Катастрофа

— Скажи мне правду, даочжан, — Сун Лань лениво переворачивается набок, вглядываясь в соседа (кровать противно скрипит, как расстроенная виолончель), — ты оказался на Слизерине из-за меня? Сяо Синчэнь загадочно улыбается, не отрываясь от чтения книги. Он сидит на своей постели с ровной спиной, и, кажется, даже пижамная рубашка у него идеально выглажена. Зеленоватые светильники мягко очерчивают контуры его профиля — нежное, красивое лицо фотомодели или актёра. Сун Лань хмурится недовольно, скрещивает руки на груди, всё ещё лёжа на боку — и это так уморительно выглядит, что Синчэнь не выдерживает и заливается смехом. Потом изящными пальцами кладёт в книгу тонкую полупрозрачную закладочку, захлопывает с шумом и, всё ещё хихикая, зеркалит позу Сун Ланя, поворачиваясь к нему. — А что, если нет? — лукаво щурится Сяо Синчэнь. — Просто Шляпа решила, что мне больше всего подходит Слизерин. Кто вообще может сам выбрать, на какой факультет ему идти? — Я, — просто отвечает Сун Лань, глядя на Синчэня в упор, — я распределялся после тебя, если помнишь. И уговорил Шляпу отправить меня на Слизерин только потому, что ты уже оказался там. — Оу, — Сяо Синчэнь удивлённо распахивает глаза и резко садится, сминая идеально лежавшее одеяло. Потом умильно краснеет щеками и кончиком носа, растерянно чешет затылок, перебирая мягкие пряди. — Ладно, сдаюсь, это правда. Я тоже просил Шляпу. Сун Лань улыбается уголком рта и любуется. *** От воспитанника директрисы Баошань ожидали великих свершений и прочили ему блестящее будущее. Старшекурсники даже ставки делали, куда он отправится, на Рейвенкло или на Гриффиндор. Первый слыл в народе факультетом лучших учёных и теоретиков магии, второй — сильнейших практиков и бойцов, а остальные два... Припомнить прославившегося выпускника Хаффлпаффа могли разве что призраки, которым нечего было больше запоминать, а последний факультет, напротив, был чересчур известен и своими выпускниками, и родом их занятий. Тем более шокирующим оказалось громкое "Слизерин!", произнесённое Распределяющей Шляпой после минутки раздумий. Счастливый Сяо Синчэнь вприпрыжку бежал к столу своего факультета в тишине, нарушаемой только кашлем некоторых преподавателей. Директриса Баошань лишь прикрыла глаза рукой, будто догадываясь о таком исходе. Позже и ученикам, и учителям стало очевидно, что Синчэню идеально подошёл бы любой факультет: он был храбрым и рисковым, как гриффиндорцы, дружелюбным и усердным, как хаффлпаффцы, умным и жадным до знаний, как рейвенкловцы, и амбициозным и гордым, как самый настоящий слизеринец. Он превосходно учился всему, что стояло в расписании, и заводил друзей по всей школе — но самым близким его товарищем оставался однокурсник и сосед по комнате Сун Лань. Сун Цзычэнь происходил из древнего рода, традиционно обучавшегося на Слизерине — и с детства проявлял самые типичные качества для своей семьи. Говорили, что гордыня и заносчивость рода Сун отпечаталась даже в их чертах лица — но Цзычэню было чем гордиться, он проявлял недюжинный талант к магии ещё до школы. Его учёбой родня искренне гордилась, только вот его друг, Сяо Синчэнь, хоть и воспитывался самой директрисой Баошань, был всё же безродным сиротой. По школе даже ходили слухи о грязнокровке на Слизерине, но не приведи Мерлин было ляпнуть что-то подобное при Сун Лане — сплетник ещё долго не мог разговаривать, а влиятельному наследничку всё сходило с рук. К четвёртому курсу начались слухи о том, что их отношения далеко не дружеские. Сяо Синчэнь не торопился ни подтверждать, ни опровергать, мягко и светло улыбаясь в ответ на прямые вопросы друзей, а Сун Цзычэнь, кажется, вообще не понимал, почему девочки хихикают, когда Синчэнь в гостиной ложится прямо на него, не отвлекаясь от чтения, или когда он сам приобнимает друга за плечи. К пятому курсу у них появилась проблема. И проблему звали Сюэ Ян. *** — Но как так? — Сяо Синчэнь качает головой и требовательно смотрит на Сун Ланя. — Ты же говорил, что все из твоего рода обречены на Слизерин. — А Шляпа предложила мне Рейвенкло, — ухмыляется Цзычэнь, — сказала, негоже губить такой талантище в подземельях. А я пробурчал, что кнат цена таланту, который можно так легко продолбать. И вот мы здесь. Синчэнь смеётся и мешком плюхается обратно в кровать — куда только делись изящество и элегантность лучшего ученика на курсе. — Меня тоже отправляла на Рейвенкло, — смущённо признаётся он, — правда, сначала сомневалась, говорила, что такое чудушко вообще непонятно, куда засовывать. — Балда, — фыркает Сун Лань, щёлкая Сяо Синчэня по носу, — ты не "чудушко", а универсальный солдат, который мог бы учиться везде. Гордись собой. — Я уже, — отмахнулся Синчэнь, — я больше почти ничего и не делаю. И, признай, даочжан, всё это деление на факультеты ещё условнее и глупее, чем MBTI. И кто угодно может учиться где угодно, предметы-то всё равно одни и те же. — Ты прав, — вздыхает Сун Цзычэнь, — но как А-Ян попал на Гриффиндор, мне до сих пор интересно. *** Проблема — хотя скорее катастрофа — училась тогда уже на третьем курсе и не пересекалась с даочжанами (как за глаза звала их вся школа) исключительно благодаря своей немеряной удаче. Но судьба всё равно неумолимо столкнула Сюэ Яна с Сяо Синчэнем, на тот момент уже ставшим старостой факультета, во время расследования дела о пропавших первокурсниках Хаффлпаффа. Хогвартс стоял на ушах, родители грозились судом и скорой расправой, и дело могло бы кончиться очень и очень плохо, если бы Синчэнь не нашёл загадочное подпространство в одном из старых коридоров, не пробил в него вход и не вытащил оттуда даже не осознавших ничего малышей, провалявшихся неделю без сознания — и за ухо не притащил Сюэ Яна в директорский кабинет. Нарушителя наказали месяцем чёрной работы у преподавателя ухода за магическими существами, а Синчэнь неожиданно заинтересовался необычным учеником. Всё-таки заклинание для сотворения подпространства не давалось и многим известным магам, а тут — третьекурсник, который пусть не идеально, но так хорошо его освоил! Сяо Синчэнь приходил к Сюэ Яну, выгребающему навоз из просторных вольеров, под предлогом помощи — а на самом деле пытаясь выяснить природу его умений. Чем Сюэ Ян и пользовался, ничуть не стесняясь спихивать на неожиданного благодетеля все неприятные обязанности — но и болтал с удовольствием, потому что друзей среди сокурсников у него не было. Синчэнь выяснил, что Сюэ Ян — сирота и, скорее всего, грязнокровка, что он с детства управлялся с магической энергией без всякой палочки, помогая себе в уличных драках, что заклинанию подпространств его никто не учил — сам изобрёл, и то ерунда вышла, ещё и людей в себя затягивает, одни проблемы от него, что... Сун Лань начал ревновать. Сяо Синчэнь каждый день бегал к этому босяку Сюэ Яну и смотрел в рот, слушая любой его бред и смеясь над каждой фразочкой — и, возвращаясь, только о нём и говорил. Цзычэнь делал вид, что слушал, а сам закипал изнутри. Это его талантом раньше так восхищался даочжан Сяо! Это с ним проводил все вечера после занятий! С ним обсуждал свои идеи, с ним делился мечтами о взрослой жизни — а сейчас только и слышно от него, Чэнмэй то, Чэнмэй это, как будто... Как будто Синчэнь влюбился. Школьные сплетники тоже заметили странный интерес и снова зашептались по углам. Восхитительная парочка: лучший ученик, отличник, умница, воспитанник директрисы — и главный бандит, беспризорник, грязнокровка, врун и задира. Сяо Синчэнь относился к слухам с таким же философским спокойствием, как и раньше — а Сюэ Ян гордо ухмылялся, никак не комментируя и раздражая Сун Ланя ещё больше. — Тебе надо с ним познакомиться, даочжан, — качал головой Синчэнь, сидя на кровати и прижимая к себе свиток, подаренный новым другом, — он немного шумный и навязчивый, но вы споётесь. У него большое чистое сердце, но его никто не учил, как надо себя вести, вот и... — А ты принялся играть в воспитателя! — не удержался от крика Сун Лань. — В спасителя, который может исправить человека своей любовью! Не слишком ли много на себя взваливаешь, звезда наша? — Даочжан, ты чего, — ошарашенно пробормотал Синчэнь, — я ничего такого не имел в виду, остановись. — Это я должен остановиться?! Ты бросил меня, облизываешь теперь своего Чэнмэя — будто не знаешь, что говорят о нём сокурсники! — О нас с тобой тоже много чего говорят, — твёрдо ответил Сяо Синчэнь, — и я не буду верить слухам. Глаза говорят мне иное. — Тогда ты — слепец! Который сам пустил змею себе за пазуху! Который якшается с грязнокровкой, как подзаборная шваль! — Цзычэнь! Сун Лань и сам понял, что ляпнул, слишком поздно — и отвёл глаза, не в силах ни оправдаться, ни извиниться. — Цзычэнь, ты дорог мне и близок, — прошептал Синчэнь, — но Сюэ Чэнмэй — тоже мой друг. И я не собираюсь отказываться от него даже ради тебя. — Тогда, возможно, — упавшим голосом ответил Сун Лань, — нам лучше не пересекать наши пути больше. Синчэнь медленно кивнул и вышел из спальни. А Сун Лань медленно опустился на колени, даже не пытаясь стирать с щёк ручьями побежавшие слёзы. Неважно, влюбился Сяо Синчэнь в Сюэ Яна, или действительно только хотел дружить, или вообще испытывал чисто научный интерес к одарённому магу. Важно было только то, что Сун Лань был сильно и серьёзно влюблён в Сяо Синчэня. И слишком поздно это осознал. *** — Ну а куда ещё, — хмыкает Синчэнь, кладя руки под голову, — его безбашенности на трёх гриффиндорцев хватит. — А его крысючести и коварства — на трёх слизеринцев, — парирует Сун Лань, — ты видел, как он с Мэн Яо спелся?! — Опять ревнуешь, — смеётся Сяо Синчэнь. — Ревную, — не стал спорить Цзычэнь, — и не понимаю. Могли бы сейчас вместе тут лежать, а не бегать друг к другу тайком по его червоточинам. — А могли бы мы с тобой учиться на Рейвенкло, жили бы в башне, а в башню Гриффиндора лазили бы по верёвочным лестницам. — А левитировать не проще? — недоумённо поворачивается Сун Лань и обиженно надувает губы, увидев давящегося смехом Синчэня. — Опять твои дурацкие шуточки. — А А-Яну нравится! — Ему ты нравишься, — вздыхает Сун Цзычэнь и пытается перекатиться на другой бок, чтобы встать. Но у него не выходит. *** С того дня Сун Лань и Сяо Синчэнь практически перестали разговаривать, даже не здоровались и не желали доброго утра при подъёме (остальные соседи по комнате боялись пикнуть в их сторону, чтоб не попасться под горячую руку) и вообще едва друг друга замечали. Синчэнь стал меньше общаться с друзьями, ссылаясь на усталость и тяжёлую учёбу, и всё свободное время проводил с Сюэ Яном. Сун Цзычэнь долго собирался извиниться и попросить Сяо Синчэня снова быть друзьями (о большем он боялся даже думать), а потом замечал их двоих во дворе, оживлённо спорящих, жестикулирующих, практикующих заклинания... смеющихся. С ним Синчэнь никогда не смеялся и не шутил, да Сун Лань и не любил веселиться. И со сжавшимся от ревности и боли сердцем Цзычэнь разворачивался и уходил — если им вместе действительно хорошо, то он не будет мешать. Сяо Синчэню. Не будет мешать Сяо Синчэню. Сюэ Ян ожидал встретить в пустом коридоре поздним вечером кого угодно, кроме Сун Ланя — и заранее подготовленные колкости застряли в горле. — Слушай сюда, отброс, — отрывисто выплюнул Сун Цзычэнь, — я не буду лезть в ваши отношения. Синчэнь с тобой счастлив, и я рад за него. Но если он пострадает из-за тебя, или из-за твоего вранья и интриг, или если ты решишь его подставить — щадить тебя я не буду. И наплюю даже на любовь Синчэня. Ты понял меня? Он ожидал ответных угроз, обзывательств, наглого хвастовства, но никак не последовавшего ответа. — Он по тебе скучает, — будто невпопад сказал Сюэ Ян, глядя прямо перед собой — то есть примерно в ключицы Сун Ланя, — только о тебе и говорит вечерами. Вспоминает тебя каждый раз, когда я показываю ему новое заклинание. — Чего? — растерянно спросил Сун Лань, отступая на шаг назад. Сюэ Ян медленно поднял взгляд и уставился прямо в глаза. — Помирись с ним. Не знаю, что ты ему наговорил помимо того, что лучше б вам не видеться, он не рассказывает. Но он любит тебя и тоскует. Пойми меня правильно, даочжан (Сун Лань чуть не подавился воздухом — в глаза его так звал только Синчэнь), я хотел бы не делить его вообще ни с кем, но видеть, как он страдает, тоже не могу. Он искренне верит, что больше не нужен тебе. Скажи ему, что это не так. Сун Цзычэнь судорожно ловил ртом воздух. Сяо Синчэнь скучал по нему? Тосковал? Но он же казался таким счастливым рядом с Сюэ Яном. Разве может быть... — И ещё, — Чэнмэй продолжал говорить ровным безэмоциональным голосом, — я никогда в жизни не трону пальцем Сяо Синчэня. Среди всей этой швали он один отнёсся ко мне, как к человеку, а не мусору под ногами. Я скорее умру, чем позволю волосу упасть с его головы. За это можешь не волноваться, — и ушёл дальше по коридору, оставив Сун Ланя одного, совершенно потерянного и запутавшегося. На следующий вечер Синчэнь начал разговор сам, поймав момент, когда они были в спальне одни. Долго кусал губы, отводил глаза, начинал одну и ту же фразу по три раза, чтобы выдавить из себя, что А-Ян ему очень дорог и близок, гораздо ближе, чем принято подпускать друзей, но это вовсе не значит, что... — Я люблю тебя, — рыдал Сун Лань, поджав под себя ноги и крепко сжимая себя руками, — я люблю тебя и не могу без тебя жить. Каждый день, который ты меня не замечаешь для меня — мука и боль. — Ты же сам, — Сяо Синчэнь тоже зашмыгал носом, вытирая слёзы кулаком, забыв об отглаженном белоснежном носовом платке, — сам говорил, что нам лучше не пересекать дороги! — Я не знаю, что на меня нашло, — каялся Цзычэнь, — я думал, ты любишь его и тебе с ним... Синчэнь подорвался со своей кровати, чтобы стиснуть Сун Ланя в объятиях и прошептать ему на ухо: — Я люблю вас обоих одинаково. И тебя, и его. Я не знаю, как это возможно, но я не могу выбирать. Если тебе это противно и ты считаешь меня... — Замолчи, — ответил Сун Цзычэнь, обнимая возлюбленного в ответ, — ничего не говори больше. Следующим вечером Сяо Синчэнь повторил то же самое уже перед обоими. Он продолжал заикаться и отводить глаза, хоть Сун Лань и держал его за руку, не зная, как ещё подбодрить — потому что сам понятия не имел, что делать со своими чувствами. — А вы разве не встречались? — подозрительно сощурился, наклонив голову, Сюэ Ян. — Ну, до меня. — Что? Нет! — хором крикнули оба, одинаково покраснев и расцепив руки, вызвав у Чэнмэя приступ безумного хохота. — А похоже было, — выдавил он сквозь слёзы, отсмеявшись, — такая умильная парочка, вся школа завидовала... Раз так, тогда предлагаю стать милой троечкой. — Что? — переспросил Синчэнь. Сун Лань и вовсе потерял дар речи. — Встречаться втроём, — с усталым вздохом объяснил Сюэ Ян, — точнее, ты будешь встречаться с нами обоими, а мы — как пойдёт. — А так разве можно? — недоверчиво поджал губы Сяо Синчэнь. — Если так до нас никто не делал, — ухмыльнулся Чэнмэй, — кто мешает нам такой способ изобрести? — А мы... точно сможем? — тревожно спросил Сун Лань. — Не попробуем — не узнаем, — беспечно пожал плечами Сюэ Ян. — Впрочем, если кто-то из вас против... *** — Сюрприз, дорогой, — нежно произносит Чэнмэй, обнимая Сун Ланя со спины, — скучал без меня? — Тебе не стыдно прокладывать червоточины прямо на мою кровать, засранец? — пихается Сун Лань, выпутываясь из чужих рук. — Ни капли вообще, — ухмыляется Сюэ Ян, вцепляясь в любимого крепче, — и, между прочим, это не веками проверенная трансгрессия, а моя собственная экспериментальная технология! Может, я промахнулся? — Целясь на кровать к Синчэню? — язвит Сун Лань, подминая Сюэ Яна под себя. — Возможно, — нахально отвечает Чэнмэй, устраиваясь поудобнее, — я ж его больше тебя люблю. — Однако, поцеловались вы с ним первыми, — хихикает Сяо Синчэнь, глядя на этот цирк, — хоть и клялись в вечной любви мне одному. — А я на нём тренировался, — тут же находится с ответом Сюэ Ян, — чтобы подарить тебе лучший первый поцелуй на свете. — Врёшь, — веселится Синчэнь, и от его улыбки тепло так, что холод слизеринских подземелий вовсе не чувствуется, — тем более что первый поцелуй даочжан Сун у меня ещё в восемь лет украл. — Кругом облом, — делано вздыхает Сюэ Ян, закатывая глаза, — ну вру, он просто был очень горячий и красивый. — И очень раздетый, — ворчит Сун Лань, поднимаясь на руках, чтобы не придавить мелкого ненароком, — и слава богам, что ты вломился в ванную старост, когда там был я, а не какая-нибудь девушка! — Я, может, нарочно подгадал момент, чтобы насладиться твоим прекрасным телом, — лукаво щурится Чэнмэй, — а ты после того поцелуя так обалдел, что мне пришлось уйти, несолоно хлебавши. — Я думал, как тебя приятнее убивать, — сообщает Цзычэнь, усаживаясь Сюэ Яну на бёдра, — отрубая конечности или выпуская кишки. — Выбираю "затрахать до смерти", — ухмыляется Чэнмэй, — иди сюда, Синчэнь. *** После этого слухи, как ни странно, поутихли: Сун Ланя и Сюэ Яна побаивались и по отдельности, а уж на них вместе даже преподаватели опасались дышать. И только они двое да, возможно, директриса Баошань знали, что из всех троих страшнее всего Синчэнь: когда троих задир, прицепившихся однажды к Сюэ Яну, нашли потом в Запретном лесу, полураздетых и дрожащих от ужаса, вздрогнул даже сам Чэнмэй — а Сяо Синчэнь продолжал ярко улыбаться, но его причастность даже директриса не смогла доказать. Как никто не мог доказать и регулярное присутствие Сюэ Яна в спальнях Слизерина, хоть соседи и жаловались регулярно. Трансгрессией он не владел, это доказывали всем учительским советом, а даже если бы и да — как бы он переносился по территории Хогвартса? Про то, что опыты с подпространством и четвёртым измерением увенчались успехом (не без помощи Сун Ланя, между прочим — они действительно спелись, как Синчэнь и предсказывал), троица, конечно, никому не рассказывала — Сюэ Ян уже мечтал, как будет сбегать к ним из школы на старших курсах, когда даочжаны выпустятся. В итоге с катастрофой смирилась даже директриса. Вздыхала, поджимала губы, качала головой — но смирилась, потому что переупрямить Сяо Синчэня было ещё сложнее, чем трансгрессировать по Хогвартсу. В конце концов, она тоже желала воспитаннику счастья — пусть даже такого странного, как Сюэ Ян. *** Сяо Синчэнь просыпается ночью, тихо сползает на пол. Сейчас каникулы, и им никто не помешал бы сдвинуть кровати и спать комфортно всем вместе, но Сюэ Ян из-за детства в подворотнях не слишком жалует ни совместный сон, ни подземелья Слизерина, и всегда убегает спать к себе — а Синчэню и Цзычэню неловко говорить о том, чтобы спать вдвоём без него. Они привыкли всё делать вместе. Сяо Синчэнь крадётся по подземелью в самый дальний его закоулок, снимает иллюзию, заходит в неприметную дверь — и облегчённо выдыхает. Он рассчитал верно, хоть и не разбирался в кузнеческом деле и создании артефактов. На наковальне лежат три ровных колечка. Два симметричных — змея, огибающая морду льва, и одно особое — две переплетённые змеи. Воздух между ними подрагивает от только-только уравновесившегося заклинания, связающего все три артефакта в единое целое, чтобы носители одного кольца всегда могли знать, что с двумя другими. Синчэнь осторожно складывает кольца в заранее припасённую коробочку с защитой от поисковых заклинаний и грустно прижимает её к груди. Глубоко внутри себя он боится отказа, и поэтому решает не рассказывать, что он создавал эти кольца как обручальные. Да и рано им ещё вступать в брак, наверное, пусть Сюэ Ян сначала школу закончит, а потом... Он ещё не знает, что все трое, хоть и поговорят об этом годы спустя, будут считать эти кольца обручальными.