний о том, как его безвольное тело прибило к причалу, и какой-то жуткого вида мужик, упакованный с ног до головы в футуристический костюм, напоминавший мужское тело в разрезе с обнажёнными мышцами, вытащил его из воды. В основном запомнились два ощущения: нестерпимая боль и невозможность вдохнуть. Остатки сознания лихорадочно метались в черепной коробке, осознавая страшное и непоправимое. Он был таким маленьким и ничтожным существом, он, как ребёнок, беззвучно звал маму, надеясь, что та придёт и поможет, утешит, вылечит бедное дитя, но... Когда он пришёл в себя, ощущения были непонятные. Своё тело он чувствовал постольку-поскольку. Почти не чувствовал. Ощущения были очень ватные, пропущенные через какой-то фильтр. Вместе с тем, ощущалась непривычная сила, не свойственная человеческому существу. Он посмотрел на свои руки, они были одеты в металл, в тот самый металл, словно повторяющий контуры мужского тела в разрезе. А рядом лежало бездыханное тело какого-то чернокожего человека с крупными чертами лица. Судя по всему, он застрелился, и пистолет валялся рядом. Алькатрас его подобрал. Его не покидало ощущение, что он делит своё тело с кем-то. С ним разговаривал не просто искусственный интеллект костюма - это было нечто большее, словно сама личность того чернокожего мужика, Пророка, была заперта в этом костюме, и более того - вполне результативно навязывала Алькатрасу свою волю. Это он двигался, это он боролся с бойцами "CELL" и цефами либо же обходил их, используя мимикрирующие функции своего костюма, это он ощущал в себе небывалую силу, граничащую с супергероем каким-нибудь блокбастерным... и в то же время вроде как и не он. Ощущения были смешанные и больше пугающие, чем восторженные. Он не мог ничего высказать, он просто утратил способность говорить. - О Господи, Гулд, да он же ходячий труп!.. Повреждения грудного и поясничного отделов позвоночника, тяжёлые травмы сердца и обоих лёгких, сломанные рёбра... н-да, если бы не этот костюм, боюсь, он бы окочурился в момент... Что?? Что???? ЧТО????!!!!! Алькатрас закричал бы, но не мог, мог лишь молчаливо биться в судорогах внутри своего сознания. Он сидел, обездвиженный, в капсуле сканирования, и он только что услышал то, что является ходячим мертвецом, что стоит лишь снять этот драный костюм - и ему сразу же придёт конец... Но как? Как???!!! Он хочет... он хочет просто быть человеком!.. Просто быть обычным человеком! Он хочет... "Правда бывает горькой, - отозвался механизированный голос Пророка эхом мыслей. - Кажется, не остаётся ничего другого, кроме как смириться". Но я не хочу, нет, хотел закричать Алькатрас, но снова не смог. Если бы не эта маска, кто-то смог бы увидеть выражение его глаз, но никто не мог понять, что сейчас чувствует этот человек, запертый в собственном мёртвом теле и запаянный в какой-то кусок металла. Локхарт называл его "консервой", и Алькатрас был в целом согласен с таким утверждением. Именно консервой он себя и чувствовал. Как если бы помещённый в жестяную банку трупик рыбки каким-то чудом сохранил сознание и возможность чувствовать, осознавать весь ужас своего положения. Потом в центр нанодиагностики ворвался Лакхарт со своими амбалами, и вот коммандер навёл на обездвиженного Алькатраса дуло пистолета. Вот сейчас всё и закончится. Господи, наконец-то всё закончится. Но, к сожалению, ничего не закончилось: Локхарта прервала эта баба, военный советник Стрикланд, и коммандер, к собственному сожалению, был вынужден отменить вожделенную казнь. Вместо этого он отконвоировал Алькатраса к вертолёту. Двое амбалов бесцеремонно повалили его на борт, один из них злорадно произнёс: "Каюк тебе, консерва!". Последнее слово отозвалось болью в душе бывшего морпеха, ведь теперь это был для него не пустой звук, а самая ужасная правда из возможных. К сожалению, он снова не погиб, даже после того, как вертолёт потерпел крушение, и инопланетная спора разошлась во все стороны от поднявшегося из земли шпиля, убивая всё живое. Всё, кроме Алькатраса. Жестянки, консервы в полуинопланетном костюме. "Не кисни, морпех! - пытался подбадривать его голос Пророка. - Рано помирать! Задачу выполнять нужно!" И он выполнял. Носился, как угорелый, на побегушках то у дистанционно связывавшегося с ним Джейкоба Харгрива, то у морпехов, то у полковника Баркли. Его уважали, его боялись, его считали героем и незаменимым ресурсом. Баркли он нужен был для того, чтобы быть ультимативной боевой единицей, Гулду - чтобы победить спору, Харгриву - чтобы прикончить Локхарта и, как в итоге выяснилось, отнять у Алькатраса его костюм ради того, чтобы сам Харгрив обрёл способность двигаться и быть спасителем человечества. Может, и это было бы неплохо, хотя и больно, когда лазеры попытались начать процедуру извлечения, только вот судьбе снова помешали - вновь та самая девчонка Тара Стрикланд, которая, как оказалось, была двойным агентом ЦРУ, внедрённым в "CELL". Она освобождала Алькатраса тоже не по доброте душевной, а для того, чтобы его руками свести счёты с Харгривом, косвенно виновным в смерти её отца. "Да убейте же меня уже хоть кто-нибудь!" - мысленно умолял Алькатрас, пока его тело (или не совсем его) снова носилось, боролось, и за жизнь, и за человечество. Все его мольбы были напрасны - тело ему не подчинялось, он был лишь его пленником. Всё взял под свой контроль Пророк. Но вся печаль была в том, что и Пророк не был человеком - человек-Пророк умер там, на причале А возле Бэттери-парка, не в силах уже выносить всё это и покончив суицидом, но предварительно переложив свою ношу на плечи живого трупа - солдата морской пехоты Алькатраса. "Это наша судьба, морпех, - говорил голос "Пророка", принадлежавший на самом деле полностью скопировавшему его личность искусственному интеллекту. - Кто-то должен это сделать. Кто-то должен спасти человечество". Стоило ему войти в главный распределитель споры, и защитная система тут же обрушила на него всю свою мощь. От такой концентрации смертельно опасного для всего живого вируса еле спасал даже нанокостюм. Поверхность костюма буквально загорелась, настолько яростно пытались пробить его оболочку агенты этой проклятой заразы. "Вот так, морпех. Закончи то, что я начал". Не оставалось ничего другого, кроме как прыгнуть вниз. В самое пекло. Спасти миллионы, а может и миллиарды жизней, обратив инопланетный вирус против самих захватчиков из галактики М33. "Повреждение целостности структуры мозга, - беспристрастно информировал голос костюма. - Оценка повреждений: 42%. Принудительная консервация". "Что... нет... не надо... я... меня зовут... я... нет..." - думал угасающий, спутывающийся и рассыпающийся разум Алькатраса. "Это наша судьба, морпех. Кто-то должен". Некоторое время спустя груда металла, обволакивавшая мёртвое человеческое тело, поднялась на ноги и изучающе осмотрелась. Эфир тут же заполонили множество голосов, в основном ликующих, радовавшихся победе над инопланетными захватчиками и прославлявших "того парня в костюме", который спас их всех. Среди них выделился один, наиболее чёткий. - Здравствуйте, меня зовут Карл Раш. А вы кто? - Меня зовут... Пророк, - произнёс искусственный интеллект.