***
— Нацу? Ты здесь? Она стояла на балконе, устремив свой взгляд в небо. Грей улыбнулся. Он знал, что даже сейчас, ночью, даже такая уставшая, она ни за что не оставит своих драконов без внимания. Подобно настоящей матери, она ангелом-хранителем наблюдала за своими детьми, не подпуская к ним ни одной возможной угрозы. Ей было все равно, что ее дети уже были больше нее в несколько раз, обладали крыльями, острыми зубами и огненным дыханием. Она говорила, что обязана их защищать, и с честью выполняла этот долг. — Да, — тихо ответила она, нежно улыбаясь. — Зачем ты пришел? — Хотел напомнить, что у тебя завтра важная встреча и не нужно засиживаться до поздна, — улыбнулся Грей и подошел ближе. Он словно в невзначай положил руку ей на плечо и прижал чуть ближе. Она не мерзла, мурашки не бегали по ее коже, но объятий хотелось обоим — Нацу сама прижалась ближе и устроила голову на его плече. Драконы мирно летали в небе. — Разве они не прекрасны? — спросила она с вожделением в глазах, когда увидела, как самый старший и самый большой выпускает струю пламени, и как младшие весело рычат на него. — Прекрасны, — кивает Грей. — Как и их мать, моя королева. Нацу усмехнулась: — Хватит тебе. Лучше скажи, как там мои советники? Когда я уходила, мне показалось, что не все были в хорошем расположении духа. — Ну… Люси немного огорчена тем, что наше сегодняшнее собрание окончилось вашей с Десницей ссорой, но в целом все хорошо. Нацу прикрыла глаза. — Хорошо… Грей поднял глаза к небу. Драконы медленно летели в сторону горы, на которой, как он заметил ранее, расположились. Он даже имел честь видеть, как обедают дети Ее величества и смотреть, как они укладываются спать на сгоревшей траве, среди костей съеденных животных. Зрелище одновременно пугающее и завораживающее. — Так что? Мы пойдем спать, или еще немного понаблюдаем за ними? — Пойдем спать, — она взяла его за руку и отвела в глубь покоев, поближе к камину. — Раз уже мои дети укладываются спать, то и нам с тобой пора. Уже удобно устроившись в мягкой кровати среди шелковых простыней, Грей позволил Нацу положить голову на свою грудь. Он мягко перебирал розовые пряди, наблюдая, как догорает в камине огонь, слушая треск поленьев. — Как спокойно, — тихо прошептал Грей с наслаждением. Он поглаживал кончиками пальцев чужую теплую кожу и вдыхал вишневый аромат волос, ненавязчиво гуляющий под носом. — Вот бы так было всегда… Жить с ней в одном дворце, обнимать, целовать, смотреть, как она растет, становится выше, прекраснее, сильнее? Смотреть, как она становится все могущественнее, смотреть, как растут ее драконы, смотреть, как она дарует осиротевшим детям семью, как она возрождает города, возвышает их из грязи до небес? Да, он бы готов провести всю жизнь так — подле нее. Если понадобиться — у ее ног, как верный, послушный пес. — Ты прав, — она прижалась носом к его шее, втянула аромат и поцеловала бьющуюся жилку. — Так будет всегда. Он всегда будет рядом с ней. Она сможет сжимать его большую руку в своей, маленькой, заглядывать в его глаза и видеть его улыбку. Она отдаст ему все свое тепло, весь огонь своего сердца, если понадобиться, оседлает дракона и вступит в личную войну ради него. Она всегда будет чувствовать его за своей спиной, перед собой, как свою опору, как своего защитника, как человека, которого она готова любить до скончания дней своих. — Обещаете, Ваше величество? — усмехается Грей. — Обещаю.Часть 1
4 апреля 2020 г. в 16:41
Его королева была разной. Она могла быть тихой и молчаливой, коротать свои часы в глубокой тишине, которую разрывали вопли ее детей, что летали высоко-высоко в небесах. В такие моменты Грей мог наблюдать, как в ее золотисто-пламенных глазах зарождается нежное материнское тепло. В его разуме все еще не могла ужиться мысль о том, что эта нежная и на вид хрупкая девушка способна величать этих ужасных монстров своими детьми и сравнивать себя с ними.
Ее дети… они были ужасающими, воистину. Огромные, сравнимые с размерами Акнологии Черного Ужаса, они были готовы по одному только слову его королевы сжечь дотла весь мир, положить его к ногам своей матери. В нередкие времена Грей даже опасался приближаться к ней: он чувствовал жар, исходящий от ее тела, он знал, что это драконья кровь кипит в ее венах, и знал, что если приблизиться в этот момент, не приблизиться уже никогда. Ее дети, даже наслаждаясь бескрайними небесами, все равно стерегли свою мать.
Временами он видел грусть в ее глазах, когда она смотрела на своих величавых ящеров. Грусть, тоску, боль… она была переполнена этим, за всю свою недолгую жизнь она испила столько боли, столько страха впитала она в себя, что Грею в такие моменты оставалось только обнимать ее, напоминать, что он рядом. Что тирания брата и смерти близких оставили ее.
«Мать драконов… но никогда человеческого ребенка», — шептала она ему холодными вечерами, кутаясь в шкуру, и едва сдерживала слезы, вспоминая своего мертворожденного сына.
«Для них я Mhysa, Грей, — говорила она ему, специально проговаривая это слово на гискарском, показывая его значимость. — Они зовут меня своей Матерью. Я никогда не подарю жизнь своему чаду, но подарю жизнь этому городу».
Она была такой королевой, которую мир видывал только раз в столетие. Прекрасная, справедливая, честная, верная своему слову и народу, она старалась построить лучший мир; мир, в котором ее людям не придется голодать и страдать, дрожа от холода. Мир, в котором всегда будет теплая еда, дом, деньги, работа… любовь. Та любовь, которую она не смогла получить от своего сумасшедшего брата.
Раньше она говорила ему «Не королева, кхалиси», но теперь с твердостью говорила «я не политик, я королева». Кхалиси не имеют огромного влияния на кхаласар, в отличии от их мужей-кхалов, а когда те умирают, то приравниваются к обычным женщинам кхаласара. Для дотракийцев женщины — просто скот, который можно или изнасиловать, или продать.
Но его Королева доказала обратное. Указав заносчивым кхалам и их кровным всадникам на их место, она убила их, вышла из огня, и стала кхалиси. Она, неопалимая и почти обнаженная стояла перед сотнями тысяч дотракийцев, когда позади нее догорали ее пленители. Каждый из них преклонил перед ней колено, признав в ней свою правительницу.
Когда ей сказали, что она никто без своего мужа, она ответила «Я никогда не была никем. Я — кровь дракона».
И это было правдой. Истинная наследница своего дома, кому огонь был сродни воде.
Она не боялась пламени. Его королева совершенно спокойно давала языкам облизывать свою руку, не страшась уродливых ожогов, которые могли появиться на ее коже. Они и не появлялись.
«Драконы — облаченный в плоть огонь», — говорила она ему, когда в очередной раз позволила огню обласкать кожу.
Грей с омерзением вспоминал ее старшего брата, который звал себя последним драконом и жил мечтами о троне. Настолько сильно желал его, что продал собственную сестру табунщику за его армию. Зереф был истинным безумцем, для которого ничего не имело значения, кроме вожделенного трона.
Когда он перешел последнюю грань, муж Нацу убил его, вылив на его голову расплавленное золото.
«Он не был драконом, — сказала она ему тогда. — Огонь не может убить дракона».